Перемены

Впервые в жизни Астория чувствовала себя неуютно среди волшебников. Передвигаясь вместе со Скорпиусом по Косому Переулку, то тут, то там она ловила на себе двусмысленные взгляды и перешептывания за спиной. Неужто столь многих магов волнует личная жизнь Гарри Поттера и сплетни в газетах? Или же я просто себя накручиваю? — задавалась вопросом Тори и не находила ответа. Несколько минут она в раздумьях простояла перед ломбардом, сжимая в ладони семейную реликвию Малфоев — обручальное кольцо из белого золота, инкрустированное крупными изумрудами. Несмотря на лавиной обрушившиеся на нее откровения о темной стороне жизни ее супруга, Астории было жаль расставаться с драгоценностью, которая в большей степени напоминала ей о Слизерине и, возможно, о тех годах, когда она была юна и счастлива. В итоге, убедив себя, что денег на дорогу ей хватит, а там Дафна поможет, Тори убрала кольцо в сумку. Не желая более задерживаться, она поспешила в банк, чтобы обменять галлеоны на фунты (хотя Астория, увы, даже примерно не знала курс и могла надеяться лишь на честность гоблинов) и побыстрее покинуть Переулок. Маггловский мир, чужой и враждебный, поначалу тоже встретил их косыми взглядами, на сей раз из-за одежды. Среди чистокровной аристократии была в почете старинная одежда, сконструированная по моде начала XX века. Магическое сообщество к этому привыкло; в Министерстве и Косом Переулке платье в пол из темного бархата никого не удивляло. Чего нельзя было сказать о магглах. Поэтому сейчас, неуютно ежась, Тори спешила отыскать какой-либо магазин одежды. Скорпиус мужественно и безропотно шагал рядом, хоть и крайне устал от ходьбы. — Мам, когда мы уже пойдем домой? Астория снова испытала укол совести, ведь под пресловутым «домой» ее сын имел в виду дом Гарри Поттера, где они давно могли бы отдыхать (вместо шатания по маггловским кварталам), если бы не... Если бы не ее опрометчивый поступок. Вместо ответа она потянула сына в сторону наконец-то попавшегося ей магазина. Оставаясь верной классическому стилю, Астория выбрала атласную блузу и юбку-карандаш. — Отлично подойдет для офиса, мэм, — проворковала продавщица. Наверное, маггловский офис — это что-то вроде кабинетов в Министерстве, подумала Тори. Такой наряд ее устраивал. Покинув магазин, она наконец почувствовала нечто похожее на облегчение. По крайней мере, на них больше не смотрели. Для проходивших мимо магглов она не была ни «любовницей» героя, ни женой преступника, не имела никаких титулов, родословных и темного прошлого. Была просто прохожей, одной из сотен. Это успокаивало. Из соседнего кафе призывно пахло жареными пончиками, и Астория, со злой иронией отметив про себя, что когда твой мир рушится, можно и пренебречь принципами здорового питания, зашла внутрь. Сыну заказала пончики с соком, а себе — крепкий кофе без сахара и сливок. Горький вкус напитка помогал сосредоточиться и настроиться на, увы, заведомо лживый разговор. — Скорпи, ты ведь знаешь, чем занимается мистер Поттер в Аврорате? Ловит и обезвреживает особо опасных преступников. Сын кивнул ей, не отрываясь от перекуса. — Так вот, сейчас как раз один очень темный маг хочет использовать колдовство против мирных граждан, а Гарри Поттер пытается его остановить... — Этот маг опасен как Волдеморт? — Скорпиус заинтересованно поднял голову. Тори невольно вздрогнула. Нет, сама она (как и большинство волшебников ее возраста) уже не боялась этого имени, но произносить его прилюдно — даже спустя пятнадцать лет после победы — все еще считалось неприемлемым. Впрочем, оглянувшись, тут же осознала, что для магглов ни имя Волдеморта, ни Гарри Поттера ни о чем не говорили. — Д-да, наверное. Но учти, что это очень большая тайна. Поэтому пока он не будет пойман, мы не сможем вернуться в дом мистера Поттера. Это может быть опасно, ведь у Гарри Поттера не получится следить за преступником и приглядывать за нами одновременно. Астории была противна собственная ложь, но иного способа объяснить Скорпиусу причину побега она не видела. Удрученный взгляд сына стал для нее еще бо́льшим укором. — Мы поедем во Францию к тете Дафне. Тебе там понравится, — как могла, уговаривала она Скорпа. — Но я хотел на пикник с Тедди и мистером Поттером! Я тоже, чуть не сорвалось с языка. За последние три часа она уже, кажется, сотню раз мысленно ругала себя за этот глупый опрометчивый поцелуй, который перечеркнул все. Впрочем... Разве только она одна виновата в случившемся? Поттер ведь не мог не понимать ее намерений; не мог не замечать ее зарождающихся чувств. И если он не испытывал того же по отношению к ней, почему не пресек сразу? Почему пошел на сближение, зачем подарил ложную надежду? Внезапно вспыхнувшая злость на Поттера вдруг сменилась иной мыслью — вдруг в его мире такое поведение вполне естественно? «Вопиющее панибратство и пренебрежение личными границами — вот отличительная особенность гриффиндорцев», — так говорил когда-то Драко. Возможно, он был прав. Должно быть, точно так же Гарри помог бы любому, попавшему в беду. Если бы, к примеру, Невилл и Ханна Лонгботтомы (о судьбе которых Поттер сам рассказал ей недавно) остались без крова, он точно так же радушно принял бы их в своем доме. Или даже если бы это была только Ханна. Быть может, Поттер действительно не вкладывал ничего личного, а она, глупенькая, надумала и влюбилась… Мысль о том, что теперь она стала одной из тех поклонниц Гарри Поттера, которых ранее сама недолюбливала, неприятно царапнула сознание. Нет, довольно! Она едет во Францию, и там ее жизнь вернется к тем канонам и правилам, которым ее учили с детства. Полная решимости, Тори направилась в уборную, чтобы там, скрывшись от взглядов магглов, совершить самое настоящее «преступление» — трансфигурировать найденный рекламный буклет в маггловский паспорт, который был ей необходим для брони номера и покупки билетов. Так повелось, что волшебники (кроме, пожалуй, магглорожденных) не имели маггловских документов. Однако те, кто вынужден был много контактировать с магглами, нередко создавали себе подобные «паспорта», чаще на вымышленное имя. Магическим сообществом подобное не наказывалось (если, конечно, при создании не был нарушен Статут о Секретности), а магглы вряд ли могли заподозрить обман. Интересно, есть ли паспорт у Гарри Поттера? — невольно задумалась Астория. Наверняка, поскольку старший аврор должен был по долгу службы иногда взаимодействовать с маггловской полицией. Назвался ли он им настоящим именем? Тори очень хотелось бы узнать ответ на этот вопрос, но мысли о Поттере она усилием воли отогнала прочь. Не желая долго бродить по городу, Астория выбрала для ночлега первую встретившуюся ей гостиницу. А заселившись в номер, долго не могла уснуть, сидя у раскрытого окна и обдумывая свою дальнейшую жизнь. Написать Дафне она не сможет — у нее нет совы, чтобы отправить письмо. Впрочем, Тори наизусть помнила адрес, значит придется приехать, не предупредив. Из магических средств передвижения для таких расстояний подходили только порталы, но они могли находиться где угодно и быть замаскированы под любой предмет. Найти портал, не имея специальной карты, было крайне затруднительно. Кроме того, Министерству (и Аврорату в частности) было важно контролировать, кто прибывает в страну и покидает ее. Поэтому отчеты о ежедневных перемещениях через порталы попадали на стол Гарри Поттеру. Имеет ли это значение? Скорее всего, нет. Решающим фактором для отказа от порталов по-прежнему являлась сложность в их поисках, а вовсе не перспектива быть обнаруженной старшим аврором. Оставались маггловские виды транспорта: поезд, проходящий через тоннель под Ла-Маншем, или самолет. Астория остановилась на первом варианте. На поездах она ездила с одиннадцати, в то время как самолет оставался слишком чужеродным объектом маггловского мира. * * * Это был тот самый случай, когда все буквально валилось из рук. Гарри уже в третий раз перечитывал отчет, который должен был утвердить еще вчера, но буквы словно отказывались складываться в слова, смысл ускользал, а мысли сами собой уводили его в другое русло. Может, просто понадеяться на добросовестность своей команды и утвердить, не читая? — с раздражением подумал Поттер и потянулся за сигаретой. Сизый дым заполнил кабинет, и Гарри запрокинул голову, утопая в собственных мыслях. Тори. Поцелуй. Малодушие. Побег. Он ведь хотел, чтобы все было по-другому. Понимал — вернее, знал на собственном опыте — что подобные решения нельзя принимать сгоряча, на эмоциях, или тем более назло кому-то, пусть даже абстрактному «общественному мнению». Похожее у него когда-то получилось с Джинни. Их с Уизли «женила» вся Британия: от репортеров и сплетниц-домохозяек до коллег и даже лучших друзей. «Гарри, да сколько можно! Мы с Гермионой уже не первый год женаты, Джордж недавно женился, даже Невилл, который пять лет тормозил, не зная, как к своей Ханне подступиться, и то решился. А ты моей сестре уже столько лет голову морочишь! Знаешь, как много она плачет из-за тебя? Сделай ты ей уже это чертово предложение!» «Знаешь, я бы с удовольствием согласилась скоротать вечер у тебя за игрой в плюй-камни, но давай не будем обижать Джинни. Мне кажется, она сильно ревнует, когда ты проводишь со мной много времени. Пригласи лучше ее. В конце-концов, я всего лишь твоя подруга, а она твоя девушка». Поначалу Поттер старался игнорировать назойливые вопросы, которые сыпались на него со всех углов, затем начал конкретно злиться. И когда раздражение достигло апогея, просто сделал то, чего от него ожидали, в надежде, что магическое сообщество, довольное тем, что наконец-то женило своего героя, угомонится. Он так и не решился тогда признаться ни себе, ни Джинни, ни кому бы то еще, что юношеские чувства, возникшие в далеком 1996-м, давно угасли. Утешал себя лишь тем, что ни ему, ни ей не придется привыкать. Джинни знала его как облупленного. Как-то мирилась его ужасными бытовыми привычками. Была «знакома» с большей частью его «демонов»; по крайней мере, не пугалась его криков по ночам из-за кошмаров, паранойи и помешанности на защитных заклинаниях. Даже за многочисленные вредные привычки его не корила. Ну и, в конце концов, он — сирота, выросший в чулане под лестницей — всегда мечтал о настоящей семье. Но все равно ничего не получилось. Гарри понял, что должен был вместо побега объясниться с Асторией. Должен был поговорить с ней, чтобы у нее не сложилось неправильного понимания ситуации. Бросив так и не утвержденный отчет в ящик стола, Поттер аппарировал домой. Дом на Гриммо 12 встретил Гарри звенящей тишиной. — Тори... Астория! Скорпиус! Впрочем, звать было бессмысленно, тут же подумал Поттер; едва ли они спрятались от него в ванной или на террасе. Следуя уже почти до автоматизма отработанной за годы службы в Аврорате схеме, Гарри метнулся к камину — любимому, как он успел заметить, способу передвижения Астории. Одно из несложных поисковых заклинаний помогло ему определить конечную точку последнего перемещения. На его резкое появление Андромеда Тонкс, как и всегда, отреагировала сдержанно. — Астория была у вас? — выпалил он «с порога». Андромеда, как умная ведьма, многое поняла без слов (тем более, лицо Гарри говорило само за себя). Но, к счастью, не стала комментировать. — Забрала сына около полутора часов назад. Следующей «остановкой» Гарри стал Косой Переулок. В памяти невольно всплыли воспоминания давно прошедших дней, когда из-за нечеткого произношения он попал в Лютный и с тех пор так и невзлюбил перемещения с помощью сети Летучего пороха. Впрочем, наведываться сюда он в принципе не любил, даже при помощи аппарации, а виной тому было излишнее внимание к его персоне. Кто-то вечно пялился ему вслед, махал рукой, пытался исподтишка сфотографировать. Особо смелые подходили либо пожать руку, либо вовсе лезли обниматься. Стараясь держаться поодаль от снующих туда-сюда волшебников, Гарри выкуривал уже которую по счету за сегодня сигарету и лихорадочно размышлял, где и как ему Асторию искать. Это лишь в прессе и детективных романах авроры находили любого пропавшего мага чуть ли не по щелчку пальцев; на деле же установление мощных заклинаний типа Табу на определенные слова или индивидуального Надзора за совершеннолетним волшебником требовало веских оснований и, чаще всего, постановления суда. Даже глава Аврората не имел полномочий на самовольное использование подобных средств. Особенно если пропавший (что справедливо в случае Астории и Скорпиуса Малфоев) не был признан преступником. А имеет ли он вообще право искать ее? Внезапный вопрос, возникший в сознании, казалось, еще сильнее сгустил тучи над головой. Тори ушла по собственной воле. Она не жертва и не чья-то цель, то есть не нуждается в постоянной защите. Свободна перед законом, а значит может беспрепятственно передвигаться внутри страны и даже ее покинуть. Это был ее выбор. Нужно возвращаться домой или в Аврорат, понимал Гарри. Лучше все же в Аврорат, поскольку дома каждая деталь будет напоминать ему о потерянном — внезапно ставшие «лишними» чашки на столе; гоночная метла, сиротливо пылящаяся в углу, на которой более никто не попросит у него полетать; аккуратно сложенная стопка газет (хотя Гарри обычно кидал их как попало). Поттеру как никогда захотелось залить свое горе алкоголем. Но нельзя — завтра Эмерсон не сможет выйти в патруль из-за болезни, а Гарри никогда не направит патруль на потенциально опасный участок в неполном составе. Ему самому придется подменить выбывшего коллегу, а значит, завтра к утру он должен быть в хорошей форме. Ну, как минимум, выспавшимся, сосредоточенным и без запаха перегара. С пунктом «выспаться», увы, не задалось. Несмотря на то, что Поттер все-таки выбрал в качестве места ночевки свой кабинет в Аврорате, горестные мысли все равно терзали его, не давая уснуть. Взгляд то и дело невольно падал на снимки, стоящие в рамочках на рабочем столе. Золотое Трио. Отряд Дамблдора. С боевыми подругами ему всегда было легче. С Гермионой, Луной, отчасти даже Джинни. Перед ними можно было смело быть собой, не пытаясь изображать «сильного и непобедимого» героя, способного всех защитить. Не бояться, что они разочаруются в нем, не поймут, посчитают слишком жалким. Его личный мир давно делился на две части: свои — те, кто прошли с ним огонь и воду, и остальные — знающие его исключительно как аврора Поттера или Мага-который-победил. И долгие годы эти части никак не пересекались и не перемешивались. А потом появилась Тори, женщина совсем другого мира. Она была красива, грациозна, деликатна, хорошо воспитана. Поттеру не хотелось признаваться себе самому, но почему-то перед ней он робел и снова чувствовал себя тем самым мальчиком из чулана под лестницей. Поначалу он пытался абстрагироваться от этого неприятного чувства. Заставлял себя смотреть на миссис Малфой исключительно как на «гражданку в беде», которой необходима помощь старшего аврора. Но Астория начала открываться ему с новой стороны. За ее слизеринской сдержанностью таилось искреннее и отзывчивое сердце. Гарри подмечал каждый раз, когда Тори проявляла по отношению к нему заботу и участие, хотя могла бы этого не делать. А потом они внезапно сблизились... настолько, что в голове сама собой возникла робкая мысль «а что, если?..» И, конечно же, привыкший во всем искать опасность разум тотчас подкинул ему массу неудачных сценариев. Что если однажды она устанет его терпеть и уйдет? Или даже сбежит, ведь пресловутый статус «жены героя» — это, по сути, все, что он реально может ей предложить... Даже денег на личном счете в Гринготтсе у Гарри сравнительно не много — бо́льшую часть родительских накоплений он пожертвовал на реставрацию Хогвартса после войны, и с тех пор количество галлеонов в его сейфе редко превышало сумму, равную четырем аврорским окладам. Астория, несомненно, привыкла к большему. Засыпая уже под утро, Гарри с горечью думал, что ему не стоило и пытаться. К тридцати с лишним пора было уже смириться с тем, что его жизнь это сумасшедшая карусель, состоящая из бесконечных миссий и сражений, назойливых репортеров, дракловых ночных кошмаров и редких посиделок с товарищами. А отношения это просто не про него. Особенно с такой женщиной, как Тори. * * * Пару дней спустя она усталой походкой шла по вокзалу вместе с сыном, сжимая в руках билеты на имена Энни и Джонни Фостеров — первое, что пришло ей в голову при подготовке поддельных документов. Конечно, Тори не думала, что кто-то (особенно Поттер) решит разыскивать ее по имени, но все же анонимность успокаивала, внушая мнимое чувство защищенности. Скорпиус с неподдельным интересом рассматривал все вокруг, а на душе Астории с каждым шагом разливалась все бо́льшая тоска. Как же ей не хотелось покидать Англию! Здесь прошло ее детство, здесь она окончила Хогвартс. Здесь умерли ее родители и здесь же родился ее первенец. Здесь она радовалась и грустила, плакала и смеялась, здесь она любила… При последнем слове, точно в издевку, в голове вновь всплыло имя Гарри Поттера. Астория с раздражением попыталась прервать саму себя, переключившись на монотонное повторение любимой ими в детстве с Дафной считалочки. Вот напасть — последние пару дней мысли о Поттере с завидной регулярностью и против воли заполняли ее сознание. Наверное из-за скуки. В маггловской мире Астории было решительно нечем заняться. — Мам, скажи, а в Хогвартсе лестницы так же движутся? — любопытствовал Скорп, разглядывая эскалаторы. Несмотря на то, что магглам дела не было до их разговоров, Тори все равно не горела желанием обсуждать Хогвартс в их присутствии, а потому сказала сыну, что поговорит с ним об этом позже. А сама невольно подумала, что магглы не такие уж и неразумные, раз создали передвигающиеся ступени; это, по ее мнению, было лучше, чем лестницы, меняющие направление. Чтобы окончательно отвлечься от горестных мыслей, связанных с переездом, Астория принялась вспоминать забавные истории из Хогвартса, в частности одну с третьего курса, когда из-за изменившей направление лестницы она оказалась около кабинета, где проводила тайное собрание гриффиндорская команда по квиддичу. Ни игроком, ни даже фанаткой данного вида спорта она никогда не была, но, будучи преданной своему факультету, в тот день почувствовала себя настоящим разведчиком, целью которого было выяснение вражеской стратегии с последующей передачей ее своей команде. Разумеется, «миссия» провалилась, потому что Тори не сумела расслышать и половины сказанного, а то, что все-таки услышала, не смогла сложить в единую картину. Тогда они рискнула даже заглянуть в дверную щель. Успела рассмотреть две рыжие макушки — близнецов Уизли сложно было не заметить. А вот присутствовал ли там Поттер, она не смогла определить точно. И вот она опять думает о Поттере. Уже который раз. Астория глянула на табло, сравнивая информацию с данными билетов. — Скорп, нам пора уже готовиться... Скорпи!!! Сына нигде не было. Может, решил прокатиться на эскалаторе? Подхлестываемая недобрым предчувствием, Тори заметалась по залу, оглядывая присутствующих. Спустилась на нижний этаж, проверила туалетные комнаты, вокзальные ларьки и места для ожидания. Но Скорпиуса словно след простыл. — Вы не видели мальчика? Семи лет, светловолосый, худенький, одет в зеленую футболку и серые штаны... Спрашивать у магглов не хотелось, но у Астории не было выхода. Липкий страх заполнял сознание. Утром она не единожды предупреждала его, чтобы в людных местах он не отходил от нее далеко, а Скорп всегда был послушным ребенком. Мерлин упаси, с ним что-то случилось... — Кажется, я видела такого, его вел за руку мужчина в черном костюме, — ответила ей пожилая дама. Сердце пропустило удар. Кто-то увел ее сына. Поттер? Нет. Отчего-то Астория была твердо уверена, что Гарри Поттер не стал бы ее так пугать. Тори почти перешла на бег, следуя указанному дамой направлению. Не раздумывая опустила руку в сумку, крепко сжав припрятанную там палочку. Нарушать Статут, используя магию на глазах у магглов (и попасть за это в Визенгамот снова, на сей раз в качестве обвиняемого) не хотелось, но если кто-то угрожал безопасности ее сына, ее бы ничто не остановило. Череда ступенек привела Асторию в тоннель, через который лежал путь на платформы. Сердце неистово колотилось, предчувствуя беду. Наконец среди снующих туда-сюда магглов и поворотов тоннеля она углядела знакомую зеленую футболку. — Стой! Мужчина, держащий ее сына за руку, остановился. Наверное, еще секунда и Тори бы атаковала, даже не задумываясь, кто перед ней, маггл или маг. Но вдруг он повернулся. Астория мгновенно застыла, не в силах вздохнуть и не веря собственным глазам. — Драко?..