Большая маленькая обманщица.

-Ешь, ты чего, - оторвавшись от телефона, парень обратился к брату, сидящему напротив. -Ем, - буркнул Лёша и начал жевать. -Случилось что? -Да нет, - обманул старший. -Из-за машины, что ли? Нормально же всё с ней, Кирюха сказал… -Да хрен с ней! -Ты выходи, что ли, почаще на свежий воздух, - Антон всё не унимался и продолжал беспокойно вглядываться в лицо брата. -Хорошо, - пообещал тот. Вставая и вытирая на ходу рот, он кинул салфетку в так и не доеденный обед, - напишу. Уехал с базы, не переодеваясь. -Бледная ты, конечно, как моль, Алиска! - констатировала Фролова, разглядывая ее, сидящую на пассажирском сидении ее новенького авто. -Для Москвы сойдёт, - засмеялась Алиса, удивляясь Юлькиной непосредственности. -Ты б к бабушке в Италию хоть раз съездила, на солнышке погрелась, хоть чуток покраше станешь может… -Началоооось, - протянула Войцеховска, - ну что я там забыла? У неё муж, своя жизнь… - ей не хотелось думать о той бабушке: после смерти дочери она не особо вспоминала о своей внучке Алисе. -Ну хоть к Эмилии Марковне почаще заезжай, солнце и сюда заглядывает, - улыбнулась Юля, обнажив кристальной белизны виниры. -А сюда с удовольствием! - улыбнулась в ответ Алиса, она обожала свою вторую бабушку, которая вырастила ее, - только часто не получается. Госники сдам, здесь поживу. -Эх, было бы с кем жить, а где найдётся, - вздохнула Юлька, снова начиная разговор о личном. -Как найти? От меня никого так не штырит, как от тебя всех, - притворно взгрустнула Войцеховска и засмеялась, чтоб не портить Юльке настроение. -Да ты грустняк ходячий! Фильмы твои депрессивные, вечный кисляк на морде, ну тебя, - махнула она рукой, глядя на смеющуюся Алису, - парни любят веселых, легких, понимаешь? Кому этот твой напряг нужен? -Да не могу же я без конца ржать! -А ты не ржи! Рассказывай, веселись, танцуй, чего ты тушуешься? Вытвори чего, адреналинчика вкинь в кровь… -Могу дулом пистолета в морду ткнуть, нормально? Прокатит? - смеясь, не унималась Войцеховска. -Ну ты можешь, да! Только сбегут, сверкая пятками, подумают того, чердак потёк… Да и потом, не любишь ты как-то себя, а когда человек себя любит и это видно, это заражает, тебе самому хочется его любить, понимаешь? -Да понимаю я, езжай давай, зелёный загорелся давно. Смеятся, к несчастью, было не всегда уместно - Алиса это понимала. Всем нравились такие веселые, яркие стрекозы, как Юля, но она не хотела ассоциироваться у определенного человека с несерьезностью. Нужен был другой подход. И если бы с его младшеньким такое прокатило, то с ним самим точно нет. Он был слишком серьезным и скромным, слишком тихим и стеснительным. Чтобы побудить такого человека к действию, нужно было стать еще более скромной и стеснительной. Лёша слез с велотренажера, вытер лицо и шею висящим тут же полотенцем, попил воды. Продолжая держать бутылку в руке, вышел на балкон. Погода наконец стала тёплой, ясное небо обещало хорошие деньки. Он вгляделся вдаль и настроение его улучшилось. Накануне он узнал, что его клуб ведёт переговоры с двумя итальянскими о его покупке, это необычайно грело душу, кормило его спортивные амбиции, тешило его нутро, изголодавшееся по победам. Он надеялся, что все завершиться в его пользу и он сможет уехать ещё до конца года. Он разглядывал панораму города, попивая воду из бутылки, как вдруг поперхнулся и выронил ее из рук. В крошечном промежутке между домами, стоящими напротив, он увидел кусочек стены со своим свеженарисованным портретом, которого не было ещё буквально с утра. Снизу была надпись ‘392, прости меня’. Миранчук почувствовал себя ещё страннее обычного, неуклюже нагнувшись, поднял бутылку и зашёл в квартиру. Он сел на диван. Его ладошки были мокрые. Он теребил сырые от пота волосы, жевал шнурок от худи. ‘Кто же это такой скромный, знает номер моей квартиры и не может решиться зайти’ его мозг лихорадочно работал. Озарённый догадкой, он снова вытер лоб рукавом и метнулся в чем был в прихожую. Прямо в адидасовских шлёпанцах на босу ногу он вылетает в подъезд, прихватив пропуск и ключи. Он не успевает захлопнуть дверь, как боковым зрением сличает сидящий с ногами на подоконнике комочек в серой, объемной куртке. -Давно ты здесь? - выговорил он после того, как увидел синие глаза, бессмысленно уставившиеся в стену напротив. -Давно, - просто ответила Алиса, не поворачивая головы. -Я не злюсь, можешь идти, - выдохнул он, не зная что ещё сказать. -Спасибо, - вдруг выдала она, продолжая смотреть в стену. Медленно, онемевшими руками, она натянула на голову капюшон, кое-как расправила штанины, пошла вниз по лестнице. -Девятнадцатый этаж, куда ты… - сам себе под нос буркнул Лёша, - подожди! - крикнул и кинулся вниз за ней. Алиса, стоявшая замерев посреди лестницы, в первый раз посмотрела на него. Миранчука снова кинуло в жар. Не зная как быть, он молча подошёл и обнял ее. Он не понимал, зачем он это сделал, не знал, как объяснить ей свой поступок, но так и не ослабил своих рук, не желая ее отпускать. Какое-то время спустя, Лёша осознал, что Алиса неловко приподняв руки, тоже его обняла. -Я испугалась просто, не знала что делать и… -Все нормально, я понял. -Здесь столько народу всякого, непонятно кому что надо от меня, - тихо прошептала она, будто делилась каким-то большим секретом. -Знаю, - так же тихо ответил Алексей и подняв одну руку выше, прижал к себе ее голову. Казалось, прошла вечность, прежде, чем она, шепнув ‘Я пойду’, выскользнула из его рук, ушла вниз по лестнице и исчезла из виду. Немного постояв, он опомнился, осознав, что дверь его квартиры распахнута, перепрыгивая через ступени, побежал вверх на свой этаж. -Может уже отдашь, наконец, свою писанину в верстку? Сегодня уже двадцатое, - глядит на Алису Вадим, вставляя ключ в замочную скважину двери своего кабинета. -Отдам-отдам, я всё контролирую, Вадим Игоревич, - она попыталась успокоить руководителя своей кафедры и по совместительству внука бабушкиной подруги - идеального, образованного, умного. -Диплом сам себя не защитит! -Я все помню, все в процессе, - почти убегая, выкрикивает Алиса. Уже на парковке она натягивает на голову широкополую шляпу, поправляет очки - ещё не хватало, чтобы ее узнали и привязались начинающие артистки, мечтающие попасть в кадр к великим режиссерам и надеющиеся, что она их с ними сведёт. Она ещё сама никто, работать да работать… -Я все равно тебя узнал, - слышит она и оборачивается, - твоя кожа сияет, как ни у одного другого человека на этой Земле. -Ты смотрел мои фильмы? - Алиса разинула от удивления рот, глядя на стоящего возле ее авто Алексея. -Парочку видел, - хмыкнул он, побоявшись признаться, что провёл ни одну бессонную ночь, просмотрев все ее работы, какие нашёл в открытом доступе. Сначала он был очарован, какими необычными они были. Потом испытал восторг от глубины, заложенной в них, несмотря на юность режиссера. Он пересматривал какие-то моменты, останавливал чтобы обдумать, засыпал в процессе и видел дивные сны. Проснувшись, испытывал счастье и какое-то сладостное непонимание, доселе неизведанные чувства, влюблён ли он в ее кино или в неё саму… -Поедем, я хочу кое-что показать тебе, - он открыл пассажирскую дверь стоящего рядом Гелендвагена. -На моей, - заупрямилась она и двинулась в сторону своего авто. -Тогда это уже не будет сюрпризом, - он смешно поджал губы. -Я не люблю сюрпризы, - она прищурилась. -Не удивлён. Что-то подсказывает мне, что и все остальное у тебя не как у всех, - он улыбнулся и сел в ее машину. -Прежде, чем мы тронемся, - сказала Алиса, нажимая кнопку запуска двигателя, - хорошенько обдумай, хочешь ли ты. -Что именно? - потеряв терпение, спросил Алексей после того, как она замолкла на полуслове. -Разбитое сердце. -Оооой, да не разобью я тебе никакое сердце, я не такой подонок, как… -Твоё. Сердце, - хмыкнула она и с улыбкой тронулась с места, - пристегнись!