Стокгольмский синдром

— Меру принимает душ, — сказал Дукат, когда на следующее утро, как всегда, но несколько раньше, Эсме явилась в каюту к префекту, дабы разделить с Меру завтрак. Утро префекта начиналось ещё раньше. — Ты можешь подождать её в гостиной. Дукат сосредоточенно изучал информацию на падде, совершенно не намереваясь переводить своё внимание на компаньонку Меру. Безусловно, вчера она весьма его позабавила, но то было вчера. А сегодня префект был занят делами государственной важности. Что, в свою очередь, совсем не волновало взбалмошную баджорку. — Я только пришла сказать вам «спасибо», Дукат, — произнесла Эсме, беспрестанно улыбаясь. — Спасибо? Право же, такой пустяк! — проговорил Дукат, пряча улыбку. Делая вид, что, кажется и не помнит вовсе о вчерашнем. Однако же прикасаясь пальцами к своей щеке. Эсме коротко чмокнула его, а потом не удержалась и обняла за шею. — Да ты меня сейчас задушишь! — беззлобно воскликнул Дукат. — Хватит уже, сумасшедшая женщина! Она его отпустила, но улыбаться не перестала. Дукат, наконец, оторвался от падда. Покачал головой, засмеялся и сам, заражаясь её хорошим настроением. — Сделай так, пожалуйста, чтобы легат больше не отвлекался, хорошо? — проговорил Дукат. — Боги помогли тебе один раз, но вряд ли им будет интересно это делать и дальше. Эсме понимающе кивнула. Теперь-то легата она не отпустит. — Вот тебе подсказка, — между тем продолжил Дукат, которому всё-таки нравилась начатая игра. — Канар «Любовное зелье». — Это такой особый сорт, да? — спросила Эсме. — Спроси у Парека, — голосом полным коварства ответил кардассианин, для пущего эффекта складывая пальцы домиком. — Благодарю ещё раз, божественный Дукат! — Эсме глубоко поклонилась, а потом, уже собираясь уходить, обернулась, вспомнив о Меру. Составлять компанию которой ей сегодня решительно было некогда, да и не хотелось, по большому счету. — Скажите Меру, что сегодня я не приду? — Иди уже! — воскликнул Дукат и шлёпнул её паддом по заднице. — Больно же! — пожаловалась Эсме и поспешила удалиться, предчувствуя, что ещё секунда-другая и Дукат в неё этим паддом запустит и попадёт ведь в цель, сволочь такая. *** — Канар «Любовное зелье»? — повторил Кварк, перебирая в уме все известные ему разновидности любимого кардассианского напитка. — Что-то не припомню такого сорта. — Хм, — Эсме нахмурилась. Разведывательная операция приближалась всё ближе и ближе к провалу. Расширенное руководство для наложницы никакой информации по данному вопросу не содержало. Эсме подумала было обратиться к Даггер, но рассудила, что та ещё некоторое время будет не настроена на «дружеские» беседы с ней, ибо не любила, когда наложницы пользовались методами недобросовестной конкуренции… Ведь именно таким приёмом и воспользовалась Эсме накануне. Дукат явно не собирался посвящать её в подробности, ознакомиться с которыми Эсме всё же решила до того, как спросить про это самое «любовное зелье» у Парека. Встречу с которым ещё предстояло как-то организовать… Это тоже вопрос не из простых, после вчерашнего-то. Шальная мысль спросить у Дамара промелькнула и тут же пропала. Ибо он вряд ли разбирался в таких тонкостях, как разные сорта канара, одинаково варварски расправляясь с любыми видами алкоголя, глуша тот в «масштабе мировом». Меру пока более предпочитала баджорские напитки, разделяя канар с Дукатом в малых дозах и пока только вступала на путь познания тонкостей и оттенков букета этого напитка. Так что Эсме решила спросить у ференги, полагая, что владелец бара на кардассианской станции знает о канаре всё. Ну, или почти всё.  — Хотя… Звучит знакомо, дай-ка подумать. Точно! — Кварк облокотился на стойку и заговорщически поманил баджорку пальцем, она также наклонилась к нему поближе. Ференги понизил голос и тихо зашептал Эсме на ушко. — В подробности я, увы, не посвящен, но это не сорт канара. Это определённый, весьма специфический способ употребления канара, который наливается в вагину, а затем соответственно выпивается оттуда. Эсме коротко хохотнула, ференги легонько коснулся пальцем губ женщины, предотвращая явно назревающий взрыв хохота. — Кхм. — Думаю, тебе стоит расспросить о подробностях кого-нибудь из своих кардассианских друзей, — предложил ференги. — Я хотела сделать сюрприз… — Да и «друзья» кончились, которых можно было бы спросить. — В любом случае, спасибо Кварк. — Рад помочь, — ответил ференги, полагая, что совсем не плохо иметь в хороших знакомых восходящую баджорскую звёздочку. Мало ли как может она потом пригодиться… И если из друзей и знакомых вся возможная информация была так или иначе вытянута, пришло время обратиться к «врагам». Авось удастся вытянуть что-нибудь полезное и из них. Как-то они с Меру зашли в маленькую мастерскую, в которой некий кардассианин по имени Гарак занимался тем, что чинил военную форму и иногда — баджорские вещи. Эсме на миг снова ощутила себя на Баджоре, в доме своей тетушки. Повсюду были свалены куртки и штаны, а посреди всего этого располагался стройный мужчина, почему-то не очень похожий на портного, однако превосходно орудовавший нитками и иголкой… Точнее универсальным сшивателем. Дукат был крайне недоволен этим знакомством и настойчиво попросил Меру впредь более не посещать это с позволение сказать ателье… и держаться от Гарака подальше. Что же до Эсме, который явно было нечем заняться, раз у неё находилось время бродить по Терок Нор и забредать в своих «прогулках» в явно не подходящие места, то дабы заполнить её время чем-нибудь полезным, Дукат наказал ей собственноручно вышить золотыми нитками одно из платьев Меру. — Ведь если не ошибаюсь, ты умеешь шить, Эсме? — спросил Дукат, проявляя свою осведомленность относительно прошлого баджорки. Так что некоторое время Эсме пришлось посвятить этой работе, которая, впрочем, не была ей в тягость, скорее наоборот, была приятна и понятна. Разве что несколько непривычна, ведь она никогда раньше не имела дела с изысканными тканями. Но навык шитья имелся и потому Дукат результатом остался доволен, пристально рассматривая узор на платье, когда всё было готово. В общем, Меру больше с Гараком не встречалась, а вот Эсме наоборот, иногда появлялась в его мастерской, под настроение даже помогала ему в работе, забираясь в самый дальний уголок, чтобы оставаться не замеченной для заходивших клиентов. Странная забава, которая, однако же, всё же ей нравилась. — Добрый день, Гарак, — поздоровалась Эсме, и кардассианин поприветствовал её в ответ. — День добрый, Эсме. Могу чем-нибудь быть полезен вам, моя дорогая? И если ференги как-то почти сразу и непринуждённо, но, ни к чему между тем не обязывающе, стал обращаться к Эсме на «ты», то портной предпочитал «вы», которое звучало несколько… вычурно. Но вместе с тем весьма естественно. — Надеюсь на это. — Выбор тканей, как видите, не велик, но… — кардассианин коротко усмехнулся. Баджорская наложница явно не испытывала недостатка в нарядах. — На самом деле, я хотела задать вопрос об одном кардассианском… ритуале. Канар «Любовное зелье» называется. Гарак оценивающе посмотрел на Эсме. — Это весьма интимный… ритуал. — Да, — коротко ответила Эсме. — Кое-что я про это уже знаю. Хочу кое-кого удивить… — Уверен, ваш избранник оценит ваше предложение по достоинству. Но что же конкретно вы хотите услышать от меня, Эсме? — Всё, что может оказаться полезным. Советы, рекомендации. Наверняка есть какие-то особые, кардассинские нюансы процесса, с которыми стоит ознакомиться заранее, чтобы всё прошло успешно. Нюансы процесса. Гарак усмехнулся, ненадолго задумавшись. — Любовное зелье… практикуют обычно давно знакомые партнёры, безоговорочно доверяющие друг другу. Ну, или любовники с повышенными сексуальными аппетитами. Что же до практической стороны дела: такой способ употребления канара нередко приводит к воспалениям слизистой влагалища у кардассианских женщин. А баджорки в этом плане, могу предположить, ещё более уязвимы. Так что я рекомендовал бы вам обратиться в лазарет и спросить у доктора что-нибудь, что поможет нивелировать пагубное влияние алкоголя. На этом, пожалуй, всё. Со всеми остальными техническими деталями я думаю вас познакомит ваш друг. — Благодарю, Гарак. Тьма рассеивается! — Эсме улыбнулась и коротко поклонилась. — Спасибо. — Рад был помочь, — проговорил Гарак, возвращаясь к шитью, когда баджорка ушла. *** Предстоящий вечер легат Парек планировал посвятить разбору своих находок, привезённых накануне с Баджора. И потому приказал дежурным у своей каюты никого к себе не пропускать, а адъютанту никакие звонки не принимать. За исключением вызов от префекта, конечно же. Но это само собой разумеющееся, постоянное исключение из правил. — Ах да, если придёт наложница Эсме, то её тоже не пускать. Но если она будет настойчива… только в том случае, если она будет особенно (!) настойчива, то тогда известить меня о её приходе. — Будет исполнено, легат, — отозвался солдат, храня невозмутимое выражение лица. *** Весь день время тянулось мучительно медленно, а теперь, когда Эсме подходила к каюте легата, стремительно утекало сквозь пальцы. Она даже в какой-то момент повернула назад, но потом всё же взяла себя в руки, и решительным шагом направилась вперёд. Победа или смерть. Для визита она выбрала чёрный длинный шелковый халат, в котором обычно проводила время у себя в каюте. Решив не играть в изысканную леди в платье, надев под халат чёрные же чулки и пояс для них. И больше, собственно, ничего. Эсме выдохнула, расправила плечи и уверенной походкой направилась к каюте легата, преодолевая последние несколько метров так, словно это она была хозяйкой на Терок Нор, а вся кардассианская рать была в полном её владении и распоряжении. — Меня зовут Эсме, и я желаю говорить с легатом Пареком, — надменно произнесла она. — Легат Парек занят и никого не принимает сегодня, — бесстрастно ответил солдат. Этого следовало ожидать. Тупик-с, однако же. Но отступать некуда, позади Дамар, и все прочие офицеры… а там и солдаты из бара ференги. Это ещё, если повёзет. Трудовой лагерь — если нет. Эсме тяжело вздохнула и посмотрела прямо в глаза дежурному. — Я настаиваю на встрече, — сказала она, всем своим видом давая понять, что уходить она не собирается и если потребуется, будет прорываться с боем. Конечно, битва выйдет недолгой я вряд ли она победит, но остается надеяться, что шум за дверью привлечёт внимание легата. Только если, конечно он не включил систему звукоизоляции и шумоподавления… Впрочем, Эсме повезло и до открытой конфронтации дело не дошло. — Я спрошу у легата, примет ли он… вас, — ответил, наконец, солдат. Выбирая, как к ней обратиться, на «вы» или на «ты». Выбрав по каким-то, одному ему известным причинам, всё-таки первый вариант. Дверь скользнула в сторону, первый солдат вошёл в каюту. Эсме хотела было скользнуть вслед за ним, не дожидаясь разрешения войти, но второй был начеку и заслонил собой вход. — Прошу прошения, легат, но к вам посетитель, — проговорил солдат. — Я же просил меня не беспокоить. — Я так и сказал. Но Эсме продолжала настаивать. — Вот как, — легат усмехнулся, по-прежнему не оборачиваясь. Разглядывая только что поставленную на полку статуэтку древнего баджорского божка. — В таком случае, пригласи её войти. Первый солдат снова показался в коридоре. — Проходите, — сказал он, освобождая дверной проём. Эсме вошла в каюту, двери с шумом закрылись за ней. И она оказалась в тёмной пещере, в логове зверя, причём добровольно. Оправдывая приставшее к ней позже прозвище «Крейзи Эсме». Сумасшедшая Эсме. В царящей темноте она едва различала предметы обстановки и тёмную фигуру легата. Было темно и мрачно даже по кардассианским меркам. А ещё невыносимо жарко, душно и влажно. Террариум… за стеклами которого мерцали далёкие звёзды. В тишине было слышно их дыхание. А ещё биение сердца. По крайней мере, бешеное «тук-тук-тук-тук» своего сердца Эсме ощущала отчетливо. Наверняка эту дробь слышал и Парек. Наконец, легат отвернулся от глиняного истукана. В темноте глаза легата казались почти чёрными. — Тебе мало вчерашнего? — спросил легат. Спокойным, но более грозным, чем любезным голосом. Эсме не отвечала, лишь глубоко вздыхая, явно чувствуя нехватку воздуха не только из-за окружающих погодных условий, но и из-за всё ещё не отпускающего её волнения, которое ей едва-едва удавалось держать под контролем. — Отвечай же, когда я к тебе обращаюсь! — рявкнул легат. А потом улыбнулся на секунду, вспомнив, что сам же сказал ей заткнуться вчера, да так и не отменил этот свой вчерашний приказ. — Да, вчерашнего мне мало, — с придыханием ответила Эсме, с ненавистью и страстью смотря на легата. — Так ты хочешь ещё, негодная девчонка? — в голосе Парека появилось что-то отдалённо напоминающее одобрение. Пара капель, не более. Эсме сделала шаг, сделала два, на ходу развязывая пояс и снимая халат. Стремительно приближаясь к легату, бросаясь в отчаянную атаку, и впрямь заставшую Парека врасплох на пару мгновений. Целуя мужчину и устраивая его руки у себя на бёдрах. — Я хочу ещё большего, легат Парек, — жарко проговорила она. — Оно и видно, — почти добродушно заметил кардассианин, крепко сжимая упругие ягодицы. — Но что заставляет тебя предположить, что я этого захочу? Подобного вопроса следовало ожидать, и подходящий ответ уже был готов сорваться с её губ, но вместо чего-нибудь вроде «я сделаю всё, чтобы вы этого захотели», Эсме вдруг произнесла нечто, совсем не относящееся к предмету их с легатом разговора. — Банике — дух огня — говорит это. Она выскользнула из объятий легата, теперь и вправду его удивив. Подошла к статуэтке, по бокам от которой стояли зажженные легатом свечи. — Ты знаешь про Призраков Па? — спросил легат. — Все баджорцы знают про Призраков Па, легат, — теперь пришла очередь Эсме вставать в эффектные позы и выразительно смотреть через плечо на своего собеседника. — Я имею в виду, что конкретно ты о них знаешь? — произнёс легат, подходя к женщине и обнимая её сзади. Явно заинтересованный более в данный момент её познаниями, нежели телом. — Банике — дух огня. Он пожрёт твою душу и даст взамен умение повелевать пламенем, — Эсме провела ладонью над пламенем одной из свечей. Затем подула, чтобы остудить ладонь. — Всё, что движется ко мне, пусть движется обратно. Призрак Па, пойдя на сделку с которым вы обретёте могущество, о котором можно только мечтать… Ну и красный демонический взгляд. Стоит только зажечь свечи, произнести заклинание и сломать фигурку. — Откуда ты это всё знаешь, милая моя? Баджорцам запрещено изучать пути Пророков или Призраков Па. — Мне рассказывал о них в детстве дед. — За это я могу отправить его в трудовой лагерь, ты ведь знаешь об этом, Эсме? — спросил легат, целуя женщину в шею, чуточку кусая. — Ему это уже не грозит. Он, как и вся остальная моя семья, умер. — Но ты ещё жива и я могу отправить в трудовой лагерь тебя, — легат сжал грудь женщины, она легонько застонала. — Но так уж и быть, пока повременю с этим… Что ещё интересного ты знаешь, милая моя? Слова заклинания, быть может. — Нет, слов я не знаю… но они, скорее своего рода украшательство, нежели действительно главный элемент ритуала вызова Банике. — А что же тогда — главный элемент? — поинтересовался легат. — Готовность отдать свою душу. — Некоторые посчитали бы это не такой уж высокой ценой за божественное могущество. Ты бы, например, продала этому Банике свою душу, если бы это помогло тебе сбежать от кардассианцев? Эсме запрокинула назад голову, доверчиво прильнув к плечу легата, положив свои ладони поверх ладоней легата, всё так же лапающего её грудь. — Моя душа уже отдана одному богу, — загадочно проговорила она. — И что это за бог такой? — спросил легат, подозревая, что вот прямо сейчас она ни в коем случае не хочет убегать из кардассианского плена, сдавшись добровольно. — Ты мой бог — Парек, — выдохнула она, распрощавшись с официальным «вы». Он рассмеялся. — Я не бог, девочка моя. Я — офицер Кардассианской армии. И меня это более чем устраивает, — он помолчал немного, перекладывая одну руку ей на живот, неспешно гладя его, дразня и не опускаясь пока вниз. Туда, где она хотела бы, чтобы оказались его пальцы. — Но если уж на то пошло, то я, скорее — демон, нежели бог. — Это мне подходит, — отозвалась Эсме. — Демоны тоже любят всякого рода ритуалы. — Какие, к примеру? — спросил легат. Происходящее становилось интереснее с каждой секундной. — Канар «Любовное зелье», — ответила женщина.  — И кто же тебя познакомил с этим ритуалом, а? — поинтересовался Парек. — Кто-нибудь из тех, кто обнимал тебя, пока меня не было на станции? Кстати, много ли их было? — В основном, это был Дамар, — сказала баджорка. — И как он тебе? — Жалкое зрелище… Совсем не умет пить канар, как и всё остальное, впрочем, тоже… А идеей про зелье со мной любезно поделился наш возлюбленный префект. — Он же провёл демонстрацию, полагаю? — спросил Парек. — Нет, только подал идею. А за разъяснениями велел обратиться к тебе. — Раз так, то это меняет дело, — легат хищно улыбнулся. — Давненько я не пил канар столь экстравагантным способом. Самое время освежить навык. По-хорошему стоило спросить, знакома ли она с предосторожностями, но сказать по правде, Парека не очень-то и волновали те проблемы, которые могли возникнуть у Эсме, если она не оказалась достаточно предусмотрительной, чтобы как следуют подготовиться. Одной баджорской шлюхой меньше — не велика потеря. Всегда найдутся другие. — Волшебные пилюли у меня с собой, — хитро произнесла она. — Если ты позволишь и выпустишь меня на секундочку… — Конечно, конечно, — согласился легат. Подготовилась-таки. Молодец. Эсме подняла с пола халат, порылась в карманах, доставая маленькую коробочку и принимая одну из таблеток. Пристроила халат на спинке ближайшего кресла и вернулась к легату. — А не выпить ли нам канара? — спросил мужчина и рассмеялся.