Жена Доктора

Все дело в том, что она солгала. Там, в библиотеке, она лгала ему. Лгала. Как она посмела? О, потом, позже, он конечно же догадался, он понял, она лгала лишь потому, что сама отчаянно верила в свои слова. Верила, что именно она — главная любовь в его жизни. Только она. Не Роза. Она ведь и знать не знала про Розу, она, уверенная, что знает все о нем, всю его подноготную, все его лица, знает его целиком. Верящая, что он сдался ей полностью, до последней клеточки своего тела, отдал ей оба своих сердца. Черта с два. Она верила и не верила сразу, но она лгала, она так легко солгала ему! А он поверил. Тот, прежний, отчаянно желавший ещё немного тепла. Золотого света. За это он ее возненавидел. Он ненавидел настолько, насколько вообще умел. Казалось, это тело было рождено для ненависти. Для ненависти, злобы, ярости. Тогда как прежний он родился для любви. К Розе. Он был рожден из её любви, и он весь, целиком, был только её. Принадлежал ей. Он, прежний, так сильно хотел поверить, что поверил во все сказанное. Поверил, что все еще будет в его жизни, поверил, что сумеет забыть: расплавленное золото, злого волка, правильную Розу. Так сильно поверил, что отпустил свою Розу, ее, что шла за ним сквозь вселенные и миры и, надо же, сумела его найти. Прорваться к нему. О, если бы у него была хоть капля её решимости. В этом тоже была виновата Ривер. Он искал Розу, когда понял, что Эми не помнит часть прошлого, а значит прошлого, что он знал, больше не было. Он искал Розу, когда трещины закрылись, и мир обновился. Искал, когда сразился с Тишиной. Искал, когда прожил на Трензалоре шестисот лет и получил новое лицо. Даже тогда. Бесполезно. Розы здесь не было. До своих двадцати лет Роза была в его мире. А потом все, конец. Не было ни Розы, ни Джеки, ни даже Мики. Параллельный мир не менялся, безжалостный в своей незыблемости, оставался глухим и к мольбам, и к угрозам. И она, она оставалась там. Возможно, даже была счастлива. Возможно. Тот, прежний, созданный для любви и из любви, ни за что не стал бы вмешиваться. Но сейчас… о, сейчас он бы не побоялся. Он сразился бы со своей человеческой копией, своим клоном, он поставил бы перед Розой ультиматум, он… Черта с два бы она выбрала его. Долговязого, нелепого, будто на скорую руку вылепленного из глины. И дело даже не в этом. В том, каким он стал. Злым, мстительным, жестоким, безразличным, беспечно играющим своей и чужими жизнями. Вся вселенная стала для него не более чем игрушкой. Все вина Ривер. И Ривер платила. Он спал с ней, всем своим видом демонстрируя безразличие. Он причинял ей боль словами, и боль физическую. Он демонстрировал, что ни во что ее не ставит, словами же убеждая в обратном. Он оставил ее в тюрьме, даже зная, что никакого преступления она не совершила, человека, которого она убила, никогда не существовало. Плевать. Она хотела видеть в нем Бога. Что ж, он стал для нее Богом. Мстительным, мелочным жалким божком, достойным поклонения одного единственного человека. Она ему солгала. Солгала, что он еще встретит женщину. Что он сможет полюбить. Эта его версия любить не умела вовсе. Он был искренне привязан да, сначала к Эми, потом и к ее мужу. Он даже был немного влюблен в Клару. Но его сердца…. Оба его сердца оставались там, в параллельном мире с маленькой храброй девочкой-волком. Девочка ни разу не солгала ему, ни разу не пошла против своей совести. Девочка, которую он оставил, потому что поверил другой. Яркой, вульгарной и грубой. Какого черта он вообще поверил? Поэтому никакой ночи на Даллириуме никогда не было. Ни в этом облике. Он никогда не проводил с Ривер ее последнюю ночь, не слушал с ней вдвоем поющие башни, и не дарил ей отвертку. Не хотел своими руками приближать их встречу. Надеялся, что не будет Даллириума, и она не поверит в его искреннюю любовь. И, может быть, не солжет тому, другому ему, который пришел бы в ужас от того, что он тут натворил. Как спал с женщиной не из любви, а из ненависти. Как уничтожил больше, чем та его, человеческая копия. Геноцид? О, что он тогда мог знать о геноциде? Как вновь стал зваться воином (а ведь он обещал, обещал себе). Как сжигал звезды и уничтожал миры. Как забыл Розу (не забыл. Единственное, чего он так и не сумел). Он пытался. Всеми своими поступками, всем, что совершил: бросил постаревшую Эми. Заставил Ривер себя убить. Заставил друзей верить, что мёртв. По капле, по зернышку вытравливал из себя тёплое золото. Злого волка. Роза все равно была. Она оставалась с ним. С каждым годом, с каждым прожитым днем, он все явственнее ощущал ее присутствие. Она стояла где-то за спиной, доверчиво брала его за руку. И тогда, когда, казалось бы, нет никаких шансов, он находил в себе силы поступить правильно: Отпустить Эми вслед за Рори. Спуститься с небес и вновь помогать людям. Попытаться найти Клару. Прыгнуть за Кларой в воронку. Не уничтожать Галлифрей. Умереть. Позволить себе измениться. Простить себя. Отпустить это тело, надеясь, что тот другой, новый он, будет лучше. Честнее. И он стал другим. Может быть не лучше. Точно не хуже. Точно честнее. Может иногда новый он был слишком груб, зато всегда прямолинеен. Может иногда он и обижал людей. Но всегда пытался исправить это. Он снова умел любить. «У меня не очень это получалось. Но я любила тебя», — сказала тогда Клара своему парню-идиоту. У него тоже не слишком получалось. Но он любил. И он всегда помнил Розу. Пусть и не мог ее больше найти. Роза по-прежнему шла с ним, за его спиной, доверчиво сжимая руку. Помогала поступить верно. У него не всегда получилась. Но он всегда пытался. Если однажды тебя научили любить, разучиться уже не выйдет. И, встретив Ривер уже в новом теле, понимая, что может уйти, и она никогда даже не узнает, как близко была от доктора, он понял и то, что ненависти в нем не осталось. Ненависть умерла с тем, прежним. Этот — ненавидеть не умел. Умел: быть злым, быть гордым, быть грубым, не думать о чужих чувствах. Но для ненависти был слишком прямолинеен. Он был таким же честным, какой давным-давно, много столетий назад была его храбрая девочка-волк. Он и сейчас ее любил. Он думает о Кларе, и ее последнем миге, в котором она застыла, не живая, но и не мертвая, о всех тех людях, что они встретили вместе с ней. Думает об Эми и Рори. Думает о Мисси, что так упорно хотела что-то ему доказать. Он принес им много зла. Но и хорошего было немало. Если не будет той ночи на Даллириуме, его в их жизни, пожалуй, не будет. Зато будет Роза. Пусть недолго, пусть… Роза, незримо стоящая за спиной, сжимает его пальцы. И он находит в себе силы поступить правильно. Не из ненависти. Из любви. Пусть и любви не к Ривер.