Синичка

— Я не больная! Я совершенно нормальная! — закричала девушка и дернула рукой еще раз, чтобы вырваться из цепких лап мужчин. — Здесь все так говорят. Не рыпайся, — один из мужчин сильнее сжал локоть пациентки и потащил быстрее к двери, что виднелась в конце коридора.       Все, что видела девушка перед собой, пока ее под руки чуть ли не волокли по полу двое санитаров, это белые коридоры, запертые двери и странные звуки, исходящие из комнат. Противный запах лекарств стоял по всему помещению, и все что хотела Вика — это вернуться домой, а не находиться в психушке, пытаясь доказать, что она совершенно здорова. Сюда ее отправили родители, и девушка впервые почувствовала себя преданной кем-то близким. У многих людей перемены в жизни происходят самые разные: кто-то покупает новый телефон или одежду, кто-то идет обучаться новой профессии или заводит новые отношения, а вот Вика посещает психбольницу. Точнее, как посещает: ее просто сдали туда собственные родители, которые устали то ли от ее общества, то ли напридумывали себе кучу разной чепухи, например: «Ты только что говорила со шкафом. Это ненормально». Конечно, это все утрировано, и от такого бреда ни один трезвый родитель не отдаст свое чадо в психушку, но что-то наподобие этого случилось у Виктории. Возможно, девушка просто невезучая, раз такое произошло. — Будешь особо буйной — пойдешь в одиночную камеру! — пригрозил один из санитаров и завел девушку в ее комнату, в которой находился еще один человек. Вика не успела рассмотреть своего нового соседа, так как ее просто уложили на кровать против ее же воли и приковали руки и ноги какими-то ремнями. Санитар, что это делал, был крупного телосложения, со смуглой кожей и светлыми волосами. Внешность была неприметной, но по его действиям было видно, что спорить или сопротивляться лучше не стоит, а то врежет, и тогда от пациентки и мокрого места не останется. Девушка больше не противилась санитару, но все равно, после того как закрепили на ее запястьях грубую ткань, она дернула руку, чтобы узнать насколько та будет прочной.       Виктория таила в себе надежду, что родители одумаются и смогут забрать ее из этого дурдома, но она решила, что полагаться на них не имеет смысла и нужно думать своей головой. Полагаться только на себя и никого больше. Сейчас она сама по себе, без друзей, родственников, и адекватных людей. Значит нужно из этого места выбираться на собственных силах. — Лежать! — повысил голос второй санитар. Этот мужчина выглядел значительно меньше предыдущего, но если тот еще внушал хоть какое-то доверие, то по этому стразу было видно — мутный тип. — Захлопнись, Витя, — прошипел крупный мужчина. — Ты ее только раздражать начнешь своим противным голосом, — съязвил он. — Дима, заткнись, а? Не лезь ко мне! Иди вон к своей психичке второй! — возмутился Виктор. Усмехнувшись, санитары вышли из комнаты, попутно друг над другом подшучивая. ***       Шли дни, и девушка начинала чувствовать себя не так как раньше. Каждый день приходили врачи с санитарами, и перед тем как сделать какой-то укол, они укладывали девушку на койку и закрепляли все ее конечности, чтобы она не могла даже дернуться. На вопросы, что же ей колят, врач всегда мило улыбался и говорил, что это всего лишь витамины, но Вика понимала, что это не так. Ее либо просто успокаивали этими словами, либо специально ей врали. Все, что оставалось девушке — это придумать план, чтобы сбежать, но даже простые мысли давались ей тяжело. После введения лекарства все начинало ощущаться в сто раз сильнее: запахи забивали нос, становилось трудно дышать, любые шорохи и мало мальские звуки звенели в голове колоколом, а любые прикосновения превращались в пытку. Длилось это недолго, но после такой перегрузки организма все чувства резко притуплялись, а сама Вика тонула в темноте, погружаясь в пучину чего-то неизвестного и странного.       Настроение было все более подавленным, а старые воспоминания появлялись все чаще в ее голове. Девушке уже самой казалось, что она не в себе. Что она ненормальная. Что она больная. Или же она была нормальной, когда ее привезли в эту больницу? Или она была нездорова с самого начала?       Девушка уже просто запуталась в том, что творилось в ее голове. Ей надоели эти белые стены и противный запах медикаментов в любом помещении этого здания. Ей надоело, что тут контролируют каждое движение, каждый поворот головы в сторону. Первое время девушка вообще боялась хоть какое-то движение сделать в «своей» новой комнате. Так как она не знала, что ей можно, а что нельзя. Со временем она просто свыклась, просто привыкла и стала терпеть. Каждый день только терпеть все.       Странная соседка с периодическими припадками ее немного пугала, но позже, пообщавшись с ней, Виктория посчитала, что она не такая уж страшная как казалось.       Дни шли, а с девушкой обращались будто с мусором. Будто бы не считали ее человеком. На все ее слова, что она нормальная, вообще никто никак не реагировал, а вскоре она и сама не могла даже сказать — нормальная она или же нет. — Ложись на койку, — зашел в комнату знакомый ей санитар Дмитрий. Пожалуй, это был единственный человек в этом месте, кто относился ко всем пациентам как к людям. Хотя и был груб. Виктория не стала спорить в санитаром и направилась к своей кровати, попутно смотря на противоположную сторону, где должна была находиться ее знакомая. — А где Мари? — слегка дрожащим голосом спросила девушка. — Сюда недавно приходили другие санитары и забрали ее. Куда? — Процедуры, — сквозь зубы проговорил мужчина. — Не задавай лишних вопросов и делай, что тебе говорят.       И снова ложась на черствый матрас, ощущая под ним каждую пружинку, девушка невольно морщилась от неприятных ощущений. Виктория прекрасно знала, зачем же пришел санитар. Она прекрасно понимала, что за этим последует боль, а потом, после, все будет как в тумане, но пытаясь потянуть время, она спросила: — Почему все так плохо относятся к психбольным? — Потому что вас не считают людьми, — спокойно ответил Дмитрий, тихо раскладывая свои приборы, которые для девушки звенели очень громко. Увидев перед своим лицом большой шприц, девушка невольно напряглась, а когда ощутила на своей коже холодный металл, так и вообще хотела дернуться. Было больно, как и всегда, было противно и неприятно. Девушка ненавидела это чувство. Ненавидела ощущать в себе иглу и слышать, как она чуть ли не со скрипом выходит из ее кожи.       После проделанной процедуры Дмитрий молча встал и вышел из палаты, а за ним ползком последовала девушка, но перед ней просто закрыли дверь. Виктория со слезами скатилась на пол у двери. Она села на холодный кафель, который чуть ли не обжигал ее кожу, вонзая в нее тысячи ледяных иголок. Девушка ощущала, как все ее нервы были натянуты до предела, а мозг начинал взрываться, будто бы ей разломили череп. Тело девушки пробивала дрожь, и оно отказывалось ей подчиняться.       Сначала ее приковывали к кровати, но после перестали, считая, что она больше не собирается буйствовать. После этой процедуры все ее чувства вновь обострились. Ей казалось, что она слышит каждый звук, каждый скрип, но не понимала, как от этого избавиться и как этим управлять.       Больше всего ей были неприятны воспоминания. Те самые воспоминания, которые приходили ей в голову, когда она жила с родителями. Те самые воспоминания, которые сводили ее понемногу с ума. — Больно… — прошептала тихо девушка. — Очень больно…       Девушка сидела на своей кровати неподвижно, смотря в одну точку и не замечая даже, как пришла ее соседка. Врачи, что привели Мари, мельком глянули на девушку, покачивающуюся на своей койке, и, поняв, что ей дали дозу «витаминов», спокойно ушли из комнаты, закрыв все на замок. Виктория, сидя на койке, видела перед собой калейдоскоп старых забытых воспоминаний, которые до этого понемногу начинали пропадать из ее головы. Возможно из-за «витаминов», а возможно из-за взросления и появления новых впечатлений. Девушка видела все, будто происходило это на яву. Перед ней открылся кинотеатр, где на экране в главной роли выступала она, и она же сама сидела в первых рядах, наблюдая за своей жизнью.       Маленькая светловолосая девочка с веснушками по всему лицу весело бегала по своей комнате, что-то бурно обсуждала. Вот только в комнате никого не было. Была только одна девочка и игрушки. Комната у нее была как у всех детей. Много игрушек, мягкая кровать с плюшевыми медведями, компьютерный стол и шкаф. Все было обычным и как у всех. Девочка бегала из угла в угол, то брала медведя в руки, то убирала, то поворачивалась в сторону шкафа к приоткрытой дверце и начинала что-то оживленно рассказывать, жестикулируя. — Вика, с кем ты говоришь? — раздался голос матери с первого этажа. — Ни с кем! — крикнула Виктория, — Тебе показалось… — тихо добавила девочка. Сама она повернулась к шкафу и, мило улыбнувшись, продолжила: — Тебя никто не видит кроме меня, так что не бойся.       Дверца открылась сильнее, и из шкафа вылезло какое-то странное существо, отдаленно напоминающее человека. Тело его было полностью черным, и чем-то оно больше походило на тень. Конечности этого существа были длинными и похожими на человеческие. Сам монстр слегка горбился, будто боясь напугать маленькую девочку своим огромным ростом. Он не выглядел сильно страшным, вот только если не смотреть на его лицо: оно было ужасающим. Глаза большие и зеленые, казалось, они светились в темноте, а зрачок то сужался, то расширялся. Рот у этого существа был приоткрыт, показывая кучу пираньих зубов. — Эй, черныш, хватит прятаться, — сказала девочка и взяла за руку монстра, если это можно было назвать рукой. Ведь там были одни длинные страшные когти, которые могли очень легко поцарапать. Черныш, названный Викой, сделал подобие улыбки, обнажив два ряда острых как иглы зубов, и, приняв приглашения девочки, разместился у нее на кровати.       Резко воспоминания оборвались, и девушка ощутила приступ ужаса от того, что она видела. Она совершенно не помнила, что в ее жизни существовал такой монстр, и Виктория не понимала, то ли это фантазия с детства сделала его таким реальным, то ли она действительно больна.       Из-за таблеток она не могла отличить реальность от фантазии, и для нее это было тяжело. Слабость накатывала на девушку волнами, глаза постоянно слипались, даже днем. Сама Виктория похудела и побледнела, можно было по ней увидеть, как она вяла на глазах у санитаров. Прием лекарств происходил уже не первый раз, но девушка все никак не могла привыкнуть к этой боли. Точнее эта боль просто понемногу сводила ее с ума, как и воспоминания. Чем больше она живет в этой больнице, тем сильнее ей кажется, что из нормальной ее делают больной. Она будто птица в клетке, которая пытается выбраться на волю и бороться из последних сил, но с каждым разом ее крылья все больше ломаются, а надзиратели пытаются их оторвать. В скором времени птичка просто загниет в клетке, и все ее старания исчезнут понапрасну.       Прошло почти полгода с пребывания в психбольнице. Виктория уже понимала, что она была сломана. И была она сломана не таблетками, а родителями, которые ее сдали сюда. Девушка понимала, что она отсюда не выберется, а если и выберется, то только как хладный труп. Для Виктории это место было ее собственным адом, который никак не мог закончиться. С каждым разом ее галлюцинации были более реальными и длились все дольше. В конечном итоге, девушка часто сидела на своей кровати и смотрела только в одну точку, периодически разговаривая сама с собой. Сидя на матрасе, слегка сгорбившись и медленно качаясь из стороны в сторону, она повторяла одни и те же слова: — Я больна? Нет, я не больна… — тихо шептала девушка. — Кажется, я всегда была больна…       Когда Виктория смотрела в окно, она видела маленький участок поляны, который только-только покрылся снегом, и небольшое дерево на холме, где было гнездо какой-то птицы. Сама птичка сидела на ветке и, наслаждаясь природой, насвистывала своим звонким голоском мелодичные песни.       Девушка немного завидовала птицам. Ведь они могли взлететь в прекрасное голубое небо и вкусить сильный ветер, который понесет их в любое место. Она всегда мечтала путешествовать по миру, а эти крылатые создания могли это себе позволить, в отличие от нее.       Сама птичка была небольшая, но очень очаровательная. По окраске можно было понять, что это была милая синичка. Девушка часто смотрела в окно в этой больнице, представляя, что она та самая птичка, которая вьет себе уютное гнездо и поет на дереве. — Хочу быть свободной… — проговорила сама себе Вика. — Неужели я больна? — не успела продолжить свою мысль, как в помещение зашел ее санитар Дмитрий. — Сегодня мы пойдем на прогулку, — сказал мужчина и показал на коляску за своей спиной. — Но перед этим, как обычно, «витамины».       Наверное, в этот больнице Дмитрий был самым добрым санитаром, потому что только он общался с Викой как с человеком.       Пускай он и говорил, что к психбольным относятся как нелюдям, все же девушка уже не раз пыталась беседовать с другими санитарами, но те ее игнорировали. Дмитрий же, хоть и был немногословный, хотя бы иногда мог отвечать на ее вопросы, но по правде говоря, это уже было ни к чему.       Сознание девушки уже не различало ничего, а когда возвращалось всё, то ненадолго, так как сразу же приходила новая доза «витаминов». Сделав всю процедуру, Димитрий усадил больную в кресло и покинул помещение. Коридоры сменялись коридорами, а они все ехали и ехали. В голове у Вики был полнейший хаос, а сознание отключалось, и появлялись воспоминания или же фантазия. Когда это случалось, все что хотела девушка — это смерть. Пучина затягивала ее, и страх начинал накатывать с новой силой. В глазах у девушки все стало меняться, позли в голове пытались собраться воедино, но все бестолку… Пока она ехала в своей коляске, Вика дотронулась до головы, которая начинала болеть с новой силой. — Я больна… — Ты не больна… — прошептал у уха до боли знакомый голос. От неожиданности Виктория вздрогнула и повернула голову в сторону звука. Перед ней стоял тот самый монстр из детства. Весь черный, длинный и с улыбкой до ушей, открывающей все ряды острых зубов. Рука монстра погладила девушку по голове, а само существо продолжило: — Ты не больна. Ты совершенно здорова, просто все эти люди больны и не понимают, что ты нормальная. — Я нормальная? — спросила Вика с удивлением. — Ты нормальная. — улыбаясь, ответил монстр. — Но если я нормальная, то я хочу уйти отсюда. Я хочу свободы, как птичка. — нервно посмеялась девушка.  — Ты можешь стать свободной. Просто представь, что ты та синичка и у тебя все получится, — монстр показал своими когтями на дерево напротив, где пела птица.       Сама Вика стояла на краю балкона, не понимая, как она там оказалась. Девушка стояла босыми ногами на перилах, смотря на то самое дерево, которое внушало ей надежду. Вика не чувствовала холода от снега, который падал на ее хрупкое оголенное тело. Все что ее волновало — это то, что она больше не птичка в клетке, которая сгниет. То, что она теперь может быть свободна. — Все, что мне нужно — это представить? — Да, — прошептал монстр в ее ухо. — Представь и иди к своей цели. — Тогда хорошо. Я буду синичкой… — следующее, что сделала Виктория — шагнула вниз. На белом снегу лежала девушка в белой одежде, которая пропитывалась ее алой кровью. Синичка в клетке, которая мечтала о свободе… Сгнила прямо в белоснежном гнезде…