Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

Прежде чем отправиться к Софье, Анна заехала домой, как и обещала Татьяне, чтобы захватить ту с собой. Идея познакомить сестру с милой и славной Софьей Лещинской весьма её воодушевляла. Она представляла, каково сейчас Софье, что должно у неё твориться на душе после всего, что она узнала о семье, в которой жила последние несколько лет. Сначала родителей потерять, а теперь ещё и тетку с сестрой… Да ещё едва избежав гибели от рук людей, казавшихся близкими. Нет, Софью нельзя было оставлять одну. Андрей Юрьевич, конечно, тоже постарается быть рядом. Но всё же он мужчина. Дом графини и так будет окружен сплетнями и пересудами, Софье еще только этого скандала не доставало… Уж такой хрупкой и растерянной выглядела девушка в тот роковой день. У Анны сердце сжималось при мысли, что должна чувствовать эта милая добрая барышня, оставшись совершенно одна на белом свете. И к ним не приехала. Нет, её непременно надо было поддержать! Да и Тане стоило пообщаться с человеком, которому нужна помощь. Тем более она так стремится хоть чем-то быть полезной людям. Домна, встретив её у дверей, обрадовала сообщением, что с дневной почтой принесли письмо от мамы. Анна схватила изящный конверт с многочисленными марками и штемпелями и взбежала к себе. Там торопливо развернула листки, тонко пахнувшие знакомыми мамиными духами, и наскоро просмотрела, потом стала читать неспешно и внимательно. Ровные и аккуратные строчки дышали спокойствием. Мама много писала, как они путешествуют по удивительно красивым местам. Посещают монастыри, церкви, заходят в небольшие часовенки, ездят к целебным источникам и очень много гуляют, порой до изнеможения. Папа стал спокойнее, повеселел, избавился от бессонницы. А на днях даже признался, что очень рад их поездке. В конце были расспросы, как они там справляются без неё, просьба передать сердечные приветы Олимпиаде и Тане, и Анна словно бы слышала мамин голос. Она опустила дорогое письмо на колени и с улыбкой задумалась. Привычный сквозняк заставил её поёжиться. Она, вздрогнув, обернулась. Дух Луки надвинулся на неё, требовательно глядя ей в глаза. - Что тебе? Что ты хочешь? Окружающий мир померк, горло привычно сжалось. Кладбищенская ограда. Лука пробирается, озираясь по сторонам, по едва приметной тропке, потом сворачивает к полуразрушенному склепу и ныряет в зияющий пролом. Руки, грязные с обломанными ногтями, шарят внизу каменной стены. Один из камней кладки подаётся. Лука осторожно вынимает его и кладет наземь, после, засунув руку в образовавшуюся щель, вытаскивает небольшой кованый ящик. Открывает крышку и, порывшись за пазухой, вытаскивает несколько измятых купюр. Расправляет их пальцами и кладет на дно ящика к небольшой стопке таких же. Аккуратно закрывает крышку и засовывает коробку на место, потом закладывает камень, подняв горсть земли, замазывает стену сверху, чтобы камень стал неотличим от соседних. После чего выбирается прежним манером наружу, сторожко оглядывается и уходит прочь. Анна вздыхает глубоко, приходя в себя после видения. На этот раз дух пощадил её, и удара в солнечное сплетение не последовало. Только лёгкая слабость сковала плечи, да ноги покалывало, словно они затекли. Дух не исчез. Смотрел на неё требовательно, словно что-то хотел донести. Она, пытаясь угадать, медленно заговорила: - Ты хочешь, чтобы я эти деньги отыскала? - Дух медленно кивнул. – Я их должна кому-то передать? – озаренная догадкой, воскликнула. – Твоей Наташке? – Вместо ответа дух исчез, как не было, и Анна тяжело вздохнула. – И где мне искать этот склеп? Тут в дверь осторожно постучали, и к ней заглянула Таня: - Анна, ты не занята? - Нет, Танюша, входи! – оживленно поднялась к ней навстречу Анна и помахала листками письма, что всё ещё держала в руках. – Я читала письмо от мамы. Тебе передают привет. - Спасибо, мне так приятно, - заулыбалась сестра, потом смущенно начала. - Ты обещала, что мы навестим ту девушку… Софью. - Конечно. Я для этого и заехала домой. Так что отправимся прямо сейчас. Только по пути надо заехать кое-куда. - Снова в ту слободку? - вспомнила Таня. - А… нет. Это совсем другое дело. Хотя, - закусила губу Анна, - не такое уж и другое. Мне понадобится твоя помощь! - Ну конечно, Анна, я готова! – воскликнула сестра. - А что за дело? Анна легкомысленно помахала рукой: - Надо всего лишь сходить на кладбище и отыскать там клад! Таня замерла и с подозрением прищурилась: не разыгрывают ли её. Но Анна смотрела прямо и открыто без малейшей иронии во взгляде, и девушка рассмеялась: - Вот так дело! А где же карта сокровищ? - В этом-то вся сложность, - развела руками Анна. – Карты нет. Есть только указание на место клада. Но, думаю, мы с тобой справимся. Когда-то в детстве у нас хорошо получалось играть в пиратов! Ты помнишь? - Ещё бы! Хорошо, я буду готова через пять минут, - и Таня стремительно выскочила из комнаты. Они уже облачились в шляпки и пальто и стояли, готовые к выходу, как на лестнице появилась тётушка: - Куда это вы собрались? - Мы прогуляемся, тётя, - отвечала Анна, натягивая перчатки и делая шаг к двери. - Прекрасная идея! – оживленно воскликнула Олимпиада Тимофеевна. - Подождите-ка меня, я с вами пройдусь. Зайдем по пути в ту лавчонку на Рыночной площади, там мне обещали тесьму привезти! Она развернулась и неспешно поднялась по лестнице к себе. Сёстры переглянулись, потом посмотрели на стоявшую здесь же Домну. Та сцепила руки на животе, на лице была написана полная невозмутимость. - Домна. - Слушаю, барышня. - Ты можешь задержать как-то тётушку? - Ну… разве что пальто взяться чистить. Да на шляпке лента оторвалась, Фимка ещё починить не успела. Анна скороговоркой протараторила: - Спасибо тебе! Скажи, что мы не стали ждать, пациента мне надо навестить по дороге. Девушки ни слова больше не говоря, выскочили на крыльцо, где их ждало ещё одно препятствие в лице полицейского. Анна решительно подошла к нему: - Знаете что? Я сегодня уже не пойду на службу. Мы с сестрой хотим просто прогуляться. Поэтому вы ступайте. Придёте завтра с утра. Суровый страж лишь покачал головой: - Никак не возможно. Велено всюду сопровождать. - Но я никуда сегодня не буду выходить, - с досадой выговорила ему Анна. Но тот стоял на своем: - Никак нельзя. Господин полицмейстер велели всюду следовать. - Да что же это такое! – всплеснула руками Анна, потом почесала нос в задумчивости. – Ну, хорошо. Таня! Идём! Видно никак нам не отвязаться от всевидящего ока уголовной полиции, - шепнула она сердито сестре. – Будем лишь надеяться, что стражник наш неболтлив. Та хихикнула и, взяв сестру под руку, быстро зашагала с ней к воротам. Полицейский не отставал. Бодрым галопом они пронеслись по дорожке вдоль ограды особняка, полицейский, топая сапогами, пыхтел сзади, но не отставал. Потом юркнули в калитку в кладбищенской ограде и, когда их уже нельзя было увидеть от ворот дома, остановились перевести дыхание. Полицейский, поправил перевязь кобуры, и, вытирая платком взмокший лоб под фуражкой, пробурчал, украдкой перекрестившись: - Быстро гулять изволите. Только зачем же на кладбище-то? Страх божий. Лучше бы в парк вон, или в лавки с лентами да булавками. - Вас охранять меня поставили? – язвительно сощурилась Анна. – Или советы давать, где мне гулять? Тот вытянулся и щелкнул каблуками: - Никак нет! Прошу простить. - Прощаю. Ну, идёмте же. Тот нерешительно потоптался, но с места не сдвинулся. Анна развела руками: - Что ещё? - Да я это… - Боитесь? – насмешливо фыркнула она. - Да не то, чтобы..., - сконфузился тот. - Просто с детства не люблю это место. Мертвяки тут, духи. Жуть одна! - Ну, здесь тогда стойте, - приказала Анна, устремляясь по тропинке вдоль кладбищенской ограды. - Мы скоро! Таня, подобрав юбки, поспешила следом. Полицейский, потоптавшись на месте, опасливо двинулся следом, усиленно крестясь и стараясь не упустить из виду девушек, быстро удалявшихся от него. - Ты видела? Охрана! – с насмешкой бросила Анна сестре, разглядывая покосившиеся надгробия. Возле одного полузаросшего травой и кустами склепа она резко остановилась. Таня уперлась ей в спину и возбужденно спросила, дыша в затылок: - Что? Здесь?! - Похоже…, - неуверенно пробормотала та. Потом оглянулась: их стражник маячил невдалеке. Она обошла склеп, оскальзываясь на прошлогодней листве, и, увидев небольшой проём, осторожно стала спускаться вниз по обсыпавшимся ступенькам. Таня ступала следом. Внизу они постояли, подождав, пока глаза привыкнут к темноте. Потом Анна опустилась на корточки возле стены и принялась шарить по замшелым камням. Один, наконец, подался под её пальцами. Она кое-как выцарапала его из стены, потом сунула руку внутрь. Пальцы нащупали холод металла. Она потянула на себя и вытащила небольшую металлическую коробку. Потом распрямилась и сказала, стирая ладонью в перчатке грязь с крышки: - Вот. Нашла. - Клад, - с восторгом прошептала Таня и громко чихнула. - Идем-ка наружу, а то здесь столько пыли. Они выбрались на поверхность, отчаянно чихая и кашляя. Полицейский топтался неподалёку, встревоженно озираясь. При виде них облегченно выдохнул. Анна повернулась к нему спиной и выудила из-за пазухи полотняный мешочек, куда и сунула быстро ящичек. Потом заговорщически усмехнулась Тане: - Ну вот, теперь можем отправляться навестить Софью. Таня в сомнении оглядела сестру, потом покачала головой: - Пожалуй, для визитов мы не слишком-то опрятны. Анна пожала плечами: - Просто приведем себя в порядок. Девушки тщательно отряхнули одежду друг друга, заправили выбившиеся локоны под шляпки, Анна еще отряхнула перчатки от пыли и грязи. Полицейский терпеливо ждал их в отдалении. Креститься, к счастью, перестал, хоть и выглядел всё еще взволнованным. - Ну, что, готовы нас и дальше сопровождать? – с невинным видом обратилась к нему Анна, подходя ближе. - Т-так точно, - с легкой запинкой кивнул полицейский – вид у него был обескураженный. **************** Олимпиада Тимофеевна маялась. Нет, не так она себе представляла свою поездку в Затонск. Дома, в Москве - ежедневная рутина, после пасхи и дел-то да развлечений особых не было. Давняя приятельница, Аделаида Кузьминична, отбыла на днях в свое имение, а ей же по причине отсутствия загородного дома и податься некуда было. Хотя Аделаида и приглашала приехать. Но много позже. Пока наведет порядки, пока прислугу загоняет в полное удовольствие, когда наскучит ей вся эта суета с переездом, вот тогда и можно будет приехать. Город в летние месяцы пустел. И Олимпиада готовилась к скуке, жаре, пыли. И вдруг судьба смилостивилась: с вечерней почтой принесли письмо от дальней родственницы Евдокии Петровны. В письме та умоляла принять погостить у себя дочку Танечку. Кузина едва оправилась после кончины мужа. Тане тоже несладко пришлось эти месяцы. Отчего же и не помочь? Пусть девочка развеется с тёткой. Вот и нашлось занятие: с прислугой обустроили давно запертую гостевую спальню. Полученный результат Олимпиаду обрадовал: комната, хоть и небольшая получилась очень уютной: светлая, обставленная хоть и скромно, но всем необходимым. Танечке должно тут непременно понравиться. Липа даже вздохнула: не дал бог ей детей, так хоть о дальней родственнице позаботиться придется. Подарки судьбы на том не закончились. Принесли вдруг срочное письмо от сестры Машеньки из Затонска. Виделись они с полгода назад, когда приезжали Мироновы навестить Олимпиаду в Москву, а после этого только писали друг другу, но не очень аккуратно. В письме Маша сообщала, что отбывает с Виктором на днях на курорт, здоровье мужа требует поправки. Сестрицу же Липу великодушно просит присмотреть за домом. Письмо было коротким, сестра явно спешила отправить послание с ближайшей оказией, обещалась при встрече обговорить всё в подробностях. Но ей-то, Олимпиаде, и так всё ясно было, без всяких лишних разговоров: оценила Маша сестру свою старшую, поняла, кто может справиться с хозяйством, приструнить прислугу, наставить племянницу Нюшеньку. Да кто ж лучше неё?! А поскольку без дозволения мужа Маша не особо распоряжалась, значит, мог и зять ей посоветовать пригласить свояченицу. В воображении Олимпиады рисовались картины предстоящего воцарения в особняке сестры одна прекраснее другой. Вот прислуга выстроена, вышколена её усилиями, всё хозяйство под её железной рукой расцветает, дом сияет чистотой, сад ухожен (уж она управится с садовником), Нюшенька послушно внимает тётке, да чем чёрт не шутит, может, и просватать её удастся в отсутствие родителей. Маша писала, что вернулась дочка из парижей своих, бегает теперь в больницу местную, с больными помогает. Виданное ли это дело для молодой девицы! Уж что-что, но, по её понятию, слишком уж много свободы сестра с зятем дочке давали. Нет, она обожает свою лапушку-племянницу, но никогда не одобряла эдакой вольницы, царившей в семействе Мироновых. Уж она-то найдет подход к Нюше. Вернется Маша через месяц и оценит, как сестра тут развернулась. Ехать надо было быстро, Маша уж очень просила поспешить, и она немедля дала распоряжения прислуге собрать всё необходимое, да за билетами на поезд послать, сама же уселась писать ответ сестрице. Тут к ней заглянула горничная и доложила, что прибыла её кузина Евдокия Петровна с дочерью. Олимпиада Тимофеевна ахнула: о, господи, голова дырявая! Совсем она позабыла, что обещалась приютить у себя Татьяну. И тут же решительно тряхнула головой: в Затонск она поедет вместе с Таней. И Анне будет подружка! В письме сестре надо будет добавить пару строк, что прибудет не одна. Оставалось уговорить Евдокию. Но уж что-что, а договариваться с людьми она умеет, как никто! В особняке их встретили как дорогих гостей. Липа придирчиво осмотрела поле предстоящих трудов. Маша её оценивающий взгляд перехватила и потом, наедине, убедительно попросила никаких порядков в доме не менять. Экономка свою работу знает, так что пусть сестрица просто отдыхает, гуляет, сопровождает девочек на музыкальные вечера, совершает с ними визиты в те дни, когда Аня будет свободна. Особо упирала на то, что Анна трудится в местной больнице, но слишком устает, потому её надо как-то отвлекать от этих тяжких забот. Липа лишь озабоченно кивала в ответ: племянница стала ещё краше, но уж больно худа да тонка. Придется заняться рационом. Спросила и про женихов, но Маша прижала палец к губам и под большим секретом сообщила, что вернулся нынче в город господин Штольман, Липа должна его помнить. Ещё бы Липа не помнила сего господина! Уж сколько крови тогда он попил у всего семейства, Нюша тогда ни жива, ни мертва была, когда пропал. Едва оклемалась. Значит, жив-здоров оказался. Маша кивала в ответ, потом продолжала свой рассказ. Поведала, что недавно Яков Платонович сватался к Аннушке, только та отчего-то отказала ему. Но всё же видно, как она к нему расположена. Липа немедля попыталась встрять со своими советами, как отвадить незадачливого кавалера, но Маша строго оборвала: пусть сестрица просто следит за приличиями, а в остальное не вмешивается. Липа, конечно, кивала в ответ на просьбы сестры, но всё же собственное мнение на всю эту историю имела, правда ставить в известность сестрицу не посчитала нужным. Зачем ей тревоги в дорогу? Пусть едет да за мужем ухаживает. Виктор и впрямь выглядел нездоровым. Мешки вон под глазами, морщин добавилось. Да и грудь потирает под сюртуком, она-то приметила, глаз намётан. В конце Маша от души поблагодарила Липу за то, что та привезла Танечку. Тревожилась она, что Аннушка совсем мало общается со сверстницами. А тут такая компания ей будет. Чем плохо? Тут их мысли совпадали полностью, и довольные, что пришли к общему мнению, сестры и отправились вниз: пора было садиться за стол. Домна объявила, что ужин готов.