interview

Дождь лил стеной, прогнав с улицы всех живых существ. Эмма стояла на крыльце огромного загородного дома, одергивая юбку, а с зонта у нее в руках вода стекала на плитку, оставляя целую лужу у двери. Первое крупное интервью с успешным артистом заставляло ее нервничать, а когда она узнала, что придётся идти к нему домой - едва не отказалась от этой затеи. Наконец, набрав полную грудь воздуха, она позвонила. Худощавый блондин в белом махровом халате и тапочках с кружкой чего-то горячего был мало похож на мечту миллионов девчонок, однако именно он завоевал сердца доброй половины женского населения всех стран СНГ. — Привет, ты на интервью, да? Прости, я завис на студии, поэтому в таком виде — репер пустил ее в дом, и забрал из рук мокрый зонт, поставив сушиться. — Привет, да, ничего страшного — журналистка следовала за ним, предварительно сменив туфли на мягкие тапочки по настоянию хозяина дома. Огромная комната совмещала в себе гостиную, кухню и столовую, удивляя своей домашней и вполне уютной обстановкой. Эмма ожидала увидеть здесь что-то в современном стиле, с аппаратурой за бешеные деньги, но вместо этого поразилась обычности этого дома. — Чай или кофе? — оставив девушку на диване, блондин прошёл в ту часть, что выполняла роль кухни. — Если есть, зелёный чай, без сахара, пожалуйста — она присела на один из двух огромных диванов, продолжая осматриваться. — Держи, а я пока переоденусь — он поставил на стеклянный столик чашку чая и тарелку каких-то сладостей, а сам поднялся вверх по лестнице и скрылся из виду. Журналистка сделала несколько глотков из чашки, чтобы немного согреться, а затем достала свой блокнот и диктофон, начиная готовиться к работе. Трясущиеся руки выдавали ее волнение, с которым никак не удавалось совладать. Глазами она ещё раз побежала по строчкам плана для интервью, который уже заучила наизусть: сначала вопросы про детство, затем про карьеру и на сладкое - про личную жизнь. Блондин вернулся в коричневых шортах, просторной белой футболке с разноцветными цифрами 0372 на груди и в белых длинных носках. Эмма поймала себя на мысли, что пялится теперь только на его ноги, что ступают вниз по лестнице. — Если ты готова, то можем начинать, только давай обойдёмся без вопросов типа «а что значит tfest?» и прочей подобной ерунды, ладно? — он улыбнулся, расположившись на втором диване. Его тело приняло самую расслабленную позу, буквально расплывшись по мягкой мебели. — Готова заверить, у меня таких вопросов не запланировано, — кивнула блондинка — для начала я бы хотела немного узнать о твоём детстве. Все знают, что ты из Черновцов, но подробностей из твоего детства очень мало - Эмма наоборот напряглась, выпрямив спину и с силой сжала карандаш в руке. — Ты не забыла включить эту штуку? — уточнил хозяин дома, заметив, как девушка изучает его ступни в белых носках. — Да, точно, забыла — нервный смешок, девушка включает диктофон и устанавливает на столе. Блондин улыбается, предаваясь воспоминаниям и бодро рассказывает о родном городе, о школе, о друзьях и, конечно, упоминает родителей. Эмма периодически вклинивается с вопросами, добывая все больше интересной информации. Еще живее, он рассказывает о музыке и карьере, умело обходя вопросы о предстоящих релизах. — Фанаты с нетерпением ждут новый трек или альбом, хотя бы приблизительно, когда планируешь что-то? — журналистка не оставляет попыток его расколоть. — Скоро будет много интересного, больше ничего не могу сказать — за такой ответ, сопровождающийся наглой ухмылочкой, миллионы девчонок готовы были вцепиться ему в глотку, или, по крайней мере, обозвать нехорошим словом. — Хорошо, в принципе, остался блок про личную жизнь, мы можем передохнуть или сразу перейти к вопросам — блондинка перевернула страничку в своём блокноте. — Давай перерыв сделаем, тебе ещё чаю принести? Или может что-то другое? — голубоглазый поднялся с дивана и прошёл мимо гостьи, остановившись у неё за спиной, ожидая ответа. — Нет, спасибо, ничего не нужно — отмахнулась Эмма, в очередной раз поражаясь гостеприимству репера. Она обернулась на звук открывающихся дверей, отчётливо услышала, как снаружи капли барабанят по плитке, которой выложена терраса. Незборецкий оставил двери открытыми, оперся плечом о косяк и закурил, выпуская под дождь кольца дыма. Журналистка допила свой чай и снова изучила оставшиеся вопросы. Спрашивать про личную жизнь - самое неприятное для неё. Переспросить про выход альбома или грядущий концерт - не составляет труда, однако спросить человека о самом сокровенном - это всегда казалось ей подлостью. Но главный редактор позиционировал этот блок интервью чуть ли не основным, делая особый акцент как раз на личной жизни артистов. — Можем начинать? — уточнила девушка, когда он прикрыл двери и вернулся на место, вытянув ноги. — Дай мне ещё пару минут — попросил он, словно взвешивая какое-то решение. Она напряглась, думая, что Незборецкий может вовсе отказаться говорить о личном. Улыбка на лице его померкла, он сосредоточенно сверлил взглядом какую-то точку на ковре, мыслями был явно уже не в этой комнате. — Ладно, давай начинать, перед смертью не надышишься — усмехнулся он, но улыбка уже не получилась такой искренней.