Анатомия мести

      Утром Эрнесто подъехал к тиру на Двадцать второй улице. После «рандеву» в Кенсингтоне у него жутко гудело голова. Пуэрториканец успел поспать часа четыре, однако чувствовал себя сейчас так, словно он всю ночь простоял на посту. «Размяк я на гражданке. Как будто никогда не ходил в рейды, честное слово», — с ухмылкой на сонном лице отметил «Пиротехник».       Он вышел из машины и прошёл по окружённой кирпичными коробками улице, над которой поднимался оранжевый диск солнца.       У входа в красное одноэтажное здание пуэрториканцу встретился лысеющий мужчина в распахнутом коротком плаще, белом пиджаке с огромным заострённым воротником и чёрной рубашке. Со стороны он производил впечатление успешного человека: наглый взгляд, властная походка, наглое и надменное выражение лица словно принадлежали истинному хозяину жизни и властителю целой страны, а не чванливому гангстеру из гетто.       — Здорово, Эрнесто. Давненько не виделись, — произнёс он.       — Си, Пабло. Я уже не помню, когда я видел тебя в последний раз, — холодно ответил Эрнесто. — Ты от хефе?       — Нет, я решил с утра пораньше пошмалять в тире. Ясен пень, что от него. Нам с ним надо было кое-что перетереть. Ты ж в курсе, что наши мучачо нарвались ночью на грёбанных макаронников в Элм-Стрит?       — Нет. О чём ты? — солгал Эрнесто.       — Хефе позавчера решил разнести к чертям какой-то притон чернозадых сосок «Бампи» в Кенсингтоне. А вчера наших мучачо подловили там чёртовы макаронники. Они нас ждали, ты прикинь. Твари. Они потом от всего избавились. Сегодня по телеку сказали, что какая-то муть выходит: легавые услышал шум, приехали, а ни черта не нашли, ни гильз, ни стволов, ни жмуриков.       — Легавые во всей красе.       — Знаешь, хефе в последнее время что-то начал темнить, — настороженно сказал Пабло, в его круглых чёрных глазах читалась тревога. — Не на улице. Если тебе, конечно, интересно.       «Хефе простит меня, если я опоздаю, но зато расскажу ему, что на уме у Пабло», — рассудил пуэрториканец, произнеся:       — Интересно.       Пабло повёл Эрнесто к своей машине. Они прошли пару домов и сели в чёрный «Додж Чарджер». Авторитет владельца столь дорогого маскл-кара работал безотказно. Прохожие быстрее проходили мимо, боясь даже посмотреть в его сторону.       Вальяжно рассевшись за отполированным до блеска спортивным рулём из красного дерева, Пабло поведал Эрнесто о встрече, на которой Кармона рассказал ему и другим «мучачо» о том, что решил выбить Флойда из Кенсингтона.       — И вот знаешь, я не понял, чего это хефе не сказал прямо: братаны, послезавтра наши мучачо засадят соскам «Бампи» на Элм-Стрит по самые яйца. Кенсингтон большой ведь, — говорил Пабло, крутивший руль, как маленький ребёнок, которому отец впервые дал посидеть в своей машине. — На кой ляп темнить? Хефе нас вообще уважает?       — Меня он точно уважает, — дал ответ Эрнесто. Он почувствовал приятный запах автомобильного ароматизатора, что отдавал хвоей.       — А я вот не уверен, что он нас уважает. Я вообще подумал, что это ты отжигал ночью на Элм-Стрит. Видок у тебя больно сонный. Странно, — сказал Пабло. Его пристальный взгляд сверлил Эрнесто изнутри.       — Если я где и отжигал ночью, так это у Изабеллы, — с невозмутимым спокойствием ответил пуэрториканец и посмотрел Пабло прямо в глаза. — Спроси у неё.       — Ах ты похотливый чертяга! — усмехнулся Пабло.       — Ничего не могу с собой поделать.       — Хефе тебе небось весь кайф с утра обломал. Не нравится мне, что он начал темнить. Мы с ним вместе траву толкали на улице ещё совсем «зелёными» мучачо. Не порядок. Ты помозгуй над тем, что мы с тобой сейчас перетёрли. Если хефе не уважает даже меня, то тебя он вообще держит за собачье дерьмо. Ладно, тебя уже заждался хефе. Не говори ему ничего.       — Само собой.       «Вечно в друзья в набивается. Интересно, он со всеми такой?», — задумался Эрнесто.       Чисто формально стрелковый клуб «Зоркий вакеро» ещё не работал, что ни капли не мешало Педро Кармоне заезжать туда до открытия и часик другой «позабивать гвозди». Вряд ли у кого там хватило бы смелости выставить на улицу владельца тира и вожака целого конгломерата банд в одном лице.       Молодой охранник остановил Эрнесто. Выслушав его, он отошёл. Вернулся через пару минут и пропустил пуэрториканца. «Наверняка из наших. Просто ещё не знает меня», — подумал «Пиротехник». В коридоре ему встретились молодчики, обычно сопровождавшие «хефе» на улице и на дороге, таскаясь за ним повсюду пешком и на своих авто. Они сидели на диване и громко хохотали.       Педро Кармона палил по мишеням с ликом свирепого тигра и горящим азартом в глазах. Каждый выстрел из мощного «Кольта Питона» приносил ему не меньшее наслаждение, чем удар на ринге. Фидель же, стоя рядом с «хефе» в больших наушниках, чуть ли не дремал от скуки. Когда Эрнесто вошёл, телохранитель Кармоны чихнул и взбодрился.       — А, «Эль Пиротехнико», подходи, не стесняйся, — проговорил Педро. Вишнёвая рубашка в цветочек с психоделическим узором, точно картинка внутри калейдоскопа, кремовые брюки-клеш — «хефе» раньше редко думал об одежде, однако в последнее время, как заметил Эрнесто, всеми силами старался выглядеть как самый модный парень в городе. — Посмотри на мою мишень. Как тебе? Тут отмазаться уже не получится. Ты хорошо сечёшь в стрельбе. Ты же рейнджер.       — Си, хефе, рейнджеры всегда впереди.       «Перейти сразу к делу — это для неудачников. Вот покрасоваться перед всеми для начала — вот это самое то для успешных кабальеро, которые боятся своего возраста больше, чем толпы легавых», — пошутил про себя пуэрториканец.       — Что скажешь? — спросил Кармона с видом мальчишки-хвастуна, красовавшегося перед сверстниками во дворе.       «Кучность никакая. Ну и разброс», — думал Эрнесто, разглядывая круглую мишень, пока Педро смотрел на него с самодовольной улыбкой. Одна его пуля угодила в семёрку справа, другая попала в тройку сверху, ещё третья — в шестёрку слева, четвёртая — в двойку снизу.       — Неплохо, хефе. Будь на месте мишени вьетконговец, вы бы сделали из него кровавую кашу, — дал ответ «Пиротехник». «Я бы не взял в рейд такого стрелка. Самый предел для него — сторожить аэродромы в Неваде», — пробежало у него в мыслях.       — Вот и Фидель говорит, что у меня недурно получается. Си, Фидель?       Телохранитель Кармоны снова чихнул, а потом шмыгнул носом.       — Си, хефе. Простите.       — В новостях сказали, что на этой неделе будет солнечно. Тебе надо подлечить сопли.       «Если хефе взбредёт в голову, что он прирождённый врач, то ещё ладно. А вот если ему захочется побаловаться со взрывчаткой и поучить меня уму-разуму, то в лучшем случае он останется без рук», — отметил пуэрториканец, наблюдая за тем, как Педро объяснял Фиделю, как, по его наиважнейшему мнению, правильно лечить насморк. Затем босс повернулся к «Пиротехнику».       — Как тебе, кстати, мой ствол?       Кармона покрутил большой револьвер в руке, как заправский ковбой из вестернов. Эрнесто краем глаза заметил на перламутровой рукояти «Питона» рисунок с изображением красного трезубца. Мимоходом ему вспомнилось, что Кармона начинал своё восхождение вверх в банде «Адских трезубцев». В бытность она орудовала в Бишоп-Хайтс, наводя ужас на прохожих своими безумными выходками.       — Классная пушка, — ответил «Пиротехник» и мысленно добавил: «Самое то, чтобы застрелить слона». — Я видел во Вьетнаме парня с такой же пушкой. Он как-то пострелял из неё в доме. Так у него потом три недели в ушах звенело.       — Мой ствол и правда стреляет очень громко. С ним можно разбудить всё вест-сайдское кладбище. — Педро положил револьвер рядом с огромными наушниками. — А теперь, Эль Пиротехнико, рассказывай, как прошло наше ночное рандеву. Я не верю, что вы вчера не покрошили хотя бы одного дуболома «Бампи». В новостях крутили сюжет про загадочную перестрелку в Кенсингтоне. Кто-то слышал шум, кто-то с утра увидел дырки от пуль. Но больше там ничего не нашли.       Холодным бесстрастным голосом Эрнесто, чеканя каждое слово, как в армии, рассказал Педро о вчерашнем налёте на Элм-Стрит.       — Недурно, — произнёс Кармона. — Теперь мы точно знаем, что у нас завелась крыса. Она должна сдохнуть.       — Си, Хефе. Я пересёкся сейчас с Пабло, — дальше пуэрториканец обрисовал боссу, о чём был разговор с Пабло.       — Ага, он хотел выудить всё через тебя. Ты не оплошал. Его надо проверить. Я не сомневаюсь, что тебе интересно, о чём мы с ним чесали языками до твоего прихода.       — Си, хефе.       — Пабло нарыл целый ворох информации о Джузеппе Беллини. Адрес дома, адрес конторы, номер тачки. Уже завтра его можно отправить в нокаут.       — Вы хотите, чтобы я им занялся?       — Нет. Мне нужен Мацца, а не сынок дона. Джузеппе Беллини никогда не жил на улице и не знает, чем там дышат. Он белоручка с корочкой какого-то колледжа или университета. Я не запомнил точно. На него не придётся даже давить. Трусы по типу него всегда хотят лишь одного: чтобы их оставили в покое. Он согласится с моим предложением.       Вот Мацца боец, он знает, чем дышит улица. Я сказал Пабло копать на него. Я помню, что ты говорил мне в субботу. Если Пабло продался Мацце, то он ничего не разнюхает. Мацце выгодно избавиться от сынка дона. Старик, скорее всего, поставит его главным. А Мацца хочет абсолютной власти. Я давно это понял. Он не станет пресмыкаться перед белоручкой из колледжа. Однако если Пабло узнает, где можно найти Маццу и как к нему подобраться, то докажет нам, что он не крыса. Так я его проверю.       — Пабло говорил вам, кто из итальяшек сдаёт ему своих, хефе?       — Си. Фрэнки «Туз». Пабло шепнул мне ещё, где искать дона Беллини. Не знаем, зачем. Томас Беллини — больной старик. С ним тоже можно договориться. А остров Торни — туда только конченый придурок сунется. Там полно копов. И особняк Беллини на замке, туда не подобраться. А ведь старик оттуда никуда не вылезает. Для тебя у меня пока есть работёнка попроще. Проследи за Пабло, Уго, Эмилио и Эрнаном. На дело возьмёшь Эль-Клаветиадо и тех мучачо, которых ты набрал в субботу.       — Си, хефе.       — Полное молчание, никому ни слова. Попадётесь — вам не поздоровится. Крысу нельзя спугнуть. В четверг ты ещё съездишь со мной на встречу с «Блюззи».       — С кем? — с недоумением спросил Эрнесто.       — Его зовут Лерой Дэвидсон. Ты не слышал о нём? Его банда держит весь Восточный Остин.       — А, чёрный. Понял. Но они все же нас ненавидят. А мы их. Этот «Блюззи» рехнулся? Или он просто идиот, хефе?       — Он главный конкурент Флойда. И у нас с ним есть общие интересы. Они с Флойдом пока не сцепились друг с другом, а только играют в гляделки. Но ещё не вечер. Как и «Бампи», «Блюззи» подражает мафии. Это тебе не дуболомы в чёрных и белых тряпках из Южного Остина. То мелочёвка.       — У нас тоже полно таких мучачо, хефе.       — Конечно. «Блюззи» не выкладывает все карты на стол. Он думает избавиться от Флойда чужими руками. С «Блюззи» стоит поговорить.       — Что у него за кличка ещё такая, «Блюззи»?       — У него блюз-бар на Линкольн-Авеню и пара прикормленных блюзменов. Он и сам иногда лабает.       «Они прямо созданы друг для друга. Крутой боксёр и крутой музыкант. Союз века», — иронизировал про себя «Пиротехник».       — Я купил за городом небольшой домик. Никогда не повредит иметь местечко, где можно переждать бурю, — продолжил Кармона. — Мы встретимся с ним там. Я не могу взять с собой целую толпу. Чем меньше народу знает, тем лучше для нас. Я возьму тебя, Фиделя и ещё пяток хороших мучачо. Я дам тебе адрес. Ты съездишь туда на днях, один, чтобы больше никто не знал. Осмотрись там получше. Я хочу знать, откуда мне там могут влепить хук левой.       — Си, хефе.       — Мне никак уж нельзя на тот свет. «Мано Бланка» — моё детище. Без меня она рассыпется. «Принцы» уже начинают наглеть. Если бы не Беллини, мы бы никогда не объединились в один сплав. — Кармона поднял кулак вверх. — Нас всех объединяет больше именно общий враг. Посмотрим на чёрных, Эль Пиротехнико, и ты увидишь, что было бы с нами без меня и Беллини. Наше счастье, что в Остине такой разброд. Как-никак, чёрных больше, чем нас. Тому, кто пристрелил Бенни Моргана в семьдесят первом, надо поставить памятник.

***

      Моретти приехал на склад в «Маленькой Италии» ближе к девяти утра.       — Партнёр, что за дерьмо? Ты обещал, что никто и пальцем не тронет моих братишек в Кенсингтоне. А у меня за эту ночь двоих завалили. Что за дерьмо?! Ты же обещал! — первым делом Флойд высказал Мацце своё недовольство.       — Ты очень меня огорчил, мой мальчик. Так дела не делаются! Я тебе доверился, а ты вот так со мной, да?! — с волчьим оскалом на лице обратился к Моретти Мацца, топнув ногой.       Марко Росселли молча ухмылялся, глядя на Антонио. Тому хотелось хорошенько врезать немолодому специалисту, да так, чтобы он рухнул на пол, и с его головы слетела шляпа. «Я здесь пуп земли. Ты ещё до меня не дорос», — как бы сказал Моретти Росселли. «Сегодня его день. Я ведь подвёл Луку, а не он. Выродок чёртов», — подумал Антонио.       — Я сказал тебе положить их всех до одного! И не подставить ребят «Бампи»! — твердил Мацца. — Я дал ему слово!       «А я поклялся Дарио, что грохну всех, кто виноват в его смерти», — в гневе подумал Антонио. Он посмотрел на Флойда. Столкнувшись взглядом с Моретти, тот отвернулся. Росселли это развеселило. Вероятно, он с радостью бы посмотрел на то, как Антонио пересчитал бы зубы Джейсону.       Рядом с ними стоял с безучастным видом Фрэнки «Туз», выглядевший как человек, случайно попавший на встречу мафиози c их чернокожим «партнёром».       Лука заладил твердить чуть ли не одно и то же: «Я тебе доверился! А ты меня подвёл! Я огорчён!» Больше всего Антонио злило то, что он получал нагоняй за дело, а не за просто так. «Я грохну его! Пусть он заткнётся, чёрт бы его побрал! Проклятье! Надо держаться! Ради Дарио! Я дал ему клятву! Спокойно, спокойно», — Моретти с большим трудом сдерживал себя. Он не пытался оправдываться, ибо Лука не давал сказать ему и слова в ответ. Разговор с ним быстро превратился в один сплошной монолог.       Спустя пятнадцать минут Мацца «разрядил» остаток «магазина» и успокоился, попросив Антонио подробно рассказать о вчерашней стычке с латиноамериканцами.       — Бред. К ним припёрся какой-то вшивый бродяга, а они уже панику развели, — произнёс Росселли, когда Моретти рассказал всем о своих предположениях и вчерашнем случае со странным «бездомным». — Он мог забрести куда-угодно в темноте. Один чёрт, ничего не видно.       — А если нет, Марко? — спросил Мацца. — Ни один голодранец не полезет посреди ночи в чёртово место, где ещё недавно палили из всех стволов. Они ещё не все мозги пропили.       — Ты подумай, брат. Он мог нажраться в паре кварталов от Элм-Стрит. Спустил все бабки на выпивку, пошёл домой пешком и не понял, как его занесло на Элм-Стрит.       — Сонни говорил, что этот бродяга быстро шёл и не шатался, — возразил Росселли Моретти.       — А что-нибудь ещё твой Сонни видел? У нас есть лишь ваши с ним бредовые догадки. Твой Сонни даже не видел его рожу.       — Сонни запомнил его плащ и сказал мне, что это был здоровый выродок. Он может выбросить чёртов плащ, но не укоротить себе ноги.       — Попробуй только узнай его для начала в других тряпках, — пошутил Росселли. — А то ещё возьмёшь на крючок совсем не того бугая с улицы.       — Осади коней, Марко. У Антонио всё-таки появились хоть какие-то догадки. А тебе пока нечем крыть, — проговорил Мацца, чьё отношение к Моретти стало прежним, словно андербосс вовсе и не орал на него, как бешеный, ещё каких-то пять минут назад. — Мы сами часто устраиваем «маскарад». А раз так, то и те хитрозадые сволочи могли вырядиться, как грязные голодранцы с помойки. Ты сам сказал, что их полно в Кенсингтоне. У Антонио неплохо варит котелок.       — А это, ну, а чего тогда виги… ви… вигиланты не кокнули Сонни и моего братишку Никки? — поинтересовался «Бампи».       — Они вчера только осматривались, — ответил Мацца. — Марко же говорил в субботу, что им надо для начала хорошенько осмотреться. Теперь нам есть, от чего отталкиваться. Надо найти этого здорового ублюдка пока не поздно. Антонио, возьми с собой сегодня вечером Сонни в Кенсингтон и переверни там всё вверх дном, но найди эту хитрозадую сволочь.       — Ты их так только спугнёшь, брат. Если тот бугай тот, кто нам нужен, то скоро он объявится на Спенсер-Стрит, — проговорил Россели, решив перехватить инициативу у Моретти. — Склад на Адам-Стрит «засвечен», притон на Элм-Стрит тоже. Бугай и его чертовы дружки не дураки. Они понимают, что ловить им там нечего. Мы ведь увезли «товар», никого из наших пока там нет. Остаётся только притон на Спенсер-Стрит. Дилеры для них уже мелкая рыбёшка. Их интересует добыча покрупнее. Иначе бы они продолжили дырявить дилеров на улице. Но вигиланты убили всего двоих, а потом отметились уже на складе. Теперь они засветились у притона на Элм-Стрит.       «Ловко он переобулся», — отметил Моретти.       — А чего тогда эти недоноски сразу не припёрлись на склад? — спросил Флойд.       — Они пытались что-то узнать от твоих ребят. Иначе почему двоим из них прострелили колени, а в остальных стреляли так, чтобы сразу убить? Хотели бы напугать тебя, то прострелили бы колени всем шестерым.       — Верно, — произнёс Мацца.       — И чего, мать их, они тогда хотели узнать? — поинтересовался Флойд.       — С улицы видно далеко не всё, — ответил Росселли. — Раз теперь они больше не дырявят дилеров, то, значит, твои ребята всё им рассказали перед смертью.       — Да они ничего толком не знали!       — Хорошо. Но тогда почему вигиланты не продырявили пару дилеров неподалёку перед тем, как бугай решил… «прогуляться» рядом с притоном на Элм-Стрит? Он знал, где искать твой притон. Если бы не знал, то тогда спросил бы у дилера на улице. Всё просто. Или у тебя завелась крыса.       — Какая в задницу крыса, мать её? Ты чего городишь?       — Ты сам сказал, что твои ребята ничего толком не знали. От кого тогда этот бугай узнал про твой притон?       — Вот дерьмо!       — Осади, коней, Марко, — влез в разговор Мацца. — Хитрозадые ублюдки могли просто проследить за ребятами «Бампи».       — Тогда зачем дырявить дилеров на улице? — спросил Марко.       Лука замолчал, а затем ответил:       — Чтобы сбить нас с толку или с какой-нибудь ещё целью. Спроси об этом у этих сволочей, когда возьмёшь их за яйца. Им виднее.       — Разумеется. «Бампи» меня отвлёк. Я вот что хотел тебе предложить, брат. Позавчера я приметил одну хорошую нычку. Оттуда отлично видно притон «Бампи» на Спенсер-Стрит. Если мы с Сонни и Антонио засядем в этой нычке, то нас там никто не заметит. Мы с ребятами проверяли. Думали перестрелять оттуда латиносов этой ночью. Короче, мой план простой. Мы с Сонни и Антонио засядем там ближе к ночи и будем ждать. Если этот бугай тот, кто нам нужен, то он обязательно заглянет на огонёк. Не сегодня, так завтра. Или через пару дней. Сонни должен узнать его. Так ведь, Антонио? — Росселли с ехидным огоньком в глазах посмотрел на Моретти.       — Так, — с раздражением пробурчал Антонио.       — Вот и отлично. А дальше мы сядем этому бугаю на хвост. Но если же он не тот, кто нам нужен, то тогда рядом с притоном будет ошиваться другой мордоворот. По ночам там вся улица будто вымирает. Чисто как на кладбище. Пройдёт иногда пара вонючих оборванцев, и на этом всё. Мы быстро его заметим. Остальное дело техники.       — Хорошо, Марко. Бери вечером Антонио и Сонни и за дело.       «Проклятье. Опять мне его терпеть. Я так скоро грохну этого выродка», — подумалось Моретти.       — А ты, «Бампи», всё-таки проверь своих ребят на всякий случай, — посоветовал Флойду Мацца.       — Да я отвечаю, партнёр, они чисты! Как чёртово стёклышко, мать его!       — Если они чисты, то тебе нечего бояться, — сказал Джейсону Росселли, ехидно улыбнувшись.       Когда все начали расходиться, Лука попросил Антонио остаться.       — Меня малость прорвало, мой мальчик, — сказал Мацца. — Я когда завожусь, так меня несёт без остановки. Я порой сам не знаю, что вообще говорю. Я понимаю, тебе тяжело пришлось ночью. Ублюдки из «Белой клешни» сменили схему. Но, пойми меня, я выглядел перед «Бампи» полный треплом. Меня не волнуют его ребята. Зато меня ох как сильно волнует моя репутация.       «Нечего давать слово, которое не получится сдержать», — подумал Моретти.       — Но ты, мой мальчик, загладил свою вину. Клопы из «Белой клешни» заплатят за Доминика. Мой информатор спел мне недавно очень красивую «песенку» про Роберто Бланко. Ты парень башковитый и понимаешь, что надо сначала осмотреться перед тем, как прихлопнуть его. — Мацца взмахнул рукой, будто убивая муху. — Я из «Катании» вижу далеко не всё. Тебе надо самому найти подходящее место, где ты его уберёшь.       — С огромной радостью, синьор Лука.       — Ночью ты занят, однако вечером свободен. Я не думаю, что вы с Марко уже завтра выследите этих хитрозадых вигилантов. Так что считай, что пока ты работаешь в ночную смену. Я мог бы отправить Марко в Саут-Сайд, и он бы шлёпнул этого Роберто Бланко. Но месть — дело чести, мой мальчик. К тому же ты должен набивать руку. Марко чертовски хорош. Однако ему уже сорок девять. Придёт время, мы с ним возглавим «Синдикат». И тогда нам понадобится новый специалист. Лучше тебя на это место я никого не найду.       Затем Лука принялся рассказывать Антонио о том, где жил Роберто Бланко, куда он заезжал развеяться, какие районы саутсайдского гетто контролировал, с кем общался. «Осталось ещё немного. Уже самая малость, Дарио. Потерпи, прошу тебя», — думал Моретти, чьих полных губах зловеще заиграла садистская улыбка.

***

      В понедельник Джузеппе Беллини встретился с мистером Эймсом, банкиром и давним другом его отца. Как обычно, они говорили об «отмыве» грязных денег «Синдиката». Принятие четыре года назад закона RICO поставило их в довольно щекотливое положение.       «Можно простить Никсону расстрелы студентов или даже «Уотергейт». Но вот за акт RICO его мало изжарить на электростуле до золотистой корочки», — шутил по этому поводу Джузеппе. Он заведовал «семейной» бухгалтерией и хорошо понимал, куда теперь подул ветер перемен. А потому мафиозный наследник хотел защитить свою «империю» от возможного и довольно болезненного удара со стороны ФБР. «Обществу чести» сейчас куда больше нужны бухгалтеры, а не киллеры. Хотя какое оно «общество чести»? «Общество бизнеса» чистой воды», — Считал Беллини.       После встречи с мистером Эймсом Джузеппе узнал, что во вторник к ним из Нью-Йорка приедет Бруно Альчато. Он занимал важное место в «семье» Дженовезе, которая представляла интересы «Синдиката» в «Комиссии».       Он приехал вечером вторника. Джузеппе встретил его уже в особняке отца. Амбассадор «семьи» Дженовезе сказал ему, что война «Синдиката» с «Белой рукой» привлекала слишком много внимания не только к делам «общества чести» у них в городе, но и к делам вообще всех мафиозных организаций на Среднем Западе и Восточном Побережье. И это крайне беспокоило «Комиссию».       — Дон Филипп, — произнёс затем Бруно, — советует вам быстрее заканчивать эту войну, пока ещё не поздно.       — Мы уже в шаге от победы, — заверил Альчато Мацца. — Уже скоро мы взгреем клопов из «Белой клешни», вот увидишь. Надо только немного подождать.       — Знаешь, Лука, дона Филиппа не колышет, сколько тебе там осталось шагов до победы. Завязывай с этой вознёй по-хорошему. Она вредит нам всем, — проговорил Бруно, проведя ладонью по своей пышной копне чёрных волос.       — По-хорошему? Я что-то тебя не понимаю, мой друг. Ты нам угрожаешь? Или мне послышалось?       — Во-первых, не угрожаю, а предупреждаю. Во-вторых, не я, а дон Филипп и «Комиссия».       Лука вскипел, как чайник:       — Но мы не можем всё вот так вот взять и бросить уже завтра. За что, чёрт возьми, погибли наши ребята?! Мы должны раздавить ко всем чертям клопов из Саут-Сайда! — Мацца вскочил с кресла громко топнул ногой. — Если мы дадим им передышку сейчас, то потом они нас раздавят, как гадких букашек!       — Лука… возьми… возьми себя в руки! — не выдержал и вскрикнул от боли Томас Беллини. От злости он начал подниматься с дивана, но потом упал и схватился за голову, словно туда угодила пуля. Джузеппе бросился к нему.       — Отец!       Сильвио Серра побежал на первый этаж, где жил личный врач дона Томаса.       — У нас нет другого выхода, Бруно! Или сейчас, или никогда! Я не дам им прихлопнуть нас! — твердил Лука с маниакальным блеском в глазах. Зато истерзанное морщинами квадратное лицо Альчато оставалось невозмутимым.       — Да заткнитесь вы уже, чёрт вас побрал! — прошипел в ярости Джузеппе, повернувшись к Мацце. — Проваливайте отсюда, пока не вы не довели отца до могилы!       — Что ты сказал, Джузеппе?! Кто ты такой, чтобы меня затыкать?! — процедил сквозь зубы и громко стукнул ногой по полу Лука.       — Слушай, брат, не надо. Поехали отсюда, — сказал Мацце Марко Росселли.       — Что?! Куда ещё уезжать?! Этот сопляк… — не унимался Лука.       — Пошли. Тебе нужно успокоиться.       Когда пришёл доктор, Джузеппе приказал Сильвио выпроводить гостей из особняка. Альчато спокойно вышел в коридор и с пониманием кивнул сыну дона Томаса. Зато Луку пришлось силой вытолкнуть из комнаты. Как ни странно, Росселли помог Серре увести кричавшего и брызгавшего слюнями андербосса.       Через пару часов ужасная головная боль перестала терзать Томаса Беллини, и ему полегчало. Джузеппе настолько сильно обрадовался этому, что не заметил, как у него потекли слёзы.       — Вашему отцу нужен покой. Вам лучше его пока не трогать, — сказал ему врач.       Джузеппе вышел в коридор, где с ним заговорил Сильвио Серра:       — Бруно просил меня вам передать, что он хочет поговорить с вами завтра вечером.       — Хорошо, — устало произнёс сын дона, вытирая слёзы платком. — Где именно?       — Где вам будет угодно, синьор Джузеппе. Он плохо знает город. — Серра достал небольшой листик бумаги. — Бруно сказал, что остановился в Стоун Палас. Я записал телефон.       «Что за кретин?! От него слишком много проблем! Нам же мало войны с латиносами? Зачем мелочиться, правда?! Пусть ещё и «Комиссия» начнёт точить на нас зуб. Мне на голову свалился самый редкостный кретин в мире! Лука нас похоронит ко всем чертям собачьим!» — думал Джузеппе, уже возвращаясь домой.

***

      После работы Ричард скорее вернулся домой и тут же завалился спать, почувствовав невероятное облегчение, когда закрыл глаза. Утром среды он встал как никогда бодрый, что его несказанно удивило. Настроение МакВи омрачало лишь осознание того факта, что скоро ему предстояло снова выбиться из привычной для себя колеи и выйти ночью на тропу мести. «Пусть Сэм скажет, что мы свободны хотя бы до субботы. Я только начал нормально спать», — подумал Ричард, пока собирался в магазин в залитой лучами утреннего солнца комнате.       Его настроение стало ещё гораздо хуже, стоило ему вспомнить о раненом чёрными бандитами мужчине в автомастерской.       «Генри бы меня ну просто сожрал бы со всеми потрохами. Я во всём виноват, чтоб меня. Цыплячье дерьмо! Без меня Сэм и его команда продолжили бы и дальше выбивать цыплячье дерьмо из всякой швали на улице. Я подбил его взяться за отстрел сицилийских гнид с их черномазыми подстилками. Я! Твою ж мать! Я не знал, что так получится! Сэм не просто так рассказывал мне про те деревни, которые нацисты разнесли к чертям за смерть своей большой шишки. Цыплячье дерьмо. Из-за меня уже досталось дядьке в автомастерской. А что будет дальше? Кого ещё подстрелят из-за меня?!» — в ужасе подумал МакВи. Его взгляд буквально остекленел, а тело парализовало.       «Я ничего не могу остановить. Поздно. Ну, уйду я из команды, как Боб. И что? Ничего не изменится. Гниды продолжат убивать обычных людей, — потом Ричард в очередной раз занялся самооправданием. — Я должен защитить Генри. Но какой ценой? Боже! Убийство простых людей теперь остановит лишь смерть целой кучи гнид. Только так что-то изменится. Мы уже наломали дров, ничего не исправить. Нужно положить всему конец».       «Ты в ярости, дружище, я знаю. Но чёрт возьми! Сицилийские гниды убьют тебя потом. Что мне оставалось делать? Чем так жить, ты лучше сдохнешь? А я так не считаю. Пусть тогда из меня выбьют всё цыплячье дерьмо. Чёрт со мной! Но не с тобой, дружище. Ты не заслуживаешь смерти. Нет, я не хотел выбирать между тобой и кем-то ещё. Просто так само вышло, — мысленно обратился к Ллойду МакВи, сидя за прилавком. — Мне с этим жить, а не тебе. И виноват тут я. Не ты. Обратного пути нет».       Вечером рядом с магазином Генри остановилась бежевая «Шеви Нова» II модели шестьдесят шестого года. «Кого ещё сюда занесло? Я не видел здесь эту тачку раньше», — с опаской подумал Ричард. Он ожидал, что из машины вот-вот выйдут киллеры мафии: «Мы прокололись. Цыплячье дерьмо! Как же быстро они меня нашли! Я им ни черта не скажу». Тем сильнее оказалось удивление МакВи, когда из видавшей виды «Шеви» вышел Ронни Грейнджер. Он проскочил через дорогу и зашёл в магазин.       — Тук-тук! Есть кто дома? — в шутку спросил бывший федерал, постучав по стене.       Ричард вздохнул с облегчением.       — Закрываешься? — спросил Грейнджер и подошёл к прилавку. — Сэм попросил меня подбросить тебя сегодня вместо Боба.       — Как он?       — Кто? Боб?       — Да.       — А как ты думаешь? Он в смятении, и ему паршивее некуда. Ему не дали отпуск. Я заехал к нему вчера вечером, мы с ним потрещали немного. Ты не волнуйся, Рич. — Грейнджер огляделся. — Боб нас не заложит.       — А я и не волнуюсь из-за этого.       — Тогда хорошо. Я подожду тебя в своей потрёпанной красотке. Там поговорим.       — А почему Сэм не приехал за мной? — поинтересовался МакВи.       — А кто тогда подбросит Хел? Не Джонни же? Тебя с ней опасно сажать в одну машину. Вообще, она успокоилась, как мне сказал Сэм. Но он решил, что тебя повезу я, а Хел поедет с ним.       — Забавно ты сокращаешь её имя. Хел… почти как преисподняя.       — Ещё бы. Я же видел, что с ней бывает, когда она заведётся. Сущий дьявол во плоти.       Грейнджер перебежал через дорогу и сел обратно в машину. Спустя пару минут к ней подошёл МакВи.       — Ты из Норт-Сайда? — спросил он, садясь в «Шеви» и захлопнув дверь.       — Эй, не так же сильно! Не надо так хлопать! Моя красотка пусть и выглядит как старая побитая кляча, но двери у неё нормально закрываются.       — Прости, я не хотел.       — Не ты первый, не ты последний. Джонни хлопал похлеще тебя.       Рональд завёл машину и выехал с обочины на дорогу. Свет в его «потрёпанной красотке», как он признался, не работал.       — Так всё-таки, ты из Норт-Сайда? — повторил свой вопрос Ричард. — Или нет?       За окном пронеслась закрывшаяся летом заправка, внутри которой недавно открылся хозяйственный магазин.       — А я, по твоему, похож на белого воротничка, Рич? — ответил вопрос на вопрос Ронни. Он сбавил ход перед светофором. Там горел красный.       — Нет.       — Вот и тебе и ответ. Я живу недалеко от Вест-Сайда. Не самое приятное местечко, но сойдёт. Жить можно.       Загорелся зелёный, и Грейнджер нажал на газ. Впереди еле-еле плёлся огромный мусоровоз. Он словно разваливался прямо на ходу. Ронни лихо свернул на встречную полосу, чтобы обогнать его. Затем «Шеви» перестроилась обратно.       — Я думал, федералы не лихачат на дорогах, — произнёс МакВи, нарушив повисшее в салоне «Шеви» молчание.       — Ты плохо знаешь, как водят у нас в «Бюро», — со смешком ответил Грейнджер. — И не забывай, я там больше не работаю. Так что мне можно.       Слова Рональда развеселили Ричарда.       — Джонни как-то летом в шутку сказал: «Как же мы искореним преступность, если ты, Ронни, плевать хотел на правила дорожного движения? Начинать надо с себя. Ты ведь тоже преступник». А я ему говорю: «Джонни, ты покупаешь чистые и неучтённые копами стволы. Начинать надо с тебя, но уж никак не с меня».       — Любите вы над собой подшучивать.       — Особенно Джонни с Бобом. А я когда как. Мне их не переплюнуть.       — Как ты думаешь, Боб уйдёт от нас или нет?       «Шеви» остановилась на переполненном машинами перекрёстке.       — Я уверен, что он скоро вернётся к нам, — ответил Рональд. — Не ушёл раньше, не уйдёт и сейчас. Да и через пару дней до него дойдёт, что Сэм прав. Я хорошо знаю Боба. Он быстро остынет и потом снова захочет очистить улицы от грязи.       — А ты сам как считаешь, Сэм прав?       — Они с Бобом оба правы, каждый по-своему. Мне легко понять Боба. Я ведь из «Бюро», а не из морпехов и «зелёных беретов». Я клялся защищать закон и порядок, как и Боб. Мы с ним по складу ума так и остались… стражами порядка, да, так нас назовём. А Джонни с Сэмом совсем другие. Они решили устроить войну без правил. Как там в воскресенье сказал Сэм? Сопутствующие потери?       — Да, именно так.       Вся полоса пришла в движение, и Грейнджер поехал вперёд. Где-то справа один водитель крыл другого отборной руганью.       — Всего лишь два слова, но зато как хорошо они показали разницу между нами с Бобом и Сэмом с Джонни.       — Так ведь ты тогда поддержал Сэма, — вспомнил МакВи.       — Знаю. Мне было паршивее некуда, если честно. Нет, даже дерьмовее некуда. Но внутренний голос говорил мне подумать для начала. Я ещё работал в «Бюро», понял, что к нему лучше прислушиваться. Чутьё не подведёт.       — Ладно. И в чём тогда разница между вами с Бобом и Сэмом с Джонни?       — А в чем разница между стражами порядка и бойцами коммандос? В полиции и «Бюро» никто никогда не выстрелит, если, скажем, беглец с пушкой втиснется в толпу или влезет в переполненный автобус. Даже самый меткий стрелок во всём департаменте ни за что не выстрелит в сторону толпы.       — Так он же попадёт, наверное.       — Ключевое слово: «наверное». Меткие стрелки тоже мажут. У промаха слишком высокая цена — жизнь прохожего. Если его даже зацепить, то начальство сожрёт. Придётся отвечать.       — Неужели? — возразил Ричард и рассказал Рональду о воскресной «исповеди» Роберта.       — Не путай ситуации, Рич. Копы тогда случайно наткнулись на ту девушку. Её застрелили по ошибке. А я тебе говорю про те ситуации, когда матёрый уголовник с пушкой бежит рядом с прохожими или торчат рядом с ними, и страж порядка видит его. А ещё заметить, ушлые сволочи и коллеги Боба по совместительству положили девушке ствол. Они знали, что за убийство безоружной их сожрут.       Именно в этом мы с Бобом отличается от Джонни с Сэмом. У нас никто даже не думает ни о каких «сопутствующих потерях» среди обычных людей. Они банально недопустимы. Есть мерзкие уроды, которых останавливает только страх, что их сожрут. Но не все такие. Полно и тех, кто даст рецидивисту с пушкой уйти, чтобы не зацепить мамашу с коляской или ворчливого деда. Не нужно ставить всех под одну гребёнку, Рич.       — А как же бунты? Их жестоко давят.       — Жестоко их давит как раз-таки армия. Солдаты стреляют направо и налево. А копы выходят с дубинами, щитами, слезоточивым газом. Выкатывают и водомёты. Я слышал даже про резиновые пули.       — Ладно. И всё равно ведь копы могут кого-нибудь так покалечить. Я видел парня в Белфасте. Он ослеп от этого проклятого газа.       — В Белфасте? В Северной Ирландии, что ли?       — Да.       — Как тебя туда только занесло, Рич?       — Долгая история. И резиновая пуля может запросто убить.       — Может. И всё-таки заметь, копы во время бунтов берут с собой не такие убийственные игрушки, как нацгвардия. Даже тут важно не убить. А вот воякам хоть палить по студентам, хоть жечь вьетнамцев — всё сделают в лучшем виде. Я читал про их художества в Сонгми.       — Узкоглазые тоже так делали. Я видел, как они вспороли живот какому-то дядьке в деревне и выпотрошили ему внутренности. Удивительно, что они их не сожрали.       — И чьих это рук дело, Рич? Правильно, вьетнамских вояк. Я понимаю, у армии другие задачи. Сэм с Джонни профессиональные диверсанты. А коммандос в рейде могут и убить случайного пахаря в поле, если тот их увидит. Сопутствующие потери. Сэм предупреждал меня, что так может получиться. И я прям как Боб, думал что это шутка, быть такого просто не может. Мне до сих пор дерьмово.       Но механизм уже запущен. Чтобы гангстеры не задевали прохожих, нужно покончить с гангстерами. Глупо сейчас всё бросать. Мы заварили кашу, нам её расхлёбывать. Того, что сделано, не изменить. Однако ситуацию в городе мы ещё можем изменить.       — Ты прав, — ответил Ричард. «Он будто прочитал мои мысли», — подумалось ему.       — А ты что думаешь? Я вижу, ты колеблешься, Рич.       МакВи буквально слово в слово повторил свои сегодняшние мысли Грейнджеру.       Из Норт-Сайда «Шеви» Ронни выехала в Западный округ. За окном возникли коричневые трёх-четырёхэтажные здания, небольшой кинотеатр, у чьего входа толпились люди, и маленький сквер. Затем Грейнджер притормозил, пропустив через дорогу длинноногую девушку в короткой клетчатой юбке и колготках в сеточку. Её золотистые волосы водопадом ниспадали до пышной груди.       — Ах, вот ведь всё-таки здорово выйти… — Рональд резко осёкся.       Проводив полным желания взглядом эффектную девушку, Рональд поехал дальше.       — У тебя есть кто-нибудь, Рич? — поинтересовался он.       — Нет.       — Тогда ты не зря пришёл к нам в команду. Ты наш человек на все сто процентов.       — Почему это?       — Джонни в шутку называет нашу команду «Полковник Аллертон и оркестр клуба одиноких сердец». Перековеркал название битловского сержанта Пеппера. А без шуток, мы все друг на друга похожи. Одни, никого нет, жизнь нас пожевала. Бобу не везёт с девушками, Сэм в разводе, я тоже. Хел. Повезёт, если она вообще когда-нибудь снова начнёт смотреть на мужчин. Джонни балуется со шлюхами. Там мне сказал Сэм. Но я ему не верю. Мне кажется, Джонни — бесполый псих. Ему нужна лишь война. Нет дела кого убивать, главное оставаться в «деле». Я не удивлюсь, когда узнаю, что ирландцы «заказали» ему Флойда и Беллини.       — Он что-то знает про банду Микки Салливана, — вспомнил Ричард. — Но зачем ему нанимать Джонни?       — «Семья» Беллини — давний конкурент ирландцев. Сил для войны с ней напрямую у них нет. Зато им было бы удобно заплатить человеку со стороны, чтобы он разделался с итальянцами. Мои друзья из «Бюро» рассказывали, что как только латиносы сбились в стаю, так мафия и ирландцы позабыли о своей вражде. Но сдаётся мне, что вестсайдская шайка захочет извлечь свою выгоду из войны «Синдиката» с латиносами и разделаться под шумок с давними врагами.       — Дерьмо цыплячье! Одни гниды хотят прикончить нашими руками других гнид. Что за чёртов цирк?       — Наша жизнь, Рич. Это лишь мои предположения. Посуди сам, Джонни всегда готов достать чистые стволы с патронами. Откуда он знает торговцев стволами? Он с ними дружит, что ли?       — А, может, и да. Что тогда?       — В том и дело, Рич. Ты не можешь прийти с улицы к торговцам стволами и сказать, что тебе нужен «Кольт» сорок пятого калибра. Ты должен знать нужных людей. А чтобы их знать, ты должен вращаться в нужных кругах с уголовниками.       — Вот чёрт. Я не думал, что Джонни такой скользкий тип.       — Ты, кстати, знаешь, где он работает?       — Нет.       — Вот и я не знаю. Он человек-загадка. Даже запотевшее окно не такое мутное, как Джонни Питерсон.       Рональд и Ричард проехали мимо небольшого здания банка. Рядом с ним худой мужчина с наружностью книжного червя размахивал табличкой с надписью «Верните мне мои деньги, грязные воры!» перед выходившими на улицу клерками.       — Почему ты больше не работаешь в «Бюро»? — поинтересовался Ричард.       — Я бы с радостью работал там до самой смерти. Но меня выгнали.       — За что?       — Всё тебе надо знать. Ладно уж, мы в одной команде, как-никак. Ты тогда в четверг отлично сработал. Я уж думал, что тот черномазый меня пристрелит. От чёрной шушеры всего можно ждать. У неё не заржавело бы пристрелить смердящего бродягу. От него же воняет! С такими уголовниками хуже всего иметь дело. По себе знаю. Они непредсказуемы.       — Так из-за чего тебя уволили?       — Я, как говорится, загремел в тюрягу, — с тяжестью в голосе признался Грейнджер.       — Серьёзно?       — Серьёзнее некуда. Не рассчитал силу. Мы с моим другом Джимом взяли тогда с собой жён и поехали на пикник как-то очень давно, целую вечность назад. Нормально сидели, пока к жене Джима не пристали два пьяных болвана. А дальше дело техники. Они уходить не захотели, у них руки чесались помахаться с нами. Помахались, мать их. Я хорошенько влепил одному из них. Он аж свалился со склона и стукнулся своей пустой башкой. Слабенький попался. Я не собирался его убивать. Но труп есть труп. Что тут поделать? Я не стал убегать. Остался и поехал потом с копами в участок. Ты скажешь, что я идиот?       — Нет. Мой друг Генри поступил бы точно так же. А он для меня всё.       — Пока я мотал срок, Дорис захотела развода. Она времени зря не теряла и нашла себе белозубого козла из банка.       — А ты тогда, получается, когда откинулся?       — В апреле.       — Мне жаль. А как же тебя занесло в команду Сэма?       — Я охотно верю, что тебе жаль. Я жил буквально в «Бюро». Теперь путь туда мне закрыт. Я кое-как смог найти работу. Столы делаю. В тюрьме научился. Но это не то, чего я хочу. У нас в городе творится ну просто адская чертовщина. А я люблю его не меньше Боба.       Помню, у нас в «Бюро» Детройт называли «Сибирью», а Франклингтон — «пустыней Гоби». Непрестижно. Вот Вашингтон или Нью-Йорк — другое дело. Туда все хотят попасть. А я взял и попросился во Франклингтон при распределении. Дом есть дом. Но во что он теперь превратился, Рич? Пока я сидел, тут развелось столько грязи, что с ума сойти можно. Копы не справляются. «Бюро» делает вид, что справляется, а на деле тоже не справляется. У нашей команды методы незаконные, однако действенные. С годами я понял одну вещь, Рич.       — Какую же?       — Нет на свете места бесполезнее, чем тюряга. Мы в «Бюро» так страстно хотели засадить туда прорву уголовников и даже не думали о том, что тюряга никаким боком их не перевоспитает. Сделает хуже — да, но не перевоспитает. Они выйдут и займутся своим привычным делом. Их уже не переделать. Да и после тюряги податься толком некуда. Полный тупик. В нашем штате ещё и законодательство мягкое. Мичиган — не Техас. У нас ещё в 1846 году отменили смертную казнь. Тогда ещё даже и не пахло всеми этими современными либералами, борцами за права сумасшедших и орущими активистами на улице.       — Так хорошо же. Если судья продался со всеми потрохами, то невиновного человека не задушат в газовой камере. У вас в городе судьи те ещё мешки, набитые цыплячьим дерьмом. Даже если они просто ошибутся и не возьмут ни у кого на лапу, то никто тоже не поедет давиться газом в чертову камеру. Нет уж, в задницу твою смертную казнь.       — Ты говоришь о частных, редких случаях, Рич. И ты забываешь о том, сколько в наших тюрьмах торчит убийц, насильников и педофилов. Ты знаешь, сколько стоит их там держать? Платят ведь за это честные люди, такие, как твой друг Генри. Но куда важнее здесь то, что жертвы какого-нибудь маньяка не будут отомщены. Я в шестьдесят шестом занимался одним случаем. Тогда у нас в городе орудовала банда отшибленных грабителей. Они обчищали банки и инкассаторские фургоны. Всё бы ничего, но в их шайке затесалась девица.       — А что тут такого? — с наивным видом спросил МакВи.       — Такие банды, Рич, часто отличаются особой жестокостью. Когда на дело идут холодные профи, то ещё ладно. У них всё строго, без дураков. Другое дело шайки с девицами. Они непредсказуемы и без тормозов. Не знаю, почему. То ли уголовники начинают петушиться перед девицей, то ли она их подбивает, то ли всё сразу. Факт остаётся фактом.       К тому же профи никогда не потащат девицу грабить банк. У них котелок очень хорошо варит. Зато у молодых болванов с соображалкой туго дело. Они вполне могут взять с собой на дело девицу. Им вообще может взбрести в голову что угодно. Если у мафии есть строгая иерархия, и там молодыми болванами командует старый бизон, то в мелких шайках всё всегда по-разному.       — Тебя как послушать, так работать с профи одно удовольствие.       — Как говорит Боб: «Есть такое». Тогда, в шестьдесят шестом, девица из банды молодых отбитых болванов ради смеха пристрелила двух инкассаторов. Я говорил с одной старушкой. Она видела, как девица цеплялась к инкассаторам, а потом ржала, как больная на голову, когда убила их. В другой раз она застрелила кассиршу в банке. Знаешь, зачем? Чтобы забрать её серёжки. Нельзя же было просто попросить?       — Вот же гнида.       — Судьи часто относятся к женщинам со снисхождением. Им и сроки дают помягче. Через пару месяцев мы накрыли их банду. Я тогда даже не дал той девице сдаться.       — Ты просто взял и прикончил её?       — Именно, Рич. Влепил ей пулю промеж глаз за инкассаторов, за кассиршу, за их родителей, за их друзей. Где справедливость? Их дети, друзья и подруга лежат в земле, а их убийца останется жива и здорова. Я всего лишь восстановил справедливость. Ребята меня прикрыли. В отчётах мы все написали, что эта хихикающая тварь не выполнила мою команду. С особо опасными преступникам не церемонятся, Рич. Если они не выполняют команду, в них разрешено стрелять на поражение.       Система не может перевоспитать человека. Но ничего нельзя оставлять безнаказанным. Раньше не просто так в законах предусматривались сразу несколько видом смертной казни. Чем ужаснее преступление, тем ужаснее казнь. Я считаю, что это правильно. Никакой пощады. Убийцы и насильники на гуманность ответят ещё большей жестокостью. Гуманность в их понимании равносильна слабости. А чем слабее наказание, тем сильнее выйдет злодеяние.       — Да ты походу у нас самый идейный в команде, — отметил Ричард. — Но ты не боишься загреметь обратно в тюрягу? Ты же небось под надзором копов.       — Мне терять нечего. В тюрягу я больше ни ногой, — произнёс Грейнджер с пугающей обречённостью в голосе. — Ко мне никто не прицепится вдобавок. Я регулярно отмечаюсь, нашёл унылую работу, от которой меня тошнит. Когда Боб привёл меня в команду, я будто ожил, и в моей жизни снова появился смысл. Если не бы не Боб, то я бы, наверное, спился или удавился.       — Небогатый выбор.       — Уж какой был. Джонни говорил, что ты после Вьетнама оказался не в своей тарелке и хотел вернуться в «дело». Так что мы можем друг друга понять.       — Джонни слишком много говорит. Я даже не знаю, прав он или нет.       «Шеви» выехала за город. Вскоре МакВи увидел дорожный указатель с перечёркнутой надписью «Франклингтон».       — Я ещё вспомнил, — произнёс Грейнджер. — Сэм попросил меня сказать тебе, чтобы ты вёл себя с Хел так, будто вы с ней не лаялись в воскресенье. Не извиняйся перед ней и вообще забудь о вашей ссоре.       — Ладно. Хотя как по мне, бежать от проблемы не выход.       — Я тоже так считаю, Рич. Но делай лучше то, что сказал Сэм. Говорить с Хел — его дело, а не наше.       — Замётано.       — А вообще, она ведь хороша, правда? Красивое личико, волосы словно из чистого золота. И фигуркой её природа не обделила, всё при ней.       — Знаешь, Ронни, Хелен для меня сейчас выглядит как красный мужик с рогами и трезубцем.       Приехав, Ричард и Рональд встретили во дворе Джонни и Джека Аллертона. Сэмюэл с Хелен опаздывали.       — Давно не виделись, Рич. Сэм сказал, что ему надо со мной поговорить, — произнёс Джек по пути в дом.       Спустившись в погреб, вигиналты разговорились. Сначала речь зашла о Хелен.       — Девочке нужен хороший психолог, — высказал своё мнение Джек Аллертон, обратившись к Ричарду. — Сама она себя только ещё глубже затянет. Я столько раз говорил это Сэму. Бесполезно. Нельзя помочь человеку, когда он не хочет, чтобы ему помогали. С Хелен всё как раз именно так. Он уговаривал уйти её летом. Ничего не вышло. Не убивать же её, раз она не хочет уходить? Сэм тогда решил, что пускай она тогда остаётся.       — Никакой мозгоправ не поможет психам, жаждущим сдохнуть, — сказал Питерсон. — Наша блондинока уйдёт из команды лишь с пулей во лбу. Мы бы и без неё справились, по правде говоря. Красоткам вроде неё на войне делать нечего. Природа давно решила, кому воевать, а кому рожать. Наша блондиночка нарушает естественный порядок вещей.       Потом МакВи поинтересовался у Аллертона и Питерсона, что они думали по поводу кровавой случайности на Пайн-Роуд.       — Ужас какой-то, — ответил Джек. — Но, во-первых, стреляли не вы. А, во вторых, рано или поздно латиносы начали бы сами воевать с Флойдом, а он им ответил. Вы лишь ускорили неизбежное. Я врач. Конечно, мне ужасно узнать, что из-за вас пострадали невинные люди. И в то же время я понимаю, что мне легче рассуждать, чем вам. Я-то ни в чём не виноват. Вами двигали благие помыслы. Я видел нечто похожее во Франции. Партизаны убивали немцев, те за это убивали заложников. Однако партизаны не сдались, и никто их не осуждал. Сэм в чём-то прав. Если не остановить наркомафию, погибнет ещё больше людей. Но цена победы может оказаться ужасной. Я приму любой ваш выбор. Но если так подумать… я бы хотел, чтобы вы бросили это дело. Остановитесь.       Джонни же дал уклончивый ответ:       — Старший по званию у нас Сэм. Как он решит, так и будет.       Минут через пять приехали Сэм и Хелен. Она поздоровалась с Джеком, Ронни и Джонни и села за стол, даже не посмотрев в сторону Ричарда. «Ну и ладно. Нам проще вообще не разговаривать друг с другом. Так спокойнее будет», — подумал МакВи.       Сэм Аллертон перешёл сразу к делу:       — Я предполагал, что молодчики из «Белой руки» могли напасть позавчера сразу на два притона Флойда в Кенсингтоне. Либо же ударить по его точке на Элм-Стрит позавчера, а следующей ночью изрешетить пулями притон на Спенсер-Стрит. Джонни, Ронни и Рич помнят об этом. Но я ошибался. «Белая рука», как, я думаю, уже знаете, «отметилась» только позавчера на Элм-Стрит.       Однако перестрелка латиносов с прихвостнями Флойда наделала много шума. Как и наши операции на прошлой неделе, кстати. Думаю, вы заметили, что в новостях сейчас только и говорят о том, что в Кенсингтоне каждый день кого-нибудь убивают, в городе уже второй месяц бушует гангстерская война, а полиция бездействует. И я так понял, комиссар Джексон решил теперь успокоить общественность. Я видел сегодня его пресс-конференцию по телевизору. Он сказал, что завтра полиция начнёт крупномасштабную операцию в Кенсингтоне и наведёт там порядок. Кто-то из вас мог услышать об этом по радио.       Хелен ухмыльнулась:       — Пыль в глаза. Интересно, сколько «семейка» Беллини отстегнёт копам, чтобы они не трогали тупых горилл Флойда?       — Теперь полицейские наводнят Кенсингтон и будут хватать кого попало для отчётности, —продолжил полковник. — Слишком высок риск нарваться на них в самый неподходящий момент. Даже обычная проверка документов может обернуться для нас большими неприятностями. Поэтому мы подождём, когда закончится полицейская операция в Кенсингтоне, и уже тогда займёмся притоном Флойда на Спенсер-Стрит. Его прихвостни ушли с Элм-Стрит, и я не думаю, что они туда вернутся после позавчерашней шумихи. Зато я видел их вчера на Спенсер-Стрит. Скорее всего, завтра они залягут на дно, чтобы всё выглядело взаправду. Впрочем, я допускаю и другой вариант: полицейские, как и раньше, не будут туда заезжать по ночам и мешать им.       — Это фарс какой-то, а не операция. Ну ладно. Комиссар случаем не говорил, когда закончится его шоу для телевизионщиков, раз уж он предупредил всех о том, что оно начнётся завтра?       — Нет.       — Такие операции идут как минимум неделю, — произнёс Грейнджер. — По своему опыту знаю.       — Что ж, значит, ориентировочный срок — неделя, — с задумчивым видом, взявшись за подбородок, проговорил Сэм Аллертон. — Я думаю, с этим всё понятно. А теперь давайте обсудим план на тот случай, если Боб к нам не вернётся.       — Он вернётся, Сэм, попомни мои слова, — сказал Рональд.       — Может и так. Однако мы должны быть готовы ко всему. В первую очередь перед нами встаёт вопрос о том, где брать деньги на расходы.       Аллертон положил маленький блокнот на стол и раскрыл его.       — Каждый месяц я записывал, сколько у нас уходило на патроны и грим, — произнёс Сэмюэл, листая страницы, исписанные цифрами. — Иногда мы тратили больше, иногда меньше. Ещё мы с Бобом каждый месяц откладывали по восемьдесят долларов на экстренный случай. Без грязных денег Боба нам придётся платить за всё самим. Тут ничего не поделать, я не вижу никаких вариантов.       Аллертон перевернул страницу в блокноте.       — Я рассчитал, сколько в месяц должен положить в «казну» нашей команды каждый из нас. Я не думаю, что вышло уж больно много. Я также допускаю вариант, что Боб уйдёт от нас, но не откажется помогать нам деньгами. Ронни, тебе нужно поговорить с ним на этот счёт. Я не думаю, что совесть не позволит Бобу потратить все деньги наркомафии на себя.       — Хорошо, Сэм. Я заеду к нему как-нибудь на днях, — ответил Грейнджер.       — То же касается и информации из сводок его отдела. И спроси у него, не знает ли он, когда закончится полицейская операция в Кенсингтоне? Как поговоришь с ним, дай мне знать.       — Понял.       — Если же Боб не захочет нам помогать, то тебе придётся выуживать информацию через своих друзей из «Бюро».       — Ребята всегда рады мне помочь, Сэм. Я знаю к ним подход.       — Что ж, хорошо. Но для начала всё-таки поговори с Бобом.       — Разумеется.       — Нам надо быть готовыми и к тому, что Боб может не выдержать и рассказать всё своему начальству.       — Боб ни за что не сдаст нас копам, Сэм, — заверил полковника Рональд.       — Откуда у тебя такая уверенность?       — Боб сам мне так сказал. Он не хочет, чтобы нас потом удавили в изоляторе или прирезали уже в тюрьме. Мафия не прощает.       — Пусть ещё копы для начала возьмут нас, — сказала, словно бросая вызов всей полиции Франклингтона, Хелен. — Я им так просто не дамся.       «Джонни прав. Она в самом деле хочет сдохнуть. У неё взгляд, как у наших рубак во Вьетнаме», — решил МакВи, глядя на холодное и непроницаемое лицо девушки.       Сэмюэл с ужасом посмотрел на Хелен, словно отец, узнавший, что его дочь захотела прыгнуть с моста.       — У меня есть пара идей на случай, если Боб заложит нас, — сказал Питерсон. — Правда, я не знаю, что вам больше по нраву: получить заточкой в печень в тюряге или улететь на Марс от взрыва мины в Африке. Кому не по нраву Африка, я могу достать «билет» в Латинскую Америку. Там наши копы никого не достанут. Ещё я могу достать липовые документы. Но тут придётся хорошенько раскошелиться.       «Патроны, оружие, документы — чёрт возьми, что ещё он может достать? Атомную бомбу?» — задумался МакВи.       — Я же вам говорю, Боб нас не сдаст, — возмущённо проговорил Грейнджер.       — Всякое возможно, Ронни, — ответил Сэм, взявшись за подбородок. — Джонни предложил толковые варианты на случай, если нам придётся бежать. Но моя главная забота — обставить дело так, чтобы полиция осталась с пустыми руками. Боб знает, где мы прячем оружие и всё остальное. Поэтому мы должны перебраться в другое место. Джонни, как хочешь, но найди к концу недели что-нибудь подходящее. А пока спрячь оружие, патроны и всё остальное у себя.       — Есть, — по-военному ответил Питерсон.       — Джек, когда мы уйдём, протри стол и шкафы. Мы скажем тебе, кто до чего дотронулся.       — Как скажешь, Сэмми.       — Как ни «подчищай за собой», куда ни бегай, а рано или поздно тебя всё равно достанут, — риторически отметила Хелен, снова приковавшая к себе недовольный взгляд Сэмюэла.       — Нет, если мы сделаем всё правильно. Каждый из нас должен быть готов к разговору с полицейскими, — продолжил полковник.       Минут двадцать Сэм вместе с Ронни объясняли Джеку, Ричарду и Хелен, как вести себя с детективами в штатском, что им говорить, на какие законы и поправки ссылаться. Джонни же молча наблюдал за «лекторами». Потом Сэмюэл сказал:       — В следующий раз мы соберёмся либо здесь, либо на новом месте через неделю. Я буду следить за обстановкой. Все свободны.       «Нет, я не верю, что Боб настучит копам. Он не гнида. Сэм слишком осторожничает», — думал Ричард по дороге домой. Он смотрел на маленький клочок бумаги. «Ронни говорит, что в самых отмороженных шайках попадаются девки. Н-да, а можно считать нас самой отмороженной шайкой? Мы никого не оставляем, идём только, чтобы убивать. И в нашей команде есть девушка. А у неё едет крыша. Дерьмовое сравнение. Сэм командует нами заместо мафиозного вожака. И мы же не гниды. Или гниды? Для подстреленного дядьки из автосервиса мы точно гниды», — размышлял Ричард. За окном мелькали мрачные фигуры почерневших во тьме деревьев.

***

      Антонио с большим трудом привыкал к новому «рабочему» графику. Ему оказалось очень сложно выдержать ночь со вторника на среду, когда молодого капо так и тянуло в сон, и он зевал чуть ли не через каждые две минуты. Иногда у него кружилась голова, после чего Моретти начинало казаться, будто вот-вот выпадет из окна на тротуар.       Марко Россели же хотя и отличался заносчивостью, но своё дело знал просто превосходно. На прошлой неделе он подобрал действительно отличное место, откуда хорошо просматривалось и заведение «Бампи» на Спенсер-Стрит, и дома, что стояли рядом с ним, и дорога, и разные закутки. В то же время прохожие не могли заметить притаившихся там в засаде мафиози. В отличие от Антонио Марко мог часами, а то и днями напролёт выжидать врага. При взгляде со стороны немолодой специалист походил на кобру, выползшую на охоту и готовую в любой момент укусить свою жертву, впрыснув ей смертельный яд.       «Марко хорош в деле, чёрт его подери. Он умеет не только трепаться. Теперь ясно, почему Лука прислушивается к нему. Марко чёртов вампир. Он вообще когда-нибудь спит?» — волей-неволей Антонио признал чужое превосходство, возвращаясь к Джине утром в среду.       Вечером Моретти позвонил Мацца:       — Есть разговор, мой мальчик. Приезжай в «Катанию» к полвосьмого.       Встретившись вскоре с Лукой и Марко, Антонио узнал, что комиссар Джексон решил отправить завтра вечером целую армию полицейских в Кенсингтон и перевернуть там всё вверх дном.       — Вся эта возня закончится в следующую пятницу. Я предупредил об этом «Бампи». Утром его ребята укатят к себе в Остин и спрячут «товар» у себя. Нечего им светиться, всё должно выглядеть по-настоящему. Но сегодня они ещё смогут помочь вам, если понадобится. Хотя я уверен, те хитрозадые сволочи уже узнали, что легавые начнут завтра носиться по всему грёбаному Кенсингтону, как ошпаренные придурки, и залегли на дно. Комиссар Джексон рассказал об этом журналюгам. Я сам видел сегодня его рожу в новостях. Идиот!       «Вот и отлично. Теперь мне не придётся скакать на двух стульях сразу. Я успею грохнуть Роберто Бланко к следующей пятнице», — довольно подумал Антонио, ожидая, что Марко, разумеется, согласится со словами Луки, чтобы угодить ему. Однако молодой капо просчитался.       — Как знать, брат, — проговорил Марко. — Они могут заглянуть завтра или послезавтра на Спенсер-стрит, но с другой целью. Копы им не помеха, если они просто придут посмотреть, на месте ли черномазые или нет. Если нет, то тогда бугай решит понаблюдать за ними, а заодно узнать, сколько их, как часто они выходят наружу, чего вообще от них можно ждать. Бугай и его дружки могут подумать, что мы дали копам на лапу, и всё будет по старой схеме: черномазые рубят бабки, а легавые им не мешают.       «Чёртов выродок! Он вздумал переиграть меня на моём же поле, — возмущался про себя Антонио. — Да пусть подавится, чёрт возьми! Плевал я на него и на вигилантов! Это не они убили Дарио».       Пока Марко говорил, Лука уплетал фальсомарго и слушал его, ловя каждое слово, словно полицейский осведомитель, хотя при взгляде со стороны могло показаться, что андербосса сейчас больше всего на свете интересовала одна только еда.       — Ну а если те хитрозадые ублюдки решат, что ребята «Бампи» залегли на дно? — спросил он, прожевав кусок мясного рулета.       — Они всё равно выползут, брат, — ответил Росселли. — Никого нет, можно спокойно полазить по закуткам и прикинуть, как и откуда каждый из них подойдёт к притону, как и куда уйдёт, когда черномазые будут готовы. Если у них в команде кто-то умеет вскрывать замки, то они могут залезть и в сам притон. Неплохо узнать заранее, где находится каждая проклятая комната. И так, и так нам стоит понаблюдать за притоном «Бампи» до конца недели. А дальше видно будет.       — Хорошо. Только не светитесь перед легавыми. Они ничего не должны пронюхать. И никаких стволов с собой, — произнёс Мацца, аккуратно отрезавший ножом кусок мясного рулета.       — Замётано, брат.       «Плевать. Я всё равно грохну выродка на следующей неделе. День и вечер у меня свободны. Управлюсь, я же не дешёвка какая-нибудь», — подумал Антонио.       После разговора с Лукой Марко поехал поговорить с неким Джимми Ханной о каком-то старом деле. Антонио понятия не имел, о чём шла речь, и думал уже уходить, как андербосс попросил его остаться.       — Я должен тебе кое-что сказать, мой мальчик. Я понимаю, тебе не терпится отомстить за друзей. И ты обязательно это сделаешь, вот увидишь, но потом, когда закончится эта возня в Кенсингтоне и стихнет вся шумиха. А пока мы сделаем вид, будто мы жутко испугались легавых и залегли на дно. Ибо как я говорил, всё должно выглядеть по-настоящему.       — Проклятье! — вырвалось у Антонио, сжавшего кулаки от злости.       — Не заводись. Давай-ка вместе пораскинем мозгами. Ничего особо не изменилось. Ты бы всё равно не смог ездить каждую ночь в Кенсингтон и попутно убрать Роберто Бланко. Да бред же! Для начала надо передохнуть и хорошенько подготовиться. Ты не Джон Уэйн, мой мальчик. Ты бы облажался. На двух стульях сразу не усидишь. Что тебе стоит подождать две недели?       «Возможно он и прав», — задумался Моретти и выдохнул.       — Победит тот, кто вытерпит. Знаю, я сам иногда срываюсь. Как заору, так хоть уши затыкай, а ни черта не поможет. Сам знаешь, каково это, когда тебя рвёт изнутри на части. Потом, когда меня отпустит, я сразу вспоминаю эту пословицу и говорю себе в очередной раз, что надо держать себя в руках, что пороть горячку глупо. Но проходит время, и я опять срываюсь. Зато пословица хорошая. Держи её в голове, мой тебе совет. Меня уже не переделать. Староват я. А у тебя ещё вся жизнь впереди.       И поучись заодно терпению у Марко. Его не собьёшь с толку. Когда-то очень давно он рассказывал мне, как на войне он три дня провалялся в грёбаных джунглях, в жуткой духотище и в мерзкой грязи, но всё-таки дождался, когда приедет какой-то важный джапп, и шлёпнул его. — Мацца резко взмахнул рукой, изображая выстрел из винтовки, и затем стукнул по столу. — Вот уж действительно, вытерпел и победил! И, кстати, эту самую пословицу я услышал как раз от Марко.

***

      Джузеппе встретился с Бруно Альчато в ресторане на тридцать седьмом этаже небоскрёба Дженкинс-Тауэр. Владелец заведения считался другом «семьи» Беллини. Мафиози собрались в небольшом зале для особых гостей с изысканным, но не броским интерьером и большим панорамным окном. Из него открывался чудесный вид на россыпь маленьких домов в Северном округе, построенный в стиле шатоэск и похожий на сказочный дворец отель Стоун-Палас и живописное побережье.       «Здесь Марко меня не убить. Вот сиди я сейчас в моём загородном доме, то он пристрелил бы меня, как Майка Розена. Но у меня намного больше мозгов, чем у него», — подумал Джузеппе, помнивший, как расстался с жизнью Майкл Розенфельд, лидер некогда влиятельной еврейской банды из Саут-Сайда, который в сороковые вёл совместные дела с «семьёй» Беллини.       Летом сорок девятого дон Томас и его «деловой» партнёр решили расширить свой бизнес и построить самый фешенебельный отель на канадо-американской границе, что заткнул бы за пояс и франклингтонский Стоун-Палас, и квебекское Шато Фронтенак. Розенфельд нашёл подрядчика и организовал дело. Однако вскоре Томас Беллини узнал, что почти все вложенные им в строительство деньги осели в кармане у Розенфельда. Тот, будто предчувствуя неладное, уехал якобы «отдохнуть» в Лас-Либертад.       Дон Томас отправил туда Луку и Марко. Розенфельд жил на широкую ногу в роскошном бунгало на окраине. Там-то он и нашёл свою смерть — Росселли метким выстрелом попал ему прямо в сердце. «Чистая работа. Копы тогда остались с голым задом. Они нашли только труп Майка Розена. А свидетели никого не видели», — рассказал однажды сыну дон Томас.       «Я бы не отказался заплатить Марко полмиллиона, чтобы он так же ловко убил Луку. Но они с ним неразлучные друзья. А ещё Марко презирает меня, — рассуждал Джузеппе, садясь за стол. — Но я могу сделать Сильвио консильери, а его андербоссом. Что он тогда скажет? Марко может нам ещё очень пригодиться. Но риск слишком большой».       Бруно Альчато, одетый в белую водолазку и клетчатый твидовый пиджак, сел перед Джузеппе спиной к окну.       — Мне очень жаль, что вчера всё так вышло с твоим отцом, — сказал Альчато. — Передай ему мои извинения.       — Вы-то здесь причём, Бруно? Отца довёл Лука, — произнёс Беллини.       — И всё-таки мне неудобно перед доном Томасом. Ему уже лучше?       — Да.       — Слава Богу. Я подумал, вдруг с ним случится ещё какая-нибудь гадость.       В небольшой зал зашла официантка. Беллини, Серра, Альчато и его телохранитель в фиолетовом костюме сделали заказ, и девушка оставила их наедине друг с другом.       — Так о чём вы хотели со мной поговорить? — спросил Джузеппе у Бруно.       — Не о чём, а о ком. А если конкретно, то о вас с Лукой. Я могу поставить миллион баксов, что дону Филиппу понравится решение твоего отца сделать доном тебя, а не Луку. Лука мнит себя новым Аль Капоне и слишком много светится. А ты чист, как стёклышко, и знаешь, как вести дела. Шум мешает бизнесу. Лука плевать хотел на наше предупреждение. Он неуправляемый псих.       — Вы абсолютно правы.       — Если вы скоро надерёте зад своей «Белой руке», то ещё ладно. А вот если нет, то тогда тебе, Джузеппе, придётся решить проблему с Лукой и с латиносами. Капишь?       Джузеппе кивнул в ответ.       — Если что, наша «семья» может помочь тебе с этим, — добавил Альчато.       «У нас тут не богадельня, всё имеет свою цену. Если я соглашусь, то, скорее всего, дон Филипп захочет получить взамен свой кусок сладкого франклингтонского пирога. Нет, уж лучше я попрошу Тони Сарто помочь мне. За ним должок. Хотя… он всё никак не может обломать рога ирландцам у себя в городе. Куда ещё ему мне помогать», — подумал Джузеппе.       — Спасибо за предложение, но я справлюсь сам, — сказал Джузеппе.       — Ладно. Я видел вчера, как вы с Лукой смотрели друг на друга. Так смотрят друг на друга заклятые враги. Я думаю, что если вашей «Белой руке» в самом деле скоро крышка, то вы с Лукой можете потом сцепиться между собой и начать новую войну…       — Поверьте мне, Бруно, — резко оборвал собеседника Джузеппе, — до этого не дойдёт.       После разговора с Альчато Джузеппе поехал домой. Из головы у него не выходил вопрос: «Кого привлечь со стороны, чтобы убить Луку и его свиту?» Сильвио Серра за два дня сумел кое-что разузнать, о чём он рассказал Беллини уже у него дома.       — Этот журнал «Удача и слава» на самом деле контора, где вербуют наёмников, синьор Джузеппе.       Серра положил на стол тонкий журнал с глянцевой обложкой. На ней красовалась фотография группы чернокожих солдат в однотонной форме и белого «дикого гуся», похожего на грека, турка или португальца.       — Впрочем, сам журнал раскупают, как горячие пирожки, — добавил Серра. — Я записал адрес его редакции.       — Вы предлагаете мне нанять «солдат удачи», Сильвио?       — Да, синьор Джузеппе. Тут есть статья за авторством некоего Джона Питерсона. Пэдди Диллон недели три назад шепнул мне, что на них работает один здоровяк из бывших военных. И зовут его Джонни Питерсон. Я не верю в совпадения. Мы можем попробовать выйти на него. Или же поговорить с подполковником Хьюбертом Грином. Это владелец «Удачи и славы». Наёмники — неплохой вариант. Они уберут Луку, а потом уедут в Африку.       — Зато Грин никуда не уедет. Идея заманчивая, Сильвио. Я подумаю над ней.       — Как вам будет угодно, синьор Джузеппе.       — Пока вы свободны.       «Согласится ли этот Джонни Питерсон убить Луку? В одиночку к нему не подобраться. Или тогда лучше договориться с подполковником Грином? Но как тогда к нему обратиться? Под видом правительственных агентов? Не подходит, они играют по другим правилам. Им не нужны «солдаты удачи». Не факт, что Грин и его «журнал» вообще занимаются заказными убийствами у нас в Штатах. Питерсон может «работать» на ирландцев сам по себе. В таком случае Грин ещё и расскажет всё полицейским или федералам, — размышлял Джузеппе, сидевший в своём рабочем «кабинете». — Слишком рискованно.       Сильвио предлагает мне связаться с людьми не из нашего круга. Мы их толком не знаем. Да и умеют ли они работать «чисто»? Мы же не в Африке, в конце концов. В Штатах нужно уметь не оставлять за собой следов. И где же тогда найти подходящих людей? Выбирать нам особо некого. Остаётся или найти выход на вигилантов, или больше разузнать про Питерсона и «журнал» Грина. Вдруг всё-таки удастся их нанять?»