Профессиональная попаданка: Государственный алхимик

      В ателье мы провели почти три часа. И это целиком и полностью моя вина. Всё потому, что я упёрлась рогом и ни в какую не соглашалась на длину подола выше, чем три четверти, тогда как Аделина практически осыпала меня модными журналами, в которых больше половины нарядов как раз-таки открывали колени. В конце концов, она всё же сдалась, и дело пошло быстрее. После того, как она набросала довольно сносные эскизы, пришло время нового испытания — выбора материалов. Я была готова взять назад свои слова про массмаркет — поход по бутикам всё-таки никогда не был настолько утомительным. Впрочем, если бы по торговому центру со мной ходил кто-то вроде Аделины, сомневаюсь, что шоппинг не ассоциировался бы у меня с жаждой убийства. Наши с ней споры были настолько ожесточёнными, что в конце у нас обеих растрепались причёски, а лица раскраснелись. Это было изматывающе, но выходя я испытывала удовлетворение.              В передней комнате Франкен и господин Гратц, портной, пили чай. И судя по их виду — давненько уже. Я смутилась из-за того, что так увлеклась и отвела глаза.              — Господин ни словом не солгал о своей сестре, — раздался из-за моей спины голос Аделины. — Доктор Фреди и правда весьма требовательна. Нам придётся заказывать новые ткани с мануфактуры для неё.              — Но только подумай, сколько дам захочет такие же платья, — улыбнулся портной. — Все хотят такое же платье, как у красивой женщины.              — Конечно, папа, — рассмеялась Аделина.              — Благодарю за чай, — Франкенштейн поднялся. — Когда нам следует прийти для примерки?              — О, вам нет нужды приходить самим, — господин Гратц тоже поднялся. — Халаты будут готовы к примерке в воскресенье, и Аделина привезёт их к вам домой. Она ещё учится, но с правками на примерке справится без труда. А там дальше сами определите, когда вам будет удобно.              — Хороший сервис, — улыбнулся Франкен.              — Минутку, мы составим смету, — портной подозвал дочь, и они принялись что-то колдовать со счётами, делая пометки на листе желтоватой бумаги.              Мы терпеливо ждали. От нечего делать я принялась осматривать передний зал ателье. Подсобка, где Аделина снимала с меня мерки, изысками интерьера не баловала — там был манекен, портновский стол с швейной машинкой и стойка с образцами тканей. Стены были просто покрашены какой-то бледно-охристой краской, видимо, чтобы не давать рефлекса при примерке. Передний зал же был обставлен. Здесь стояло два манекена в мужском и женском вечерних туалетах совершенно роскошного покроя из дорогих тканей. Ну, я бы в таком ощущала себя курицей с павлиньим хвостом, но если верить журналам, которые совала мне Аделина — это было в моде. Вечернее платье, к слову, мы с ней тоже запланировали, но оно было в разы более скромным. Помимо манекенов в зале стоял круглый палисандровый стол с парой обитых габардином кресел, проклёпанных медными маленькими кнопками. На широком, практически французском окне были тяжёлые бархатные портьеры, перетянутые толстыми шёлковыми шнурами. Стены были затянуты гобеленом с паттерном из нескольких графических городских пейзажей. На стенах в рамочках висели фотографии господ в дорогих одеждах и самих портных. Судя по всему, ателье это было семейным и имело долгую историю.              — Ваш счёт, — наконец вернулся к нам господин Гратц.              — Хм, — Франкен взглянул на бумагу и показал мне. Мы переглянулись. — Чего-то примерно такого я и ожидал, — он кивнул, извлекая кошелёк.              Все деньги были у него — и его, и мои. В целях безопасности, разумеется. Вообще, я ожидала, что сумма будет больше. Наверное, из-за того, какая сумма была у меня на счёте — это несколько сдвинуло моё понимание цен. Франкен рассчитался. И хотя господин Гратц просил лишь половину суммы в качестве аванса, он отдал всё сразу.              — Идём, Фреди.              — Спасибо вам, — я улыбнулась портным и поспешила выйти из ателье следом за «братом».              — Лично я успел проголодаться, пока ждал тебя, — заявил он, предлагая мне локоть. — Давай пообедаем где-нибудь.              — С удовольствием, — согласилась я. У меня после жарких дебатов тоже не было сил.              Франкен уверенно повёл меня куда-то по улице. Пусть топографического кретинизма у меня больше не было, прежде мне не доводилось просто гулять по этому городу, поэтому я понятия не имела, куда мы идём. Нет, карту я видела, но это мало помогало. Вообще, застройка Центрального города была довольно своеобразной — в центре находилась резиденция фюрера, а от неё, разделяя город на восемь секторов, тянулись широкие проспекты. Внутри секторов улицы пересекали друг друга под прямым углом, и если свернуть с проспекта и пойти, так сказать, поперёк, то получится сделать круг. Довольно оригинальная планировка — я не могла припомнить, чтобы где-то ещё была подобная.              Выбросив, наконец, из головы мысли о своём гардеробе, я задумалась о вещах несколько более мрачных. В частности, о словах господина Гратца о повышении напряжения на севере. Эта мысль штопором ввинчивалась в мой мозг, порождая всё новые и новые перспективы, одна другой краше.              — Что-то ты помрачнела, — заметил Франкен. — Передумала насчёт платьев?              — У меня есть мысль, и я её думаю, — нахмурилась я. — Не отвлекай меня.              — И что же это за мысль, позволь спросить? — насмешливо спросил он.              Я лишь покосилась на него и промолчала. Эта самая мысль, которую я думала, была ещё слишком расплывчата и вместе с тем масштабна, чтобы осквернять её озвучиванием. Франкен тем временем свернул в какой-то тёмный переулок, чтобы пройти на соседнюю улицу. Полноценные окна на эту сторону зданий не выходили — разве что вентиляционные и маленькие. По серым стенам тянулись к крышам сточные трубы, в углах лежал какой-то мусор. По сторонам от проулка находились задние дворы заведений, выходивших на широкие улицы витринами. Это же была их обратная сторона. Мы шли в тени, так что заметить нас было некому, хотя не сказала бы, чтобы я или Франкен старались заглушить шаги. Внезапно впереди раздался грохот распахиваемой двери, затем приглушённый визг и звук падающего тела. Я озадаченно нахмурилась, а «брат» приложил палец к губам, призывай не шуметь, и потянул меня вперёд.              — …девка, — раздался грозный мужской голос. — Я подобрал тебя с улицы. И вот так ты расплачиваешься?! Да как ты посмела ударить клиента?!              — Это, кстати, местный лупанарий, — тихо сообщил мне Франкенштейн.              — Тебе-то откуда знать? — прошипела я.              — То, что я не бываю в таких местах, не значит, что я не знаю, где они, — хмыкнул он.              — Простите, господин, — послышался дрожащий девичий голос. — Я не знала, что и я тоже…              — А зачем, по-твоему, я тебя, мерзавку, подобрал? — рявкнул мужчина. — Чтобы ты готовила и убиралась? Дура! Как будто этого бы хватило, чтобы отплатить за мою доброту!              — Простите меня, господин, — девушка начала всхлипывать.              Послышался свист кнута, затем его удар, короткий вскрик и плач. Я вздрогнула. Лицо Франкенштейна застыло. Мне показалось, что даже тень вокруг него сгустилась. Он решительно двинулся вперёд. Я закусила губу и посеменила следом.              — Сколько? — голос Франкена был мягким и вкрадчивым, так что у меня кровь в жилах застыла.              — Что? — рявкнул мужик. — Ты ещё кто?              — Мы с сестрой просто проходили мимо, — «брат» кивнул на меня, когда я уже успела подойти к девушке на земле. — И услышали ваш разговор. Поэтому я и спрашиваю — сколько эта девушка должна вам, чтобы отплатить за вашу доброту?              Мужчина молчал, недовольно глядя на Франкена, но это не вызывало ровным счётом никакой ответной реакции. Кнут разорвал платье на спине девушки и оставил на её коже красную полосу. До крови не рассёк, но боль должна была быть адская. Я стянула френч и накинула ей на плечи, помогая подняться. На вид ей было лет семнадцать. У неё были были огненно-рыжие волосы, заплетённые в две косы, большие зелёные, переполненные страхом глаза, и милые веснушки. Её трясло, и похоже было, что она повредила ногу. Я придерживала её, чтобы она не упала.              — Так сколько? — спросил Франкенштейн спустя несколько секунд.              Мужик оценивающе окинул его взглядом и поморщился.              — Тысяча крон, — выплюнул он. — Приходи, когда заработаешь столько.              — Ты не против, Фреди? — обернулся ко мне «брат», вынимая кошелёк. Я махнула рукой, и он отсчитал банкноты.              — У тебя есть какие-то вещи, кроме того, что на тебе? — мягко спросила я девушку. Она отрицательно помотала головой. — Пойдём тогда, — я медленно повела её со двора.              Мы успели отойти шагов на пятьдесят, когда сзади послышались проклятия. Видимо, до мужика только дошло, что случилось, и он посчитал теперь сделку невыгодной. Крики ещё сотрясали проулок, когда мы вышли на широкую улицу и свернули к ближайшему кафе. Устроившись за столиком снаружи, мы угрюмо молчали.              — Сп-спасибо, — глухо выдавила девушка. — У меня ничего нет, но я обязательно…              — Он сказал, что ты готовила и убирала там, — Франкен перебил её. — Это так?              — Да, — быстро кивнула она. — Мне было семь, когда он приютил меня. И с тех пор я сначала помогала на кухне и по дому, а потом уже сама стала всё делать. Я не думала, что он и меня…              — Как тебя зовут? — на этот раз перебила я.              — Катрина, — она судорожно вздохнула и опять скороговоркой затараторила. — Катрина Марнелл. Мне некуда пойти, но мне уже семнадцать, так что смогу найти работу и…              — Мы ищем домработницу, — не дал ей договорить Франкен. — Или ты думала, что мы тебя просто отправим на все четыре стороны, чтобы ты оказалась там же через неделю?              — Я… — она сжалась.              — Вот они! — истошный вопль оборвал её. — Это они забрали девку!              К нам спешили четверо мужчин из военной полиции. Я молча достала серебряные часы и положила их на стол: среди них не было никого старше капитана, а значит, у меня, как и у Франкена, было более высокое воинское звание — майор. «Брат» не спеша повторил мой жест. Приблизившись, бравые парни хотели было окружить нас, но заметив часы, вытянулись по струнке.              — Что за переполох? — скучающим тоном спросила я.              — Тот человек утверждает, что вы выкрали у него девушку, — отозвался как раз-таки капитан, ещё державший ладонь у лба. — Майор?..              — Штейн, — отозвалась я. — Мой брат — тоже майор Штейн. Мы никого не крали, господи. Как можно было такую чушь сморозить.              — Мы оплатили названный этим господином долг девушки, — ровным тоном изрёк Франкен. — Теперь она вольна уйти из его дома, как я понимаю.              — Она несовершеннолетняя, — мужик, наконец, добежал до нас. — Она недостаточно взрослая, чтобы принимать такие решения.              — О? — Франкен опустил подбородок и посмотрел на мужчину исподлобья. — То есть, она достаточно взрослая, чтобы принуждать её работать в лупанарии, но слишком юна, чтобы решать самой?              — Угх… — мужик скривился.              Заведение его было, в общем-то, вполне легальным по местным законам, но при одном условии — девушки должны были работать добровольно. Некоторые оказывались там за долги, у иных просто была такая натура, но заставлять их закон запрещал. Обвинение в этом могло лишить мужика его бизнеса. Тем более, если его выдвинул военный офицер, в статусе которых мы с Франкенштейном сейчас и находились.              — Вы выдвигаете официальное обвинение? — уточнил капитан.              — Я не знаю, как там было дело, — Франкен откинулся на спинку стула. — Если кому и выдвигать обвинения, то ей, — он кивнул на Катрину.              — Это клевета! — рявкнул мужик. — Он же вам лжёт!              — Да как ты смеешь! — волна гнева прокатилась по моему телу от пяток до затылка и заставила подняться.              — Вы только что обвинили государственного алхимика во лжи? — капитан с суровым выражением обернулся к мужику.              Только теперь он обратил внимание на серебряные часы на столе. Казалось, он вообще не заметил, как полицейские вели себя с нами. Теперь же кровь отхлынула от его лица, оставляя его кожу белой, даже серой, и резко контрастирующей с чёрными волосами. Глаза его вытаращились и наполнились ужасом. Теперь он выглядел жалким, но вот сострадания почему-то не вызывал. Он открыл было рот, чтобы начать говорить что-то, но тут подала голос Катрина:              — Он меня… изнасиловал… — тихо произнесла она.              — Ах ты дрянь! — рявкнул мужик и замахнулся на неё. Девушка сжалась, отшатываясь, и мой френч соскользнул с её плеч, демонстрируя след от удара кнутом.              Зря он это сделал. Зря, зря, зря… Увидев след удара, двое полицейских мигом скрутили его и увели. Резко стало тихо. Оказалось, что за происходящим наблюдали все немногочисленные посетители кафе. И судя по выражениям лиц некоторых из них, им только попкорна не хватало. Н-да. Неудобно получилось. Я сгребла часы со стола и убрала в карман. Капитан и ещё один полицейский всё ещё стояли рядом с нами.              — Вы будете подавать заявление? — спросил капитан.              — А что будет, если этого не сделать? — осторожно спросила Катрина.              — Его высекут за нанесение побоев несовершеннолетнему и отпустят, — он пожал плечами. — И устроят проверку его заведению. Если нарушений не будет, то больше ничего.              — Тогда я не буду подавать, — отвела глаза девушка. Она уже снова натянула френч.              — Капитан?.. — обратилась я.              — Фарнел, — коротко кивнул он.              — Капитан Фарнел, — я нахмурилась. — Мы собирались прогуляться пешком, но у девушки повреждена нога. Вы могли бы нам помочь с транспортом?              — Конечно, — он кивнул. — Доставить в больницу?              — Нет, не нужно, — я помотала головой. — В конце концов, мы с братом врачи. Как-нибудь справимся с ушибом и вывихом.              Капитан Фарнел снова кивнул и сказал, что пришлёт машину через несколько минут. После этого полицейские ушли. Нечего было и думать теперь пообедать в этом кафе. Катрина переводила взгляд с меня на Франкена и обратно, несколько раз набирала в грудь воздуха, но так и не решившись заговорить.              — Так ты пойдёшь к нам работать? — разрушил молчание Франкен.              — Если я подойду вам, — она опустила голову.              — У нас не такие уж высокие требования, — он пожал плечами.              — За исключением списка на трёх листах, — хмыкнула я. — Но сначала надо тебя вылечить.              Когда машина военной полиции подъехала к нашему дому, перед калиткой в палисадник стояла небольшая группа людей. Они смеялись и говорили о чём-то. Франкен выбрался из машины первым и галантно подал руку сначала мне, а затем и Катрине. От группы людей отделился Харай и направился к нам. Он улыбался и казался очень довольным.              — Док, сегодня ремонт закончили, — сообщил он.              — О, скоро, — я невольно улыбнулась, всматриваясь в компанию за его спиной.              По большей части там были мужчины из общины. Работоспособные ишварцы нередко приходили в город, у которого находилось их поселение, чтобы найти какую-нибудь срочную работу, так что их было не так мало среди временных трудящихся и разнорабочих. Поскольку процесс ремонта был полностью доверен Хараю, он обратился к ним сразу. Работали эти ребята быстро и качественно, тем более, что мы платили за сделку, а не за часы. Благодаря этому удалось сэкономить время: судя по всему нашу врачебную практику можно было открывать хоть сегодня.              — Пойдём, — я потянула Катрину в дом, оставив Франкена заканчивать вопросы с рабочими.              Дом преобразился за какой-то месяц почти до неузнаваемости. Покуда мы с Франкеном почти жили в библиотеке, никакого особого внимания не его метаморфозы я не обращала, но теперь было заметно, какую работу проделал Харай и бригада ишварцев. Затёртые обои в прихожей канули в Лету, и стены были теперь выкрашены светло-жёлтой краской. Заново отполированный и покрытый лаком пол соединялся с деревянными панелями по низу. У стены напротив от входа находились шкафы без дверец, в которых на перекладинах болтались плечики. Справа висела наша верхняя одежда, слева вешалки были пусты. На полу лежал жёсткий коврик для обуви, и глухую стену слева занимала калошница с мягкими тапками. Почему-то розовыми.              Коридор уходил вправо и там разветвлялся. Налево был вход в гостиную, кухню и коридор в комнаты, а прямо располагалась теперь смотровая. Я провела Катрину туда. Это помещение едва не вызвало у меня дежавю — настолько похожей комната оказалась на смотровую в доме в Метсо. Даже штора была один в один. Я указала Катрине располагаться на кушетке, а сама ушла через операционную в кладовку. Тоже точно такую же, как в Метсо. Единственная разница заключалась в том, что окно и дверь поменялись местами. Я вернулась через пару минут с несколькими склянками с препаратами и мотком бинта. Девушка сидела на краешке кушетки и напоминала перепуганную мышь. Я вздохнула, достала из-под кушетки низенький табурет, уселась и осторожно взяла в руки её ногу.              — Меня зовут Фредерика Штейн, — до меня только что дошло, что мы так не представились. — Брата — Франкен. Чаще нас называют доктор Фреди и доктор Френки.              — У… угу, — кивнула она.              — Перелома вроде нет, — констатировала я, ощупав стопу. — Похоже, просто подвернула. Это быстро пройдёт.              Я поднялась и взяла одну из склянок с этикеткой «Растяжения. Мазь. Наружное». Нога чуть опухла, и ступать ей, должно быть, было больно. Я нанесла тонкий слой мази и наложила тугую повязку, чтобы сустав был в покое. Теперь нужно было осмотреть след от кнута. Катрина неохотно сняла рваное платье и повернулась ко мне спиной. Полоса на коже покраснела и вспухла. Я отвернулась смешать препараты. В дверь постучали.              — Что у вас там? — донёсся голос Франкена.              — Всё в порядке, — протянула я, отсчитывая капли. — Ты не мог бы принести что-нибудь из моих вещей? Рваное платье никуда не годится.              — Перелома нет? — уточнил он.              — Нет, — отозвалась я.              — Хорошо, сейчас.              Я снова развернулась к Катрине и осторожно смазала её спину. Покраснение сразу начало сходить, и мне показалось, что даже её спина немного расслабилась.              — Что вы со мной сделаете? — тихо спросила она.              — В смысле? — я ещё рассматривала её кожу.              — Вы меня выкупили у него, — она горестно вздохнула. — Что теперь со мной будет?              — Никто тебя не выкупал — ты же не вещь, — фыркнула я. — Франкен заплатил названный долг, и всё. Ты вольна уйти хоть сейчас, если тебе хочется. Никто не будет держать тебя здесь силой или что-либо заставлять. Мы лишь предлагаем тебе пристойную работу. Не более.              — Чтобы я могла расплатиться? — она повернулась ко мне и мрачно посмотрела в глаза.              — Никто не давал тебе денег в долг, — я вздохнула.              В дверь снова постучали, и пошла забрать вещи. Франкен принёс длинное платье в чёрно-серо-белую клетку. Оно было приталенным, но скрывало вообще всё, что только можно было скрыть длинными рукавами, подолом в пол и высоким воротничком. Ему было уже лет пять, но старым и заношенным или застиранным оно не выглядело. Я отдала его Катрине и отвернулась, давая возможность одеться без пристального внимания.              — Итак? — я обернулась, как раз когда она закончила.              — Я правда могу остаться? — Катрина как-то виновато на меня смотрела.              — Мне тебя уговаривать, что ли? — я закатила глаза.              Она опустила голову. Я осторожно положила ладони ей на плечи и чуть приблизилась. Она вздрогнула и подняла затравленный взгляд.              — Никто тебя здесь не обидит, — максимально убедительно произнесла я. — Мы можем отругать за плохо сделанную работу, но никакой порки и уж тем более… ну, того, что он там с тобой сделал, здесь не будет.              — Правда можно остаться? — повторила она.              Я еде сдержалась, чтобы не зарычать. Мне понадобилось пару секунд, чтобы унять раздражение.              — Правда можно, — наконец выдохнула я.              Я передала Катрину Хараю, чтобы он показал ей комнату, которую мы планировали предоставить домработнице. Он увёл её, а я отправилась на экскурсию. С момента приезда я бывала только в трёх помещениях — кухне, гостиной и своей спальне. Но теперь надо было осмотреть всё. Первым делом я спустилась в подвал. Там располагалась котельная и прачечная, в которой ещё нужно было нанести круг преобразования. Это занятие строителям доверять не стоило — один неверный символ, и вместо стирки мы получаем бочку грибов, в лучшем случае. В худшем — руины. Здесь же было ещё одно помещение, ранее использовавшееся как кладовка с постоянной температурой. Теперь мы планировали использовать его как лабораторию. И я уже знала, чем займусь здесь в самое ближайшее время. Находившиеся на первом этаже гостиная и кухня тоже преобразились. Вместо хлипкой, преобразованной мебели там теперь была добротная дубовая. Гостиная, впрочем, стала больше похожа на библиотеку, поскольку вдоль стен стояли стеллажи с книгами, а в центре был большой круглый стол в окружении удобных кресел с синей обивкой. С потолка свисала люстра с тканевым голубым абажуром, обшитым бахромой, а в противоположных углах размещались два торшера так, чтобы их свет делал чтение наиболее комфортным. А вот кухня, которая изначально была довольно большой, стала больше походить как раз на гостиную за счёт появившегося углового дивана и обеденного стола. Гарнитур навесных и напольных шкафов, объединявших плиту и раковину, был белым, но кто-то из строителей сделал на дверцах красивую роспись цветами. На окне появились симпатичные занавески. Видимый через окно задний двор тоже стал более обжитым.              Мебель появилась и в комнатах на втором этаже. Прежде всего, в спальнях возникли шкафы и кровати, что, впрочем, было сделано почти что в первую очередь. Но я только теперь обратила внимание, чтоб у меня поменялись обои с мутно-серых на бело-зелёные в полоску, а на полу появился травянистого цвета мягкий ковёр с длинным ворсом. Напротив наших в Франкеном спален были сделаны две комнаты для гостей, которые также могли служить как больничные палаты на случай, если таковые нам бы понадобились. В последнем, впрочем, сомневаться не приходилось. В дальнем же от лестницы конце коридора теперь размещались кабинеты: Франкена с кульманом и столярным широченным столом, и мой со столом письменным и пока ещё пустыми стеллажами. Двери располагались напротив друг друга, и между ними стояли напольные часы с маятником. В общем, ремонтом я осталась довольна.              Я спустилась в кухню и взяла там несколько лимонов, с которыми решительно двинулась в подвал. И буквально в дверях налетела на Франкена, который сначала озадаченно посмотрел на меня, а затем на фрукты у меня в руках.              — А… — начал было он, но я не дала ему договорить.              — Что ты хочешь в подарок на новый год?              — Я уже слишком взрослый для новогодних подарков, — улыбнулся Франкенштейн.              — Нельзя быть слишком взрослым для каких бы то ни было подарков, — я поджала губы. — Подумай об этом, пожалуйста.              — Ладно, — будто нехотя протянул он.              — И на день рождения! — я широко улыбнулась.              Франкенштейн только покачал головой, и я смогла обогнуть его и скрыться внизу.