Куноичи

Просыпаться было трудно. Тен-Тен долгое время находилась на грани реальности и сна, едва чувствуя своё тело. Она, вроде бы, ворочалась с боку на бок, стонала, хмурилась и даже с кем-то говорила. Но если кто-то спросил бы её об этом, она бы сказала, что спала, точно убитая. Пробуждение было не из лёгких. Тягучее марево неспокойного сна липло к ней, как чакронити кукловодов Суны. Тен-Тен смаргивала непрошеные слёзы и остатки сна, но последние всё время возвращались. Спутанное сознание не давало прийти в себя, и целых полчаса Тен-Тен провела, просто разглядывая потолок. В её голове мелькали оборванные, ни с чем не связанные нити мыслей. Она вспомнила о Неджи, давно погибшем, о Ли, предлагавшем ей выйти замуж, об учителе, до последнего обучающем молодняк. Она вспомнила даже про Наруто и про его звонкий голос, хотя никогда не любила ни первое, ни второе. Ей потребовалось преступно много времени, чтобы прийти в себя. Ещё немного было нужно, чтобы вспомнить о собственной смерти и переселении в другой мир. Потом воспоминания вернулись разом, обрушиваясь на её голову, точно снежная лавина. Переждав короткий укол боли в висках, Тен-Тен потёрла заслезившиеся глаза и перевернулась набок. Она лежала в чужой комнате, слишком большой и неуютной. В поле зрения у Такахаши была не только кровать и стоящая рядом тумбочка, но и огромная стереоколонка, автоматы для игр, домашний кинотеатр и книжные шкафы. Набор одиночки-неудачника не произвёл на неё впечатления. Да, всё из вышеперечисленного было новым и сверкающим от ауры богатства, но при этом у Тен-Тен сложилось впечатление, что этими вещами не пользуются. В мифологии страны Огня, — что была крайне похожа на здешнюю Японию, — считалось, будто у каждой вещи есть душа. Если ты пользуешься предметом, благодаришь его и относишься с уважением, то появляется дружелюбный дух, цукумогами. Он может помогать тебе в маленьких делах или просто быть рядом, чтобы улучшать настроение. Если же вещь пылилась десятилетиями, её не любили или ненавидели, то внутри вместо духа-приятеля рождался озлобленный ёкай. Он портил всё вокруг, пытался отравить жизнь своему владельцу и просто наполнял дом отрицательной энергетикой. Тен-Тен не знала, насколько реально появление одушевлённых вещей в этом мире. В её прошлом они, пожалуй, всё же существовали: Такахаши не раз и не два сталкивалась с тем, что предметы в её квартире перемещаются сами по себе, а необходимость в мелком ремонте исчезает буквально за одну ночь. К тому же, как говорил Шикамару, возможности чакры не были известны до конца. Ведь существовали же семь Великих Мечей, практически обладающих собственным сознанием? Так почему бы не появиться чему-то более мелкому и повседневному? В месте, где очнулась Тен-Тен, появились бы скорее ёкаи, а не цукумогами. На некоторых предметах успел появиться небольшой слой пыли, другие просто источали ауру заброшенности и ненужности. Будь воля Тен-Тен, она бы просто выкинула большую часть барахла из видимой обстановки, и заполнила освободившееся пространство цветами. Она села на кровати и осторожно повела плечами. Ни следа от ранения, никакого напоминания о прежней боли. Тен-Тен была уверена, что теперь по ночам к ней будут приходить не только призраки убитых, но и это уничтожающее сознание страдание. Перед её глазами мелькнул чёрный пушистый комок. На секунду Тен-Тен показалось, что это обман зрения; галлюцинация, вызванная не до конца пробудившимся разумом. Но даже после того, как она протёрла глаза ладонями, этот комочек не растворился в воздухе. Напротив: едва заметив, что её обнаружили, чёрная пушистость обрела очертания и превратилась в маленького летающего котёнка. Всё ещё очаровательно-мохнатого и с огромными ядовито-зелёными глазами. Этого кота Тен-Тен уже видела рядом с Адрианом; такие же яркие глаза были у Кота Нуара. Яд тёк из этой зелени, когда Агрест использовал разъедающую способность, — Катаклизм, — и клубился вокруг крошечной фигурки чёрными кляксами. Тен-Тен ощущала исходящую от маленького котёнка опасность; чувство это было всепоглощающим, более объёмным, чем даже то, что возникало рядом с сильнейшим из демонов её мира. Лука так и не смог ей объяснить, что же такое квами. Они были старше мира, существовали до начала истории и будут существовать даже после смерти самого последнего человека во Вселенной. Квами имели вид животных; как они могли быть похожи на животных, если формировались до того, как эти самые звери появились? — Я не ходил так далеко в прошлое, — беспечно пожимал плечами Лука, настраивая очередную гитару для продажи. — Посмотрел на динозавров, и обратно. Ящерицы меня интересовали больше, чем вся эта метафизика. Но вообще, квами тогда были другими. Тен-Тен потребовалось, чтобы Куффен рассказал ей краткую историю формирования видов этого мира. В её мире огромные ящеры тоже существовали, но так давно, что даже окаменелостей от них практически не осталось. В любом случае, Тен-Тен не интересовалась биологией в достаточной степени, чтобы сравнивать истории двух реальностей. Квами менялись со временем, утверждал Лука. Встретив в далёком когда-то Плагга, малыша-котёнка с силой уничтожения, Куффен того даже не узнал. Опознать квами разрушения помог только клубившийся вокруг Катаклизм. — Поллен тоже была похожа на большую многоножку или типа того. Ну, знаешь, такими пугают в фильмах… а, не знаешь, прости. Короче, сейчас Поллен — очень милая пчёлка с пушистым воротником. В прошлом же она… хм, ладно, неважно. Квами не были богами в традиционном понимании. Не были они также демонами, духами, призраками или просто сгустками энергии. Насколько Тен-Тен могла судить по рассказам Луки, квами олицетворяли собой силы мира, его столпы. Плагг — разрушение. Поллен — роевой интеллект. Тикки — удача, случай. Сасс — время. Каалки — пространство. Квами было много, и у каждого в итоге оказалась уникальная способность, которую требовалось как-то фильтровать. Едва начав рассказывать про магических малышей, Лука упомянул две вещи: во-первых, у большинства из них всю жизнь оставалось сознание ребёнка; во-вторых, квами, безусловно, были самыми опасными существами во Вселенной. Во всех Вселенных. Доказательством их несомненного могущества могло быть хотя бы то, что их силы нельзя было применять без «фильтрации» — человека-носителя. — Вот чихнул Плагг разок, и динозавров как не бывало, — бормотал Лука, проворачивая колки на грифе. — Тикки взбесилась, и пришёл чёрный мор. Каалки расстроилась, и у нас теперь есть Бермуды. А вот депрессия Поллен, между прочим, грозит нам всем прямо сейчас: уже который год учёные паникуют, что умирают пчёлы. Естественно, как им не умирать, когда матка не в настроении. Примеры, кстати, можно приводить до бесконечности, но основное ты, я думаю, поняла. Потом он улыбнулся, отложил гитару и по-кошачьи мягко начал подбираться к Тен-Тен. И ей, естественно, стало совсем не до маленьких, полных магии существ, взглядом способных разрушать и создавать миры. Сейчас вот такое невероятное существо было прямо перед её лицом. Плагг из неопрятной кляксы окончательно сформировался в чёрного котёнка с двумя длинными усиками на голове, точно у насекомого. Взгляд квами был шкодливым, словно это не Плаггу перевалило за несколько вечностей. С вершины своего опыта Тен-Тен сказала бы, что котёнку перед ней было не больше семи человеческих лет. Прав был Лука. Они навсегда оставались детьми. — А я-то думал, что ты продрыхнешь до завтрашнего утра как минимум. Голос у Плагга был противный, высокий, ввинчивающийся в уши. Тен-Тен поморщилась: котёнок совсем не пытался быть тише, и его полупищание укололо чувствительную после сна голову. Она осторожно ткнула котёнка в мягкий живот кончиком пальца. Плагг был пушистым, хотя, обретя кошачью форму, выглядел возмутительно-гладким. Ни одной лишней шерстинки. Когда Тен-Тен аккуратно почесала кота по пузику, Плагг замурчал. Секундное блаженство мелькнуло в зелёных глазах, прежде чем квами встрепенулся и отлетел в сторону. — Вот же инстинкты, — заворчал он, нервно приглаживая невидимую шерсть на животе. — А ты не пользуйся! — Это неприятно? — Чертовски приятно, чтобы ты знала. Но всё равно не пользуйся! Тен-Тен усмехнулась. Что же, были свои плюсы в полудетском сознании квами: с ними, — по крайней мере с Плаггом, — было удобно разговаривать. Она не представляла, как можно общаться с существом, что было старше времени, если сознание у этого полубога на ином уровне. А тут — почесал пузико, дал вкусняшку, и квами доволен. Интересно, со всеми ли это работает? Пока Тен-Тен разбиралась со слабым телом и лениво разминала суставы, Плагг успел слетать в другую часть комнаты и вернуться на кровать с огромным кругом сыра. В нос Такахаши ударил яркий аромат. Одновременно он напоминал о немытых носках, мокрой тряпке, молоке и костре. Пожалуй, она бы ела что-то такое только в очень длительных походах. И только после того, как обычные безвкусные сухпайки кончатся. Плагг же наслаждался этим вонючим безобразием. Крошечными лапками он отрывал кусочки от сырной головки и отправлял тягучее лакомство в клыкастый рот. Тен-Тен видела, как мелькают белые острые зубы и алый язык, когда кот вылизывал лапы от сыра. Плагг был полностью поглощён своим удовольствием и совсем не обращал внимания на девушку. Или ей так казалось. Едва Тен-Тен откинула одеяло и выбралась из чужой постели, как Плагг предупредил, что не стоит Такахаши выходить из комнаты. — Адриан на вечернем уроке китайского. Его произношение просто ужасно, знаешь? Он путает «фу» и «фуу». — «Фу» — как в имени Ван Фу? Зелёные глаза блеснули, как остриё катаны. Плагг медленно лизнул лапу алым языком, и на секунду Тен-Тен показалось, что рот квами полон чужой крови. — Что тебе в его имени? Змей с ним разобрался… по крайней мере, должен был. — С ним разобралась я. Преувеличение, конечно: без помощи Луки Тен-Тен заняла бы место Ван Фу и погибла от того яда, что он собирался ввести в её тело. Словно мало Такахаши в этом мире травят. То чай приносят дрянной, то кофе, то цикорий с порцией яда. Так ещё и старики пытаются ввести в тело то, что там явно не должно быть! Новостями о смерти старика Плагг был доволен едва ли не больше, чем сыром перед собой. — Умер, значит, — кот облизнулся и сощурил зелень глаз. — Отличненько. Какие хорошие новости, однако. Да ты садись, что ноги топчешь. Кровати в это время чудо как хороши, мягонькие. Тен-Тен не стала спорить и снова залезла под одеяло. Кот перед ней продолжал жевать сыр, и на усатой морде читалось истинное наслаждение. Подобные чувства, наверное, испытывал Наруто, когда ел свой обожаемый рамен. Она не понимала такого преклонения перед едой, и вряд ли когда-нибудь сможет его понять в будущем. — С чего такая неприязнь к Ван Фу? — Много причин, одна другой хуже. Он был Хранителем Талисманов, знаешь? Бесчисленные годы подряд, намного больше, чем ваш человеческий век. Так что недовольства у нас накопилось с лихвой, по самые усики. — У нас — это у квами? — А ты сечёшь. В который раз убеждаюсь, что магия не выдёргивает кого попало. Тен-Тен прищурилась, услышав воображаемый звоночек. Магия, значит, выдёргивает. Значит, Такахаши была не первым таким попаданцем. Но были ли опасения Ван Фу насчёт Бражника и переселенцев обоснованы? Плагг, заметив её раздумья, смешливо фыркнул. — Да расслабься, сейчас надумаешь себе кучу разного. Мы давно никого так не призывали. Последний раз был, кажется, в Атлантиде… а потом я чихнул, мда. Или это была Лемурия? А может и Кумари Кандам. Вы, люди, слишком быстро живёте, знаешь? Тен-Тен ничего не знала про Атлантиду и другие названия, но, судя по тону Плагга, всё это существовало очень давно. По крайней мере, до появления интернета — просматривая краткую историю мира, Такахаши не встречала этих названий ни разу. Значит, Ван Фу был просто выжившим из ума стариком. Хорошо, это снимало часть нервного напряжения: Тен-Тен то и дело подумывала о том, что она могла быть не одна, кого закинуло в этот странный мир. Слава богам, Плагг эти мысли опроверг. — Не одна? — фыркнул он, развалившись на кровати. — Ага, щаз-з, конечно. Ты хоть знаешь, как тяжело было призвать хотя бы тебя? Да естественно не знаешь, откуда тебе. Нужно было присутствие всех квами, особое время и состояние ума. И, учитывая, что двух квами на собрании не хватало, мы с остальными чуть животики не надорвали, пока звали. — А кого не было? — Сасса и Нурру. Хм, ты же их не знаешь… Сасс — это змей, у людей почему-то именно они ассоциируются со временем. Ну, временем он и управляет. — А Нурру? — Бабочка. Мотылёк, как он сам себя называет. Какие-нибудь ассоциации вызывает? Тен-Тен потёрла щеку и медленно кивнула. — Бабочки-трупоеды? — Тьфу ты! Нет! Хотя, учитывая, откуда ты, это вполне логично… но нет. Здесь бабочки ассоциировались с душами, чистотой и частично с перерождением. Ну, коконы и всё такое. Так что Нурру принял эту форму. — И почему же они отсутствовали? Плагг перевернулся и коротко мурлыкнул. Тен-Тен погладила квами по спинке: не было в этом звуке никакого удовольствия, только сожаление и немного боли. — Сасс запутался во времени. Не знаю точно, почему… но помочь ему никто не может, потому что только он управлял этим потоком. Банникс пыталась, — она отвечает за разнообразие миров и вероятностей, — но у неё ничего не вышло, ни в одном из измерений. Кстати, из-за отсутствия Сасса нам удалось выдернуть тебя из очень-очень далёкого мира, знаешь? Нет худа без добра. — А Нурру? Зелёные глаза сузились, полоски зрачков на мгновение разошлись, полностью заполняя склеру чёрным, и тотчас схлопнулись обратно. Будь у Плагга настоящая шерсть, она бы наверняка встала дыбом. Под котёнком начало тлеть одеяло, словно кто-то капнул на вещь концентрированной кислотой. Заметив это, Плагг взлетел в воздух, брезгливо тряхнув лапкой. — Отмена, — приказал он. Дыра на одеяле, прожжённая до остова кровати, сначала прекратила расширяться, а после и вовсе начала съёживаться. Уже через пару секунд от неё не осталось и напоминания. Тен-Тен посмотрела на Плагга. Тот выглядел донельзя самодовольным. — Что, думала, что только у Тикки есть Исцеление? Не-ет, я тоже многое могу… жаль только, что мой котёнок никак не додумается до уничтожения факта уничтожения, хе-хе. — Нурру. Почему среди вас не было Нурру? Плагг скуксился, но в этот раз удержал свою разрушительную силу под контролем. — Хозяин у него мудак. Только и всего. Нурру, конечно, сильный и всё такое, но он ничего не может поделать со своим нынешним владельцем. Там столько всего накручено, ты бы знала… впрочем, об этом потом, окей? Сейчас я хотел… Не договорив, он нырнул под кровать прямо сквозь материал. Тен-Тен поёжилась: если Плагг с такой лёгкостью проходил через материю, то что мешало ему, к примеру, залететь внутрь человека? А там хватит всего одной капельки чёрного яда, чтобы уничтожить несчастного. Шиноби внутри неё, однако, был заинтересован: что это за яд такой? Что это? Как это получить? В какую баночку можно набрать этой черноты, чтобы использовать потом? В мире ниндзя Тен-Тен бы многое отдала за столь действенный состав. Плагг шебуршал под кроватью, иногда недовольно бормоча. В итоге он вылетел к Тен-Тен, неся в лапках золотой браслет — тот самый, из-за которого Андрэ так переживал. Такахаши приняла украшение с немым вопросом. — Вот ты наверняка думаешь, на кой он тебе. Я тоже задавался этим вопросом, но котёнок настоял на том, чтобы я тебе его вернул. Типа, дорогая штука, на неё можно сырный завод купить, и всё такое. «Котёнок» — это, очевидно, Адриан. Тен-Тен кивнула и надела браслет на руку. Украшение можно будет использовать потом, чтобы ткнуть золотом Андрэ под нос и сказать нечто вроде «Я спасла твою игрушку, папочка! Хочешь обратно — давай деньги!» Это не говоря о том, что Андрэ, находясь под действием яда, про браслет совсем не думал. Буржуа вообще ни о чём не думал. И на это тоже можно будет указать. Плагг совершенно по-кошачьи почесал лапой за ухом. — Вообще-то, я ещё должен извиниться за прошлую акуму. — В смысле? — Я застрял в твоём браслете. По-идиотски вышло, на самом деле: мне просто страшно захотелось проверить, пройдёт ли голова сквозь дырку, или нет. Не прошла. Короче говоря, я застрял. Тен-Тен подавила нервный смешок. Застрял. Ты только что пролетал сквозь кровать, маленький чёрный котёнок! Почему ты просто не мог включить эту же магию на украшении? — Ну и из-за того, что я застрял, Кот Нуар слегка припозднился. Знаешь, квами нельзя проводить трансформацию, если на них что-то есть. Так-то девчонки точно таскали бы на себе всякие тряпки, да и я бы не отказался от золотых серёжек или короны. Знаешь, в Древнем Египте было столько прикольностей! И ничего нельзя было носить. «Так», — подумала Тен-Тен. — «Так. Разговор от Нурру перешёл к Египту, отлично. Если у квами сознание ребёнка, то он легко отвлекается. Получается, его нужно постоянно возвращать к начальной мысли?» — Что может случиться, если пройдёт трансформация, а на тебе, к примеру, серьги? — Ну, я могу застрять в Талисмане или типа того. Или он может треснуть. Или ещё что-нибудь такое же идиотское. Вариантов много, но никто, знаешь ли, не хочет проверять. — А с человеком что происходит? — Да ничего, в принципе. У квами для этого есть то, что прошлый Хранитель называл «рычаг безопасности»: квами берёт урон на себя, ведь убить нас, как ты понимаешь, нереально. Носитель остаётся в безопасности и часто даже может продолжать использовать силы напарника. Тен-Тен кивнула. Идеальный план поймать Нурру и надеть на него какой-нибудь браслет канул в небытие. А жаль. Вот так перевоплотился бы Бражник, не заметив украшение на Нурру, и всем бы резко стало хорошо. Кроме самого Бражника, само собой. Но на войне нельзя обойтись без жертв. — Короче, я застрял, так что Кот Нуар не смог появиться сразу. Ледибаг, сама знаешь, была с тобой. Пока мы меня из браслета вытащили, пока нашли тебя и этого копа, ты уже и пострадать успела. — Пострадала я из-за Ледибаг, если что. — Ну, никто не совершенен. Носители Талисманов обычно обзаводятся мозгами годам к пятидесяти… если доживают. Было в последних его словах что-то тёмное, неприятное. Так Орочимару говорил о своих подопытных: с полным осознанием их ценности и скорой смерти. — Адриан, я надеюсь, не пострадает? — спросила она, осматривая Плагга. Котёнок развернулся к ней всем телом, на морде — довольная хитрая усмешка, совсем не напоминающая о ребёнке. Перед Тен-Тен сейчас была сила разрушения, трикстер в крошечном чёрном тельце, мощь столь запредельная, что Такахаши и представить себе не могла. — Адриан — мой дорогой котёнок, девочка. Ничего с ним не будет. Не из-за меня. — А… — С Маринетт тоже. Она очень полюбилась Тикки. Этого было достаточно. Лука, очевидно, как-то накосячил с Сассом, так что про их отношения стоило спрашивать напрямую у Куффена. Остальное Тен-Тен не особенно волновало. Вполне логично, что у квами был какой-то защитный механизм от плохих хозяев — ну не оставаться же этим могущественным малявкам совсем обнажёнными перед носителями? Судя по морде Плагга, расспрашивать о способах избавления от плохих парней не стоило; тем не менее Тен-Тен интересовало, почему же Нурру самостоятельно не избавился от своего хозяина. Если тот мудак. Плагг в ответ на это как-то помрачнел, разом растеряв всю ауру опасности. — Есть силы, которым подчиняемся даже мы. Я не могу пока сказать напрямую, но… Ты знаешь, почему Бражник каждой своей акуме приказывает отобрать Талисманы Кота Нуара и Ледибаг? Тен-Тен мотнула головой. О приказе она была наслышана, тот же Натаниэль под бабочкой говорил с Бражником о побрякушках. Но вот зачем взрослому мужчине были нужны дополнительные волшебные украшения ей оставалось неясно. Да и не думала она об этом. Тен-Тен была в этом мире пять дней, и каждый из них её жизнь оказывалась на волоске. Не до философии. — При соединении Талисмана Удачи и Неудачи рождается большой потенциал сил, — сказал Плагг, блестя глазами. — Нереализованная энергия. Это как попытаться соединить два магнита отталкивающимися сторонами. Тикки рождает, я убиваю. В промежутке идёт жизнь — такая короткая, что её не видно. Но она оставляет след. Энергию. Которая никуда не тратится. Смекаешь? — Не особенно. Он закатил глаза, и Тен-Тен ощутила себя маленькой девочкой перед старым учителем. Учитывая, что совсем недавно она думала о младенчестве сознания квами, Такахаши стало неуютно. — Энергия, чтобы ты знала, всегда должна куда-то тратиться. Потенциала, что появляется при соединении двух противоположных Талисманов, достаточно, чтобы исполнить любое желание. Причём неважно, какие это Талисманы; главное, чтобы их силы противоречили друг другу. К сожалению, Талисманы Кота и Божьей коровки — самые, если можно так сказать, разрекламированные… регулярно находится какой-нибудь удод, пытающийся их спаять. Заканчивается всё обычно быстро и плохо. — Но не в этот раз. — Ты права. Не в этот. Сейчас всё слишком затянулось из-за… Раздался панический вскрик, от которого Плагг вздрогнул и нырнул за Тен-Тен. Видимо, рефлекс прятаться был у котёнка вбит так глубоко, что срабатывал вне зависимости от его желания. Такахаши посмотрела на источник крика и криво улыбнулась. В дверях комнаты стоял Адриан, выглядящий так, словно увидел-таки Нурарихёна. Агрест настолько испугался, — чего? Плагга перед лицом Тен-Тен? — что даже губы у него приобрели бледно-серый цвет, как у покойника. Плагг вылетел из-за спины Тен-Тен и с возмущением уставился на Адриана. Тот, заметив настроение котёнка, как-то сразу скуксился: так ребёнок смущается своего поведения перед взрослым, которого он уважает. — Прости, — сказал Адриан, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Но ты же говорил, что ни в коем случае никто в доме не должен узнать, что ты здесь! — Хлое можно, она в этом доме не живёт. Скепсис в глазах Адриана был заметен даже на расстоянии. — Ну… — Ты чего сюда пришёл вообще? У тебя репетитор! — Я писать отпросился, — откровенно-растерянно сказал Адриан. — То есть… прости, Хлоя. Рад, что ты в порядке. Ты же в порядке? Плагг закатил глаза и почесал лапкой переносицу. — Ты бы хоть причину менял, блин. В десятый раз «писать» идёшь. Тен-Тен улыбнулась. Судя по всему, Адриан просто беспокоился о Хлое и регулярно сбегал от учителя, чтобы проверить состояние бессознательной подруги. Вот только почему Чудесное Исцеление не сработало как обычно, вылечивая всё волшебным образом? В этот раз, правда, Адриан на самом деле пришёл ради уборной. Пока Агрест скрылся в ванной комнате, Тен-Тен задала вопрос насчёт волшебной медицины Плаггу. Котёнок опять скривился. — Откуда, по-твоему, берётся энергия на все эти исцеления? Тикки, конечно, очень объёмная, и может кое-что покрыть собой… но какая-то часть энергии всё равно заимствуется из того, что нужно восстанавливать. Дальше сама понимаешь. Такахаши кивнула. Да, она понимала. Пять дней — пять акум, практически с каждой из них она так или иначе получала повреждения тела. Роджеркоп и Иллюстратор отметились физически, Страшила и Месье Голубь психологически, Бабблер с его поцелуями и полётом над городом — где-то посередине. Нино так сдавил Тен-Тен во время перелёта, что наверняка поломал ей парочку рёбер. Такахаши могла и не заметить. И всё же, Роджеркоп пока был номером один по травмоопасности. Тен-Тен всё ещё считала, что его оружие ранило не столько тело, сколько душу или иную энергетическую структуру; это было отличным объяснением того, почему же Такахаши так тяжело отходила от столкновения с очередным одержимым. Она передёрнулась из-за воспоминаний о той боли. Адриан выскочил из ванной и, пообещав вернуться через полчаса, выбежал из комнаты обратно к учителю. — Он такой ребёнок, — сказала Тен-Тен, смотря на закрывшуюся дверь. — Для квами каждый его носитель навсегда остаётся ребёнком. — Да я не об этом. Только сейчас я наконец поняла, что Чудесные без Талисманов — всего лишь дети, к тому же гражданские. А Бражник… — А Бражник что с Талисманом, что без него — всего лишь мудак. Не преувеличивай его способности, окей? И без этого тошно. Тен-Тен не стала спорить. Тема Бражника была для Плагга неприятна; стоило ли продолжать говорить о противнике Чудесных, если у квами такая реакция на него? Нет уж, Тен-Тен никогда не была сумасшедшей, чтобы самостоятельно напарываться на потенциальную опасность. Она не Наруто с чудесной регенерацией и не Сакура, способная вырастить себе новое сердце. — О чём думаешь? — О превратностях судьбы. — М? Плагг подобрался к ней поближе, ещё немного, ещё, и в итоге устроился на коленках. Он умудрился свернуться в небольшой комочек, как настоящий кот, и уложить голову на маленькие лапки. Тен-Тен рассеянно погладила квами между ушами, всё ещё смотря на дверь. — В своём мире я была обычной. Ничем особенным не выделялась: умела использовать оружие и голову, немного увлекалась ловушками и взрывчаткой. Просчитывала варианты и тактику, не на уровне гениев, но, в целом, тоже неплохо. И всё. Так почему здесь оказалась именно я, а не какой-нибудь более… достойный? Плагг лениво открыл один глаз и посмотрел на Тен-Тен снизу вверх. — Обряд квами притягивает того, кто сможет легче и быстрее разобраться с заявленной проблемой. И дёргает он человека, — если это человек, а не иное существо, — максимально не привязанного к миру. — В смысле, без семьи? К моменту смерти Тен-Тен осталась практически одна. Детей она пережила, как и супруга, и всех своих друзей. У неё было несколько учеников, которых она не видела десятилетиями. Она пережила даже собственного кота, которого подобрала на улице больше из скуки и одиночества, нежели из сочувствия. Тот тоже был чёрным, с зелёными глазами — совсем как Плагг. — В смысле, никому не нужного, — сказал квами, немного замявшись. — Того, о ком не будут вспоминать и кто не вписан в историю мира. Когда мы дёрнули тебя оттуда, мы… как бы… вырезали тебя из времени. Вырезали. — Значит, меня не будут помнить? — Нет. Если о тебе где-то есть записи, то они будут уничтожены. Те, кто могут о тебе помнить, про тебя забудут. — А мои внуки?.. — Просто не смогут вспомнить бабушку, если они тебя знали. Но, если тебя выдернули, значит, внуков у тебя не было. Тен-Тен прикрыла глаза, ощущая жжение в зрачках — не от сдерживаемых слёз, а из-за долгого времени без моргания. Не было внуков, значит. Видимо, она и их пережила. Это не вызывало никакого эмоционального отклика. Своих внуков она видела лишь пару раз, крошечными комками — потом её супруг погиб, она переехала. Лет через десять дети не захотели поддерживать дальнейшую связь. Они так и не стали шиноби, и их откровенно пугала кровь, которой был покрыт весь жизненный путь матери. Их пугала острота оружия, рефлексы и военные привычки, которые совсем не меркли с течением времени. Тен-Тен приняла их решение, и сама оборвала все нити. И не ощущала ничего, кроме запоздалого облегчения: увядшие цветы на могиле Неджи и венки около Мемориального Камня волновали её больше жизненных тревог собственных потомков. Тен-Тен просто не понимала бытовых проблем, зачерствев в боях, как забытая под тумбой рисовая лепёшка. — Не знаю, что у тебя там была за история, — продолжал Плагг, — но теперь она продолжается здесь. И в этом мире ты очень-очень нужна, ты не представляешь насколько. — А если бы я не захотела помогать? Что тогда? Плагг коротко хохотнул, снова укладываясь в компактный комочек. Хвостом он прикрыл мордочку, и хитрые зелёные глаза смотрели на Тен-Тен, частично скрытые этой чёрной преградой. — Не захотела бы помогать моему котёнку? Правда? Я видел, как ты на него смотрела. Как на собственного ребёнка, да? Тен-Тен слабо улыбнулась и потёрла лоб. Адриан был воплощением её прошлого, её жизни, того, что было ей дорого. Он весь словно состоял из приятных и важных для неё пазлов. Был живым напоминанием о драгоценных моментах её памяти. — Я была плохой матерью, — сказала в итоге Такахаши. — И вряд ли смогу… заменить мать Адриану. Да и не хочу. Она была просто не готова брать на себя такую ответственность. Но при этом она бы могла быть рядом с Адрианом, советовать ему что-то, защищать, утешать… и ещё многое другое. Плагга это устраивало. — Этого и не требуется, — сказал он, закрывая глаза. — Просто помоги ему. Потому что без тебя моему котёнку не выжить.