Будь моей убийцей

Солнце медленно и лениво закатывалось за горизонт, окрашивая его кровавым багрянцем. Раскалённое за целый день докрасна, оно даже сейчас упрямо не желало забирать назад своё тепло, поэтому воздух всё ещё дышал дневным зноем. Альтаир сидел, подобрав под себя ноги, и, щурясь, внимательно следил за движением солнца с вершины башни. Стража даже не заметила, как он на неё взобрался, и эта их беспечность бросила лёгкую тень улыбки на губы ассасина. Он сидел здесь уже долго, время от времени облизывая пересохшие губы и оглядываясь назад, туда, где светило уже оставило свой пост, и чернильная темнота поползла по становившемуся фиолетовым небу. Оттуда должно было подняться другое солнце, его солнце. Когда горячий светящийся шарик почти полностью скрылся за полосой горизонта, она пришла. Запыхавшаяся, с растрёпанными волосами и горячечным блеском в глазах, она преодолела последнюю ступеньку на пути к вершине и предстала перед Альтаиром величественной валькирией. Ночной ветер любовно трепал её волосы и плащ, освежая раскрасневшееся лицо. Ассасин, не повернув головы, сказал: - Ты так долго не появлялась. - Неужели ты за меня волновался? – с приятным английским акцентом, ласкающим слух Альтаира, ответила Мария, подходя к нему сзади и обнимая за шею. Он коснулся её ладони. - Я здесь уже давно, - уклончиво ответил Ла-Ахад. Эта женщина была тамплиером, пусть и отринувшим своё прошлое, его недавним врагом, а он был безжалостным убийцей, и ему меньше всего хотелось раскрывать перед ней свои чувства. Но всё же они были, эти чувства, и казалось, что сильнее этих чувств Альтаира никогда и ничего не терзало. - А я думала, ты волновался, - деланно обидевшись, пробубнила девушка. Когда губы ассасина коснулись её руки, всё ещё обвивающей его шею, она рассмеялась. – И долго же ты тут сидишь? - Достаточно долго. Я успел проводить закат, ожидая тебя. - Закат… - задумчиво проговорила девушка, устремив взор вдаль, туда, где последние огненные отблески цеплялись за горизонт, будто не желая уходить в небытие, чтобы вновь вернуться с рассветом. – Правда, его цвет похож на цвет крови? - Похож, - согласился Альтаир, поворачиваясь лицом к возлюбленной и проводя ладонью по её щеке. Она чуть вздрогнула от прикосновения, но не отстранилась. Вышедшая на арену луна бледным мерцанием осветила её лицо. «Она прекрасна» - думал Ла-Ахад, касаясь выбившихся прядей. Ни одна женщина ещё не была ему так дорога, ни на одну из живущих ныне и уже умерших он не смотрел ещё так восхищённо и жадно, словно бы стараясь насмотреться на всю жизнь и даже больше. Мария слегка улыбнулась. - Не знаю, увидимся ли мы завтра. - Это неважно. Важно то, что сегодня я вижу тебя, и мы вместе. - Да. Пока ещё, - с лёгкой грустью ответила девушка. Альтаир не обратил внимания на эти слова – он уже её целовал. Её губы таили в себе горечь дыма пожарищ, сладость материнского молока, терпкость восточных пряностей и водянистую свежесть дождей её далёкой родины, где, как она говорила, дожди идут очень часто. Сквозь Марию Альтаир будто бы видел Англию, эту суровую неприветливую страну, которая ненавидит таких, как он. Её дыхание воздушным поцелуем коснулось его щеки. - Мы вряд ли увидимся завтра. - Значит, через неделю, - её руки сомкнулись на его спине, прижимая к себе его тело. - И через неделю тоже. - Тогда через месяц, - ассасин начинал терять голову от её поцелуев. - И не через месяц, - одна рука девушки соскользнула с его спины, опускаясь куда-то вниз. - Когда же мы увидимся вновь? Лишь на одно короткое мгновение глаз Ла-Ахада сумел уловить блеск стали, освещаемой бесстрастной луной. Шёпот раздался возле самого уха: - Никогда. Воздух вышел из тела Альтаира через плоть, пронзённую кинжалом. Острая боль поразила тело в месте удара, растекаясь по всему телу. Ещё один удар, в который, казалось, были вложены все силы этой отнюдь не хрупкой девушки. Она встала, отряхивая колени, а Альтаир завалился набок, беспомощно глотая воздух. - Я всегда была тамплиером, а ты всегда был ассасином. Не нужно было верить моим словам, глупый ты человек. Я бы посоветовала тебе никогда не верить тому, что говорит враг, но мой совет тебе уже не понадобится. Считай, что это последнее послание Робера де Сабле, если ты ещё помнишь такого. Мы больше никогда не увидимся, Альтаир. Последний, завершающий удар пронзил Альтаира. Ему показалось, что он выгнулся от боли дугой, но он остался лежать неподвижно, слабеющим взором глядя на звёзды, пришедшие на смену голубому небу. Тёплая кровь цвета заката сочилась между камнями сторожевой башни, на которую ни одна живая душа не помешала ему взобраться. Мария, тряхнув непослушными волосами, развернулась и канула вниз. Разметавшийся во сне Альтаир проснулся и тут же беспокойно огляделся по сторонам. Горизонт на востоке, куда был направлен его взгляд, начинал светлеть, прогоняя с неба бесчисленные звёзды. Рядом бесшумно спала Мария, прильнувшая к тёплому телу любимого. Араб коснулся своего живота – пальцы остались сухими, хотя он боялся, что они станут липкими от крови. Но крови не было. Не было ничего из его кошмара. Даже кинжал на поясе у Марии был другой. Ещё раз окинув башню взглядом, Ла-Ахад устало откинулся обратно. «Я всегда была тамплиером, а ты всегда был ассасином». Кто знает, было ли это правдой, предупреждением, данным ему свыше, или всего лишь плодом его уставшего воображения, видевшего столько крови и предательства, что уже не способного отличить врагов от друзей? Он ведь так мало о ней знает. И всё же… Даже если это когда-нибудь случится, даже если он получит нож в спину, пусть его кровь стекает только по её рукам. Пусть только её клинок терзает его плоть. Пусть только из её уст он услышит прощальные слова или молчаливое сожаление. Пусть её глаза будут последним, что он увидит в своей жизни. Пусть она будет его убийцей. На меньшее он не согласен.