Он же самый-самый

Соня свернулась калачиком на диване в номере, играя на гитаре, когда наконец-то вернулся Кирилл. Откинув голову назад и глядя в никуда, он прислоняется к двери на долгую минуту. Его тело напряжено, отчего он кажется почти что тощим. Ей хочется подойти к нему, притянуть поближе к себе. Но он отталкивается от двери и направляется в ее сторону. - Всё в порядке? - спрашивает она, ставя гитару рядом, когда он присаживается перед ней на низкий журнальный столик. Синие круги обрамляют его глаза. Его челюсть покрывают царапины там, где ударил Мика, а на его руку наложена шина. Вина ударяет ей прямо в сердце. Кирилл вздыхает и наклоняется вперед, располагая голову на ее плече, его руки перемещаются к ее бедрам. Она мгновенно обнимает его и гладит по спине. Они сидят в тишине, пока он глубоко и медленно выдыхает. - Дерьмовый день, малышка. - Ага, - соглашается она, ее горло сжимается. Он целует девушку в шею, нежно прижимает губы, а затем садится ровнее. Его лицо мрачное. - Говорил с представителями звукозаписывающей компании. Она тоже садится ровнее. - Они устроили тебе взбучку? - Пытались, - он пожимает плечами. - Они расстроены дракой. Но это было ожидаемо. - Мне так жаль... - Нет, - перебивает он. - Не начинай снова. Мы оба знаем, кто виноват, и тот ублюдок не покажется рядом с тобой снова. - А от этого хоть сколько-нибудь легче? Кирилл устало и тихо вздыхает. - Думаю, нет, - он фыркает с отвращением. - Они хотят, чтобы отныне я вел себя как можно лучше. Его пальцы кажутся холодными, и она вытирает влажные ладони о бедра. - Кирилл... - Ты разговаривала с Ричи, - тень боли отражается в его глазах, затуманивая их. Киря не спрашивает у нее, о чем они говорили. Очевидно, ему это уже известно. Она откашливается. - Ты расстроен. Он улыбается, но совсем не весело. - Нет, Соня. Я горжусь. Это великолепно. Следующий логичный шаг, и ты его сделала, - его большие руки оборачиваются вокруг ее коленей, слегка сжимая. - Здорово. Я рад за тебя. - Ты не выглядишь счастливым, - указывает она. Ее сердце начинает биться с тошнотворным ужасом, и она даже не знает почему. Взгляд Кирилла скользит в сторону, его зубы сжимают нижнюю губу. - Мне просто жаль, что ты пришла к нему, а не ко мне. - Знаю. Прости, - она касается его руки и понимает, что она холодная. - Я хотела услышать другую точку зрения. А ты продолжал говорить, что всё в порядке, что я не должна волноваться. Но всё не в порядке. И я волнуюсь. Я хочу тебе помочь. Кирилл слушает всё это с таким выражением, которое она не может прочесть. Возможно, это сожаление? И, безусловно, боль. Но его голос ровный, когда парень нарушает молчание. - Ричи считает, что теперь ты должна начать работать с ним. Говорит, это твое время вырваться на свободу. - Так он и сказал, - произносит она неспешно. - Но тур продолжается. Кирилл сжимает свой затылок, его рука изгибается. Он не встречается с ней взглядом. - Тур направляется в Европу. И никто не станет задавать вопросы, если тебя там не будет. Никого это не будет волновать. Потому что на самом деле она всё равно не часть команды. Соня знает это. И никогда не хотела пробить себе путь в их команду. Но от этого всё равно не утихает тот осколок боли, что колется у девушки в груди. Ей нужно взять себя в руки. Она сама пошла к Ричи. Он сказал, что покинуть тур будет лучшим решением. Но по какой-то нелепой причине она думала, будто Кирилл станет спорить. Будто он не захочет, чтобы она уезжала. Гордость. Глупая гордость. - Нет, думаю, нет, - Соня ненавидит то, как ее голос надламывается. Он кивает, действуя медленно, словно прикладывает усилия. - Ричи может начать работать с тобой в Москве. С завтрашнего дня. Ее внутренности скручивает. - Завтра? Святое дерьмо, ее передают из рук в руки: проблема, которую заметают под ковер. Одно дело - взять проблему под контроль, но совсем другое дело, когда Кирилл и правда соглашается с Ричи. Это тревожит ее. И всё же она должна спросить: - Ты этого хочешь? Кирилл резко смотрит на нее. - Дело больше не в том, чего я хочу, - он позволяет рукам упасть вниз, и на мгновение она думает, что Киря протянет их к ней. Но он оставляет свои ладони неподвижно лежать на коленях. - Дело в том, как лучше для тебя. Для команды. А для тебя будет лучше поступить сейчас именно так. - Но ты этого хочешь? - восклицает она, не отступая. Кирилл, кажется, бодрится. Когда он поднимает голову, его глаза ясные. - Ага, Соня, это то, чего я хочу. Думаю, ты должна уехать. Тошнота наполняет ее живот. Боже, сколько раз мама предупреждала ее? Музыканты не колеблются, когда жизнь становится труднее. И если они стопорятся на месте ради кого-то, то потом сожалеют об этом. Она поднимается на ноги. Он пытается схватить ее за запястье. - Сонь... Девушка стряхивает его руку и натянуто улыбается. - Я в норме. Мне надо постоять. Ноги занемели, - она идет к окну, где дождь струится ручьями, размывая пейзаж и делая всё серым. - Хороший план, - удается произнести ей. - Самый лучший план. Он молчит, и она рискует бросить на Кирилла взгляд. Лучше бы она этого не делала. Жалость искажает его черты. К черту. Ее пальцы сжимают тяжелую штору. Он отсылает ее. После всех уговоров, после приказа приехать и присоединиться к нему, он отправляет ее на хрен, когда всё летит в тартарары. - Я могу поехать с тобой ненадолго, - говорит он. - Помочь тебе начать. Предупреждение Кости всплывает в ее голове. Кирилл поставит девушку превыше всего. Хоть и ясно, что он хочет, чтобы она уехала, его верность всегда толкает парня на благородство. Она - корень проблемы. Так что Соня отказывается добавлять еще больше дерьма, отрывая Кирилла от его жизни, его обязательств. Кирилл имел смелость подтолкнуть ее к жизни, которую она жаждала, но не хотела этого признавать. Теперь она может сделать это ради него и уйти с достоинством. Комок в ее горле достигает эпического размера. Соня судорожно сглатывает , умоляя себя не плакать. - И покинуть тур? - давится резким смешком. - Нет. Это нелепо. Он хмурится. - Соня, если ты нуждаешься во мне... - Нет, - она знает, он волнуется. Но она покончит с его проблемой. Он отшатывается, будто Соня ударила его. И это жалит. Это не она отступает. Он обещал, что всё будет в порядке, что они застряли вместе. И вот теперь это. - Тогда ладно, - произносит он медленно, хмурясь сильнее. Ей хочется разозлиться и поспорить. Но гордость вынуждает оставаться спокойной. Она отказывается становиться сожалением этого парня. Вздыхает и проводит рукой по волосам. Ее сердце ноет. Болит. - Кирилл, со мной всё будет в порядке. Как ты и сказал, это просто следующий шаг. В ходе которого она покидаю его. Она не хочет его покидать. - И твой тур не будет длиться вечно. Я просто подожду в Москве... - она смолкает, не зная, что еще сказать. Всё вздрагивает и каменеет у нее в груди. Его тело напряжено, когда Кирилл встает, опуская руки на бедра. - Послушай... Ты будешь занята. И я буду занят, - он вдыхает, словно пытаясь заставить себя произнести слова. - Ты можешь использовать это время, чтобы успокоиться, понять, чего хочешь на самом деле. - Чего хочу на самом деле? - ее губы, кажется, немеют. Он не просто отсылает ее. Он ее отпускает. А она волновалась, как ей отпустить его на свободу. Соне хочется засмеяться. Или заплакать. Шансы пятьдесят на пятьдесят. - Ага, - хрипло произносит он. - Когда я не болтаюсь рядом и не тяну тебя назад. Ты можешь... Ты можешь понять, хочешь ли на самом деле так жить. Каким-то образом она находит в себе силы кивнуть. - Ага, ты прав. Всё пойдет полным ходом. Половину времени это даже не казалось реальным. Он бледнеет, но издает звук в знак согласия. Его манера вести себя безразлично настолько жестока. Соня невольно начинает что-то мямлить, оправдываясь за них обоих. - И было бы глупо удерживать друг друга, когда мы не знаем, где в итоге окажемся. Ложь. Ложь. Ложь. Она хочет умолять его просто удержать ее, сказать всему миру отвалить. Но он уже отступился. Его взгляд ясен. - Это хорошо, Сонь, - говорит он ровным тоном. - Вот увидишь. Ты сможешь использовать время и без моего вмешательства понять, этой ли жизни желаешь. А я смогу... - он пожимает плечами. - Я смогу закончить тур, как и положено хорошему артисту, и держаться подальше от выпусков новостей. Девушку передергивает. По ее вине он в новостях. - Тогда так и поступим. Светлые глаза Кирилла удерживают ее взгляд. - Ага, думаю, да. Он отпускает ее, полагая, что это нужно сделать. Ради нее самой. Парень говорит всё это себе, когда извиняется и выходит из комнаты, сообщая, что нужно на саунд-чек. Она не останавливает его. Это ранит, как и всё остальное. Возможно, он ожидал, что она скажет, будто всё это ошибка, будет твердить именно то, что он хотел услышать, что она нуждается в нем. Но Соня позволила ему уйти. Они порвали? Он не уверен. Он пытался быть участливым, старался помочь ей выбраться из этой путаницы. Но кажется, есть что-то еще. Чувство, будто с ними покончено. Воспользовавшись лифтом, Кирилл спускается вниз, не в силах смотреть на свое отражение в зеркале дверей. Всё его тело ноет, сердце кричит вернуться, к чертям собачьим, в комнату и забрать все сказанные слова обратно. Она не нуждается в нем. И дала это понять. В его жизни нет никого. Ни семьи, ни Барза - когда ему было очень больно, он решил положить конец всему, а не прийти к Кириллу, как и Соня. Что не так с ним, раз он нуждается в том, чтобы быть кому-то нужным? К тому времени, как парень доходит до зала репетиций, созданного в каком-то конференц-руме, ярость во всю струится по его венам. Он сказал то, что должен был сказать, чтобы Соня уехала. Вот только сейчас осознает, что хотел, чтобы она спорила с ним так же яростно, как делает это всегда. Он хотел, чтобы она выбрала его. Насколько же это эгоистично? Кирилл поступил правильно. Она будет вдали от суровых пересудов во время тура. Люди не увидят в ней его девушку, но узрят ее собственный талант. - Черт с ним, - рычит он. - Кто-то не в настроении, - говорит Вова, стоя в дверях. Он подходит и занимает место за барабанами. - Что напало на твой зад? - Соня не поедет с нами в Европу. - Почему? Из-за прошлой ночи? -он качает головой и ударяет по тарелке. - Это хрень какая-то. Ты согласен с этим? Нет, не согласен. Кирилл едва сдерживается. - Она так хочет. Ричка возьмет ее под свое крыло, - на вкус слова, как пепел. Вова смотрит на него. - Это она так сказала? Она сказала: "Кирилл, я хочу бросить твою задницу и уехать с Ричкой в поисках собственной славы?". - Нет, - бормочу он. - Она не говорила такого, - Кирилл поворачивается к нему. - Она... Я подтолкнул ее. - Чувак, я не думаю... - Всё кончено. Ты собираешься играть или продолжишь доставать меня этими вопросами? - Разумеется, - говорит Вова, вертя в руке палочки. - Давай играть. Но всё далеко не так хорошо. Кирилл не может петь. Не хочет, блядь, петь. На сей раз гнев душит его. Он не может дышать. Не может думать. Микрофон ударяется о пол с удовлетворительным треском и оглушительной вибрацией. Микрофон разбивается, его грудь вздымается, но он не чувствует себя лучше. Даже на капельку. Вова подходит, разглядывая нанесенный ущерб. - Думаю, сегодня мы не будем играть. Давай. Полечимся виски, как и положено рок-звездам. Соне не понравилось бы, что он напьется. Но ее не будет рядом завтра. Он прижимает пальцы к раскалывающемуся от боли лбу. - Ага, выпивка кажется хорошим вариантом.

***

Кирилл возвращается к Соне посреди ночи, она спит, и он сворачивается рядом с ней. Ему так приятно ощущать ее, что почти не может вынести тот факт, что после отъезда девушки он не сможет к ней прикасаться. Мысль пронзает его, будто комета, воспаляя внутренности. Он, должно быть, издает какой-то звук, так как она вздрагивает, ее голос тих, когда девушка сонно бормочет: - Кирилл? Она поворачивается в его объятиях, ее тело теплое, пальцы касаются его лба. Он собирался позволить ей спать дальше, но не может. Его ладони скользят к ее щекам. - Дай мне это, - шепчет . - Прежде чем уйдешь. Мне нужно это. Он накрывает ее губы своими. Целовать ее подобно возвращению домой, но у него никогда не было настоящего дома. Он не знает, является это чувство чего-то правильного домом или нет. Прямо сейчас оно сильнее, с оттенком отчаянья. Он в отчаянии из-за нее. Ее вкус, то, как она движется, тихие звуки и вздохи, срывающиеся с ее уст. Нет никого похожего на нее. И никогда не будет. Теперь он это понимает. Возможно, всегда понимал, но сейчас кажется, будто он открывает что-то слишком поздно. Соня движется напротив его тела, просыпаясь в его объятиях, и целует Кирилла в ответ, ее руки бродят по его предплечьям, шее, спине, словно она не может найти им место. Они движутся неспешно, растягивая момент, запоминая друг друга. Он наклоняет голову и открывает ее рот шире, углубляя поцелуй, берет больше. Ему нужно всё это. Кровать скрипит, когда парень перекатывается поверх Сони и размещается между ее бедер. Она ахает ему в рот, и он глотает ее дыхание. Хочет этого, и прямо сейчас ему даже на половину недостаточно всего. Отрываясь от ее губ, Кирилл откидывается назад, чтобы стянуть ее футболку через голову. На ней его футболка. Потертая старая вещь, которую носил на пляж в начале их знакомства. Должно быть, она значит что-то для Сони, раз девушка постоянно ее носит. Он тянет за подол. И она оказывается голой под ним. Его руки порхают по ее атласной коже. Идеально. Во тьме он составляет карту ее тела своими пальцами и губами, целует вдоль ее изящную шею, линии ключицы. Он тратит время на места, о которых часто забывал - центр ее груди, где чувствуется биение сердца, мягкий, ароматный изгиб ее груди. Кожа на внутренней стороне руки похожа на чистый шелк, Соня дрожит, когда он проводит кончиком языка линию до ее локтя. Она выдыхает его имя, ее пальцы зарываются в его волосы и массируют напряженное место на затылке. Ее бедра широко раздвигаются под ним, а тело кажется податливым. Влажное тепло ее киски прижимается к его груди, взывая о внимании. Кирилл скользит ниже, облизывая и покусывая ее плоть. Любит то, как она извивается. Знает, насколько сильно она ждет, когда он достигнет своего пункта назначения. Это словно маленькая игра, в которую они играли много раз: на сколько они смогут ее растянуть, как долго сумеют прикасаться друг к другу, но не трогать тех мест, которых жаждут больше всего. Он прижимает губы к твердому изгибу ее набедренной кости, его руки крепче обнимают девушку за талию. Черт. Никто не знает ее так же хорошо, как он. И ставит свою жизнь на то, что знает ее лучше любого на этой планете. А он отсылает ее. Она уезжает. Всё так неправильно, что душит его. Кирилл пытается не показывать этого. Но не может остановить пробирающую тело дрожь. - Кирилл? - ее ванильно-кремовый голос льется через тьму. Расскажи ей. Расскажи, что она значит для тебя. Что она твой магнит. Что ты абсолютно потерян, если ее нет рядом с тобой. Расскажи ей. Он втягивает воздух и резко выдыхает. Его рот находит ее влажную припухшую плоть, и он щелкает по ней языком, нападая так, словно это его последняя пища в жизни. Соня задыхается, ее тело выгибается поверх постели. Во мраке ее кожа кажется жемчужно-кремовой, сладкая маленькая грудь вздымается и дрожит от ее движений. Кирилл удерживает бедра девушки и абсолютно не нежно, а скорее жадно смакует ее тело. И она хнычет, вскрикивает. Хорошо. Пусть она запомнит это. Нуждается в этом. Жаждет этого.Он знает, что он будет. Он не позволяет ей кончить. Пока что нет. Когда Соня трепещет напротив его языка, ее клитор отекает, он отстраняется. Она вскрикивает, ее руки тянутся к парню. - Шшш, - шепчет он, заползая поверх нее. - Я знаю. Ее влажная грудь трется о его, когда парень зависает над ней, нуждаясь в контакте кожа к коже. Пульсирующий кончик его члена находит влажную щелку ее киски, и он толкается без колебаний, даже малейших. Они оба нуждаются в этом. Первый толчок как всегда самый болезненный, потому что он никогда не перестанет ударять его в самое сердце. Чертово совершенство этой девушки, ее тугая, горячая, влажная плоть. Она словно дом. Ага, она - его дом. Его всё. Она не уклоняется от него, а наоборот приподнимает бедра, разводит их шире, словно нуждается в каждом предлагаемом дюйме. Ее ноги оборачиваются вокруг его тела, руки хватаются за его плечи. - Кирилл. Они двигаются, как один организм, разъединяясь и сплетаясь воедино. Это медленная пытка. Каждый раз, когда он отстраняется, чувствует холод. Каждый раз, как толкается в нее, хочет остаться там, запечатлеть себя изнутри. Его руки цепляются за ее тонкие плечи. В темноте он находит ее. Ее глаза мерцают, когда Соня смотрит на парня, и они медленно раскачиваются. Ее дыхание становится его. Расскажи ей. Умоляй ее не уезжать. Кирилл опускает голову и целует ее, целую, пока не чувствует ничего, кроме ее губ, тела. Целует, пока не может уже думать о завтра. Вероятно, он вколачивается в нее. Между ними нет места. Но она прижимается к нему изо всех сил, не отпуская. Ее губы поглощают его, сладкая киска сжимает его член, когда Соня кончает. И он хочет закричать. Это не может закончиться. Пока что нет. Но вот он тоже кончает, так сильно, что его тело дрожит. Он не издаёт ни звука. Не может. Иначе будет умолять ее. Он засыпает в ее объятиях, его руки так упорно и крепко цепляются за ее плечи, что суставы начинают болеть. Утром она упаковывает вещи до того, как он встает с кровати. Вид ее чемоданов свинцом падает в его желудок, пока он натягивает джинсы. - Ты уже уезжаешь? - спрашивает он, указывая на очевидное. Но, Господи, она быстрая. Соня вскакивает на ноги, словно уже собирается идти к двери. - В любом случае твой рейс сегодня вечером. Ричи заказал нам билеты на утро. Верно. Потому что теперь он - тот, кто планирует всё вместе с ней. Он - ее менеджер. Прямо сейчас он должен продумывать ее жизнь. Он делал это же для Кирилла. Зеленый оттенок ревности затуманивает зрение. - Тогда ладно. Думаю, тебе пора. Соня кивает и хватает ручку чемодана. - Хорошего полета. - Ага, тебе тоже. Черт, они уже разговаривают, будто незнакомцы. Она смотрит на дверь, и небольшая улыбка растягивает ее красивые губы. - Кажется, нам суждено всегда покидать друг друга. Так останься. Скажи, что не можешь жить без него, как и он не могу жить без тебя. Но она не остается. Как и он. Хотя стоило бы. Его сердце говорит, что он дурак, потому что не рассказывает ей, что чувствует. Но Кирилл уже слишком сильно подтолкнул и надавил на Соню. Ей нужно это, и он отказывается стоять у нее на пути просто потому, что ему больно. Если ты любишь кого-то, то отпускаешь его на свободу. Разве не так говорят? Что, если тому суждено быть, человек вернется. Хотя прямо сейчас ему это не помогает. - Ладно... - он делает неловкий шаг в ее сторону, когда она наклоняется, чтобы обнять его. Они встречаются на полпути, их губы соприкасаются, ее нос натыкается на его. Быстро, почти безлично. Капец, как отстойно. - Позвони мне, - говорит он. Ее взгляд опускается на пол. - Позвоню. Последние неловкие объятия, и затем он отступает, засовывая руки в карманы. Не гордится этим, но знает, что не способен отпустить ее, если сперва не отойдёт на расстояние. Кирилл не наблюдает за тем, как она уходит, просто отворачивается и направляется в ванную. Но слышит, как закрывается дверь, и как глухой звук громко и четко раздается в пустой комнате.