Не-противоположности

Хлоя никогда бы не подумала, что в свои семнадцать лет она будет чувствовать себя одинокой старухой. Это было просто не про неё. Она, Хлоя Буржуа, всегда должна была оставаться молодой, красивой, сексуальной, уверенной в себе сучкой, добивающейся своего любыми способами. Если мы не говорим про Адриана, конечно. Адриана нельзя было добиваться всеми способами, потому что плюшевый Агрест на такое поведение мог и обидеться. А обидевшийся Агрест умел заставить Хлою нервничать и, — mon Dieu! — извиняться за своё поведение. Поэтому никакого Адриана. Итак, примерно в середине своего семнадцатого года жизни Хлоя Буржуа сидела на своей шикарной кровати в шикарном номере и чувствовала себя никому не нужной одинокой злобной старухой. Молча Хлоя переводила взгляд со стен на пол, где лежал её любимый белый коврик, и обратно на стены, где висел портрет Адриана — тот самый постер от рекламы духов, который маленькая Хлоя запихнула в золотую тяжеленную раму. Больше всего Хлое хотелось плакать, но от этого опухают глаза, так что слёзы она держала в себе. Буржуа знала: если долго не выпускать эти горестные капли, то в итоге они перезревают в первоклассный яд. Ей не хватало этого яда в последнее время. Все вокруг были удивительно счастливы. Дюпэн-Чэн встречалась с её Адрикинсом, и даже внутренняя стерва не позволяла Хлое разрывать их розово-сопливые отношения; слишком долго она хотела увидеть на губах Адриана хотя бы намёк на счастливую улыбку. Так что Хлое пришлось отпустить свои детские мечты о смене фамилии на «Агрест» и, скрипя зубами, наблюдать за тем, как их воплощает в жизнь Маринетт. Рядом с этой счастливой парочкой — другая, не такая радостная, но привычная, как Эйфелева башня. Алья Сезер и Нино Ляиф. Две шоколадки, слипшиеся так крепко, что представить их отдельно друг от друга не представлялось возможным. Мягкость характера Ляифа позволяла ему быть со взрывной островитянкой, не реагируя на перепады её настроения и излишнюю активность. Вот этой-то парочке Хлоя завидовала по-чёрному. Почему никто не видел, что взрывы характера Альи ничем не отличаются от её собственных? Почему рядом с ней, несравненной Хлоей Буржуа, нет такого Нино Ляифа, который гасил бы её кипучесть своим спокойствием? Почему ей так не повезло, в который раз? Дальше шли другие пары, такие же привычные, как и вторая: Роуз и Джулека, — лесбухи! — Натан и Марк, — педики, чёрт, — Айван и Милен, — два обожравшихся счастливых конфет хомяка, — Ким и Аликс, — ну, с этими всё понятно: недостаток интеллекта компенсировался активностью, — Лайла и Макс, — прости их, Господи, за этот союз. И, конечно же, были ещё Лука и Зои. Два счастливых кролика в идиотской обуви. Какие же у них двоих были придурошные и абсолютно нелепые кеды! И как же эти тупые ботинки подходили к их внутреннему миру. Да даже у Сабрины появился парень! Из Америки, так что разговаривали они по фейстайму. Просто разговаривали. Постоянно. Хлое казалось, что рыжая скоро прирастёт очками к монитору, да так и останется. И поделом. Вот даже сейчас, когда Хлое плохо и она сидит одна в темноте на своей шикарной кровати, эта рыжая… просто рыжая сидит где-то внизу, в фойе отеля, и соловьём разливается своему темнокожему парню. Господи, лучше бы белого выбрала, в неё же не влезет его… Хлоя всхлипнула. Осторожно приложила горячие кончики пальцев ко внутренним уголкам глаз, чтобы не размазать макияж, и посмотрела наверх, не запрокидывая голову. В интернете писали, что так можно остановить слёзы.

***

Она изначально знала, что поддаваться на уговоры Сабрины и идти на прогулку вместе с классом — просто идиотская затея. Но дома было скучно, телевизор смотреть не хотелось, а тяжёлые вздохи Жан-Поля выводили из себя. Хлоя и сама не заметила, как сказала «да». Теперь-то она, конечно, жалела об этом. Не было ничего хорошего в том, чтобы гулять по Парижу в совершенном одиночестве, когда вокруг тебя все держатся за руки, целуются украдкой, обнимаются и вообще бывают абсолютно счастливы. Париж не зря называли городом любви. Розовое сияние разливалось вокруг одноклассников Хлои, — даже вокруг Сабрины, так и не прервавшей звонка по долбаному фейстайму, — и затухало оно только вокруг Буржуа. Она буквально видела, как бабочки и птички, порхающие вокруг, рядом с ней падают тухлыми трупиками. Это раздражало. Это бесило. Это выводило из себя. У Хлои Буржуа должно быть всё самое лучшее, как в вещах, так и в отношениях. И как же вышло так, что она единственная не состояла в отношениях, когда даже стерва-Лила нашла себе парня?! Прости их Господи, опять же. Этот союз не должен был рождаться никогда, ни в одной из вселенных. Солнце светило так ярко, что Хлоя, рискуя причёской, надела тёмные очки. Чёлка моментально растрепалась, плюя на то немыслимое количество лака, что Буржуа вылили на голову утром стилисты. Ну да, конечно. Используют ширпотреб вместо нормальных средств, а ей потом страдать. И папе не пожалуешься — не поймёт. Мама бы поняла, но плевать Одри хотела не только на проблемы своей дочери, но и вообще на сам факт её существования. Нино ласково обнял Алью, Адриан отдал рубашку Маринетт, Ким и Аликс стали соревноваться, кто быстрее добежит до определённой точки. Просчитанный Макс дал Лайле термос с чем-то тёплым, и Росси, — прости её, Господи, за выбор партнёра, — сладко улыбнулась в ответ на такую заботу. Хлоя мёрзла, пока её глаза слезились от солнечного света, который она из-за очков не видела. Потом на её плечи опустился тёплый и тяжёлый пиджак. Хлою окружил запах бергамота, чая и сигаретного дыма. Повернувшись, она удивлённо моргнула. Слёзы высохли моментально. Рядом с Феликсом вся эта романтично-розовая аура вяла даже пуще, чем около неё.

***

Феликс, по словам Адриана, досрочно закончил свою жутко-крутую школу для парней в Англии и приехал портить младшему Агресту жизнь. То есть, Адриан сказал «приехал, чтобы лучше узнать культуру страны, в которой живут его родственники». В паникующих зрачках Адриана Хлоя видела только первый вариант. Но жалко Адриана при этом совершенно не было. Пусть его Дюпэн-Чэн жалеет, у них же такие замечательно-волшебные отношения. И в горе и в радости, чтоб их. Потирая руки, Хлоя ухмылялась: вместе с Грэм дэ Ванили пришла пора дозированного горя для сладкого дуэта. Феликс появлялся там же, где был Адриан. Ходил вместе с Агрестом на его фотосессии, скупо улыбаясь и комментируя происходящее одним взглядом. Гулял вместе с ним и Маринетт, вымораживая лишь своим присутствием обоих. Был поразительно-галантен, красив и при этом токсичен, как самое ядовитое из насекомых. Снедаемый паникой и беспокоясь о собственных отношениях, Адриан вдруг вспомнил, что он, вообще-то, дружил когда-то с Хлоей, и стал вместе с Феликсом звать на прогулки ещё и её. Было неприятно ощущать себя этакой красной тряпкой, когда в роли быка выступал Феликс. Хлоя не знала, на что рассчитывал Адриан, но на Буржуа англичанин реагировал совсем не так, как хотелось бы Агресту. То есть, она его не бесила, — она так думала, по крайней мере, — а если и бесила, то своё раздражение он вполне успешно изливал на счастливую парочку в розовом сиянии. Феликс обращал на неё внимание по-другому. Как на девушку. Он открывал перед ней дверь, позволял держать себя за локоть, занимал разговором. Если Адриан и Маринетт слишком увлекались друг другом, то он удивительно-красиво рушил их сахарное уединение парой фраз. Он был восхитительно галантным и частенько заставлял Хлою смеяться. А ещё он был чертовски, просто греховно красив. И, в отличие от Адриана, знал об этом.

***

Глядя на фотографию Адриана в огромной золотой раме, Хлоя не могла перестать мысленно подменять зелень его глаз хмурой серостью. Наверное, это было единственной причиной, почему недо-портрет Агреста с маркой дрянных, в общем-то, духов, всё ещё занимал своё место в комнате. Хотя вряд ли Феликс улыбался так же по-идиотски-радостно, как это делал Адриан на фотографии. Они продолжали гулять, даже когда Адриан и Маринетт стали ссылаться на занятость-дела-уроки. Хлоя подозревала, что дело в тайных от них свиданиях, но ей в кои-то веки было всё равно. Кладя ладонь на предплечье Феликса, она совсем не думала про чужую романтику; ей как-то больше хотелось собственной. Они ходили по Парижу, просто разговаривая. Погода радовала: было тепло и приятно, ветер не лез под юбку, а выбор маршрута позволял Хлое выгуливать не только любимые балетки, но и шикарные каблуки. Если вдруг становилось холодно, то Феликс накидывал Буржуа на плечи свой пиджак, и она погружалась в мир его запаха. Бергамот, чай, сигареты. Феликс не курил. Магия, не иначе. Грэм дэ Ванили оставался консервативен в выборе образа. Этакий английский джентльмен, потерявшийся вне времени: официальный костюм, рубашка, трость. Хлоя смеялась, что ему не хватает цилиндра; Феликс ухмылялся и говорил, что с цилиндром он становится похож на вампира, перепутавшего эпоху. Момент, когда он взял её за руку, был намного лучше всех сопливых обжиманий и поцелуев. Они переплели пальцы, и Хлоя тихонько выдохнула. Рука у Феликса была сухой и холодной, пальцы ощущались кусочками льда. Для теплокровной Хлои с вечно горящими ладонями это было сродни чуду. — А у Адриана тёплые руки… Феликс посмотрел на неё. В грозовых глазах мелькнула вспышка злой молнии. С удивлением и какой-то мазохистской радостью Хлоя поняла, что это ревность. Он сжал руку и, нахмурив светлые брови, посмотрел ей прямо в глаза. Грозовое тёмное небо столкнулось с её летним голубым. — Я не Адриан. Почему-то Хлоя подумала про Лайлу и Макса. Наверное, по своей нелепости она и Адриан были бы похожей парой. Шикарная стерва Буржуа и мягкий пирожок Агрест, спешите видеть. Только сегодня и только в Париже! Её передёрнуло. — И хорошо. Бог не простил бы нам ещё одно подобное недоразумение.