Однажды в супермаркете

Был уже довольно поздний вечер и на новом небе зажигались звезды. По парковке, к торговому центру, шли два молодых человека. Один — загорелый, крепкий, мускулистый, в майке-безрукавке, облегавшей тело. А второй — какой-то худенький и бледный, словно только что взошедшая луна. Его пепельно-блондинистые волосы спадали в капюшон свободной черной кофты, который был обшит какими-то странными белыми знаками. Под эту кофту он носил креативно-дырявые черные джинсы и кроссовки, тоже черные, на небольшой платформе. Но, несмотря на подобную разницу в образах, лица этих двоих были смутно похожими. Наверное, они были братьями. Возможно, даже близнецами. Первый шел уверенной походкой. В кармане его кожаных штанов звенел брелок с ключом от темно-синего авто, а также связка ключей от квартиры, где по нему скучали телевизор, компания друзей, бутылки алкоголя, недовольная жена. А брат его шел так, как будто был готов споткнуться через шаг, упасть на асфальт и уснуть на дорожной разметке. Да, он выпил. Слишком много выпил. Лекарства от кашля, которое не помогало. Из-за острых, разрывающих сон приступов, он последние два дня вообще не отдыхал, и это не пошло ему на пользу. Сейчас он чувствовал себя немного хуже, чем обычно. Если бы не головная боль и ноющая слабость во всем теле, ему, возможно, было б даже интересно, что это за новый странный мир с названием «Plaza Континент» и будет ли этот мир лучше, чем раньше. Но сейчас усталость, недостаток сил, тупая боль и сильное желание поспать вымывали яркие штрихи и краски из его возможных впечатлений. Свет приближавшихся огней казался слишком острым и горячим. — Я не уверен в том, что привести меня сюда — хорошая задумка, — сказал он, бросив взгляд на брата. Его голос был усталым, но звучал достаточно прохладно. — Мы уже об этом говорили, Рейст. Если ты не устанешь физически, ты не уснешь. Тем более тебе нужно отвлекаться от болезни… Рейст или Рейстлин, если верить тому имени, которое он указал при регистрации в «Sims 5», вздохнул. У него, можно подумать, были силы уставать еще физически! Но брат такие тонкости, конечно же, не понимал. Смекалка не являлась его сильной стороной. Хотя Рейстлин в глубине души надеялся, вдруг этот странный поход ему все же поможет и он хотя бы раз проснется выспанным. Тем более, он в торговых центрах не бывал. Его не привлекали людные места. Гораздо лучше было сидеть дома, в обнимку с «Sims», где можно намутить коктейль из разных войн, и его любимейшей игрушкой — властью. Да, быть черным-черным магом, жить в черном-черном доме, спать на черной-черной кровати, под черным-черным одеялом, на черной-черной подушке, на которой выделялась и его фарфоровая бледность, и волосы, утыканные множеством заколок-невидимок, и руны, пришитые к черной пижаме, было б его личным черным раем. Если бы не этот кашель… Свет стал совершенно ярким и ужасно ядовитым. Рейстлину на несколько секунд пришлось прикрыть глаза. Брат похлопал его по плечу в знак поддержки, и они, зайдя в торговый центр, открыли заветную дверцу в мир одежды, продуктов, кафешек, странных развлечений и других людей. От нахлынувшей со всех сторон ужасной суеты захотелось зашипеть и спрятаться в машину. — Карамон, послушай, — с недовольством сказал Рейстлин. — Купи все, что нам нужно. Я буду на улице. — Нет, подожди! — растерянно ответил Карамон, боясь, что его брат сейчас уйдет. — Тут продают хорошие чаи от кашля. Они должны тебе помочь… Рейстлин закатил глаза. Конечно же, должны помочь. Если верить телевизору, всплывающей рекламе в интернете, бумажкам, тем, которые им норовили сунуть в нос, пока они стояли тут, и акции «купи два бесполезных чая, третий из которых обязательно поможет». Видя, что брат не торопится идти с ним, Карамон продолжил: — Купим что-то, чтобы волосы не путались. Тут продаются, как их… сухие шампуни! Вроде говорят, довольно неплохая штука. Брызгаешь на волосы, потом расчесываешь их и… можешь три часа спокойно трясти ими, как ты любишь. — Два тридцать семь. И сорок пять секунд, — поправил брат. — Да, — отмахнулся Карамон. — Ты лучше меня знаешь, я не спорю. А еще, — вдруг снова вдохновился он, — мы купим тебе невидимки! Много невидимок! — Скажи проще, — вздохнул Рейстлин. — Ты ведь хочешь, чтобы я тебе компанию составил? Пошли уже. Но только, — вдруг добавил он шипящим полушепотом, — недолго. И они пошли. Вдоль глянцевых витрин. Отражаясь в них, на фоне безголовых манекенов. Продуктовый супермаркет искать долго не пришлось. Место, где обычно продается не одна еда, а и другая бытовая мелочь, вроде порошков, шампуней, зубочисток, ободков, резинок для хвостов и невидимок Рейстлина Маджере, было в глубине витрин, правее основного входа. Взбираться по ступеням в этот раз было не нужно. Они вошли в торговый зал, вдоль и поперек которого тянулись линии из белых ламп на потолке. Свет был ярким, едким, но достаточно привычным. Ему не хватало, правда, красного и синего отлива. В зале было душно, ведь кондиционеры тут включали лишь тогда, когда на улице была жара: плюс тридцать пять, а, может быть, и выше. В других случаях кондиционер, похоже, тут считался высшим злом. Он кушал слишком много электричества. Поэтому дышать, конечно, было трудно. Зато ощущение холода, которое не покидало Рейстлина в машине, стало меньше. Карамон и вовсе, кажется, вспотел. Братьев встретил хмурый взгляд охранника, стоявшего на входе. Они с первого взгляда ему не понравились. И если Карамон в его глазах выглядел довольно неформально, но обычно, то Рейстлин был похож на странную готичную Снегурочку, которая забыла дома посох Дедушки Мороза. Карамону без усилий удалось освободить тележку, вытащив ее из сцепленного ряда ей подобных. Перед ними сразу замелькали ящики, с кислыми, как настроение Рейстлина, лимонами. Затем их содержимое сменилось красно-желтой горкой перца и букетами какой-то зелени, завернутой в полиэтилен, как будто бы в обертку для цветов. Между ящиками, волей чьей-то легкой и дизайнерской руки, как столбы, стояли ананасы. Затем появились виноградные корзины, утыканные бусинами, темными и светлыми. Вдалеке, за весами, стоял продавец. За ним тянулась небольшая очередь. Карамон взял несколько лимонов, несколько головок лука, чеснока, набрал в пакеты помидоры, красный перец… После посмотрел на очередь. — Пошли, Рейст. Я вернусь и взвешу, когда все они уйдут. А мы пока посмотрим что-то для тебя. От слов брата Рейстлин чуть приободрился: людей в торговом зале все же было не так много, но между полками с коробочками чая и патетиками кофе их, как казалось магу, по определению должно быть еще меньше. А дома их вообще нет. Красота! Ему хотелось побыстрее положить в тележку вожделенный «третий чай по акции» и с верой в нормальный вкус этого чая, выпить его дома, сидя в черной-черной кухне. А, дальше, надев черную пижаму и закутавшись в черный атласный халат, обшитый все теми же белыми рунами, заснуть, обнятым своей дрожью. Его ознобило, причем довольно сильно, но температуры не было, брат лично проверял все триста пятьдесят четыре раза. Хотя, возможно, это было как раз плохо, очень плохо. В противном случае, он не стоял бы сейчас здесь. — Смотри, как много всего! — оживился Карамон. — Что-то обязательно должно тебе помочь! Рейстлин, промолчав, уставился на бесконечные коробки. Что-то всегда помогает — от чего-то. Коробочек с чаем действительно было достаточно. Рейстлин обратил внимание на то, что те из них, до которых легко дотянуться, не нагибаясь вниз или не задирая голову наверх, были подороже остальных. А вот Карамон, похоже, этого не замечал. Впрочем, поиск той самой заветной коробочки, которая, возможно, сможет подарить ему хотя бы день нормального существования, было делом несколько интуитивным, поэтому, может быть, брат был и прав, когда положил в тележку почти все, до чего не поленился дотянуться. Кто знает, вдруг шалфей, мелисса и ромашка в этот раз окажутся сильнее, чем проклятая болезнь. На полках, правее коробочек с чаем, стояло и множество баночек с кофе, Рейстлин взял одну из них. Толкнув тележку, мимо них быстрым шагом прошла очень сладкая пара. Они остановились через несколько шагов, напротив полок с рафинированным сахаром. И, видимо, в тот миг решили, что братьям будет непременно интересно слушать об их предстоящем отпуске в бунгало на морях. Ее, кажется, начальник должен отпустить с работы через две недели. А у него уже сейчас был долгожданный летний отпуск. Кажется, на месяц. Она собиралась взять в поездку двадцать два с половиной купальника, восемь шляп, пятнадцать туфель, шесть вечерних платьев и две шубы, чтобы сделать фото. А он обещал арендовать для этих платьев целый пляж. Но их рассказ о сладких планах был цинично перекрикнут. Дети, стоя в отделе конфет и пирожных, слишком громко заявляли о большой любви к последним. А уборщица решила быть продвинутой и модной: вместо швабры та взяла гудящую машинку для мытья полов. Это раздражало братьев. Причем, Рейстлина — особенно. Ему было абсолютно все равно на радости и грусти всех этих людей. Но ему приходилось невольно вникать в разговоры, от которых захотелось убежать в хозяйственный отдел. Да, испытание состраданием он, конечно, не прошел. И испытание страданием тоже проходил с большим трудом. В окружении шампуней и стиральных порошков ему было чуть комфортнее и чуть спокойнее. Воздух тут был легче, этикетки ярче. А тишина казалась такой мягкой и родной, что даже голова вдруг стала болеть меньше. Он почувствовал прилив какой-то легкой, еле ощутимой бодрости. Рейстлин, наслаждаясь этими минутами, стал разглядывать надписи на порошках и даже мысленно прикидывать, какой из них бы лучше подошел для белых рун и черных одеяний. «Lenor магия черного», в принципе, можно бы было попробовать. Конечно, если это черное потом не станет серым… Взяв пластмассовую емкость с соответствующей надписью, он бросил взгляд на полки с ободками и заколками. Ему, в принципе, всегда было необходимо что-то, чем можно было б подобрать те пряди, которые лезли в лицо и достаточно сильно мешали. Обычно он использовал заколки-невидимки, забирая волосы назад полураспущенным хвостом. Но вообще для этого бы подошел и ободок или же прозрачные заколки-крабики. Черные, возможно, тоже подошли бы. А еще нужна была подкладка для волос из поролона, чтобы полухвост смотрелся еще гуще и пышнее. Впрочем, его волосы и так были густыми, а прическа — сложной и магической. Недостатком невидимок, он, конечно, не страдал, а два тонких черных ободка, напоминавшие погнутую расческу-гребень, решил взять. По крайней мере, как казалось магу, с ними проще. Не желая уходить из этого спокойной отдела, он бросил безразличный взгляд на аэрозоли для ковров, на средства от накипи в посудомоечных машинах, кучу каких-то кремов, ватных дисков, шампуней… Последние тоже ему были неинтересны: «мокрых» у него было и так довольно много, а сухие в этом магазине, кажется, не продавались. Вдруг, откуда ни возьмись, тут появился Карамон и резво потянулся к одноразовой посуде. Так, в тележке появились белые тарелки, радуга стаканчиков и трубочек, четыре пачки вилок и ножей и кубики белых бумажных салфеток. — Зачем тебе все это? — спросил Рейстлин, грустно и задумчиво. Его покой закончился. А сон не начинался. — Выйдем — расскажу, — ответил Карамон. — Ты купил невидимки? — Отстань уже с ними… Потом они пошли в отдел, где продаются сладости. Магия пирожных была черной и бесспорной. Эти небольшие шоколадные геометричные фигурки были очень коварным источником сил. Впрочем, Рейстлину подобное коварство не грозило. Он как настоящий черный маг умел быть худым безо всяких диет. Взяв себе Тирамису, так как в нем примешалась и магия кофе, он хотел было сказать, что на этом их шоппинг закончен. Но брат стоял уже напротив, у другой витрины, и выбирал ведро с нарезанными в нем кусками мяса. О, нет! Планы со статусом странных и хитрых в их компании обычно были фишкой Рейстлина. Но Карамон в этот раз пошел против системы. Нет! Ни за что! Сердечко мага облилось его волшебной кровью. Кажется, он разгадал план брата, страшный и ужасный. Да, он будет жарить шашлыки на даче у каких-нибудь друзей, и жизнь, по закону подлости найдет причину, по которой Рейстлин тоже непременно там окажется. Но, конечно, хитрый маг Маджере выпьет на этой тусовке бокальчик сухого винишка, чтобы, когда пьяный брат с такими же друзьями вдруг попросит подвезти их до ближайшего подъезда, вежливо сказать им «Я бы с радостью, но… — в этот миг он разведет руками — извините, не могу». И стоило ему подумать о винишке, как они вдруг оказались в окружении бутылок. Карамон обычно выбирал свой алкоголь по принципу «что больше штырит», но в этот раз, наверное, решил блеснуть в компании друзей. Он, с видом Винни-Пуха, захватившего пустой пчелиный улей, брал бутылки, грел их на груди и отставлял назад. Ничто так не сужало выбор, как возможность взять почти любую. Из-за бутылочных рядов послышался вдруг голос, сладкий и зловещий. — Мальчики, вы долго тут еще пробудете? Мне скоро кассу закрывать… Братья повернулись. В проходе, между полками с элитным коньяком и серебристыми рядами банок пива, стояла неприятная, на первый взгляд, кассирша. Вопреки стереотипам, эта женщина была довольно стройной и высокой. Впрочем, возможно ее униформа в виде черного фартука с яркими блестками, одетого под водолазку с красно-черными узорами, дополнительно сужала все параметры. Ее присутствие несло в себе какой-то странный холод, а взгляд, подведенный стрелками, был острым и недобрым. Она окинула им окружавшие ее бутылки, и винишко в них пугливо приготовилось замёрзнуть. — Поторопитесь, — вкрадчиво произнесла она и, развернувшись, удалилась, чуть не уронив свой головной убор. Маг рассредоточено глянул ей вслед в надежде, что они пробьют покупки у другой кассирши, а потом брат наконец-то отвезет его домой. Карамон стал выбирать бутылки чуть быстрее, а Рейстлин уже еле-еле стоял на ногах. Ему хотелось прислониться головой к какой-нибудь витрине, сделанной, желательно, из перьев для подушек. Наконец-то брат нашел ту самую заветную бутылку, которую держал в руках чуть дольше, чем все предыдущие. Но класть в тележку еще не решался. — Что думаешь? — он посмотрел на брата таким взглядом, словно собирался выпить ее с ним. Маг взял бутылку из рук Карамона и, прищурившись, всмотрелся в мелкий текст на ней. Буквы тут же размазались в серые полупрозрачные пятна, которые в его руках вдруг сильно затряслись. Чтобы их прочитать, нужно было большое усилие, от которого вновь заболела голова, а перед взглядом запрыгали мелкие точки. Он напряг глаза снова, и буквы вдруг стали чуть чётче. Правда, радости ему это не принесло. Не та страна, не тот год, регион, кислый сорт винограда. Эта скверная бутылка явно ниже его гордости! — Возьми другую, — сказал Рейстлин. В его голосе звучала твердость и усталость. Хотя если бы жизнь даровала уверенность в том, что он точно не окажется у брата на тусовке, то у этого вина, наверное, был бы шанс… Но появление леденящий дух кассирши намекнуло Рейстлину на то, что неприятности его уже порядком заждались. Что ж, надо было к ним спешить, подстраховавшись хотя бы хорошим винишком, в компании которого он будет наблюдать закат и слушать музыку в наушниках, подальше от напившегося брата и его друзей, таких же пьяных. Он, собрав остатки своего внимания, окинул взглядом этикетки на бутылках, пытаясь среди черно-белых графичных картинок отыскать какие-нибудь знакомые. Но знакомых в этом магазине не было, и Рейстлину пришлось брать в руки почти каждую бутылку и снова напрягаться, чтобы прочесть текст. — Давай я тебе прочту, — не унимался Карамон. Но Рейстлин хотел лично убедиться в том, что брат не купит сладкий сахарный компот со спиртом, который потом невозможно будет пить. Найдя то, что, по предположению мага, должно было иметь тонкий ягодный, немного терпкий вкус, с нотками лимона и смородины, он хотел было пойти к кассам, но брат его остановил: — Всего одна бутылка? Ты серьезно? Рейстлин резко развернулся, с недовольством прошипев: — Остальные купишь завтра сам! — и, видя некоторую растерянность брата, более спокойным голосом добавил: — Прошу тебя, пошли уже! Карамон быстро взял без разбора еще три бутылки, и они, на радость Рейстлину, пошли на кассу. Только радость эта была очень краткосрочной. Из всех двадцати трех касс работала одна. Естественно, за ней сидела та кассирша, которую Рейстлину меньше всего бы хотелось увидеть. Ее взгляд, как рентген, просвечивал его насквозь. — Иди ко мне, — она коварно улыбнулась, получая удовольствие от произнесения каждой буквы в этой фразе. И Рейстлин молча подошел. Ему сразу же сделалось не по себе. Внутри него сгустился липкий холод, стянув сердце ледяной дрожащей лентой. — Ты в порядке? — бегло спросил брат и продолжил вынимать покупки из тележки. Маг, задумавшись, кивнул. С ним уже давно все не в порядке. Настолько давно, что он даже привык. — Черт! — брат заставил его вздрогнуть. — Я ведь овощи взвесить забыл! И Карамон, схватив пакеты, помчался в овощной отдел — решать проблему, пока еще было не поздно. А Рейстлин остался один в пустоте. Увидев на ленте бутылки винишка, кассирша с подозрением глянула на мага, протянула руку и сказала строгим тоном: — Паспорт. Рейстлин, опустив глаза, полез в карман. Он уже давно дорос до чтения фанфиков с рейтингом NC-17, но паспорт у него просили всякий раз, когда он покупал что-то крепче кефира. Впрочем, выпивал он редко и немного, в основном, по праздникам. А фанфики вовсе не читал. Он молча протянул ей паспорт, и кассирша, странно улыбнувшись, положила его в ультрафиолетовую лампу, а после задержала взгляд в страницах и произнесла: — Маджере. Рейстлин… Очень-очень хорошо, — затем отдала его обратно и спросила: — Карта магазина, бонусные баллы, приложение? Маг лишь на это мотнул головой. А она кивнула, звучно обратившись к нему: — Рейстлин… ты пакет брать будешь или нет? Ее голос вонзился в него, как стрела. Маг пожалел, что дома не хранил большой пакет с пакетами, которые сейчас ему бы очень помогли. — Да, буду, — сказал он похолодевшим тоном. — Два или нет… Три. Кассирша отсчитала ему три пакета и с улыбкой не поужинавшей кобры стала пробивать чаи от кашля. Когда аппарат по каким-то причинам автоматически не считывал штрих коды с упаковок, кассирша улыбалась чуть сильнее и нарочно медленно и въедливо сама впечатывала цифры в свой компьютер. Секунды тянулись, как жвачка со вкусом мороженной мяты. Не пробивавшихся штрих кодов становилось больше. Рейстлин ждал в упоенных мечтах поскорее отсюда уйти. Его нервы, казалось, уже заплетали в тугие косички. Наконец, брат взвесил овощи, а кассирша выверенным голосом сказала сумму. Поймав мимолетную заминку Карамона, она добавила елейно-сладким тоном: — Конфетки можете купить. Они по акции. На всю покупку будет скидка пять процентов. Рейстлин закатил глаза. Он терпеть не мог, когда ему пытались впарить что-нибудь ненужное. Либо слезно умоляли это что-нибудь скачать на телефон, обещая взамен много-много счастья вместе с бонусными баллами в придачу. Все это постепенно стало действовать на нервы. Тогда хитрый маг купил Siemens 1515 с поддержкой черно-белой графики и нескольких полифонических мелодий и, каждый раз, когда его просили что-то скачивать, он, невинно улыбаясь, давал этот телефон, а дальше говорил: «Я с радостью скачаю, только… покажите мне, пожалуйста, как». А вот Карамон был не против взять что-то по акции. Тем более конфеты… — Да, берем! Кассирша отошла на несколько минут и вернулась с небольшой красивой упаковкой. Она сделала несколько быстрых движений на кассе, и сумма на экране стала меньше, чем была. Довольный Карамон достал кредитку. Только подлый аппарат ее не прочитал. Новая попытка также не имела результата. — Что-то с картой, наверное, — хитро сказала кассирша. — Может, есть другая? Рейстлин, веря в то, что это испытание — последнее хотя бы на сегодня, достал из кармана карточку и вставил в терминал. Он ввел пин-код, и на экране появились черные песочные часы. Зажглась надпись «выполнение транзакции». Между Рейстлином, кассиршей и проклятым терминалом повисла мучительно долгая пауза, которую разбил все тот же хитрый голос: — С интернетом, видимо, проблемы… Кассирша перезапустила терминал. Рейстлин вновь набрал пин-код дрожащими руками. В этот раз транзакция прошла довольно быстро. Экран зажегся надписью «неверный пин». В третий раз не прочиталась его карта. В пятый оказалось, что нет связи с банком. В восьмой не получилось напечатать нужный чек. А в десятый на экране появились вновь песочные часы. Транзакция упорно не хотела выполняться. А терминал был упрямее мага Маджере. Кассирша посмотрела на экран. — Видимо, сигнал сегодня слабый. Но… — в порыве озарения она резко подняла глаза на мага. — Еще не поздно заплатить наличными! Он ответил ей спокойным молчаливым взглядом. Ни наличных, ни сил, чтобы нервничать дальше, у него сейчас в помине не было. — Может, переводом? — вдруг с надеждой вставил брат. — Переводы принимаем только от юрлиц. Ну так что, мне, получается, отмену делать? Сердце Рейстлина так больно-больно сжалось, и он внезапно нашел в себе силы понервничать снова. Они прошли все эти испытания не для того, чтобы сейчас уйти ни с чем! Либо эта женщина сейчас же найдет выход и решит возникшую проблему, либо он уснет над написанием жалобы ее начальству, а она потом проснется без работы! — Подождите! — оживился Карамон. — Тут был где-то банкомат… — Так он наличные не выдает, — заверила кассирша. — Но, если выйдете отсюда, слева будет банк в соседнем здании через дорогу, — она посмотрела на часы. — Если поторопитесь, то можете успеть. Братья вскользь переглянулись. — Где именно? — выдохнул Рейстлин. — И как туда ехать? — Так вы на машине? Тут вообще тогда все просто! После шлагбаума сразу налево, потом на шоссе, там через разворот. Затем на маленькую улицу, направо, там слева будет магазин «Копеечка». Его проезжаете мимо и дальше там будет промзона. Охраннику скажите, вы на пять минут. Дальше пройдете пешком вдоль забора и увидите там надпись «Банк 24». Только вход там вроде бы со стороны «Десяточки», у них ремонт. Заветная белая дверца в подвал… Дальше маг уже не слушал. Ему самому хотелось сесть за эту кассу, упасть головой на стол и выплакать все нервы в свои руны. Девушка, которая стояла в очереди сзади, подошла к ним и спросила: — У вас нет наличных? Маг кивнул. Она подошла чуть ближе, и ее серьезное лицо, очерченное черными, как бездна, волосами наполнилось сочувствием и пониманием. — Бывает. У меня такое тоже было… — она вытащила белый кошелек из белой сумки, а после легко улыбнулась: — С тех пор я все время ношу их с собой. На всякий случай. Рейстлин молча ее слушал. Она с легким трепетом в глазах произнесла: — Не переживайте, я готова заплатить за вас… И положив кассирше несколько купюр, вновь, затаив дыхание, уставилась на мага. Ах, как же он обожал ее в эту минуту! Если бы не эта милая и светлая душа, то ему наверняка пришлось бы класть все покупки обратно в тележку, а потом, задыхаясь, бежать к банкомату, чтобы снять наличные, пока еще не поздно. Или есть клубничное мороженное в людном ресторанном дворике и ждать, пока брат сделает все сам. Он учтиво кивнул незнакомке, а после спросил: — Можно ваш телефон? Та просияла, вновь полезла в сумку. Через несколько секунд она достала ручку и блокнот. Вырвав лист оттуда, она протянула его Рейстлину. Ручку тоже отдала. Какая милая и светлая душа! Ему даже не пришлось искать, на чем и чем писать. Он, дрожащими руками, под ее диктовку стал записывать. Дыхание сбивалось, сердечко так нервно стучало. Цифры получались не совсем красивыми, неровными. Рейстлин писал медленно, но незнакомка оказалась терпеливой. Более того, похоже, ей был по душе такой растянутый процесс. — А зовут вас? — спросил Рейстлин и она еще сильнее просияла. Подошла поближе и шепнула свое имя. Кажется, она хотела пригласить его на ужин, но трепетно ждала, пока он сделает все сам. Закончив писать номер, Рейстлин протянул бумагу брату и упавшим голосом сказал: — Переведи ей деньги вот на этот телефон. Карта на Крисанию Истарскую, запомнишь? Карамон кивнул и взял листок. Незнакомка сразу помрачнела. — Как же так? А… Рейстлин понял, что, кажется, что-то забыл. — А, да… — он вернул ей ручку и хотел уйти. — Постой, — растерянно произнесла она. — Но… как же ужин… Рейстлин уже мысленно сидел в машине. — Ужин… — бегло произнес он. — На четвертом этаже «Макдоналдс» вроде есть, — и повернулся к брату, — Карамон, пошли уже отсюда. Они шли с пакетами вдоль блекнувших витрин. Магазины постепенно закрывались. В торговом центре становилось мрачно и безлюдно. Таким он казался Рейстлину куда уютнее, чем прежде. Идти предстояло еще долго — до выхода, по коридору из витрин, а затем через четверть огромной парковки как минимум. С тяжелой ношей это отнимало много сил. Пустая лавочка напротив эскалаторов маячила подобно озеру в горячей и мертвой пустыне. — Давай посидим немного, — сказал Рейстлин. Его волосы сейчас казались тяжелее его сумки. Хотелось сесть на лавочку и прислониться к брату головой. Забыть этот вечер и нырнуть в спокойный сон. — Ты хочешь отдохнуть? — спросил брат. — Хорошо. Кажется, он был доволен, что его идея вроде как сработала. Рейстлин, правда, так и не сумел понять, от чего он устал больше: от хождения по супермаркету — физически, или же морально — просто стоя рядом с терминалом и кассиршей. Но разбираться в этом он не стал. Для него сейчас существовало лишь два факта: он хочет спать и, кажется, не хочет кашлять. Все остальное было лишним. Они присели. Рейстлин сразу, как подкошенный стрелой, упал головой на плечо Карамону, рассыпав свои пряди беспорядочным каскадом. Он ощутил, как его голова стала легче, а серо-черные веки — в разы тяжелее. Маг был готов занырнуть в сладкий сон, но стоило ему закрыть глаза, как кассирша липким и навязчивым видением проскользнула в его угасающем сознании. Она взяла Рейстлина за капюшон, вырвала из подступающего сна, затем со зловещим смехом кинула его на только что помытый пол, отразившись в нем кривым красно-черным пятном. Не успел маг отдышаться, как его по голове ударил терминал. Сигнала не было. Транзакция не выполнялась. Рейстлин вздрогнул от удара и проснулся, так и не успев заснуть. Он открыл глаза и поднял голову. Карамон на несколько секунд застыл в растерянном оцепенении с надкусанной конфетой в розовой обертке. — Жаль, мы в аптеку зайти не успели… — сказал он себе под нос. — Там наверняка хорошие успокоительные есть. — Поздно, — сказал Рейстлин и стряхнул с себя остатки своего кошмара. После этого он стал дышать ровнее. Брат тем временем дожевывал конфету. — У тебя остались хоть какие-нибудь таблетки? Маг пожал плечами. — Может быть. Даламар дарил когда-то. Много было… А что ты ешь? — с хитринкой спросил он. — Да конфеты, которые дали по акции… Кстати, неплохие. Будешь? Брат протянул ему большую круглую коробку, но Рейстлин резко отстранил ее рукой, будто она была слишком горячей. Ассоциация с проклятой кассой плотно засела в его голове. А Карамон спокойно взял еще одну. Затем еще одну. Еще, еще… И ел он их до тех пор, пока маг не заметил легкую усталость на его расслабленном лице. В глазах брата промелькнула чуть заметная смешинка. — Рейст, — Карамон, приобнимая брата, легонько похлопал его по плечу. — Тебе лучше? — Да… — вытянул вскользь маг, забыв о том, что говорит сейчас неправду. Он смотрел на глянцевые серые витрины. В воздухе повисла напряженная натянутость. — Вот видишь! А ты не хотел сюда идти! — голос брата звучал громче и бодрее, чем обычно. Впрочем, он как раз звучал вполне обыкновенно, для вечера на даче у друзей, вполне обыкновенного. Рейстлин резким движением скинул с себя его руку. — Что было в этих конфетах? — гневно прошипел он. Карамон едва не выплюнул очередную. — Коньяк, наверное, — смутно сказал брат. — Что-то похожее… — Я понял, — резко кивнул маг. В его голосе звучало нервное спокойствие. — Мы на маршрутке обратно поедем? Или можем тут заночевать? Последние слова прозвучали довольно серьезно. Брат, зевнув, махнул рукой. — Да брось… Там всего-то несколько конфет. Разойдется минут через десять. Однако судя по словам и интонациям брата, алкоголь засел в нем плотно и надолго. Это обстоятельство, конечно, вызывало подозрение, ведь обычные конфеты, начиненные обычным коньяком или ликером, обычно не дают столь необычного эффекта. Рейстлин сам однажды съел подобную конфету и не повеселел при этом ни на грамм. Впрочем, он всегда знал: чрезмерная любовь к различным акциям и скидкам редко может кого довести до добра. В мыслях, иголкой, опущенной в краску, вновь нарисовался ненавистный образ. На этот раз в руках кассирши был не терминал, а коробка, которую брат положил на колени. Взяв ее, маг попытался прочитать состав. От напряжения появилась резь в глазах, отдающая в голову ноющей болью. Из большого черного пятна, в которое сливался текст, он выцепил одну строку — «компонент ликеро-водочный d2». Этих слов было вполне достаточно. Что за странный компонент и какова его природа — это, вероятно, предстояло выяснить судье. А пока они стояли на пустой парковке: один — пьяный и здоровый, а второй измученный, но трезвый. И упрямый факт гласил: им нужно было ехать на машине. Если бы у Рейстлина сейчас был посох, то Карамон бы, вероятно, сразу протрезвел. Впрочем, и пить ему больше уже не пришлось бы. Но, на счастье брата, этот артефакт в его машину не влезал. Маг напряженно смотрел в экран камеры заднего вида. В его обрывочных и вязких мыслях возникали строки: «В ходе возникшего взаимодействия со страшим продавцом-кассиром — кажется, Такхизис ее звали, если верить бейджику — я, Маджере Рейстлин, чуть не получил серьезный нервный срыв, а мой брат…» — впрочем, нет. Про брата он подумает потом. Сейчас он его слишком сильно не может терпеть, чтобы имя Карамона было вписано в его священнейшую жалобу. Текст оборвался звуками парктроников. Если бы не резкий продолжительный сигнал, братья бы остались тут подольше. На пустой парковке, у бетонного бордюра. Рейстлин вывернул машину прямо, и они отъехали с парковочного места. Вести машину, в принципе, было несложно. Он это делал, пусть и не так часто. Жать на педаль в кроссовках на платформе оказалось, правда, не совсем удобно, но терпимо. Однако именно сейчас ему так остро не хватало концентрации. Было слишком много мыслей и при этом — слишком мало сил. Нет, он обязательно напишет эту жалобу! И сместит Такхизис с этой должности! — Рейст… Маг на секунду резко повернулся к брату, но при этом ни сказал ни слова. — Пристегнись. Он на ощупь оттянул ремень и, звякнув им, вставил в замок. Странно, но обычно в этом случае машина сама начинает пищать и не оставляет бедного водителя в покое, пока тот не выполнит ее настойчивую просьбу. Впрочем, видимо машина Карамона была такой же недалекой, как и брат. А, можешь быть, она наоборот — отчаянно заботилась о нервах мага… Между братьями царило напряженное молчание. Карамон лишь изредка подсказывал: говорил, когда зажегся светофор, если его брат, задумавшись, не сразу видел, как включился нужный свет, либо просил ехать осторожнее… Рейстлин продолжал молчать, но понимал, что брат старается ему помочь. И с этой помощью ему и правда было чуть спокойнее и легче. Он, по крайней мере знал, что может хоть немного ошибиться. И ошибался: он переезжал стоп-линии на перекрестках, не пропускал помехи справа, наезжал на линии сплошной разметки, а когда стоял на светофорах, замечал, как сам дрожит вместе в машиной. От напряжения болели глаза. Эта боль расходилась на лоб и затылок и была настолько сильной, что казалось, будто бы все триста невидимок вдруг вкололись в его голову, и так перегруженную мыслями и волосами. Но он знал, что его брат по-прежнему сидит с ним рядом. И, если он проедет нужный поворот, то Карамон, словно верная Яндекс-Алиса, обязательно найдет другой маршрут. Но маг все еще не мог его терпеть. И не собирался выписывать в текст жалобы. Ехал он небыстро, но довольно дергано, всматриваясь в линии слипавшихся огней. Вдруг он закашлял. Слабо, а потом сильнее и сильнее. Дорога замигала и качнулась. — Включи аварийку, — сказал брат. — Остановись. Он съехал на обочину, стараясь кашлять так, чтобы не закрывать глаза. Черный джип, проехав мимо, посигналил, продолжительно и резко. Но Рейстлину было сейчас все равно. Он хотел лишь одного: чтобы кашель, хотя бы всего лишь на несколько дней, нашел себе другое тело для своих ужасных истязаний, а этому дал сейчас мирно доехать до дома и так же мирно проспать все двенадцать часов. Но маг продолжал надрывно кашлять. В какой-то момент приступ сжал его легкие так, что он даже успел испугаться — вдруг он больше никогда не сможет сделать вдох? — Тише, тише… — брат поглаживал его рукой по волосам. Но сил как-то реагировать на это — не было. Рейстлин знал, что кашель отнимает эти силы. Но он не просто отнимал их. Нет. Он заставлял упорно эти силы находить. Выкашливать. И снова… Снова, снова находить. И на то, чтобы их находить, магу тоже нужны были силы. Он выкашливал слабость. Потом стал выкашливать боль. Свои легкие. Свою непродолжительную жизнь. Кашель выжал из него холодные отчаянные слезы, которые теперь противно резали глаза. Голова разбилась на осколки. Хотелось пить… Рейстлин прислонился головой к стеклу и не сразу услышал, как брат открыл дверь. Понял только, что, наверное, падает. Но брат ловко удержал его рукой. Приступ не закончился, но сделался слабее. По крайней мере, Рейстлин мог теперь дышать и даже говорить. — Выходи, — сказал брат. — Дальше я повезу. Маг посмотрел на брата пустым взглядом. — Тебя же вроде бы уже лишали прав за это дело… — апатично сказал он, имея в виду то, что во второй раз наказание будет в разы хуже. Он говорил, но не испытывал эмоций. В нем остался лишь голос и несколько капель в глазах. Все остальное выжег приступ. — Лишали. И чего? Как видишь, я живой. — Ничего, — он закрыл свою дверь и дождался, когда Карамон снова сядет на место. Ехать оставалось не так долго… Как ни странно, но вести машину стало теперь легче, и даже боль, обосновавшаяся в нем, теперь его не отвлекала. Эта боль сейчас была такой же, как и он — бледненькой, худенькой, в черном, закутанной в руны. Он узнавал в этой боли себя самого и был ей. А боль от боли, как известно, не страдает. Они ехали спокойно. Без мыслей и эмоций это делать было в разы проще. Боль по имени Рейстлин Маджере была лохматым приложением к машине ее брата и, надо сказать, весьма четко выполняла ту задачу, которую, по воле обстоятельств, нужно было выполнять: ловко встраивалась в нужный ряд, объезжала тормозившие машины, ориентировалась там, где не была начерчена дорожная разметка, и иногда терпеливо стояла в заторах в ожидании заветной стрелки светофора. Карамон молчал. Казалось, он был удивлен. И при этом достаточно сильно встревожен. На последнем светофоре кашель вновь напомнил о себе. Но съехать на обочину в этот раз было нельзя — ее место занимал ряд припаркованных машин. Этот приступ был значительно слабее, но концентрацию внимания все же пошатнул. Боль от боли не страдает. Но боль по имени Рейстлин Маджере, почти каждый день и особенно — каждую ночь, страдает от ужаснейшего кашля. И никак не может защититься от него. Машину на парковку возле дома ставил брат. Рейстлин сидел рядом. Да, он видел все происходящее вокруг, но никакой реакции оно не вызывало. Сейчас весь мир, как в странном сне, существовал отдельно от него. И в тот миг, когда он вышел из машины, мир этот закачался, словно на волнах. Жаль, Рейстлин не держал сейчас свой верный посох — его роль исполняла дверь машины, которую однако вскоре нужно было отпустить. Весь этот трудный день в одну секунду навалился на него и нагло свесил ножки. Очень нагло! Сил не было даже на то, чтобы смаргивать слезы. Кашель на эти мгновения стих — видимо, коварным приступам было неоткуда больше взять и утащить его энергию. Вдруг он ощутил себя птичкой в полете. Стало уютно и очень тепло. Брат легким движением взял его на руки и как будто подарил ему немного своих сил. Кажется, при этом он еще успел закрыть машину, нажимая кнопку на ключе. — Эй, а сумки? — с хитринкой шепнул ему Рейстлин. — Между прочим, там мой чай. Быть такой важной птичкой на ручках у брата оказалось очень-очень лестно. — Сначала ты, а потом чай. Договорились? — В смысле? — Рейстлин едва сумел скрыть хитроватую полуулыбку. — Ты два раза будешь бегать на пятнадцатый этаж? Иметь в себе каплю заветной энергии и почти ни на что ее сейчас не тратить было наркотически приятно. И это удовольствие хотелось растянуть. Ведь ни коварный кашель, ни коварная кассирша еще не знали, что у мага снова можно стащить силы самым наглым образом. — Бегать? — удивился Карамон. — Да. У нас лифт еще с субботы не работает. — Все три?! — Все четыре, — сказал маг спокойным и серьезным тоном. Он уткнулся в плечо брата и нырнул в уютный сон. Да, он был для Карамона очень важной драгоценной птичкой. И нес он его, как хрустальную вазу. По крайней мере, Рейстлин смог за это время хоть немного отдохнуть. И ни разу не проснулся ни от дерганых движений, ни от слов, от которых брат вряд ли бы смог удержаться, поднимаясь с ним аж на пятнадцатый этаж. Рейстлин проспал мало, но при этом чувствовал себя получше. Этот сон, спокойный и расслабленный, был подобен дождю в липкий маревный день. Подняв голову, он посмотрел вокруг себя. Очертания лестничной площадки не качались. Перед глазами была совершенно четкая картинка. Брат осторожно опустил его, заботливо спросил: — Ты как? На вид Карамон был запыхавшимся, уставшим. Его лицо блестело в свете ламп. — Уже лучше, — сказал Рейстлин. — Тогда ты иди, а я туда-сюда — за сумками схожу. Карамон схватился за перила и через несколько секунд уже спустился на один пролет. — Постой… — окликнул его брат. И пока Карамон поднимался обратно, Рейстлин нажал кнопку вызова лифта. Сверху, на маленьком синем экране, тут же замигали цифры: три, четыре, пять… пятнадцать. Когда металлические двери наконец, открылись, он протянул руку к ним, в приглашающем жесте. –… Так быстрее будет. — Рейст! — Карамон застыл в ошеломлении. — Ты же говорил… Маг слегка улыбнулся и с видом довольной лисички сказал: — Я просто тоже хотел, чтобы ты утомился. Физически, — он похлопал брата по плечу. — Зато теперь мы оба будем крепко спать. Через час они оба сидели на кухне. В воздухе плыл теплый запах шалфея. Ночной полумрак дышал уютом и покоем. Чай от кашля постепенно помогал.