Гости

— Ты так пялишься на меня. — Ну конечно, с нашей последней неофициальной встречи ты безумно изменился. — Как и ты. Китай давится собственным смешком, смешанным с задорной ухмылкой, пока Монголия лишь оглядывается на него и возвращается к завариванию чая с непоколебимым выражением лица. Когда они последний раз переговаривались в такой на удивление расслабленной обстановке? Удивительно, но в квартире у монгола уютно, не слишком просторно, но и не тесно. Интерьер не вычурны, со своими народными нотками, но проффесианально сочетающимися с благами современности. Приятные оттенки стен и полов играли свою роль, каким бы ты расстроенным или злым не вошел в это пристанище, желания крушить все не возникнет, как и продлевать свой настрой. Китаец глаза прикрывает и спокойно выдыхает. Кухня с небольшим обеденным столом в углу и стульями к нему обладала такой же своенравной эстетичностью, она грела что-то внутри и не вызывала явного отвращения. В ней не было до рвоты идеальной чистоты, но и не было грязи вокруг. Чисто, аккуратно, хоть в некоторых местах и присутствуют самые очевидные признаки обжитости. Да, каким бы этот ремонт не был новым, Монголия успел тут устроиться комфортно и разжиться. Наверное, это достойно какого-то маленького уважения, не все так быстро привыкают к переменам. Китай вздыхает, мягко выпрямляет спину в свою излюбленную ровную осанку и отвлекается от разглядывания интерьера, переводя свой заинтересованный взгляд на самого местного обитателя. Монга не изменился толком, как внешне, так и, как ему удалось наблюдать, характером. Все такой же враждебный, недовольный его присутствием и холодный. Взгляд его иссиня черных глаз все так же своей чернотой напоминал глазницы у человеческого черепа, а холодом веяло как от сильнейших степных ветров. Зато из-за неподготовленности к чьему-то неплановому визиту он был одет довольно... По домашнему, если сравнивать с тем же прошлым. Плохо застегнутый дээл черного цвета с простыми красными узорами цветочными, какие-то, судя по всему, домашние шорты снизу на легких завязках, ходил в тапках, наипростейших, черных. Да, он определенно не ждал гостей. Китай не знал, к чему так основательно готовился и нарядился в рубашку, брюки и туфли лакированные, особенно без предупреждения. Да и жильцу явно было плевать на внешний вид незванца. Чашки с чаем ставятся на стол вместе со сладостями. Интересно, как давно он ставит с чаем на стол сладкое? Это был действительно странный вопрос. Да и разве это важно? Монгол садится напротив, отпивает чаю со своей чашки наконец издает хоть какой-то естественный звук, вздыхает. — Что ты хотел обсудить? — Да ничего такого, мой дорогой сосед. Зашёл так, спросить, как у тебя дела. Может, что-то изменилось с прошлой нашей встречи? — Китай улыбчиво жмурится и своими привычно-плавными движениями аккуратно берет чашку с чаем в руки, посуда держится, наверное, с советских времен. Красивый сервиз на европейский манер, наверное кто-то подарил. Сам бы он такой не купил. Хотя, кто знает, что у этого монгола в голове. — Ты слишком красиво одет, чтобы зайти просто так. Это что-то важное, не так ли? — взгляд уже не юного монгола устремлен прямо в глаза напротив, он был так серьёзен, словно они находились на каких-то переговорах, по уровню важности сравнимых с включением Халхи в состав Империи Цин. Удивительно, нынешний Китай не застал то время, но кажется, Монголия упоминал это как-то в одном из их разговоров. — Ха-ха. На самом деле я хотел уточнить, из-за чего же у тебя продолжается анти-китайская пропаганда? Меня этот вопрос интересует давно, зная, что шестидесятые, вообще-то, давно прошли. — взгляд китайца цепляется за спадшие черные пряди волос монгола, а затем и за его подрагивающие пальцы. Нервозность или просто плохой сон, интересно. — Анти-китайские настрои продолжаются на уровне распространенных стереотипов и власти продолжают вести хоть и не радикальную, а более мягкую, но борьбу с этим. Прогрессивная молодежь представляет, что нам вполне выгодно соблюдать нейтралитет и торговать друг с другом, нежели продолжать бесконечный круг ненависти. — голос монгола и не дрогнул, он хоть и был, как начинало выясняться, сонным, но вполне осознавал свои слова и действия. Даже речь была вполне прилично поставлена. Удивительно, в какой-то мере. Китай обдумывает его ответ и старается свои слова так же нормально подобрать. Он отпивает чая, ставит чашку на стол. — Это многое объясняет. Твой ответ меня вполне устраивает, но кажется, тебе стоило бы поспешить. Ведь такую ненависть можно как-то и не так понять, представляешь? — улыбочка дежурная сама на губах расширяется, пока собеседник с неярко выраженным недовольством наконец не выдыхает повторно. — Излишняя спешка и попытка стянуть узцы управления над народом тоже может быть неправильно принята. в этом тоже важна аккуратность. — Монголия недоволен, хоть и отвечает спокойно. Он допивает свой чай, набирает воздуха в легкие и выпрямляется. — Это все, что ты хотел обсудить? — Возможно. Знаешь, мне бы не хотелось опускаться до уровня первобытной ненависти и войн, ты ведь так сладко разжился, будучи независимым. Тебе, наверное, тоже не хотелось бы это терять. — Я слишком долго этого добивался, чтобы из-за собственной неаккуратности это терять. Как бы я не недолюбливал тебя, я постараюсь держать в наших взаимоотношениях позитивный настрой. — Ну, я был бы не против расширить территорию.... — в ответ не слова, монгол со звучным стуком поставил чашку на стол. — Тебе не выгодно портить взаимоотношения с Россией. Моя независимость буквально гарант уменьшения недовольств между вами. — Я и не спорю. Ах, желания не всегда сбываются... Пойдем покурим. — Китай поднимается из-за стола, задвигает за собой стул. — Я бросил. — Монголия повторяет его действия, забирает посуду и отправляется её мыть. Сладкое лишь накрывает какой-то салфеткой. — Последняя моя просьба, перед тем, как я уйду. Зачем же ты мне врешь, если пачка сигарет буквально видна из кармана твоего пальто? — Вру только ради того, чтобы не проводить ещё какое-то время наедине с тобой. — монгол моет посуду, замолкает после своих слов. Ну да, дружбы между ними точно не будет в ближайшее время. Особенно зная упрямство монгола, проявляющееся именно в подобные моменты. Кажется, он и не хочет налаживать взаимоотношения, как говорил ранее, но это опровергается его искренностью. Про это не врут. — Если мы будем так друг друга сторониться, то и не сможем нормально друг друга терпеть. Тогда давай, мм.... Ну даже не знаю. Чтобы хоть немного сблизиться, можно и выпить. — интонация елейная, задорная, но вполне спокойная. Возможно, ему и можно чуть-чуть поверить. — Хорошо. — кажется, буд-то монгол и не колеблется, но его скривившееся выражение лица говорит об обратном. Границы его терпения и вежливости, оказываются, безграничны, раз он серьезно согласен с ним выпить. Монга вздыхает, оставляет посуду сушиться и поворачивается лицом к своему собеседнику, недовольство от ситуации больше не скрывая. — Переночуй раз в гостинице, тут недалеко, завтра выпьем в местном баре, а потом полетишь обратно к себе. — Ого, ты ставишь мне условия. — слышится смешок. — Конечно. Ты сейчас на моей территории, в моем городе, и в конце концов в моей квартире. А к тебе я не полечу ради одной пьянки. — недовольство в голосе проскакивает все чаще. — Я тебя понял, Монголия. Китай выпроводили достаточно быстро, добродушно подержали куртку, пока он обувался, и с хлопком закрыли за ним дверь на замок, звук был такой слышимый, кажется, его действительно не скоро буду дольше пары часов терпеть в этом доме без кампании РФ. Это конечно было бы обидно, будь они знакомы пару лет, а не сотню с лишним, но сейчас с этим, наверное, можно и смириться.