море волнуется раз

У Кёна старая выцветшая футболка с эмблемой «ACDC», мобильник на беззвуке — режим «не беспокоить», но всегда ведь есть кому — и вселенская пустота пустот где-то за клеткой ребер. У Харухи — кривящая рот отупляющая скука, амбициозные планы и оранжевые босоножки на танкетке, прибавляющие ей целых пять сантиметров роста; солнце бликует на пряжке скользящего по лодыжке ремешка и дрожит радугой в бензиновой луже у ее ног (а мог бы — лежать весь мир, стоит ей только по-настоящему этого захотеть). Море волнуется раз, повинуясь воле богини-старшеклассницы: волны лижут песок, уничтожая все следы, все улики, пароли-явки-адреса, мелкие камушки и ракушки проскальзывают между пальцев, соленые брызги застывают на загорелой коже; подол летнего платья Судзумии, намокнув, прилип к коленям. Кён с досадой думает: та смеется слишком радостно и беззаботно для проживающей каникулы круг за кругом, круг за кругом, до дурной бесконечности. Кубики льда звякают в ее стакане с холодным зеленым чаем, сок надкушенного персика пачкает липким ладонь, стекает у богини по запястью и сгибу локтя (жизнерадостного оранжевого сегодня слишком уж много; Харухи, впрочем, вся «слишком», на этом и был построен мир три года назад). Фейерверки в честь фестиваля Обон яркими всполохами расчерчивают черное беззвездное небо в восьмитысячный раз — Юки Нагато считала, — а Кён просто хочет, чтобы последний день августа наконец и правда стал таковым. И все-таки у него чувство, будто что-то не так, что-то точно неправильно — посредственный бейсбольный матч между соседними префектурами близится к кульминации, команда в белых майках ведет 7-0, а экранчик лежащего на диване телефона-раскладушки недовольно беззвучно мерцает; старшеклассник поднимает трубку, уже зная, чей голос сейчас услышит. Харухи скучно, и до сентября (снова и снова) остаются еще две недели праздной жизни, каждый день из которой расписан до мелочей. Судзумия стоит по колено в воде, и разноцветные рыбки прячутся меж камней. Капли стекают с ее открытого красного купальника и бегут по трогательно белому животу, контрастному загорелым плечам и ногам; оранжевые босоножки небрежно брошены на песок рядом с вылинявшим пляжным полотенцем, лежащие подле темные очки ловят стеклами солнце. Кён листает принесенную из дома мангу и пять раз рассеяно читает одно и то же предложение, не вникая толком в сюжет; в нагрудном кармане его пестрой гавайской рубашки — уже никому не нужный список летних дел бригады СОС (они снова ничего-ничего не упустили, солнцеликой богине бы радоваться). Он достает из рюкзака бутылку холодной воды с лимоном, делает большой глоток и морщится — кислит; Харухи скучно, и море волнуется два. Кён думает: ждите цунами.