Всё исправить

      — Лиз, — он тронул её за плечо.       Лиза вздрогнула и подняла голову, сонно присматриваясь к полумраку комнаты. Платон сел перед ней на корточки.       — Лиз, ты третью ночь без сна.       — Одного ребёнка я уже проглядела, — она коснулась ладонью Тёминого лба.       — Кажется, жар спал, — обернулась Лиза к Платону. — Подашь термометр?       Земцов протянул руку и взял с тумбочки градусник. Отдал Лизе.       — Лиза, это обычная простуда.       — А жар вторые сутки уже с переменным успехом.       — Послушай меня, — он взял её руки в свои. — Ты уморишь себя бессонницей. Лиза, надо отдыхать. Я тебе обещаю, ничего не случится. Веришь мне?       Она кивнула, но в её глазах Платон видел сомнение.       — Лиза, я знаю, что тебе тяжело, но это обычная сезонная простуда. Дети часто болеют осенью. Всё будет хорошо. Пойдём спать? — он встал и потянул Лизу за собой.       Лиза встала:       — Я сейчас приду, термометр заберу только.       Земцов ушёл в спальню, ту самую комнату, где они вместе встречали новый год, а потом свежее июньское утро. Лиза вынула термометр, взглянула на ртутный столбик и облегчённо выдохнула, жар ушёл.       Она склонилась над Артёмом, убрала с его лба взмокшие волосы и поцеловала, потом поправила одеяло, шепнула: «Сладких снов» и вышла.       В спальне было свежо, из открытого окна в комнату врывался влажный осенний воздух — сентябрь в этом году был дождливым. Лиза взяла телефон, оживила экран и завела будильник — она обещала Артёму, что когда он проснётся, она будет рядом. После этого Лиза юркнула под одеяло.       Рядом с Платоном было тепло и спокойно, он мягко обнимал её, но беспокойство не давало уснуть. Минут десять она лежала, слушая ровное дыхание Земцова.       — Ты спишь? — вдруг спросила она.       — Нет, — прошептал он.       Лиза повернулась к нему лицом:       — Давай возьмём Артёмку к нам в постель?       — Лиза, — в который раз за эти полчаса произнёс он, поднимаясь на локте, — я тоже волнуюсь за сына, тоже переживаю о его здоровье, но сейчас жар спал, Тёмка спит. Зачем мы станем его тревожить?       — Я обещала ему, что буду рядом, когда он проснётся. А если он проснётся посреди ночи? Нельзя ему сейчас лгать, после всего случившегося.       — Как человек, который видел Артёма восемь месяцев назад, сразу после произошедшего, могу тебя уверить, что сейчас всё намного лучше. Нельзя же делать из него тепличное растение. Он должен знать, что мы его любим, что мы с ним, но ему необходимо восстанавливаться, адаптироваться к жизни, нужно прививать ему самостоятельность. Ведь ты же никуда не делась, утром ли, посреди ли ночи ты будешь в квартире, рядом. Я прошу тебя, не накручивай себя так, — он коснулся губами её лба. — Расслабься хоть немного. Я безмерно благодарен тебе за помощь, за любовь, за крышу над головой, в конце концов. Я ценю всё, что ты делаешь, я люблю тебя, а потому прошу: не забывай о себе, об отдыхе, о собственном восстановлении, тебе ведь тоже пришлось непросто. Всё пройдёт, Лиз, всё наладится. Неужели ты не видишь, что уже стало намного лучше, чем даже пару месяцев назад?       — Вижу, — сердце сжималось от этих пронизанных нежность и заботой слов, на глаза навернулись слёзы. — Я так люблю тебя, — она прижалась к его губам.       — Я тоже, Лиза, я тоже люблю тебя, — ответил Платон.       Утром Лиза проснулась с головной болью, но выпила таблетку и не подала виду, куда важнее сейчас было здоровье Артёмки. Она проводила Платона на работу, а сама заняла пост у детской постели. Температуры не было.       Днём они с Артёмом пообедали и даже немного поиграли в лего, а к вечеру снова поднялась температура. Лиза уложила Тёму спать, прочитав ему сказку, погасила свет и вышла из комнаты. Она устроилась на кухне с книгой, которую никак не могла начать читать вот уже пару месяцев, буксуя на третьей странице.       Щёлкнул замок. Вернулся с работы Платон. Сегодня он немного задержался.       — Я дома, — сообщил он из коридора.       Лиза вышла к нему:       — Здравствуй, — улыбнулась она. — У Артёма снова температура, он спит.       — Ты плохо себя чувствуешь? — вдруг спросил Земцов.       — Просто устала, — Лиза поцеловала его. — Переодевайся, я пока ужин погрею.       За ужином Лиза решила поговорить об Артёме:       — Мы с Тёмой сегодня днём играли, и в какой-то момент мне показалось, что он пытается что-то сказать, но не может, хотя очень хочет.       Платон внимательно посмотрел на неё:       — Что ты имеешь в виду?       — Я хочу сводить его к психологу. Она моя хорошая знакомая, и она очень толковый специалист. Мне интересно, что она скажет. Ведь, согласись, Артём стал проявлять эмоции, он улыбается мне, позволяет себя обнимать, ему нравится держать меня за руку. А как он встречает тебя с работы. Ведь он даже смеётся. Он идёт на контакт, он хочет общаться.       — А что она может сказать? Ты прости, день был сумасшедший, я плохо соображаю, — он улыбнулся.       — Мне кажется, что Артёмке нужно идти в школу с ноября, возможно, так он быстрее заговорит. Просто ты вчера сказал, ему нужно адаптироваться, нужна социализация, ну вот я и подумала. Что скажешь?       — Хм, — он задумчиво закусил вилку. — Может быть, ты права. Только давай так: ты ему предложи, если согласится, то идите. Не хочу на него давить.       — Конечно, я тоже думала об этом, он ведь уже большой мальчик, — Лиза ласково улыбнулась. — Как только выздоровеет, поговорю с ним.       Вот уже три дня температура не поднималась выше тридцати семи, Артём шёл на поправку. Его ещё мучил кашель. Но Тёма стал гораздо активнее и даже сам предлагал Лизе позаниматься.       Они принялись решать задачки, Лиза рассказывала, рисовала картинки, иногда шутливые, тогда Артём помогал делать их смешнее. Потом они писали слова и читали книжку. Лиза медленно читала вслух, Артём водил пальчиком по буквам, отслеживая текст. Иногда она замечала, что он отвлекался. Палец замирал, а взгляд Артёма впивался в её двигающиеся губы. Несколько раз Лиза обратила внимание, что он вместо кивка головы в ответ на её вопрос замолкал и сосредотачивался, хмуря бровки.       — Тёма, ты хотел бы ходить в школу? В настоящую? Общаться с ребятами?       Артём кивнул, глаза его засветились надеждой.       — Знаешь, что нам надо сделать для этого?       Он отрицательно помотал головой.       — Надо сходить к тёте-психологу. Ты не будешь против?       Тёма задумался. Он был с папой у того, кого называли психологом, только тогда был дядя. Вроде, ничего плохого он ему не сделал. Артём плохо помнил, что тогда было. Но если рядом будет папа, он согласен.       «П А П А», — вывел Артёмка на листе бумаги и показал Лизе.       — Ты хочешь, чтобы с тобой пошёл папа?       Тёма радостно закивал.       — Значит, договорились? Если пойдёт папа, то ты не против.       Он серьёзно кивнул.

***

      Дверь открылась, выпуская Платона с Артёмом. Лиза встала им навстречу.       — Ну как? — коротко спросила она у Земцова.       Из кабинета появилась Ася, не дав ему ответить.       — Платон Ильич рассказал мне о твоём предположении относительно школы. Ты права. Не знала, что ты смыслишь в детской психологии, — Зарецкая рассмеялась. — Короче, я уверена, что вреда точно не будет. Даже если что-то пойдёт не так, перевестись снова на домашнее обучение можно в любой момент. Только я не могу дать стопроцентную гарантия, что школа даст толчок к возобновлению речи, потрясение слишком велико для ребёнка его возраста. Удивительно, что он так быстро оправился. Артём, — вдруг обратилась Ася Витальевна к мальчику и присела на корточки. — Ты можешь ходить в школу. Поздравляю, — она протянула руку.       Артём замешкался, но всё же смущённо протянул ладошку. Платон почувствовал, как сильнее сжались пальцы сына вокруг его собственных, но внешне Тёма был практически невозмутим. «Он у меня молодец», — с гордостью подумал Земцов.