Бразильская рапсодия

      На ступенях сельской невзрачной церквушки примостился болезненного вида молодой человек в костюме жениха. Он едва сдерживал нервную дрожь во всем теле: только что от него на глазах у немногочисленных гостей сбежала невеста. Вначале шла к алтарю, как на эшафот, с глазами, полными слез, боли и сожаления, а затем развернулась и кинулась бежать без оглядки, словно из чумного барака. Может быть, Витор и впрямь чумной? Никто рядом с ним не может быть счастливым, яд из его души как по волшебству распространяется на целые мили вокруг. Он больше не может так жить, а по-другому просто не умеет или… не хочет научиться?       Витор любил упиваться своей властью над чужими сердцами и жонглировать ими, как мячиками. Это давало ему ощущение, что он чего-то да стоит в этой жизни, что он больше не тот перепуганный маленький мальчик, на глазах которого погиб отец по вине его матери. Парень ненавидел мать и боготворил покойного отца. Глупцы и лжецы все те, кто говорили, будто сеньора Веласкес страдала от мужа-пьяницы и тирана, регулярно поднимавшего на нее руку. Витор знал, что все это наговор! А если и нет, его мать заслужила такого отношения к себе. Вместо мужа она всю жизнь любила какого-то отвратного неотесанного рыбака, которого даже не постеснялась привести в дом. Разве можно было в такой обстановке вырасти иным?       Все вокруг знали, что Витор мерзавец, никто не видел в нем ни капли душевной чистоты, но только не она, не Асусена. Она соответствовала своему имени и была подобна цветку белой лилии, который Витор посчитал за долг сорвать и растоптать. Он играл с ней, словно кошка с мышкой, забавляясь тем, как наивная деревенская девушка бежит за ним по первому зову и прощает все, как бы сильно он ее ни обижал. Он будто бы проверял Асусену на прочность, удивлялся, как далеко он может зайти в своих бесчинствах и сколь безгранично ее терпение.       Но все же Витор проиграл и проиграл позорно. Асусена не смогла сделать самый решительный шаг и связать себя узами брака с человеком, так часто причинявшим ей боль. Любовь рано или поздно иссякает, если постоянно осушать ее родник, и любовь рыбацкой дочери не исключение. Вот только Витор теперь понял, что если он и любил когда-либо в своей жизни, то любил именно эту прелестную простушку. Она уже бежала в свадебном платье босиком прямо по песчаным дюнам, не боясь зноя, бежала к тому, с кем будет счастлива, оставив позади на ступенях церкви убитого горем жениха.       Послышались легкие шаги. Кто-то спустился к Витору и присел рядом, ласково обхватив его голову рукой. Парень, недолго думая, поддался материнским объятьям — возможно, именно в эту секунду из сердца молодого Веласкеса начала постепенно уходить так долго терзавшая его чернота.