В пределах снов

Холодный воздух заставляет дрожать в объятиях. Он нежно проникает вглубь сознания и затуманивает разум. Коори идёт ровным шагом, не разбирая дороги, только завывание ветра в пустынном поле не даёт сбиться с пути. Он не видит ничего дальше расстояния вытянутой руки, потому что пространство буквально затуманено белой пеленой, но чувствует правильный путь, пусть никогда не доверял подсознанию и так называемому зову сердца. — Коори-сэмпай... Коори вдыхает холодный воздух и думает, что помешался окончательно. Такое ведь должно было произойти? Все заботливо прописанные антидепрессанты не залечат тупую боль в груди, не оставят после себя ничего, кроме гнетущей пустоты... И иллюзии, нежно хранимой иллюзии её голоса. Он ведь её правда любил. Только понял слишком поздно, когда ничего сделать было нельзя... Всё бы отдал за возможность услышать её смех ещё раз. Коори хочет заблудиться в своём леденящем видении и не вернуться вновь. И даже смерть не имеет права назваться препятствием, если она — лишь шаг навстречу неизбежности. И ей. Тёплое прикосновение к своей щеке отчего-то кажется чужим и далёким, не имеющим возможность существовать. Он мерзнет, словно холод течёт по венам, он хочет оказаться похороненным в бесконечных льдах. Он не рассчитывает на внезапное тепло и даже не надеется его получить. Всё равно оборачивается и смотрит в глаза судьбе. У них до боли знакомый розоватый оттенок и искрящийся взгляд. Её волосы коротки и аккуратно подстрижены за исключением двух выбивающихся прядей. Она носит имя Хаиру Ихей. Одно воспоминание выбивает из колеи, заставляя возвращаться в мучительные, терзающие душу моменты, как бы переживая их вновь. Коори мысленно считает до десяти и пытается вспомнить, не превысил ли дозу снотворного, чтобы так явно чувствовать тепло её ладоней, скользящих по лицу. Хаиру бережно приобнимает его за плечи и трепетно-нежно берёт за подбородок, оказываясь на одном уровне. В её глазах донельзя знакомый жест умиротворения. Этот сон слишком явный. Его не должно было быть. В который раз его хрупкий мирок спокойствия перевешивает обратная сторона? — Коори-сэмпай, — звук её голоса можно сравнить разве что с журчащим ручьём или порывом ветра. Уи неосознанно думает, что Хаиру и есть весь его кислород, к которому бесчеловечно перекрыли доступ, — я понимаю, что Вы боитесь, но, пожалуйста... Послушайте меня. После своей смерти я оказалась здесь и не сразу поняла, что умерла. А потом... Я начала видеть Вас. Вы всегда стояли так далеко, и поначалу я даже боялась к Вам подходить, но сейчас Вы первым подошли ко мне. — Что это значит? Хаиру, — он опускается на колени, и она покорно следует за ним, повторяя жест, — я очень скучаю по тебе, Хаиру. Самое странное, наверное, то, что он чувствует её физически. И её прикосновения — единственное, что может согреть. — Всё хорошо, — её ладони обхватывают руки Коори, за запястья притягивая ближе. Она принимается водить большим пальцем по линиям ладони, незаметно успокаивая и даруя желанное столько месяцев отрицание одиночества, — ты всегда сможешь вернуться ко мне, Коори-сэмпай. Он сдавленно кивает ей в ответ и видит такую же вымученную улыбку. Хаиру из сна слишком реальна, но они, кажется, оба понимают, что шаткую иллюзию с треском разобьёт звон будильника. — Скажи, ты понимаешь, что происходит? — неожиданно задаёт вопрос он, решаясь коснуться её щеки. Выходит неуверенно и слишком осторожно, словно Хаиру — фарфоровая кукла, что треснет в один миг неосторожно совершенного действия, — то, что ты говоришь... Кажется слишком реальным, так? — Неужели Вы и правда думали, что отделаетесь от меня после моей смерти? — Ихей смеётся, заполняя пространство своими эмоциями. Кажется, стало теплее, — мы соулмейты, Коори-сэмпай, — произносит, склоняясь к самому уху и отталкиваясь от земли. И мир правда разбивается пополам. ***       Соулмейты... В мире никто о них многого не знал.       Считалось, что эти люди связаны друг с другом по праву рождения.       И, конечно, это было жестоко. Вспоминая события последних трёх лет, Коори мог с точностью сказать, что Хаиру неизвестно от чего первой начала тянуться к нему. От неё исходила инициатива ездить на одном метро после рабочего дня, коротая время прогулками. Она пробовала его сигареты на вкус и морщилась от горечи дыма. Она пыталась понять, что же Арима в Коори-сэмпае увидел, и не заметила, как из чисто научного интереса её страсть превратилась в каком-то роде романтичную.       Может, всё было не зря.       Может, изначально было всё предрешено и без их никому не сдавшихся мнений. Он томится от утра до вечера, дожидаясь первой же возможности уснуть, пусть и не исключая возможности того, что реалистичное видение Хаиру во сне — не больше слишком яркой и живой галлюцинации. Если так и окажется, Коори точно не перенесёт. Провидение оказывается слишком снисходительно к нему. Хаиру бежит, не отрывая от земли ног, и обхватывает его шею своими призрачными ладонями. Он осторожно приобнимает за талию, боясь сломать или раскрошить остатки её образа, до сих пор бережно хранимого, незаменимого... — Вы можете чувствовать мою руку, — она и правда подносит ладонь к его щеке. Коори усмехается — он сам себя в этом уверил, или чужое тепло ощущается в действительности? — я... Рада, что Вы нашли путь ко мне. Он закрывает глаза и пытается заверить себя в одной истине — всё хорошо, никто не умирал, и они сейчас в теплом и уютном помещении, а не в его сне. Хаиру слегка холодная, но это не отменяет того, что она действительно как настоящая. Её волосы всё ещё такие же мягкие, её взгляд такой тëплый — она всегда так смотрела на него — её руки такие приятные. Они обмениваются взглядами без слов, словно стараясь надышаться друг другом, насладиться чувством мимолëтного спокойствия и успокаивающего завывания ветра на дальнем фоне. Коори всё же решается прервать комфортную для них обоих тишину, осторожно прислоняя ладонь к её щеке, но Хаиру опережает: — Не бойтесь, что я могу раствориться здесь, — и, немного подумав, — мне некуда больше исчезать. — Мне стоит радоваться этому? — в ответ на его беззлобную шутку Ихей сильнее улыбается. Как же ему не хватало её улыбки. Её голоса. Её самой. Коори кажется, что его нахождение здесь уже заставляет старые раны открываться и кровоточить снова. Коори кажется, что он последний мазохист, раз ему это нравится. — Ты чувствуешь что-нибудь странное, находясь здесь? — не задумываясь, как привык это делать, спрашивает Коори. — Мне тут нравится, — Хаиру мягко проводит пальцами по его ладони, вырисовывая линии жизни и на этот раз с точностью выводя новые, — было бы ужасно, не навещай ты меня. Но мы, по крайней мере, можем общаться и чувствовать друг друга здесь, а разве это не повод для радости? Брошенное вскользь «здесь» звучит настораживающим напоминанием, что в реальность им не вернуться. Коори до сих пор не уверен в том, что её мир — не его очередная галлюцинация или слишком явственный сон. Он может чувствовать присутствие Хаиру. Её тепло, её руки, её плавную интонацию голоса. Не будь Хаиру мертва уже полгода, никаких проблем перечисленные свойства бы не вызывали. *** Он собственными глазами видел её изуродованное тело, от которого остались лишь разорванные напополам части. От тошнотворного запаха крови кружилась голова — она оступилась из-за этого? Её стеклянные глаза всё ещё насмешливо смотрели на Уи, как бы напоминая, кто по-настоящему проиграл в этой игре с изначально неравными силами. *** Её мёртвый облик не оставлял даже во сне. Её руки были испачканы в крови и покрыты серой пеленой ссадин. Она что-то пыталась сказать окровавленными губами, пыталась подняться навстречу ему, но вместо этого вновь ломала себя снова и снова. Он не мог отвести взгляд от её умирающего видения и каждую ночь проживал эти моменты. Они вращались, словно карусель, возвращаясь в одну точку и раскачиваясь сильнее. Сон, казалось бы, раньше был единственным укрытием от неизбежной реальности; теперь же стал ещё большей пыткой, чем ежедневная рутина. *** Если бы кто-то вернул Коори в минуту, когда он увидел её, мертвую, на фоне его — живого, он бы, не задумываясь, вонзил куинке в свою грудь, чтобы не переживать подобные видения и спустя полгода. Да, пожалуй, это был наилучший исход. Для них обоих. *** Его сны были через чур пугающими, и только эти отличались своей реалистичностью. Настолько, что он был готов забыть о том, что Хаиру мертва. Реальность ускользала песком сквозь согнутые в нервном движении пальцы. Её власть в своем собственном мирке ощущалась даже физически. Имея полноценный контроль нал своим телом и речью, Коори иногда забывал о шрамах, оставленных тренировками или мелкими зачистками. Он не знал, чего Хаиру стоило обезболивающее воздействие — и знать вряд ли хотел, а она не заикалась. — Ещё невыносимее наблюдать тебя здесь. — Вы преувеличиваете, — её умение вовремя разрядить атмосферу и правильно пошутить спасает ситуацию, — если бы кто сказал мне, что даже после своей смерти я буду наблюдать Ваше лицо, может, мне и не пришлось умирать. Вы выглядите так, как будто сами мертвы, честное слово. Если бы не почти прозрачный болезненно-белый цвет её кожи, Коори, может, и смог бы себя заверить, что она жива. Наблюдая за своим отражением в зеркале, он иногда ловил себя на мысли, что с каждым днём выглядит хуже и хуже, а вскоре, может, и совсем растворится в воздухе, как она. Её бледные пальцы легли на его холодную ладонь, успокаивающе сжимая, и если это не чтение мыслей, то что. — И даже не думайте воплотить это в жизнь, — насмешливым шепотом произносит она. Её голос растворяется в завывании ветра, и Уи мысленно уверяет себя в том, что ничего не слышал. (Они оба понимают, что он не планирует задерживаться в мире, где нет её)