Игра мерцаний

Лететь над серым городом и трогать облака, И наизусть читать его посланья в телефоне, И петь чужие песни на английских языках, И сладкий воздух разгребать ладонями. <...> Ходить вокруг таблички: "По газонам не ходить!", И прислоняться к надписи в метро:"Не прислоняться!", И говорить, что любишь слушать, а не говорить, И хохотать, чтоб тушь стекала кляксами. Н. Гринько

Еще один Новогорск. Новые программы, новые начала. Жене, которая так невозможно прекрасно презентовала душу самой Этери весь прошлый сезон, хотелось подарить еще одно собственное откровение, но пока было не очень понятно - какое, поэтому начали вкатывать короткую. И Этери думала, работала. Искала ноту, которую сможет нефальшиво дать в космос, а маленькая еще девочка Женя ее возьмет и точно пронесет по миру. Впрочем, скучать было некогда. Работа кипела. Готовили номера юниорам. Восходила звезда новой “девочки Этери”. Алинка шла к олимпиаде. эТо было очевидно. Удачная дата рождения решает многое в конце концов. Если все сложится, то на олимпиаду будет двое. Если все сложится. - Дань, нам нужна произвольная для Загитовой, с которой мы ее сможем потом по взрослым выпустить. Девочка с глазами-надеждами и пухлыми капризными губками, хорошенькая, как начало лета, усердно разминалась под бдительным взором Дудакова. - Классику?- вопросительно предложил Глейхенгауз. - Естественно. Вчерашней юниорке нужно что-то убийственно известное, а то ее просто не заметят по взрослым. - Есть варианты?- Темные мужские глаза зачерпывают из ее взгляда поиск и наполняются им. - Из классики я люблю “Кармен” и “Дон Кихота”. Они яркие. С такой музыкой даже малышка не затеряется. Но какая Алинка Кармен?- женщина задумчиво смотрит на ребенка на льду.- Она, боюсь, про любовь еще не только не знает, но не знает даже, с чего начать думать, чтобы узнать. Тем более про страсть. - Ну, можно рассказать и показать,- пожимает Даня плечами.- В конце концов маленькие дети в бальных танцах тоже ни про любовь, ни про страсть не знают ничего, но танцуют же танго и румбу. - В парах проще,- негромко не соглашается Этери,- есть взаимодействие. А в одиночку надо уметь найти в себе эмоцию. А где ее найдешь, если отродясь ее не было? Загитова же не выпускница МХАТа, чтобы придумать то, что не проживала. - Значит - Китри,- завершил молодой человек метания начальницы. С этого выбора и началась маята. Оказалось, Глейхенгауз тот еще педант-зануда. Ему ничего не нравилось в Алине, ни поза, ни движение, ни переходы. Ребенок рыдал. старался делать лучше. И не мог. Чуть ли не каждая тренировка завершилась увещеваниями Этери в пользу Даниила о том, что у них фигурное катание, балетная выправка в нем - отчасти условность. Можно простить неточность во имя контента и удобства фигуристки. - Вот смотри,- однажды после очередного препирательства запальчиво сказал хореограф и включил на смартфоне фрагмент из “Дон Кихота” Мариинского театра. Завораживающе красивые руки, жесты, законченные точно в акценты мелодии. Конечно, это очаровывает, но это же балет. Он о другом. - А теперь смотри на это!- и по тому экрану, где минуту назад плыли божества в пачках, покатился ребенок. Да, прыгучий, уверенный, техничный, но всего лишь ребенок. Один из многих. - Дань, да понятно, что на сцене лучше! Даже положение тела другое у балерины. Так Алина и не балерина,- в очередной раз увещевает Тутберидзе запальчивого помощника. - А если сделать балерину, то ее запомнят и заметят. Мы же на олимпиаду собрались с этой программой? Так?! - Так,- вздыхает старший тренер.- А толку? Это нужен балетмейстер, который будет с ребенком заниматься отдельно и много. Да и понимать будет, что нужно. Алинка-то знать не знает, что делать. Она и на балете, наверное, не была ни разу. Дишка вот, например, не была в Большом на балете. По глазам хореографа Этери понимает, что только что сказала что-то кощунственное. - Дань, ну, когда нам по театрам ходить? Мы на льду с утра до ночи!- оправдывается, как школьница, которая литературу на лето не прочитала. - Но ты-то сама в была в Большом на балете?- аккуратно спрашивает Даня. - Естественно!- совсем что ли он ее за невежественную дурочку считает. Мужчина медленно кивает, удовлетворенный ответом и произносит: - Балетмейстера я найду. - Позвонишь Цискаридзе?- смеется Тутберидзе. - Николай занимается мужской хореографией. А у нас женская,- задумчиво отвергает ее мысль Даниил.- Маму приглашу. Вот только мамы ей и не хватало. Ну, черт с ним. Мама так мама. Пусть пробует. До олимпиады еще два года. Если что, успеет перехватить инициативу из рук задорного новичка. В ее задумчивость влетает фраза: - Из тебя бы вышла отличная Кармен, если бы ты хоть иногда позволяла себе страсти не только по работе,- голос ниже, чем обычно, от этого более бархатный и забирающийся в душу. Он хочет страстей и Кармен? Тебе же хуже, Даниил Маркович. Впервые за многие годы Этери позволяет эмоциям, которые то и дело пытаются вынырнуть из солнечного сплетения и убежать в низ живота, отразиться во взгляде. И именно этот темный, винный, тягучий взгляд она направляет на Глейхенгауза. Чуть заметно поднимает уголок губ в улыбке, когда видит опешившее лицо мужчины. Да, Данечка, тетенька может быть Кармен. Не сомневайся. Тут же смаргивает все то горячее, что только что сплеснулось из души на молодого человека и, задорно улыбнувшись, произносит. - Давай свою маму! Будем пробовать сделать балерину из Алинки. Она почему-то думала, что после игр в Кармен, Данечка попытается слинять, а он вместо этого подкатился почти вплотную и заговорщицки полушепнул: - Одно свидание ты мне задолжала и так. Еще раз в долг? Оказывается, мальчик тоже неплох в играх. - Видимо, нам нужно по этому вопросу найти компромисс?- Этери улыбается, но так, что понятно, никаких свиданий. - Нет ничего плохого в компромиссах. Даже если вся жизнь – сплошной компромисс,- слышно, что это цитата, но ее авторства Тутберидзе не знает. - Откуда это?- интересуется женщина. - Это “Жутко громко и запредельно близко”,- автоматически отвечает Даня и тут же, словно что-то сообразив, говорит.- Этери, я тебя приглашаю сегодня в кино. Она хочет отказаться. Кино - это вдвоем в одной комнате. Мало ли какая Кармен ее настигнет наедине. От греха подальше. От молодого, темноглазого и такого замечательного греха. - Не отказывайся! Считай, что это работа!- предлагает Даниил.- Это правда может понадобиться в работе! - Ну, хорошо. Пусть будет работа,- наконец кивает она головой. **** С ним она и начала плакать на работе. А потом еще и прилюдно. Стыд и позор! Но Даня оказался прав, когда под титры она дорыдала в его плечо все эмоции, еще всхлипывая, поняла, они нашли произвольную Женьке. - Нам нужен Авербух,- осипшим от слез голосом сообщила Этери. - Зачем нам Авербух? Нам Авербух не нужен,- тепле пальцы снова стирают слезы с ее лица. Не мужчина, а сплошное наказание! При нем хочется все забыть, отплакать, и чтоб держал, вот как сейчас, за талию, не давая сбежать в себя. - Я такое поставить не смогу. Нам нужен Авербух,- упрямо качает головой Этери.- Слишком много личного. Это мешает работе. - Хорошо, пусть будет Авербух,- соглашается Даня. И нет, она ему совсем не нравится. Просто хороший парень. Утешает. Помогает. Нравилась бы, уже б целовал. Мысль слишком материальна. Стоило только подумать, как мир осел к подошвам, а над головой закружился предновогодний призрак 2014. И да, это были все те же невероятные губы. Горькие, сладкие. Лучшие. Ничего она не нафантазировала за прошедшее время. Даже, кажется, немного успела позабыть. И рук на голой спине под футболкой тогда не было. Пальцев, крадущихся вверх по ребрам, ищущих застежку бюстгальтера. И потому не было так обморочно и надземно. - Дань!- незапертая дверь распахивается и, сделав шаг, Дудаков натыкается на сцену, которую двояко понять нельзя при всем желании.- Блин! Сергей тут же захлопывает дверь и исчезает за ней. Вот вроде стыдно, неправильно, но дико смешно. Первый смешок вылетает сам собой, еще в Данинх объятиях, а потом ее уже не остановить. Как старшеклассники в раздевалке, право слово. Да и он, осознав, что произошло заливается хохотом. Так они и оседают на диван, где до этого смотрели кино. - Все, Дань! На сегодня больше никаких свиданий,- продолжая смеяться Этери выбирается из диванных подушек.- На моей репутации и так можно ставить крест! - Я вообще-то - серьезно!- тут же прерывает смех Глейхенгауз. - Дань, да ты что?! У тебя девушка, я твоя начальница, да еще и на полтора десятка лет тебя старше. Ну какое серьезно? Она сама режется о свои слова, но это правильно и это нормально - не дать запутаться себе в чувствах, а ему увязнуть в сиюминутных порывах. И все остальное - ерунда и блажь. Им, в конце концов, еще работать вместе! - Пойду договариваться с Ильей о встрече. Пока она идет по коридору в свою комнату, она пробует забыть. Пока говорит с Ильей - пробует забыть. Пока ищет Дишу, где-то бегающую с другими детьми, пробует забыть. В полночь, когда сна нет ни в одном глазу, понимает - не забывается. Ни губы, ни руки, ни ощущения его тела под пальцами. Приплыли! Суши весла!!