Дитя леса, король Тириона

— Неужели не видишь, что я пытаюсь защитить тебя? — вопрошает Феанаро, и голос его звенит от гнева и досады. — Нолофинвэ только и думает о том, как изгнать тебя из Тириона и получить власть над всеми нолдор. И Валар на его стороне! Мой глупый брат для них куда удобнее, чем ты, отец. И если этому не помешать… — Довольно, — Финвэ поднимает руку в запрещающем жесте. — Ты слишком редко говоришь с Нолофинвэ, чтобы знать его помыслы. И ты неправ, Феанаро. Ты запутался в слухах и кривотолках и ищешь врагов в собственном брате и собственных наставниках. Ты считаешь Нолофинвэ опасным — но как поступил ты сам? — Я думал, увидев оружие, он устрашится и отступит, — с досадой бросает Феанаро. Принимать свои неудачи он никогда не умел. — Но он не устрашился. И что теперь? — Я должен остановить его! — горячо восклицает Феанаро. — Но лучше бы ты остановился сам, — Финвэ качает головой, чувствуя себя так, будто говорит через толстую стену. Хоть кричи — не услышат. — Я хотел разрешить вашу ссору миром. Надеялся, что вы посмотрите в глаза друг другу и вспомните, кто вы. — Выходит, не я один всему виной? — Верно, — Финвэ пристально смотрит на сына, и в глазах его печаль и укор. — Однако Нолофинвэ принес слово, а ты — меч. Теперь Валар будут судить тебя, Феанаро. При упоминании Валар Феанаро снова вспыхивает. — Не кажется ли тебе хотя бы теперь, что Валар не друзья нам? Почему они лезут в дела нолдор? Наш король — Финвэ, а не Манвэ. — Король вершит суд на своих землях, а это земли Валар, — чеканит Финвэ. — Нас пригласили в Аман, дали место для жизни, богатства, знания, свет. Но мы презрели их закон, и теперь они в своем праве. — Вот увидишь, — ядовито цедит Феанаро. — Они примут сторону Нолофинвэ. А на чьей стороне ты? На мгновение Финвэ хочется прогнать Феанаро прочь или, напротив, излить на него собственные горечь и разочарование. Как он смеет даже сейчас, когда едва не пролилась кровь, втягивать его в распри? Но гнев — плохой помощник, и Финвэ отвечает строго и твердо: — Я на стороне всех своих детей. *** — Я пытаюсь защитить тебя и весь Тирион от опасного безумия, — объясняет Нолофинвэ. В этот момент он так похож на своего старшего брата и в то же время разительно от него отличается. Финвэ чувствует, что в его душе бушует буря не менее разрушительная, но Нолофинвэ старается сохранить ясный рассудок. — Как зовется твой меч? — будто бы невпопад спрашивает Финвэ. — Рингэлен*, отец, — Нолофинвэ опускает глаза. — Как я и думал, — король закрывает лицо рукой, пряча тяжелый вздох. — Выходит, все различие между вами лишь в том, что Рингэлен остался в твоем доме. — Это правда, — Нолофинвэ не спорит. Он выдерживает небольшую паузу, собираясь с мыслями, хочет сказать нечто важное и болезненное. Он так же ненавидит признавать слабость или неправоту, его второй сын, но есть вещи, что выше гордости. — И увидев Феанаро с клинком, я испугался, отец, — наконец произносит он. — Не за свою жизнь, нет. Будь и у меня с собой меч, я не удержал бы его в ножнах. И так же поступили бы мои сторонники и сторонники Феанаро. Мы могли бы убить друг друга. Убить, как убивали чудовища в старых легендах. Нолофинвэ встречается взглядом с отцом, и теперь в голосе его слышится непоколебимая, стальная решимость. — Эту вражду нужно прекратить. Финвэ подходит к сыну и обнимает его за плечи. — И мы положим ей конец. Все вместе: я и вы, мои дети. Обещаю. *** — На двенадцать лет должен ты оставить Тирион, где грозил брату. За это время посоветуйся с собой и вспомни, кто ты и что ты. А после этих лет деянье твое должно быть забыто и не помянуто более — если другие простят тебя. Мандос выносит приговор. Первый приговор для одного из эрухини. — Я прощу моего брата, — отзывается Нолофинвэ. Феанаро мрачно молчит. Даже сейчас, когда козни Мелькора раскрыты, он видит в Валар врагов и поработителей. Он считает свое изгнание лишь частью их плана, и размышления в одиночестве не переубедят его, а лишь укрепят подозрения. Злобные тени, обитавшие у вод Куйвиэнэн, умели принимать облик квенди или прикидываться благими духами лесов. Они запутывали чарами разум неосторожных путников, и те начинали видеть врагов в собственных соплеменниках. Переставали различать чудовищ и квенди, уходили с тенями и терялись навсегда. Но если удержать околдованного квендо раньше, пока совсем не обезумел, ему можно помочь. Одни приходили в себя сразу, а разум других еще долго блуждал среди наветов и мороков. Но освобожденному Мелькору не требовались злобные тени, чтобы запутать наивных детей Благой Земли, оказалось достаточно лживых слухов. — Я отправлюсь в изгнание вместе с моим сыном Феанаро, — говорит Финвэ. — И покуда не может он войти в Тирион, я не надену королевский венец и не стану встречаться с моим народом. До тех пор второй мой сын, Нолофинвэ, будет править в Тирионе. Долг судьи — наказать виновного, но долг отца — дать детям то, в чем они нуждаются. Одному — помощь и наставление, другому — возможность. --- *Рингэлен — перевод на квенья имени Рингил