***
Утром четверга Ричард МакВи сидел на своём рабочем месте в магазине. Генри позвонил часов в восемь и сказал, что задержится. На часах было уже одиннадцать, но он так и не появился. Ричард беспокоился за друга, сидя за белым прилавком, что находился справа от входа в магазин. Слева от него тянулись ряды длинных стеллажей с книгами. Они стояли боком к МакВи, благодаря чему он видел всё, что происходило между ними, когда приходили покупатели. Чтобы приглядывать за ними, ему даже было не надо вставать из-за стола. Снаружи шёл дождь. Из окон в левой части здания открывался вид на оживлённый перекрёсток, маленькие здания магазинов, мокрые лужайки, деревца с жёлтой листвой и светлые частные домики. В пасмурную погоду они обычно серели. В них жили приветливые и доброжелательные люди, чей мир казался Ричарду совсем чужим. Даже спустя несколько лет после переезда он так до конца и не изменил свой образ мышления. МакВи продолжал мыслить как житель трущоб. Проблемы жителей Норт-Сайда в его восприятии выглядели пустяками, особенно на фоне того, что пережил он в прошлом. Однако Ричард старался с пониманием относиться к их заботам, и они отвечали ему тем же. И в то же время у него никак не получалось поставить себя на одну ступень с ними. В общении с одной миловидной клиенткой, которая ему нравилась, МакВи смотрел на неё снизу-вверх. «Она студенточка из богатой семьи, а я сын автослесаря», — считал Ричард. Вспомнив о ней, он отвлёкся и не заметил, как в магазин вошёл Ллойд с мокрым зонтом в руках. — Прости, что я опоздал, Рич, — виновато сказал Генри. Ричард заметил, что его друг выглядел сонным и уставшим. — Я как тебе позвонил, так сразу вырубился. Сэнди меня не стала будить. Сколько времени я проспал? Я прямо какой-то варёный, голова туго соображает. — Часа три. У тебя что-то стряслось? — поинтересовался МакВи. Он хорошо знал Ллойда: тот никогда не опаздывал без веской причины. — Я приехал домой очень поздно, — сказал Ллойд, зайдя в маленький кабинет. Вход туда находился позади прилавка вместе с подсобкой. — А ещё мне ужасно спалось, Рич. Ричард услышал, как Генри снял свой тёмный плащ и повесил его. Зонтик он поставил на пол, судя по звуку. — Ты, наверное, скажешь, что мне надо было ехать дальше, и я влез в чужое дело, — продолжил Ллойд, когда вышел из кабинета, оставшись в кремовой рубашке, синем пиджаке и галстуке. Его тёмные коротко стриженые волосы успели промокнуть, пока он выходил из дома. — Но я не мог поступить иначе. Дальше Генри рассказал о том, что ему довелось увидеть Дарио Нери. От слов о трупе и латиноамериканских бандитах у Ричарда чуть глаза из орбит не повылезали. Чем дольше он слушал рассказ друга, тем сильнее его пробирала дрожь. МакВи почувствовал страх, неконтролируемый и целиком иррациональный. В Ричарда словно ударила шаровая молния, и тихий ужас нахлынул на него со всей внезапностью, подобно вражеской атаке. Когда Генри сказал, что он ничего не стал утаивать от полиции, МакВи передёрнуло. — Я знаю, ты пятьсот раз говорил мне не лезть в чужие дела, Рич. Если Нери действительно убийца, то мой долг дать показания против него в суде. Что же, я должен был вчера сделать? Ехать дальше и обо всём забыть? Выслушав Генри, Ричард точно провалился в бездну. Его искалеченное жизнью в трущобах воображение нарисовало жуткие картины того, что могло ждать Ллойда в будущем. МакВи доводилось видеть в прошлом труп человека, ставшего неугодным кливлендской мафии. Страх ветерана со шрамом на щеке оказался настолько сильным и пробирающим, что его почувствовал даже Генри. Он стоял перед прилавком. — Дружище, — начал МакВи, собравшийся с мыслями, — я тебя прошу… нет, я даже умоляю. Позвони копам и скажи, что ты ошибся, тебе показалось. Всё ещё можно исправить. У тебя ведь жена и сын. Не рискуй ими. Нельзя доводить дело до суда. Хочешь, я на колени встану? — Его могут и не довести до суда, Рич. Успокойся. Ты посмотри на себя. Ты прямо затравленный зверь, честное слово. Ты так испуган, что уже ждёшь чьей-нибудь смерти. Твоё лицо выдаёт тебя. «Я будто снова в бою», — подумалось МакВи. Во Вьетнаме он точно так же волновался за Ллойда. — Ты так не нервничай, Рич. Уж поверь мне, ордер могут вообще не дать. Кроме моих слов у полиции пока ничего нет. Возможно, потом объявятся другие свидетели. Или полицейские найдут какие-нибудь улики. И потом, а если Нери не виноват? Вдруг всё просто так совпало? Там было много поворотов. Ты мыслишь иррационально, Рич. МакВи тяжело вздохнул. Остатки здравого смысла говорили ему о возможной правоте Ллойда. — Ты говорил, что латиноамериканцы оживились, стоило им услышать о Нери, — произнёс Ричард, стараясь обуздать свои эмоции. Однако в его голосе всё равно слышался страх. — Им его имя что-то да сказало. — С чего ты взял? Ты думаешь, они знают Нери? — Да. — А если нет, Рич? Откуда ты знаешь? Возможно, они просто обрадовались узнать имя незнакомца, убившего их друга. Вряд ли бандиты из Саут-Сайда знали Нери. — Я буду молиться истовее еврейских фанатиков, чтобы так всё и было. Тебе повезёт, если латиносы убьют случайного человека, а не члена «семьи». — Я позвонил вчера полицейским, когда приехал домой. Предупредил их, сказал, что мой разговор с патрульными слышали латиноамериканские бандиты. Дежурный ответил, что полиция примет меры. Доверимся ей. Давай, хватит тебе себя изводить. Ты накручиваешь, — сказал Генри Ричарду. — Я боюсь за тебя, дружище. Я не хочу, чтобы уличная шваль полоснула тебя ножом. Я ведь тогда из неё такую кашу сделаю, что никто не разберёт, где там руки, а где ноги. Ты столько для меня сделал. Я хочу защитить тебя. — Порой, Рич, ты меня пугаешь. Ты будто так и не вернулся из Вьетнама. Но спасибо за заботу. Давай. Предоставим дело полиции. Не изводи себя. Мне интересно, что было в нашем магазинчике в моё отсутствие?***
Ближе к обеду Моретти подъехал к ресторану «Катания» на Эшленд-Роуд в Маленькой Италии. Он вошёл в просторное тёмное помещение, где всюду суетились официанты, чьи фигуры мелькали туда-сюда, проносясь мимо тёмно-коричневых столиков и увлечённых занятной беседой посетителей. Антонио снял пальто, повесив его на специальном месте, и затем отправился в зал для особых гостей. Там царила полная тишина. За длинным столом сидел невысокий полноватый мужчина с огромным носом и лицом рыночного торговца. Его звали Лука Мацца. Несмотря на столь простую внешность, он обладал властью, какой не могли похвастаться некоторые люди с наружностью президента или аристократа из высшего общества. Этот лысоватый человек в строгом костюме, чья голова по форме напоминала колоб теста, прошёл непростой путь от самых низов, будучи сыном нищего сицилийского крестьянина, приплывшего в Америку за лучшей жизнью, и теперь пользовался огромным уважением. — Приветствую тебя, мой мальчик. Присаживайся напротив меня, — сказал Мацца, окинув доброжелательным взглядом чёрных глаз Моретти. Зал для особых гостей представлял собой небольшое, но уютное помещение. Оно идеально подходило для разговора по душам или для торжества маленькой компании состоятельных посетителей. Отсутствие окон здесь Мацца относил к плюсам. Моретти обошёл стол, на котором горел маленький светильник с абажуром, чья форма походила на миниатюрный колокольчик, и сел туда, куда ему сказали. В углах рядом со светло-коричневыми стенами стояли небольшие торшеры. Мацце всегда нравилось сидеть в приятном полумраке посреди. По его просьбе в зале для особых гостей обычно выключали люстру, если он заглядывал туда. — Как всё прошло? — спросил Мацца. Антонио начал свой рассказ. Лука внимательно слушал его и молча ел. В одной тарелке у него лежал фальсомагро — тушёный в вине и томатном соусе мясной рулет с начинкой из варёного яйца, ветчины и сыра. В другой Моретти увидел пасту с сыром и перцем. Попутно он наблюдал за грубыми руками андербосса. Они принадлежали человеку, не чуравшемуся тяжёлой работы. Шрамы от порезов на ладонях Луки внушали Антонио уважение к нему. — Дарио c Поли приехали в полвторого, — рассказывал Моретти. — Сказали, что всё прошло нормально. Однако ближе к утру к нам припёрлись легавые. Они хотели поговорить с Дарио. Мацца кивнул и доел пасту. — Копы сказали, что некий Генри Ллойд видел Дарио в полумиле от «Тихуаны», — продолжил Моретти. Молодой гангстер чувствовал волнение. Как-никак, именно ему приказали убить предателя и передать «сообщение» латиноамериканцам. Прокол Дарио бил как по нему самому, так и по Антонио. — Этот Ллойд откуда-то знал Дарио, и мне стало интересно, кто он такой. И вот честно, бывают же в жизни настолько идиотские совпадения! Я сначала подумал, что легавые издеваются над нами. А нет же! Я вспомнил его. Лука спокойно слушал Антонио, жуя кусок мясного рулета. На слова Антонио андербосс ответил лишь тихим кивком головы. Со стороны Мацца сейчас напоминал директора школы, перед коим предстал нашкодивший ученик. — Мы с Дарио служили вместе с ним в одном взводе, — добавил Моретти. — Ллойд всё время лез, куда не просят. Как-то раз я чуть не набил ему морду. Чёртов чистоплюй. После дембеля мы с Дарио его больше не видели. Я уже успел забыть про него… И вот он объявился. — Антонио тяжело вздохнул. — Я виноват, синьор Лука. У нас появились осложнения из-за меня. Однако я не вижу оснований для беспокойства. У легавых есть только слова Ллойда. Больше им нечем крыть. Мы все сказали им, что собрались вечером отметить день рождения Сонни, никуда не выходили, сидели на квартире. Соседи всё подтвердили. Наши деньги они сполна отработали. Дома у Дарио сказали, что он уехал вечером к Сонни. — Мне нравится твоё самообладание, мой мальчик, как и твоя смелость признать свою вину, — с улыбкой на морщинистом лице произнёс Лука. — Всё идёт по плану, и он остаётся в силе. Вы втроём хорошо поработали. Ты по праву займёшь место… своего предшественника. Именно благодаря тебе мы вычислили «крысу» в нашей «семье». Как говорится, в семье не без урода. Когда я стану доном, мы полностью вернёмся к истокам. Это нужно сделать, просто обязательно, мой мальчик. Только так мы сможем удержаться на плаву. Пока у меня нет для тебя поручений. Ты отлично поработал. Отдыхай до моего звонка. Передай своим друзьям, что они пока свободны. — Я бы хотел узнать, когда Поли примут в «семью», синьор Лука. Я знаю, дона Томаса можно беспокоить только из-за действительно важных дел. Но Поли хорошо себя показал. Мы с Дарио готовы за него поручиться. Вы недавно говорили мне, что книги приёма открыты. — Я поговорю с доном Томасом. Вряд ли он мне откажет. Мы ведь с ним вместе начинали в подворотне. Но даже если он и откажет, то мы возьмём Поли к себе, когда я стану доном. А я им обязательно стану, попомни мои слова. Сынишка дона Томаса не вырос ещё, чтобы приказывать нам с тобой. Он не тот человек, который нам нужен. Поверь мне, мой мальчик. Стоило Луке заговорить о сыне Томаса Беллини, как тот вошёл в зал в сопровождении крепкого мужчины лет пятидесяти. Главный претендент на мафиозный «престол» был полной противоположностью амбициозного андербосса — высокий, стройный, холёный и похожий на титулованного аристократа, влиятельного молодого политика или преуспевающего бизнесмена высокого полёта. И в то же время от его пронзительного взгляда Моретти стало не по себе. Не каждый человек производил на него такое впечатление. Рослая фигура Беллини выглядела довольно внушительно. Лука и Антонио поприветствовали его. — Познакомься, Джузеппе. Это Антонио Моретти, я рассказывал тебе о нём. Именно он вычислил «крысу». Беллини сел на большой стул с мягкой бордовой обивкой. Он стоял с краю стола. Его подручный встал позади него. — Впечатляет, — сказал сын дона и посмотрел на Моретти. Тому тут же захотелось отвернуться. — Однако у вас вышел промах. Джузеппе повторил всё то же самое, что до него рассказал Антонио. — Отец доверяет вам, хоть ваша затея показалась ему рискованной, из-за неё может начаться война с латиносами, — ответил Беллини. — Его настораживает ваша уличная манера вести дела. Я от неё тоже не в восторге. — С латиносами надо говорить на понятном для них языке, Джузеппе. Вчера я им доходчиво объяснил, что с нами шутки плохи, и лучше им играть по нашим правилам. Иначе мы сотрём их в пыль. — Ладонь Луки скользнула по столу то вправо, то влево. Он словно стирал ей пыль. — Скоро они запляшут под нашу дудку, вот увидишь. — Латиносы уже не те мальчики для битья, что лет десять назад. Теперь это агрессивное и сплочённое меньшинство, готовое растерзать вялое и пассивное большинство. А ещё у них полно козырей в кармане. Спасибо «крысе». Всё, что знал он, вероятно, знали и латиносы. Они запросто могут найти ваших людей и убить их, если начнётся война с ними. Повод для неё у них теперь есть. И тут есть ещё один интересный момент. Генри Ллойд говорил с полицейскими рядом с «Тихуаной». А там, как я слышал, постоянно ошиваются головорезы из «Мано Бланка». Они могли услышать Ллойда. Или же им обо всём рассказали местные пройдохи. Я бы не стал рисковать на вашем месте. Дарио Нери и вообще всем вашим людям стоит на всякий случай… залечь на дно. Да, именно, залечь на дно. — Ты переоцениваешь клопов из Саут-Сайда, Джузеппе, — резко оборвал сына дона Лука, пренебрежительно махнув ладонью. — «Белая клешня» — сборище трусливых ублюдков. Никакой войны с ними не будет. — Однако они пытались убить Антонио. Вы сами сказали об этом отцу. — Не они. Галло подрядил каких-то уродов из Дарема убрать Антонио. У «Белой клешни» кишка тонка для такого. Латиносы боятся не то что убить кого-нибудь, а даже сунуться на нашу территорию. Мы выиграем её без единого выстрела. — Хотелось бы верить. Я передам ваши слова отцу. Всего доброго. Джузеппе вышел из зала вместе со своим молчаливым подручным. — Он думал, что загнал меня в угол. Хах! Ни черта не вышло, — злорадствовал Мацца. — Скоро он признает мою правоту. Вот увидишь, Антонио. Всё-таки нравишься ты мне, мой мальчик. Ты жёсткий, держишь слово и готов драться. А ещё хорошо стрижёшь бабки. Именно такие люди мне и нужны. Дон Томас и его сын хотят превратить всех нас в офисных менеджеров. Ты представляешь, мой мальчик? Мы так скоро выродимся в изнеженных и беспомощных слабаков. И тогда нас раздавят к чертям. Дон Томас и его сынишка забыли о том, что молодые шакалы понимают только язык силы. Я не хочу, чтобы нас раздавили, как мелких букашек. Ты меня понимаешь? — Да, — ответил Моретти. Он доверял Луке. И в то же время слова Джузеппе о возможной мести «Белой руки» показались Антонио стоящими внимания. Молодой гангстер решил перестраховаться, что его и спасло.***
Полицейские пытались выяснить, услышали ли латиноамериканские бандиты разговор Генри Ллойда с патрульными или нет, через своих осведомителей. Против них сработал отлаженный механизм гангстерской конспирации. Обо всём, что произошло ночью у «Тихуаны», знали только Роберто, один из саутсайдских вожаков и любитель кричащих нарядов, его парни, которые заставили молчать целую улицу и сами держали рот на замке, и «хефе». А у стражей порядка не было своих людей ни в его окружении, ни в самой верхушке «Белой руки». Все же остальные гангстеры из Южного округа знали не больше, чем детективы в штатском. «Стукачи» два дня без устали вынюхивали любую информацию о Генри Ллойде и Дарио Нери. Когда один осведомитель сорвал, что называется, «джекбот», в Маленькую Италию заехал старенький Хадсон Корнет Голливуд модели 1957 года с откидным верхом. В его салоне сидели три смуглых паренька в потёртых джинсовых куртках и белых повязках на лбах. Роберто велел им убить Дарио Нери и Поли Мартино: «Итальяшки оскорбили нас! Они думают, мы их испугаемся. Ага, конечно! Не с теми связались! Убейте этих двоих, и тогда итальяшки приползут к нам на коленях! Их вонючая семейка уже не та, что раньше! Пора показать им, чего мы стоим! Скоро весь город будет наш!» Дарио и Поли шли по тротуару в сторону пиццерии «У Ланго» на Элстон-Стрит, минуя кирпичные многоэтажные дома. Они двигались в сторону светившейся яркими огнями неоновой вывески. Прохожих вокруг оказалось немного, как и проезжавших мимо машин. Красный Хадсон Корнет резко свернул к тротуару. Не успел Нери и слова сказать, как с заднего сиденья машины ударил сразу из двух стволов обрез. Дробь вонзилась ему прямо грудь, прошив её и кожаный пиджак с футболкой насквозь. Дарио громко закричал на всю промозглую улицу и упал. Его спутник достал пистолет. Латиноамериканцы предусмотрели такой вариант. Сидевший рядом с водителем боевик выстрелил из Смита и Вессона тридцать шестой модели. Пока Поли щёлкал предохранителем, его прошили пули револьвера, и он рухнул рядом с Дарио. Затем их убийцы кинули из окна кусок картона.