Повседневное безумие жизни с крашами

Вечером я, недовольная и злая вернулась из зала, в который завалилась, когда повелась на рекламу с тем шикарным накачанным норвежцем. Меня встретил Азирафаэль, чмокнув в щёку. — Здравствуй, дорогая, ты устала? — Мгм, — буркнула я, кинув сумку в угол, и решив, что в спортзал я больше никогда не заявлюсь. — Что-то случилось? — Нет, — соврала я. — Но… тогда можно спросить, почему Рафаил и Наполеон… — Сука! — я ударила кулаком по стене. — Сволочи! Ты прикинь, ко мне приставали! Пришла, никого не трогаю, как тут один накачанный мужлан подошёл и как хлестнёт по заднице! Не будь дура, я ему по роже дала и ушла. Я отдышалась, смотря на офигевшего блондина. Затем выдохнула и убрала с глаз волосы. — Пардон, просто пригорело дико. Что там с Рафаилом и Наполеоном? — А… ох… в общем, они там холодильник выбросили, и заставили Килла и Люцифера посадить себя на диету. Рафа тоже хотели, но он их обматерил, сказал, что худой, и ушёл к себе. — Господи, какие ж придурки, — умилилась я и двинула к парням. Я вошла в кухню — как можно понять, это их обычное место обитания. Рафи с Бонечкой сидели за столом и таращились на евшего тефтели Рафа. Рядом сидел Килл, который что-то им нашёптывал. — Хватит, и так есть хочется, — хныкал ангел, отпихивая рыжего. — Ну же, они такие вкусные, такие сочные, так пахнут. — Да уйди ты, — Наполеон эпично приложил Сайфераложкой. — Чё происходит? — не поняла я. — Зачем ты их искушаешь? — обратилась я к Киллу. Пухленькие краши повесились мне на шею. — Софа, за что?! — заистерил ангел. — Зачем тебе эти качки? Как же я? — Ты же сама меня прикормила, — добавил Бонапарт, делая жалобное лицо. — Да господи, я просто залипла на пару минут, что за паника? — я обняла их и стала жамкать за пузико и щёчки, решив не рассказывать про то, как ко мне приставал какой-то перекачанный огузок. — Я ж вас так люблю, мои сладкие пирожочки с ягодами. Рафи счастливо повалил меня на пол и обнял, пока Наполеон меня расцеловывал. Раф в это время вылез из-за стола, эпично вытер губы, магией вырвал меня из их рук и жадно поцеловал. Впервые у меня был поцелуй со вкусом тефтелей. Очень вкусно, кстати. Брюнет отпрянул, после чего хитро заулыбался, прижав меня к себе. — Для меня подобное имечко придумаешь? — Сладкая ватрушечка тебя устроит? — Давай ещё, — прорычал он, мацая меня. — Розанчик мой пухленький, мой круассанчик с шоколадом, мой сладкий адский кексик… он рыкнул, после чего ломанулся со мной в сторону моей комнаты, дабы осуществить акт приставания и не только, но его тормознул Кроули, ибо: «Ты не будешь спать с моим новым ребёнком, пока я не разрешу». В общем, потом Раф огрёб от Люцифера, потому что: «Нехуй лапать её! В очередь, опарыш». Но его это не остановило, и пока мы с Уилли, Рафи и Аластором с Биллом залипали на передачи про животных, демон приполз ко мне с наигранно болезненным видом. — Софи, моя милая пышечка, я умираю! — стонал он, залезая мне на колени. — Мне очень плохо, я чувствую, что меня тошнит и мне холодно… — Боже, какой же ты плохой симулянт, — выдал Уилли, потирая переносицу. — Мне в самом деле плохо без твоей любви и ласки, радость моя, — не унимался Раф. — Уйди ты, не мешай, — буркнул Рафи, пытаясь оттащить двойника от меня. — Слушай, я — это ты, только круче. Следовательно, ты тоже хочешь её облапать, приковать к кровати, а потом… — З-заткнись! — Рафи покраснел и засунул бесу в рот попкорн. — Что ты там хочешь? — напряглась я. — Ни-ничего, дорогая, хех. — Извращенец, — ехидно улыбался Аластор на пару с Билли. — Парни, хватит, нормально же сидели, — заныла я. — Рафаэлло, выпри этого огузка, — скомандовал блондинистый Сайфер. — Как блять?! — Не матерись, — Раф слегка шлёпнул ангела по губам. — Больно, гнида! — Рафи! — прикрикнула я. — Да съеби ты уже! — рявкнул Уилл на Рафа. — Уильям! — рявкнула уже я. — А Уилл матернулся! — крикнул Аластор. — Килл, ты пропустил момент! Короче, после этого мы весь вечер на пару с Кроули растаскивали парней по комнатам, ибо опять случился конфликт, скандал и драка. Победил в этот раз Раф, который тупо спрятался на диваном и потом с ноги вынес оставшегося Наполеона. Но за это он огрёб от меня, потому что нефиг бить моего императора без моего разрешения.