Зачем это? Просто красиво...

Ледяной ветер, словно тысячи мелких иголок, впивается в ее кожу, скользит по легким, впуская в них сухой воздушный лед. Изящные снежинки плавно опускаются на раскрасневшиеся щеки, нос, цепляются за волосы, застывая там, словно изысканные украшения. Только что-то обреченное есть в этой роскоши. Неправильная красота пугает своей смертельной прелестью. Обескровленные потрескавшиеся губы ловят снежинки. Она и сама похожа на снежинку. Холодная. Прекрасная. И так же красота ее будет длиться недолго. Все снежинки тают. Растает и она. Низкие тяжелые тучи задевают крыши многоэтажек где-то вдали. Здесь их почти не видно. Тучи плывут и плывут, не задумываясь о мелких точках внизу, что зовутся людьми. Им это не интересно. Они равнодушны к этим вечным нарушителем всемирного спокойствия. С безразличной невидимой улыбкой они завалят их всех снегом, если потребуется. Ей кажется, что она одна в этой снежной пустыне. Повсюду болезненная белизна, сверкающая тысячью оттенков, названия которых любят давать белому цвету народы Севера. Только алая капля чего-то густого совсем рядом с девушкой нарушает общую картину. Лавочки парка укрыл ватным одеялом снегопад. Деревья пугающе сверкают смертельным инеем, завлекая к себе случайные взгляды прохожих, которых, увы, давно не забредало в парк в эту зиму. Кованные фонарные столбы укутаны в тяжелые белоснежные шапки из пушистых мушек. Парковые дорожки затянуты толстым слоем хрустящего наста. Из фонтанов давно не идет вода. Она просто превратилась в лед, застыв в миллиметре от каменного бассейна. Девушка лежит в самом центре парка. На перекрестке узких дорожек. Длинные рыжие кудри, свободные от теплого головного убора, разметались по снегу. Кожа слишком белая, почти молочная, сквозь нее видно все вены. Они разлились, будто бурные реки, вышедшие из берегов. Куртка валяется где-то на другом конце парка. Это просто подсказка тому, кто пойдет ее искать. Только вот никто не пойдет. Она это знает, но продолжает верить в сказку. Она всегда любила сказки. Раньше ей нравилась история про Гадкого Утенка. Она читала ее и следовала за ней по пятам, как слепой котенок. Видела в людях только хорошее, не полагаясь на внешность. Все вокруг были для нее маленькими утятами, которые пока сами не понимали своей красоты. А она понимала. И мечтала, что когда-нибудь все бросят насмешки. Все поймут, что непохожий на других – не значит плохой. Возможно, потом он даже окажется лучше, чем те, кто смеялся над ним. Верила. Ждала. Пыталась объяснить, только никто не слышал. Первая трещинка появилась на розовых очках. Потом она переключилась на книжку про Девочку со спичками. Она вдруг поняла, что не все люди бывают хорошими. Бывает и зло, и жадность, и высокомерие. Наивность стала улетучиваться, но она старалась уцепиться за ниточку, которая слабо, на хоть как-то, удерживала ее с детством. Сетка хрупких зигзагов покрыла уверенность в совершенстве. Она стала старше. Она перестала прятаться ночью под одеяло с головой, пугаясь каждого странного шороха. Она больше не пила горячий шоколад с конфетами. Вдруг полюбила горький кофе. Но сказки никуда не делись. Среди серости мира, окружающего ее, она полюбила волшебную сказку о любви принца и обычной работницы Золушки. Она сама стала Золушкой своей жизни. Все гналась за призраками прошлых надежд, пытаясь на отпускать мечту. Потом появился и принц. Не такой, как из сказки. Только и это уже хорошо. Дерзкий, мрачный, колючий, словно еж – он. Светлая, витающая в облаках, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, – она. Две противоположности. Темный и светлая. Хмурый и улыбчивая. Она нежно гладила его волосы, а он хмурился и отстранялся подальше. Она делила с ним улыбки, за которые даже человек с самым черствым сердцем продал бы душу, а он только качал головой. Он стал для нее смыслом жизни. Ключом ко всем ответам. Волшебным подарком судьбы. Она была для него глупой забавой. Дурочкой, которой все нужно объяснять. Тяжким грузом. – Зачем это? – удивленно спрашивала она. – Что? – недовольно откликался он. – Все это? – тонкая, чуть ли не ломающаяся пополам, рука обводила заснеженный парк и показывала снежинку, закрепившеюся на огненном локоне. – Просто красиво, – безразлично отвечал он. Она ему верила. Потом пропал принц. Нашел себе другую принцессу и увел ее в другую сказку. Оставил он свою Золушку в поломанной карете, с разбитым сердцем и окончательно треснувшими розовыми очками. Нет, никто не будет искать ее. Пропал гадкий утенок в просторах городской ядовитой пустыни. Замерзла опять девочка со спичками, растоптанная людским равнодушием. Съели мыши, когда-то бывшие кучерами, обломки мечты несчастной Золушки. Выцвели глаза девчонки с открытой душой, в которую нашлось столько желающих плюнуть. Радужка еще слабо пульсирует прохладной бирюзой, но все остальное уже напоминает обесцвеченный облезлый лак. Кудри теряют шальной золотистый блеск, заставляющий говорить про нее: "Девочка-Солнце". Закатилось ее солнце. Ушло оно к другим сказочным персонажам, чьи судьбы сломали, как и ее. Губы приоткрываются на мгновение, выпуская холодного "дракончика" наружу, и шепчут что-то безумно важное, как кажется девушке. Короткая фраза, которая могла бы все изменить. Но нет рядом того человека, для которого было это слово. Сдается. Уголки губ чуть приподнимаются. На безумном, но невероятно красивом, несмотря ни на что, лице застывает светлая улыбка. Раскидала девочка руки на снегу. Никто так и не узнает, чему она улыбалась. Может, Принц и поймет, но не расскажет он это другой принцессе. Только впервые улыбнется он и скатится слеза по колючей щеке. Останется в памяти образ исчезнувшей Золушки, которая до последнего верила. Не в него. Не в людей. Не в Бога. Не в себя. Она верила в сказку. И когда-нибудь спросит Принца другая принцесса: – Зачем это все? – Чтобы верили люди, – ответит он, вспоминая свою Золушку.