interview

Эмма села рядом и накрыла ладонью его руку, а он даже не заметил, продолжая смотреть в одну точку. По щеке его скатилась слеза. — Кирилл, что сейчас с Викой? — девушка спросила уже не как журналист, а как человек, просто потому, что радужный рассказ Незборецкого никак не вязался с его состоянием. Блондин вздрогнул, испугавшись такой близости, тут же смахнул слезу и напрягся, выпрямляясь, высвобождая свою руку. Все эти воспоминания, которые он старательно прятал от самого себя, теперь всплыли на поверхность, вскрывая старую рану. — Сейчас? С ней все в порядке, она счастлива — на автомате отвечает голубоглазый. — Почему тогда ты такой печальный? — блондинка заглядывает ему в глаза. — Это вопрос из интервью? — наконец он приходит в себя, вспоминая, кто сидит рядом. — Нет, я уже выключила диктофон, я просто вижу, что тебе больно — продолжила Эмма, снова накрывая ладонью его руку, что лежала на диване. — Все в порядке, если мы закончили, то я закажу тебе такси — хозяин дома поднялся и тут же стал копаться в телефоне. Делиться своими сокровенными чувствами с журналистом — не самая лучшая идея. Пусть она выключила этот проклятый диктофон, она могла запомнить весь разговор, да и никто не гарантирует, что девушка не «приукрасит» имеющееся интервью, добавив «жарких» подробностей. Эмме был понятен его настрой и нежелание делиться, но все же обидно, что ее воспринимали как врунишку. Было бы глупо настаивать, поэтому она не стала сопротивляться. — Спасибо за интервью, Кирилл, с вами было приятно общаться — на прощание она улыбнулась и вышла на темную улицу, где наконец прекратился дождь. Незборецкий не поскупился и заказал ей «комфорт +», оплатив с карты, отчего ей стало ещё более стыдно. Для себя она уже решила, что докажет ему свою честность. Голубоглазый заперся в студии и записал на бумаге строчки, что пришли в голову: «я просто хочу чтоб ты станцевала, когда меня не станет». Ещё через несколько минут он принялся за музыку. Наконец он был готов выплеснуть все в один трек, чтобы освободиться от тяжелой ноши больных чувств.

***

Несколько месяцев друзья возвращали его к жизни, всеми силами пытаясь помочь. На публике весёлый и жизнерадостный, за закрытыми дверьми он становится чернее тучи, всегда молчал, мало ел и почти не спал. Однако, рана стала затягиваться и вскоре Кирилл стал все больше походить на того Кирилла, которого пацаны знали с детства — душа компании, всеобщий психолог, юморист и весельчак.