В первый день зимы

      Горы. Далекие горы под всеобъятным лазурным небом. Бесчисленными островками они вздымались по всему горизонту, образуя цельные пиковые гряды, а перед ними расстилался лес, лес заснеженный, прекрасный. Немыслимые чащобы покрывали, казалось, бескрайние территории, а меж ними виднелись прогалины, долины и лона застывших рек. Потоки ветра трепыхали кроны, заставляли их сбрасывать пушистые белые шапки, с высоты казавшиеся лишь самыми крохотными крупицами снега. Все они переливались поразительными молочными красками, и им, казалось, вторила вся низина. Таинственное свечение пробивалось сквозь земную твердь, возносилось ввысь и с каждым мгновением становилось все насыщеннее и ярче. Оно словно бы стремилось к далекому небосводу, дабы там, перед самым ликом завороженного малыша, переплестись с лучами поднимающегося над горизонтом солнца.       Мать перехватила дракончика, сделала крутой вираж и на расправленных крыльях поплыла в сторону их родного плато. Сам же он в этот миг, казалось, даже не дышал. Широко раскрытыми глазами он взирал на внезапно открывшуюся ему поразительную картину, и какое-то новое чувство стремительно растекалось из середины его груди. Было в нем что-то знакомое, привычное, но с другой стороны оно просто-таки блистало невероятной гаммой новых эмоций. Словно бы гигантский валун, наконец, поддался порывам бушующего ветра. Словно бы солнечный луч впервые пробился в затянутую мраком пещеру. Целый мир теперь представлялся ему в ином свете. Не то, чтобы он кардинально изменился. Попросту стал другим. Дракончик не совсем понимал, как ему следует к этому относится, однако чувство в груди наталкивало его на однозначный ответ. Приятной, слегка щекочущей волной оно распространялось по всему телу, согревало мышцы и заставляло его сознание буквально-таки трепетать от восторга. Малыш решил поддаться ему, впервые моргнул с момента начала полета. И крохотные бусинки в который раз за это утро заискрились в уголках его глаз.       Так они и неслись в вышине, под самым куполом небесного свода, а далеко внизу проплывали овраги и лощины, холмы и просторы заснеженного леса. Молочное свечение укрывало землю, стелилось в склонах и обволакивало деревца поразительным, подрагивающим ореолом. Те, в свою очередь, словно преображались, пушились и тянулись вверх, переплетаясь ветвями в высоких кронах. Слегка покачивались и общались между собой тихими шелестящими звуками. И каждое из них обладало уникальным, свойственным только ему великолепием.