I. На прахе малина слаще.

От автора: Бечено!

***

       Когда ночь вступила в права на этой земле, многие люди уже успели скрыться от темноты и сырого холода улиц по домам. Даже вывески, которые заманчиво мерцали неоном на сером бетоне, не смогли привлечь внимания случайных прохожих, спешивших доделать свои дела до восхода. Дождь, — что настоящий, что призванный техникой, — не спешил начинаться — Нагато потратил сегодня слишком много сил.        Конан, временно отстраненная от вечного поста защитника тел своих друзей, отправилась на вечернюю вахту, раздав поручения другим членам группировки и подконтрольным шиноби. Слишком много обязанностей она делила с Узумаки, чтобы просто так выкроить время на отдых или для своих дел. И, впервые за все семь лет собственной службы, почти безупречной работы, она воспользовалась правом лидера, переложив бремя стража города на своих сподручных. Шиноби и новые акацуки добросовестно выполняли ее поручения, поэтому фиолетововолосая не переживала, что жителям Аме может угрожать опасность. Многоступенчатая защита, еще воздвигнутая и налаженная Ханзо, позволяла им, как лидерам города, не заботится об проникновении агентов в сокрытое селение. Отважится обойти систему защиты могли только идиоты, не знающие об фуин-барьерах, блокпостах с тщательной проверкой документов и опознанием личности, дождевой технике и тотальном изъятии любого подозрительного предмета.       Многое было продумано до мелочей, чтобы именно этот день смог наступить.       Поход в составе проверяющей делегации городских ведомств, спонсируемых государственным бюджетом, должен был обернуться длинными часами осмотра помещений и инвентаря, который бы перешли в слушание отчета о состоянии предприятия и жалобы на нехватку ресурсов.       Сопровождение не внушало доверия. Нет, она знала всех этих людей, ибо сражалась с ними на одной стороне, но на самом деле каждый представитель дворянства и клана просто желал сытой жизни, из-за чего стремился в первую очередь действовать в своих интересах. Приходилось выкручиваться на глазах, ибо каждый старался льстивыми речами и общениями выведать информацию про ее организацию. Конечно многие знали, что в основной состав входили местные и коренные жители Аме, но шиноби больше интересовали представители с интересным генном или потенциальные гении, которых бы они могли завербовать во служение своему роду.       И женщине приходилась лгать, предостерегать и лишний раз напоминать, что перед этой сворой старых собак, доживающих свой век, стоит она — лидер оппозиции, доверенное лицо Пейна и сильная куноичи.       За тонкой спиной и ладной фигуркой стояло многое, если не все. Каждый шаг ее действия и каждое принятое решение отразились на ее внешнем виде. Хрупкие плечи несли бремя лидера, который должен быть строг и честен перед самим собой.       Она и была честна: все люди старались действовать в своих интересах, война на каждом оставила свой отпечаток, сделав из них жадных кровососущих пиявок, и она не могла их за это винить; они, как организация с пропагандой мира, должны были привить стандарты правил и поведения, которые бы способствовали усилению социальной ответственности и стремлению к созиданию. Но им служили простые люди, у которых за душой практически ничего не осталось; любая страна из Великой Пятерки не станет считаться с их маленькой державой, покуда они не обзаведутся достаточными аргументами силы. Нападение Ханзо с участием Корня были тому подтверждением, когда их пропаганда идей достигла своего пика.       Было еще множество вещей, которые заставляли их, лидеров, скрежетать зубами, потому что по итогу они получили наследие в виде разоренной страны, экономический кризис и народ, который медленно, но верно издавал последние вздохи.       Хаос невозможно обуздать, но они стараются, борясь с огромным трудом.       Частью хаоса была и она.       Конан не хотела быть шиноби, хотя и понимала, что мир, с его вечной войной каждые пятнадцать лет, не будет спрашивать ее желаний и заставит действовать согласно устоявшимся порядкам.       Потеря родительской семьи сподвигла ее искать защиты и мирного уголка, где ей бы не приходилось наблюдать последствия Второй Мировой. Чудом сохранив доброту, она смогла обзавестись маленьким четырехлапым другом, который так же искал любви и тепла среди чужих силуэтов. Дальнейшая дружба с двумя мальчишками позволила ей чувствовать себя нужной, любимой, защищенной от невзгод тотальных смертей на улице.       Люди уже не просто стремились обезопасить свои дома, они хотели выжить. Приходилось уже отбиваться от других жителей дождливого Аме, которые в отчаянной попытке создать себе комфортные условия существования, начали мародерствовать. И ладно бы, если их гнев и жадность была направлена на солдат из соседних стран, что посмели вторгнуться на их родину, так они же начали грабить и убивать своих вчерашних соседей.       Девушка запомнила на всю жизнь, с каким голодом на нее смотрела старушка, когда в ее тонких девичьих ручках был плесневелый хлеб, и как эта же женщина, которая на прошлой неделе поделилась душистыми травами, атакует ее ножом. Желтоглазая не понимала, да и сейчас не понимает, причин такого поступка. Большую беду отвадили ее друзья, которые незамедлительно увели ее тело с линии атаки и прикрыли от дальнейших нападок. Голод вынудил пожилую женщину нападать, словно дикий зверь, на детей, которые сами сводили концы с концами, и не было оправданий ее поступку. Конан тогда осознала, что люди перед неминуемым страхом гибели будут рваться к выживанию любым способом.       Дальнейшее разочарование в людях показал ей Джирайя, который навязал им свое заступничество и патронаж. Мужчина, сам по себе, был добрым и веселым, что хоть немного скрашивало общение в череде одинаковых серых будней. И, если сначала саннин преподавал им навыки тай- и букидзюцу для самообороны, то после — начал их обучать приемам и техникам для убийств. С этим можно было бы смериться, — все же он был шиноби уровня джонина, а на улице бушевала война, — но его стремление внушить и навязать идеи «мира» были слишком отталкивающими для нее.       С каждым философским разговором становилось все больше вопросов. Откуда жабы ведали то, что не было подвластно простому человеку? Почему у них была табличка с пророчествами? Почему друг только из-за додзюцу должен был становиться избранным? Откуда вообще должен был взяться избранный, если зло было повсеместным и не отличалось друг от друга из века в век?       Девушка знала только то, что если они все хотят прекратить войны, то каждому придется сложить оружие и научиться терпимости. Простой человек, даже с слабой системой чакры, не был отличен от кланового шиноби. Это был все тот же человек, быть может только без каких-то сверхвозможностей, но все еще человек со своими мыслями и чувствами, умом и собственным достоинством. Была ли нужда в этой дискриминации по способностям, если гражданский хочет так же защищать свою родину на ровне в шиноби? Была ли нужда в подчинении бескланового клановому? Была ли нужда сражаться из жадности, простого желания обладать чем-то чужим, до селе неизвестным и таким желанным? Нет, нет и нет. Вся война была рождена пороками и была инициатором рождения их же в других людях. Именно по этой причине Конан до последнего в их, с Джирайей, тренировках не бралась за оружие ради убийства. Но, как она предполагала ранее, мир не слушал и не слышал ее желаний, и заставил действовать по устоявшимся правилам.       Акацуки…       За этим словом скрывался множественный символизм. Будучи организацией «Рассвет», они носили черный, как заречные сумерки, плащи с красными, от восхода солнца, облаками. Название предполагало рассвет сил их организации, нового военного поколения с свежими идеями и миролюбивым взглядом на мир, рассвет новой эры, которую они смогут принести в этот мир, потому что Нагато был избран великими жабьими мудрецами. И Конан тысячу раз пожалела, что не остановила своих друзей вовремя, когда идеи легендарного саннина были лишь его мыслями и стремлениями.       Но ее друзья решили идти в мир таким образом, неся бремя выдающихся шиноби нового поколения. Их организация постепенно набиралась участниками. Девушка наблюдала, как ее друзья становятся сильнее не только физически, но и духовно. Видела, как харизма Яхико вдохновляет людей на свершение перемен, а расчетливый ум Нагато способствует ускорению их победы на поля боя. С каждым днем их организация росла и полнилась не просто идейными, залетными шиноби и гражданскими, в нее стремились вступить кланы и дворяне, которые так же жаждали прекращения кровопролитных боев.       Кто же знал, что их стремление к миру обернется личным провалом для каждого из трех воспитанников Жабьего Саннина?       В их борьбе за лучшую жизнь погибли их товарищи, которые всем сердцем болели за родину, за благополучие Аме. Жадность и страх Ханзо достигли своего апогея тогда, когда он стал проводить массовые чистки среди своих шиноби и тотальное преследование членов новой «рассветной» организации. В жалких попытках сохранить крупицы власти перед бастующим народом, он захватил в плен ее, чтобы манипулировать другими лидерами оппозиции. Знал ли Ханзо, что они, три сироты, имели достаточно сильный дух, чтобы не побояться умереть за свои идеи и друзей? Смерть Яхико стала тем спусковым крючком для ярости Конан и Нагато, которые не поскупились на реализацию ответных мер. Аме умылся в крови Ханзо и его подчиненных.       Преследуя немалый остаток последователей кровавого режима безумного Амекаге, Конан столкнулась со своим персональным ужасом, который переплюнул прожитые несчастья ранее.        Каждую куноичи готовят к такому явлению плена, как износилование. Что нужно смериться с ужасной реальностью неизбежного, просто переждать событие и постараться выжить, чтобы принести пользу своему клану или стране. Что страшнее может быть для шиноби, чем плен? Только изувеченье, с последующим лишением боевой способности или потенциала. Что есть ужасного для женщины? Быть изнасилованной, страшнее только смерть собственных детей.       Конан догадывалась, что идет в ловушку, когда ее и малую сопроводительную группу отослали разведать ближайшие к границам территории. Слишком странное задание с исчезнувшим из-под носа клана соотечественника с древними секретами, которые поручили только способным Акацуки и под личное командование кого-то из лидеров. Она думала, что ее опыта, мастерства и сил будет достаточно, чтобы избежать такого несчастья. Так же думал и Нагато, который только=только разрабатывал технику призыва с переносом собственного тела.       Но вселенная в очередной раз доказала, что все потраченные усилия могут не стоить и праха: группу сопровождения устранили, ее, как командира, доставили пленницей в лагерь и там же обесчестили. Единственном плюсом было только то, что злодеяние совершил один шиноби. Один, очень примечательной внешности. Это был мужчина статуса джонина с клановым символом на плече в виде двух волн тайцзи, клана Кохаку.       Когда сиреневоволосая не явилась в командный пункт вовремя, Нагато в облике Пути Зверя самолично отправился на поиски подруги, и увиденное поразило его до глубины души.       Дальнейшие события для желтоглазой смазались вереницей одинаковых в своем беспокойстве дней.       Узумаки убил всех причастных и непричастных в лагере, убил всех людей с таким остервенением, что она, и так поддавшаяся страху и панике, еще больше испугалась. Еле подавив истерику истерзанной Конан, аловолосый вернулся с ней на руках в родное убежище, которое стало персональной пыткой для девушки. Каждая ночь сулила ведения злополучного дня, когда ее привели в лагерь для допроса. Каждый вечер она боялась сомкнуть глаза, пытаясь не отпускать нормальную реальность. Нагато же ее спас, принес домой и заботился о здоровье! Но стоило ей хоть на секунду прикрыть уставшие глаза, как разум одолевала паническая атака, будто бы ей все это приснилось и она на самом деле до сих пор лежит в палатке лагеря.       Узумаки же старался не оставлять ее одну, никогда не уходил, даже если она сидела рядом и молила об одиночестве. Всегда придерживал ее в своих объятиях, чтобы она в порывах истерики не навредила покалеченному телу.       А время шло, приходили и уходили ирьенины, которые помогали выхаживать и восстанавливать тело куноичи. Нагато не шибко верил чужакам, но свыкался с их необходимостью, потому что личных техник хватало только на слабенький шоссен, а тут нужна была помощь в разных направлениях.       И ведь ни одна сука не зафиксировала ее беременности!       Когда Конан узнала о своем интересном положение, то ее накрыла депрессия. Отказ от пищи и воды пугали ее товарища, но она ничего не могла с этим поделать. Любая физическая нагрузка сотрясала организм так, что его начинало мутить, и нет, это не был токсикоз. Любые разговоры больше походили на монологи одного Нагато, который стоически терпел и переживал горе за подругу, потому что у той точно не хватало сил пережить это в одиночку.        А Конан все думала и плакала, что хотела она свадьбы с Яхико, создать семью и родить детей любимому человеку, а она по воле случая лежит где-то в недрах башни, где над ней чахнет Узумаки, а в ее чреве развивается нелюбимое дитя. И надо было с этим что-то делать, потому что с каждым днем она наблюдала самую ужасающую картину для себя — живот медленно, но верно рос.       Ирьенины только руками разводили, потому что срок беременности перевалил за третий месяц и любое поползновение на плод может обернуться смертью для матери. Фиолетововолосую чуть не вырвало, стоило врачу упомянуть ее новое положение.       Узумаки перерыл все имеющиеся и одолженные свитки и пришел к такому плану действий, который бы удовлетворил их обоих: нужно было лишь с помощью чакры повредить зачаток чакросистемы плода, чтобы тот заживо перегорел от собственной энергии, а затем своей жизненной силой подпитать тело Конан, чтобы она смогла легче перенести выкидыш.       Отчаявшаяся девушка уже была согласна на любой эксперимент, лишь бы избавится от собственного ужаса, потому что матерью для плода быть не хотела, а родившийся ребенок служил бы лишь напоминанием о насильнике.       Нагато лично вливал в ее живот энергию, с каждой крупицей чакры женщина чувствовала, как маленький очаг в чреве расширяется и теплится. Она и сама ощущала, как всколыхнулись ее потоки системы, которые пытались перенять на себя опасный излишек энергии. Это походило на вливание нейтральной чакры ирьенинов, но в этот раз она ощущала негативную энергетику друга. Ее решительный настрой пропал, когда ребенок стал обеспокоенно двигаться. Узумаки, словно бы не замечал, как разом изменилось настроение «подопытной», как завозился очаг под его ладонями и как собственные каналы женщины максимально расширились.       Конан попросила остановить процесс. Сначала аловолосый слышал ее голос сквозь вату, потому что данная процедура требовала серьезного контроля и, лишь когда мягкие, ледяные и тонкие пальцы коснулись его ладоней, он обратил на нее свое внимание. Не прекращая технику, он наблюдал, как девушка в слезах просила его остановится. Узумаки только хотел попросить из ассистирующих медиков успокоить девушку, как она еще раз серьезнее и настойчивее попросила прекратить операцию. Пришлось все отложить, так как Конан наотрез отказалась проходить процедуру и только пообещала Нагато, что родит ребенка в срок и отпустит его из своей жизни. Никто не осмелился ей возразить.       Час «Х» настал соответственно сроку. На девятом месяце женщина разродилась в персональной палате лучшей больницы города. Обслуживали рожаницу профессиональный медперсонал, который диагностировал рождение девочки.       Роды прошли легко и быстро, желтоглазая радовалась, что все ее мучения прожитых месяцев закончились за пять часов. Естественно, не зная всех причин появления на свет ребенка, акушерки пытались поднести его к молодой матери, но та была безучастно к новорожденной. Повторяя провальные попытки, одна из настырных медсестер решила вынести ребенка в коридор к «отцу». Нагато даже в такой момент решил не оставлять возлюбленную одну, поэтому целый день сидел около операционной, ожидая результатов такими, какими они были бы. Больше всего на свете он не хотел потерять своего персонального ангела, и поэтому молил всех Ками, чтобы Шинигами обошел стороной ее смертную душу.       Когда ему вынесли младенца, он опешил. Ужасающие мысли пробрали его до холодной дрожи. Неужели она погибла и ему вынесли ее ребенка? Но на самом деле все оказалось куда проще.       Его поздравили с рождением малышки, показали целые ручки и ножки, даже пах развернули, чтобы подтвердить пол ребенка и спросили про имя. Узумаки окатил женщину ки и отправил обратно в палату на помощь, а сам так и продолжил стоять с свертком в руках, потому что в порыве ярости позабыл о его нахождении тут.       Нагато обратил свое внимание на ношу только тогда, когда из свертка стали раздаваться поскуливания и мычания. В разум стали лезть непрошенные мыли, что он, здесь и сейчас, может все решить одним разом. Досточно разомкнуть ладони и отпустить сверток в полет к полу или сжать их на мягком черепе, и была еще масса вариантов того, как он мог расправиться с ребенком, но одна лишь мысль, что Конан из-за сострадания решила сохранить младенцу жизнь, останавливала его. В самом деле. Ребенок не виноват за грехи того шиноби, тот и так умер страшной смертью, а его можно оставить здесь, где ему бы могли дать шанс найти любящую семью.       Когда Конан пришла в себя и ее жизни ничего не угрожало, Узумаки забрал ее с собой, а сверток оставил на кушетке. Пусть боги сами определяют его судьбу.       Женщина думала, что сделала все верно. Фиолетововолосая сделала все, что она пообещала своему другу, взвесив все «за» и «против»: родила ребенка в срок, убедилась в здоровом благополучии и оставила, подписав отказной лист. Казалось бы, теперь ее душа может быть спокойна, все ужасы преодолены.       Нагато не акцентировал внимание на ее ослабшем здоровье, но все-таки продолжал оказывать помощь и поддержку, за что девушка была ему безумно благодарна. К работе приступала постепенно, несколько ассистентов неплохо помогали справится с макулатурой, да и шиноби быстрее ее реагировали на заказы о боевой помощи. С каждым днем она училась заново общаться, налаживать быт и логистику, взаимодействовать с Узумаки не как с спасителем, а как с другом. И, чем дольше шли дни, тем сильнее ее одолевала тоска по забытому кульку на застеленной кровати.       Острое желание узнать, что же стало с малышом, заставили ее искать ответы среди медперсонала роддома. Подосланные ниндзя и бумажные звери неплохо справлялись с разведкой, поэтому найти сведенья о девочке не составило труда.       Выяснилось, что ребенка не отправили в детдом, а сразу же усыновили в больнице. Конан тогда спокойно вздохнула, успокаивая себя, что теперь у ее дочки будет семья. У ее дочки. У ее дочки. Девушка до сих пор не находила себе места, коря себя за малодушие перед собственным чадом. Она же могла ее оставить, воспитать под себя, да и, как ей кажется, ребенок родился ни разу на него не похожим. Кажется, она была светленькой, с водянистым пушком на голове и с огромными серыми глазами. Да, именно такой она и была. Конан все время представляла то, как выглядела бы ее девочка сейчас, если бы она все время была с ней. Поддаваясь материнскому инстинкту, женщина решила отыскать приемных родителей и увидеть своего малыша воочию.       С этим тоже не возникло проблем. Убедив Узумаки, что нужно проверить всех врачей и ирьенинов, Конан сумела его уговорить использовать технику дождя и отыскать нужного ей человека. Уже через пару дней она отослала на найденный адрес своих бумажных зверей.       Наблюдая за домом через технику, она могла видеть, как ее малышка растет: становится взрослее, прекраснее, умнее, талантливее. Она действительно не походила на того насильника. Она не была похожа ни на нее, ни него. Была сама по себе такой особенной: блондинкой-альбиносом с огромными серо-голубыми глазами. И ее приемная женщина была такой же, — светлой, улыбчивой и счастливой.        Против воли фиолетововолосая стала чувствовать ревность и зависть. Хотелось точно также проводить время вместе, наблюдать за восторгом и видеть бесконечное счастье в глазах напротив. Но Конан была лишена этого. Лишила сама себя такой возможности, потому что отказалась от последствий трудного времени.        Поэтому она решила все исправить, заявить о себе, чтобы показать, что она, как мама, тоже находится рядом.       Постепенно она пыталась выстроить мост доверия с ребенком: играла с младенцем в виде оригами, подсовывала листочки для рисования и собирала коллекцию рисунков. Могла выделить ирьенину пару дней отдыха, что бы ее дочка чувствовала себя комфортнее.       Нагато, вечно все подмечающий, чуть погодя заметил, что подруга намерено подглядывает за определенным человеком и его окружением. Решив проверить информацию, он обнаружил, что все это время его возлюбленная следила за своей дочкой и ее приемной семьей. Узумаки тогда это изрядно обеспокоило, потому что в поисках своего душевного спокойствия, Конан ставила семью в неудобное положение. Все же у ребенка должны быть только одни родители.       Желтоглазая его выслушала, надулась и продолжила шпионаж, но на этот раз пыталась вести себя скрытнее.        Куда более решительным шагом в отношении своего ребенка, стал случай в больнице, когда она смогла лично наблюдать за дочкой в палате. Не удержавшись, она решила поздороваться и услышать голос напрямую. И, — о Ками, — какой же он был красивый! Да и девочка, судя по всему, обладала достаточным интеллектом, чтобы с настороженным отношением выслушать ее. Пускай так, но она получила подарок от дочери. Это были рисунки, самые красивые рисунки, которые она могла только видеть. Конечно, большую часть забрал Нагато, который спалил ее присутствие в неположенном месте, но она смогла сохранить остаток и развесить его у себя в комнате.       А сейчас, когда она смогла успокоить своего друга и спланировать себе выходной, Конан, вся взволнованная и предвкушающая, ожидала сумерек, чтобы погулять с девочкой вместе.       Время уже давно перевалило за шесть вечера, близился час змеи, а ее малышки около дома все не было. Подождав еще немного, женщина решила проверить адрес и, к своему ужасу, никого не обнаружила. Квартира была полностью пустой и вычищенной - оттуда выехали, причем недавно. Может прошло всего пару дней, но сам факт! Из-под ее носа пропала целая семья, с ее ребенком, а она ни сном, ни духом. Но они же виделись в час дня, ее девочка прочла послание! Что же произошло?       Ответ нашелся очень быстро. На этот же адрес пришел Нагато, который молчаливо наблюдал за шокированной подругой, метающейся по пустой квартире и пытающейся найти хотя бы одну зацепку информации того, куда семья подевалась.       — Не ищи их. — строго сказал Узумаки.       — Как это «не ищи»? — удивилась Конан, замирая где-то в середине зала.       — Они переехали. — пояснил мужчина, продвигаясь к девушке ближе. — Не скажу куда, мне это не ведомо.       — Почему? — через силу выдавила желтоглазая, сдерживая подступающие слезы.       — А зачем ты ей нужна? Ты от ребенка отказалась, целый год не интересовалась ее существованием, а затем стала наблюдать за их жизнью. Конан! Конан, это другая семья, она целая и сформированная. — Пейн не озвучил истинность положения дел, потому что на самом деле сам поспособствовал их скорому отъезду.       — Но я люблю ее! — воскликнула она, утирая первые слезы. — Тэкера должна была знать, что я ее мать!       — Зачем? — еще раз спросил рыжий, — У нее уже есть мать. И брат тоже есть, если ты не заметила. Она живет, не ведая о твоем существовании. Для нее ты простая куноичи. Она настолько мала, что даже не осознает всего твоего статуса и положения, а ты просто решила навязать ей свое общество! — Нагато никогда не злился на своих товарищей, это был первый раз, когда он стал чувствовать злость по отношению к своей возлюбленной.       Обнимая содрогающееся в слезах тело, он думал, что ему нужно было настоять и продолжить ту операцию. Глядишь, может быть сейчас его подруга не разрывалась бы на части из-за долга шиноби, женской слабости перед трудностями и материнским инстинктом, который заставлял ее искать собственное дитя. Но она от него отказалась, разрушив все мосты подписью в отказном листе и простым уходом из палаты. Узумаки не хотел на нее давить, но он парировал фактами, которые были самыми честными и горькими. В конечном счете, он не хотел, чтобы Конан чувствовала себя одинокой и уязвимой.       — Конан… — позвал ее мужчина, заключая худые щеки в свои ладони. Фиолетововолосая подняла голову, влага на щеках щекотала чужие ладони, из-за чего они медленно размазывали капли по коже. Поцеловав любимую, он продолжил, — У нас еще будут дети. Вот увидишь! Стоит только следовать плану и мы получим персональный рай.       Нагато решил напомнить об их общей цели, которая могла бы хоть немного отрезвить расшатанную психику желтоглазой. Та слабо улыбнулась и кивнула, на самом деле тая скорбь от несостоявшейся встречи и обиду на друга, пытающегося втянуть ее в сомнительную авантюру. Но она продолжит быть рядом, просто потому что ценит его чувства и преданность, потому что Нагато все еще продолжал оставаться с ней, не взирая на удары судьбы, деля одинаково и горе, и радость.       А тем временем молодая семья пересекала границу Аме- и Кусагакуре но Сато.