Антонина

В-ж-ж-ж. Чпуньк. У-в-в-в. Бдыщ-бдыщ. В-ж-ж-ж. Еще один готов. Господи, да я бы тут жить остался. Все просто, как доисторический двигатель внутреннего сгорания. Просто и понятно. В-ж-ж-ж. Главное — точно попасть щупами в магнитные датчики, тогда у контейнера нет шансов вывалиться. И я попадаю — чпуньк! Каждый раз попадаю. Просто потому, что шансов не попасть у меня нет. Во-первых, опыт большой, а во-вторых, я робот, специально для этого разработанный. Для этого, слышите? Ящик наверх, двигаем, выносим — у-в-в-в. Поворот, переставляем, опускаем — бдыщ-бдыщ. Еще один. Возвращаемся в зону погрузки — в-ж-ж-ж. А с гусеницей все же проблема есть, несомненно. — Антонина… О, кто это у нас тут проснулся? Да неужели? Давно мы тебя не слышали, аж соскучились. Чпуньк. — Антонина. Голос хриплый. Спросонья? Неа, не спросонья, а с прокурья и с пропивки. Взял привычку называть меня этой дурацкой кличкой. Какая я тебе Антонина, гадёныш? Тогда уж Антон. Потому что какая из меня женщина? Бдыщ-бдыщ. Женщина — это что-то воздушное и легкое. Игривое и прекрасное, как рассвет над кислотными облаками Венеры. Который я не видел никогда. И не увижу. В-ж-ж-ж. Сокращенно я АНТ2100 — автоматический напольный транспортер. Вот Михалыч и прозвал меня Антониной. А у меня, между прочим, как у всякой приличной машины, согласно техническому паспорту, есть полное имя — «Автоматический напольный транспортер с дополнительными функциями обеспечения экипажа. Модель 2100». По году выпуска, значит. Хотя кого моё полное имя интересует? Выпустили с конвейера и забыли, как только робот проверки качества впаял чип в мой техпаспорт. А дальше — судьба. Попал к Михалычу на корабль — сиди и не чирикай. Антонина, значит Антонина. Нас ведь не спрашивают. — Антонина! Чертова ведьма, где тебя носит? Чпуньк. Неохота бросать ящики. В грузовом отсеке я сам себе хозяин, это моё царство. Ха-ха, робот-царь, властелин сундуков. Короны только не хватает на мою металлическую башку. В-ж-ж. Михалыч подождёт, не развалится. Скорее я развалюсь, чем он. Знает же, зараза, что у меня проблемы с правой гусеницей. Нет чтобы отдать меня на ТО. Недавно целую неделю стояли в порту Сарагона. Там нормальные ребята на станции техобслуживания, заменили бы эту проклятую гусеницу за день. Да и масла залить не помешало бы. И форсунки прочистить, и фильтры поменять, и… — Я тебя в ближайшем порту на металлолом сдам, бесполезная хламида! Во-от. Вот оно. Всё, что от тебя дождешься, Михалыч. Ползу, ползу, не ори. Выбора-то у меня всё равно нет. Хотя… — Жрать хочу. Почему завтрака нет? Завтрак ему подавай. Будет тебе завтрак, Михалыч. В-ж-ж-ж. Тащусь в кухонное отделение. Одним щупом яйца — шмяк-шмяк! — на сковородку, другим — дзень! — тарелку с полки. Третий — в специальный разъем. Воду вскипятить. Пожалуйте к столу, капитан! Я запахов не чувствую, нет датчиков. Только визуальное и звуковое восприятие. Михалыч сидит, жрёт молча. Значит нравится. Я стою рядом, лампочками моргаю, щуп в разъёме — надо подзарядиться. Теперь на весь день я на хозяйственном обслуживании экипажа: стирка, глажка, готовка, уборка. Мой экипаж — Михалыч. На грузовых межгалактических транспортниках типа нашего даже штурмана не предусмотрено. Только пилот и робот-транспортёр. Это нормально. Корабль настолько примитивный, что с ним справляется даже старый алкаш Михалыч. Десятки тысяч парсеков мы летим на автопилоте, Михалыч весь день занят. С утра у пилота чтение межгалактических сплетен в сети и сортировка почты. Получает он только спам, но делает вид, что ему кто-то пишет. Потом — обед. За обедом в обязательном порядке стопочка-другая. К ужину Михалыч в зюзю. Слава инженерам, что есть автопилот! Иначе мы уже давно поймали бы какой-нибудь астероид. — Чё уставилась? Иди, вон, пыль протри. В-ж-ж-ж, поехали. Прям чувствую я эту гусеницу, совсем немного ей осталось. В-ж-ж-ж, п-ш-ш-ш. Кружусь по салону, сосу пыль. Потом поеду в хозяйственный блок за продуктами. Михалыч поел. Сидит, читает. Хохочет, вслух возмущается: — Идиоты, ха-ха, мать их… Ни в чём не разбираются… А ты сам-то в чем разбираешься? П-ш-ш-ш. Заставь тебя сейчас на права межгалактические пересдать, ты ж не сдашь. Устроился по знакомству на дальние маршруты, где тебя никто не видит, и сидишь, квасишь тихонько. Ничего ведь не представляешь из себя. Так, пустое место. В-ж-ж-ж. Всё, еду в хозблок. Зато гонору сколько. «Я, — говорит, — тут капитан. Я все решаю! Моё слово — закон! Слышишь ты, баба безмозглая?» Какая я тебе баба? Да еще и безмозглая? Да знаешь ли ты, что я и один могу этот корабль гонять не хуже тебя? А то и лучше? «Ты тут только для обслу-у-уживания». Это он вчера мне выдал, к вечеру. Пьяный уже был. Сказал бы я ему, что вообще-то обеспечение экипажа — мой дополнительный функционал. До-пол-ни-тель-ный! «Поменяю, — говорит, — тебя на робота нового поколения!» Ага, как же. Новое поколение, оно ведь другое. Там функционал ограничен. Погрузчик — значит погрузчик. А хочешь хозяйственное обслуживание — плати дополнительно и бери робота-хозяйственника. К тому же они по сети контактируют с заводом-производителем и при несоблюдении условий эксплуатации, например, при отсутствии должного ухода, — слышишь, Михалыч? — завод может робота и отозвать. Эх, сказал бы я ему, да не могу. Я ж робот предыдущего поколения, а нам не положено. Чип у меня и все такое. Хотя… Есть у нас в грузовом отсеке один ящик. В самом дальнем углу стоит. Маркирован весь с верху до низу: "не кантовать", "вскрывать в защитном скафандре", "прочая опасность". Есть даже маркировка с радугой. Означает, что груз ядовит и галлюциногенен. Я знаю, что там. Подсмотрел в судовом журнале. В ящике этом — органика, грибы с планеты Лесь. Страшная штука, ядовитая, как ртуть. Везем мы этот ящик на Медынь. Там из грибочков сделают лекарство. Обезболивающее для людей. Для таких, как Михалыч. В-ж-ж-ж-т-р-р. Чертова гусеница! Скрипеть, вон, начала. Нам-то обезболивающее не положено, мы же роботы. Чип у нас в паспорте. — Антонина! Что на обед? Рыбу хочу. Где я тебе рыбу возьму в космосе, придурок? Он что, думает, у меня тут озеро есть? Но капитан корабля не думает, капитан требует. Эх, ладно. Сдаюсь, я запасливый. Есть у меня и рыба, сделал заначку, пока в Сарагоне торчали. В-ж-ж-т-р. Так вот. Иногда так припечёт, что возникает в моих электронных мозгах одна крамольная мыслишка: а что если включить лазерный резак, пропилить в том ящике дырку и выпустить джина. Достаточно небольшого отверстия, чтобы корабль наполнился ядовитыми испарениями. Михалычу хватит вдохнуть пару раз и всё. А я буду свободен. Потом почищу воздух на борту, зайду в ближайший порт и сдамся техникам. А там меня отремонтируют, смажут и, авось, распределят на другой корабль. Я согласен на любой, лишь бы не с пилотом-алкашом. Мне ведь осталось совсем недолго. Подходит к концу мой срок эксплуатации, новое поколение роботов вытесняет нашего брата и скоро моё место будет на конвейере в печь. А так хочется напоследок пожить нормально. Чтобы о тебе заботились, смазывали, заряжали вовремя и не гоняли сутки напролёт в хвост и в гриву. В-ж-ж-т-р-р. Клинит гусеницу, клинит. Не скопытиться бы раньше времени, а то этот горе-пилот точно без меня не справится. Шварк-шварк. Рыба очищена и поставлена в духовку. Капитан будет доволен. Поеду-ка я в машинное отделение, там где-то была у меня заветная бутылочка с маслом. Смажу старые сочленения, а то ведь не доживу до Медыни. В-ж-ж-ж. О-о-о, блаженство… — Антонина! Старая ведьма! Вот ты где прохлаждаешься! Рыба же! Рыба сго-ре-ла! Что я жрать должен? Голодом решила меня заморить, змея?! Хрясь-хрясь! Михалыч, ты что? Не надо... — Как же ты бесишь меня! Хрясь! Пожалуйста, ну. Я же обыкновенный погрузчик. Мне осталось совсем чуть-чуть. Я бы сам сдох… Хрясь-хрясь-хрясь! Зачем ты так, Михалыч? Ты ж пропадёшь тут без меня… Кто тебя будет обстирывать и кормить? Пожалуйста. Хрясь! Темнота. В-ж-т-р. В-ж-т-р. Немного еще, давай. Сил больше нет, но нужно потерпеть. Еще немного. А потом всё закончится и свобода. На одной гусенице, с торчащей в разные стороны проводкой и двумя выдернутыми щупами я все же добрался до грузового отсека и включил лазерный резак. У-у-и-и…

***

— Как она? — Спит. Но хоть бредить перестала. А то все кричала что-то неразборчивое: «вжых-вжых", да "тыр-тыр" какие-то. Бормотала что-то про роботов в космосе. Мужа звала. Мы считаем, что сейчас ее жизни ничто не угрожает. — Мда, мужа она уже не дозовется. Родственникам сообщили? — Не знаю. Скорее всего, еще не успели, он всего час назад умер. Как так получилось-то? — Да похоже, что бытовуха обычная. Следователь сказал, что уже разговаривал с их соседями и даже с её коллегами пообщался. Она заведующей складом работала. Коллектив её ценит, все дружно подтвердили, что ответственная и порядочная женщина, работу свою любит. Только с мужем не повезло. Она с ним больше тридцати лет прожила, с алкоголиком этим. Соседи говорят, что он ее просто использовал, как прислугу. Она с работы прибежит, и понеслось: в магазин сходи, еды приготовь, за огородом, да за домом следи. А он еще и недовольный вечно ходил. За тридцать лет никто ни разу не видел, чтобы они в отпуск съездили. А она последнее время частенько жаловалась, что с ногами проблемы. В санаторий хотела, подлечиться. Ну, теперь ей долго придётся подлечиваться. Только не в санатории, а тут, в больнице. — Конечно, после таких побоев-то. Хорошо, что не убил. — Да, довёл он, видать, до ручки Антонину Ильиничну. Иначе не стала бы она его супчиком этим кормить. С мухоморами.