Обратный путь [Kaerimichi]

      — То есть в том году, по-твоему, мы не были слишком близки, чтобы ты провела с нами Рождество и наши дни рождения, а в этом году вдруг мы стали достаточно близки для этого?       — Не так категорично, но в целом – да. В этом году я решила весь месяц до Нового года жить вместе с вами, — подперев рукой лицо, Юки облокотилась на стол, за которым они втроем сидели, обсуждая планы. Она улыбалась, словно объясняла нечто элементарное. Ран лишь молча наблюдал за пыхтением младшего брата и непробиваемой Юки. Младший, словно злой полицейский, нависал над ней, допрашивая ее, в то время как девушка играла роль молчаливого преступника.       Внутри, в тайне, Ран радовался решению Юки, но над его радостью сгущались тучи сомнения. Спонтанные выходки были свойственны ей, но также и свойственно было молчать о причинах этих действий.       На календаре тринадцатое декабря. Юки под утро заявилась к ним в квартиру с двумя чемоданами наперевес. Не то чтобы она была чем-то непривычным для их квадратных метров, как раз наоборот, часто с пятницы и до утра понедельника она оставалась наматывать круги около дивана: очередные игры с Риндо в «поймай-ка».       Братьев еще в первый год их знакомства волновала тема последней недели декабря. У них дни рождения приходятся на двадцать четвертое и двадцать пятое декабря. Потому они не шибко праздновали Рождество. Хотя, если признаться, братья даже свои дни рождения и Новый год не встречают на широкую ногу. Простое застолье, поход в храм и возможное разукрашивание лица попавшего под руку смертника по пути к нему или от него.       Отношение к этим трем праздникам незаметно для них изменилось с появлением топота ног Юки по ночам на кухне, ее внезапными покупками всяких безделушек наподобие светильника в виде птицы, всех видов гирлянд и откровенно безобразных бумажных поделок, а также с возникновением у нее желания научиться у Риндо готовить сладости.       Год назад — примерно в это время состоялся первый урок Риндо по приготовлению клубничного торта. Следя краем глаза за насупившейся над проваленным кремом Юки в его растянутой футболке, он, неожиданно для себя, открыл чувство ожидания волшебства. Он в замешательстве: он далеко не ребенок, с трепетом ждущий подарка и внимания. Но почему-то дыхание спирает от предвкушения предстоящих праздников.       Заметив застывшего Риндо, она с лаской заправила за его ухо выбившуюся прядь. Остатки пудры на ребрах ладоней девушки испачкали его алые, как маков цвет, щеки. Он отгонял любые мысли. Новоиспеченные чувства вгоняли пятнадцатилетнего Риндо в краску.       Ему стыдно было признаться себе, что он прождал весь декабрь того года с надеждой на чудо, и тем более стыдно было признаться вслух и показать свое разочарование, когда долгожданное волшебство не наступило. Прямо перед праздниками Юки опять пропала, что ни слуху ни духу. Риндо никогда так сильно не проклинал ее привычку исчезать, как тогда. Горькое чувство не смог унять даже поздний подарок Юки. Он был словно сахар на обожжённый язык, но который так и не утолил боль — уже поздно и совсем не то. Ядовитый язык, полный обиды, жалил ее, стоило ему открыть рот.       Еще неделю он игнорировал девушку, понимающую свою вину. Под конец этого гонения, стоило ей холодной рукой схватиться за его локоть и извиниться, едкое озеро в груди Риндо рассосалось. Вместо него в его голове поселилась обеспокоенность.       Что заставляет Юки так опускать плечи? Что причиняет ей столько боли, что глаза застилают слезы?       — Эй, Юки.       В ответ у шеи Риндо раздалось мычание. Они уже двадцать минут сидели на придвинутых стульях перед окном. Его ноги свисали с высокого барного стульчика, пока девушка прижимала колени к груди и зарывалась в чужих ключицах. Она казалась ему птенцом, ищущим тепла под боком матери. Холодный январский ветер загонял внутрь снег через приоткрытое окно. От бьющего холода Риндо продрог, а девушке с соплями под носом хоть бы хны. Он только протер длинным рукавом кофты ее нос, как на глаза Риндо попались ее голые ступни.       — Тебе не холодно? — Риндо обхватил ступню Юки, проверяя хладность кожи.       — Нет, — прервав ее ответ, Риндо аккуратно, убирая голову Юки, встал на ноги и начал растягиваться.       — Думал, все конечности окоченеют. Идем, вставай, — она растерянно посмотрела на него. Не дождавшись реакции, Риндо поднял ее и закинул на плечо.       — Куда несешь? — недоверчиво спросила Юки. Риндо шел в их с Раном общую комнату.       — Ты не будешь там спать, холод дошел аж до гостиной. Поспишь один раз с нами, ничего не случится, — строго сказал он. Обычно Юки спала у них на диване в гостиной. Кухня и гостиная были объединенными, поэтому кожаный диван явно не являлся лучшим местом для сна после двадцати минут холодных процедур.       Девушка устала, события минувших дней истощили ее. Нет ни сил, ни рвения останавливать его.

***

      — Вы что, с Аляски пришли? — перевернувшись к нарушителям его сна, недовольно протянул Ран. Он был разбужен копошением под боком.       — Прости, мы тебя разбудили? — спросила Юки. Уж хотел Ран начать ругать их за ночные походы, сопровождаемые на этот раз явно чем-то, что может назавтра вызвать у обоих простуду, как увидев ее заплаканные, красные глаза, подмял губы и молча притянул ближе. Она буквально источала мороз. Лежа на теплой постели, тело отказывалось соприкасаться с чем-то холодным, но нечто другое в нем решило наоборот. И, пересиливая себя, Ран переплел ноги с Юки.       — Не так уж страшно, — понизив голос, ответил Ран. Риндо, сняв очки и положив их на тумбу, присоединился к ним, накрывая троих одеялом с головой.       — Да, не так уж все страшно, — засыпая, продолжил Риндо.

***

      — Хэй, бегом-бегом, так мы не успеем до закрытия магазина, — Юки торопила ребят. Она только под конец их крупного пополнения запасов вспомнила о каком-то мегаважном украшении, без которого к ним не придет дух праздника.       — Юки, давай в другой день? — замученно спросил Риндо. Количество пакетов в его руках по прошествии времени все прибавляется, а выносливость убавляется.       — Да, Риндо прав, может, завтра? С таким количеством груза, не думаю, что байк тронется с места, — несмотря на всю его любовь и преданность к ее прихотям, голод в животе Рана диктовал свои правила.       — Нет, не может. Это лимитированная коллекция и довольно популярная. Ее быстро разбирают.       — Так мы мчимся туда, даже не зная того, есть ли вообще эта хрень у них? — с замешательством спросил Риндо.       — Получается, что так.       — Юки-и, — страдальчески вскрикнул он, опуская голову.       — Смирись, — похлопал по его плечу старший брат. В отличие от младшего, его одна рука была свободна от ношения покупок. Объяснял он это тем, что ему всегда нужна будет свободная рука, дабы подать ее даме. Знает Риндо, что это за единственная дама, которую воспринимает Ран.

***

      — Приносим свои извинения, последнюю игрушку купил покупатель перед вами, — продавщица с зелеными глазами низко поклонилась.       Все трое измученно вздохнули.       Риндо прислонился к стене магазина, чтобы отдохнуть, пока Юки разговаривала с продавщицей насчет специального заказа. Ран стоял позади нее и рассматривал окружающие предметы. Неподалеку от них стоял стенд с изображением искомой Юки безделушки.       — Эй, Юки, я, кажется, знаю, где нам достать это чучело. Я видел у нас среди вещей похожую.       — Что? Откуда она у вас?       — Остатки купленных тобой в том году и оставленных у нас вещей.       — Я думала, они магическим образом пропали во время уборки, — она скептически изогнула бровь.       — Ну, можно сказать, после гневной чистки Риндо я втихую собрал вещи в один ящик и скрыл от его глаз.       — Если вопрос решен, идемте скорее, оболтусы, — прервал их Риндо, до ушей которого донеслась тема их диалога. Он не хотел, чтобы Юки узнала о его постыдной выходке. Разочарованный и обиженный ее поступком, в день празднования Нового года он раскидал вещи Юки по всей квартире.       Раздался звук колокольчиков на двери магазина. Они вышли. Идущего впереди Риндо остановила Юки.       — Прости, — она дотронулась до него за край одежды.       — Идем уже, нам еще до байков надо дойти, — не поворачиваясь к Юки, он стряхнул ее руку.       Он пошел вперед, пока Юки оставалась стоять на месте. Ран встал около нее. Он вытянул руку, прикрывая ее макушку.       — Снег пошел, — Ран смотрел на Юки, пока та не сводила взгляда с младшего Хайтани.       — Ран, давай прогуляемся после ужина, — надломленно предложила она, поворачивая голову к Рану и сталкиваясь с ним глазами. — Сегодня дежурит Риндо.       — Хорошо, как хочешь. Только не забудь надеть шапку, если снег еще будет идти.

***

      Ужин прошел в безмолвном споре.       — Прости.       — Отстань уже, если не можешь объяснить причины.       Ран словно был между огнем и льдом.       Он не мог принять ничью сторону, потому счел правильным не вмешиваться. Ран также испытал боль от разбившихся ожиданий в том году, но не подал виду. Он не мог так же, как Риндо, высказать Юки свои чувства, когда она, как и прежде, как ни в чем не бывало возобновила свои приходы в их пристанище. Как бы ни создавалось ощущение владения, будто бы поймал птичку в клетку, каждый раз оказывалось, что никакой клетки нет, и та продолжала упархивать по старым и давно принятым порядкам. Пытаться выбить ответы у Юки сравнимо с киданием монеток в фонтан: все равно не ответит мольбам.       — Мы уходим, — сообщила у порога девушка. Ей никто не ответил. Она с болью опустила взгляд. Ран осторожно поправил ее шапку, тщательно закрывая ее уши. Встретившись глазами с ней, он молча покачал головой и указал на выход.       Они шли к детской площадке позади их дома. По дороге она самозабвенно рассказывала ему о Ямаваро: о его длинных руках и ногах, о его темной, но удивительно мягкой шерсти.       — Его можно встретить с наступлением холодов в горных местностях. Говорят, если предложить Ямаваро угощения, взамен он поможет решить тебе какую-нибудь проблему или дать ответ на вопрос, — она остановилась, завидев качели. — Разве не круто, да? — она повернулась к нему, с улыбкой спрашивая.       — Хочешь в горы? — Ран прошел мимо. Он подошел к качелям и начал расчищать сиденье от навалившегося снега.       — А ты отведешь? — Юки села на качели и взялась за цепи. Увидев отсутствие перчаток, Ран нахмурился и, вытащив из кармана свои перчатки, отдал их ей. Он встал позади качелей и начал раскачивать ее.       — Ближайшая гора, кажется, Такао? Могу отвести туда. Покатаемся на фуникулёре, как ты этого давно хотела.       — Нет, не хочу. Так мы не встретим Ямаваро. Хотя если пойдем пешком в его поисках, то тогда можем заблудиться. Ладно я, но я не хочу, чтобы терялся ты. Ты мерзляк, в горах температура ниже и воздух тяжелее, ты можешь и не выдержать скитания по склонам. А возможно, тебе встретится Юки-онна, и она извлечет твой дух из тела и ты навек застынешь ледником, — тараторила она.       — Юки, — ее перебил твердый голос. Он остановил качели, — не нужно.       — Я просто хочу оберегать нашу связь.       — Просто не исчезай, — Ран пригнулся, прижимая лоб к макушке Юки.       — Моя душа всегда с вами.       — Одной душой сыт не будешь, — руки парня крепче сжали цепи.       — Какова жадность, — хмыкнула она. — Вы с Риндо — подарок судьбы на моем утомительном пути.       — Тогда в чем проблема просто владеть этим подарком?       Больно.       — Слишком большая цена. Расплата за собственный эгоизм слишком велика.       Хотелось вскрикнуть, возразить, сказать «не понимаю», но Ран понимал. Он понимал чувства и ощущения, но вопреки этому не знал обстоятельств и тисков девушки. Ран глупец с теплящимися чувствами в груди, вызванными самой ужасной и капризной из Юки-онн. Он жадный и богатый сосед Ханасаки, захотевший владеть всем, а в итоге оставшийся ни с чем. Ран не Амэ-но удзумэ — поссорься Юки с Риндо, он не сможет вытащить ее из пещеры, а его мир погрузится во тьму. У него нет красивой груди и танцевать он не умеет. Все его взмахи — это взмахи телескопкой. Он может только наблюдать, понимать и желать. Это все, что в его силах.

***

      — С днем рождения, Риндо! — два голоса радостно прокричали в уши именинника.       Двадцать четвертое декабря сменилось двадцать пятым. Закончился день рождения Рана и наступил час рождения Риндо.       Они втроем сидели за битком набитым едой столом. На торте фантики от хлопушек.       — Отстаньте, барабанные перепонки разорвете, — скрывая улыбку за возмущением, отталкивал именинник двух надоед.       — С шестнадцатилетием, братишка, — Ран широко улыбался. Он снял с себя желтый колпачок и надел его на младшего. Снятый с него идентичный, только красный, бархатный колпак он надел на себя.       — Что загадал? — Юки мазнула кремом по кончику носа Риндо.       — Ничего я не загадывал, — отмахивался он. Его щеки едва заметно покраснели.       — Ай-ай, точно что-то загадал, — хитро улыбнувшись, Ран и Юки продолжили друг за другом. — Смотрите-ка, как щеки зарделись, точно что-то неприличное, — они тянули с двух сторон его за щеки.       — Отстаньте, кому говорю, — Риндо еще гуще покраснел. — За кого вы меня принимаете? Я не какой-нибудь жалкий извращенец, — бурчал младший Хайтани. Дразнить его — одно из самых любимых развлечений этой двоицы. Отнекивались они тем, что в такие моменты младший из братьев очень милый.       В гостиной еще стоял бардак от празднования дня рождения Рана. Недоеденный двухъярусный торт стоял на столике перед диваном. Торт был заботливо приготовлен Риндо с Юки: нижний ярус Риндо, верхний — Юки. Цветки орхидеи, вплетенные в косы Рана, и были украшением того самого торта. До утра играя в дженгу, они проспали доставку основного подарка, и Риндо пришлось самому ехать за ним. Вечером в благодарность Ран вытащил их в суши-ресторан.       — Брат, точно все в порядке? Это ведь у тебя день рождения и мы должны тебя угощать, — Риндо обратился к брату, идущему чуть позади них с Юки.       — Да, соглашусь, меня тоже это волнует, — взяв Риндо за локоть, чтобы не упасть, Юки присоединилась к разговору.       — Все нормально, это мое желание. Разве вы не любите суши? — с доброй улыбкой спросил Ран.       — Обожаем! — они в унисон ответили. Юки с младшим Хайтани передвигались как пингвины — подошвы их обуви были скользкими. Им стоило прислушаться к Рану, когда они ходили покупать обувь.       Ран рассмеялся со смешного вида своих спутников.       — Заходите скорее, мои антарктические пингвины, — он не мог сдержать веселый смех. Как же ему нравится этот день рождения.

***

      — Меня тошнит, — сняв куртку, Юки с грохотом легла животом вниз на диван.       — А я говорил, что столько есть перед катанием на байке — хреновая идея, — Риндо тихо упрекнул ее себе под нос. Они дразнили его до трех ночи. И, не дав толком поспать, потащили в храм. Затем именинник решил, что распорядок второй половины дня точно должен решать он, ибо чуяла его одна точка, что его заморит своими гениальными развлекательными планами парочка садистов.       — Неудивительно, мы катались с шести вечера, сейчас время перевалило за час, — Ран сел около дивана, запрокидывая голову.       — Кстати, когда будем устанавливать кадомацу? — резко подняла голову Юки. Ее энтузиазм не смогли погасить даже тошнота и вздутие живота.

***

      — Чуть правее. Нет, не так, — они устанавливали кадомацу уже битые полчаса. На балконе холодно, руки порядком замерзли. Ран бессильно вздохнул и в пятисотый раз передвинул украшение.       — Юки, может, уже пойдет? — Риндо пожалел своего брата.       — Нет, я хочу, чтобы оно виднелось с дивана идеально, и я могла смотреть на него ночью перед сном.       Поняв, что помочь он не в силах, Риндо удалился на кухню: дальше готовить рыбный пирог и рисовую лапшу. В уме он сделал заметку: в следующем году делать все приготовления, в том числе и установку кадомацу, не прямо тридцать первого числа, а чуть пораньше.

***

      — Иди спать, Риндо уже заснул. Ближе к рассвету разбужу вас и пойдем в храм, — они сидели за столом около дивана. На самом же диване спал и храпел обладатель орлиного зрения. Стоило первым звонам колокола прозвучать, а рту съесть собу, как младший Хайтани вырубился без задних ног. Юки также клевала носом. Она сидела уже приодевшаяся в сине-красное харэги, с упоением ожидая похода в храм на заре. Это будет ее первый рассвет, встреченный с кем-то. У дорогих для нее людей есть собственные семьи, с которыми они посещают храм.       — Ран, — сонно и тихо сказала Юки.       — Да? — он гладил ее по волосам. Юки сложила руки на столе и легла на них.       — Пусть я не говорю вам об этом и, вероятно, не показываю, но вы с Риндо действительно дороги мне. Куда бы я ни уходила, сколько бы не выходила с вами на связь, мой разум продолжает создавать фантазии разговоров и проведенных вместе времен.       — Давай лучше создавать их в реальности, а не в твоей голове. Просто будь с нами, — он невесомо поцеловал Юки в волосы.       Она все сильнее погружалась в сон и чувство всепоглощающей вины.       Это были их последние праздники вместе, как, впрочем, и последняя встреча. Утром второго января Юки убежала, оставив все вещи и захватив с собой лишь снятую со спящего Рана сережку и лежавшие под завалами барахла на тумбе цепочки для очков Риндо.