Жених поневоле

      Вернувшись в замок, Ричард поспешил в их с Урсулой брачные покои. Но отдыхать ещё было рано — Урсула с нетерпением ждала его рассказа обо всём, что случилось на балу.       Когда Ричард завершил свой рассказ, Урсула задумчиво произнесла:       — Он почти во всём признался… Ключевое слово — «почти». Если бы он сказал что-то более конкретное, то был бы смысл найти кого-то, кто мог что-то слышать. Если бы мы нашли свидетелей и убедили бы их выступить на нашей стороне, то Тобиас не смог бы отвертеться. А так…       — Даже если бы Тобиас во всём признался и это услышал бы кто-то, кроме меня, то мы едва ли смогли убедить тех людей выступить свидетелями, — засомневался Ричард. — Не думаю, что кто-то захочет, чтобы об их сомнительных развлечениях узнали.       — Да, ты прав, — печально выдохнула Урсула. — Значит, остаётся только продолжить слежку?       — А что ещё делать? — пожал плечами Ричард. — Нужно копать под ту служанку, которую ты подозреваешь. Узнать, что Тобиас пообещал и насколько вообще реальны твои подозрения.       Наступило молчание. Говорить больше было не о чем, дальнейшие действия были предельно ясны. Но Ричард видел, что Урсулу что-то беспокоит, что она хочет о чём-то спросить, но стесняется. Ричард не хотел на неё, ждал, что Урсула заговорит сама. И она заговорила:       — Значит, вы были на каком-то мерзком мероприятии? Пили там какое-то зелье?       — Ну, мы с Тобиасом не пили, хотя он очень хотел, — ответил Ричард. — Но остальные пили. Так себе зрелище, скажу я тебе.       Урсула крепко задумалась. Ричарду почему-то не понравилась её задумчивость, он чувствовал, что ей в голову пришло что-то плохое, что-то, о чём она никогда не должна была бы задумываться. И он оказался прав — то, о чём попросила Урсула, совсем не понравилось Ричарду:       — Ты можешь найти способ взять меня на такой бал в следующий раз?       Ричард был крайне удивлён этой просьбой:       — Урсула, но зачем? Это мерзко, и, более того, опасно для тебя! Мало ли что решит вытворить Тобиас, даже если я и уговорю его взять себя с собой! К тому же, из-за того, что я отказался участвовать во всём этой действе, Тобиас сказал, что и меня больше с собой не возьмёт. Для того, чтобы он передумал, мне придётся согласиться на всё то, что будет там происходить, а я не хочу Я не согласился бы даже для дела, а уж из-за твоей прихоти тем более не соглашусь! Я не хотел бы даже увидеть ещё раз эту мерзость, а уж тем более участвовать!       - А теперь успокойся и посмотри на это с моей стороны, — примирительным тоном начала Урсула. — С твоей помощью я выяснила, что у меня есть два пути обрести красоту — либо совершить какое-либо зло своими руками, на сто я не способна, либо найти истинную любовь и каким-то образом заставить этого человека поцеловать меня, на что мне тоже не приходится рассчитывать. Значит, красавицей мне не стать. Но я очень хочу узнать, что такое любовь — в том числе и в физическом её проявлении. Подобные балы — мой шанс!       — Ты заставляешь заставлять меня думать, что зря я тогда спас тебя от тех ублюдков, — в голосе Ричарда причудливо смешались злость и разочарование. — Они ведь тоже хотели дать тебе физическую любовь.       — Ты не прав, — спокойно возразила Урсула. — Неизвестно, что бы сделали со мной те уроды после. Это было небезопасно. А на этом балу должно быть безопасно. Мне кажется, что в такие места никто бы не ходил, если бы это было не так.       — Зачем тебе это, Урсула? — грустно спросил Ричард. — Почему ты думаешь, что тебя невозможно полюбить?       — Я не думаю, я знаю это наверняка. Потому что невозможно полюбить кого-то настолько уродливого, как я. Я могу быть невозможно эрудированной, какой угодно интересной, но без приятной внешности всё это ничего не значит. Ты можешь сколько угодно убеждать меня в обратном, но я останусь при своём мнении по одной простой причине — я знаю, каково быть уродкой, а ты нет.       Голос Урсулы звучал спокойно, но Ричард видел, что она вот-вот заплачет. Ричард понимал природу расстройства Урсулы — судя по всему, она надеялась, что её кто-то сможет полюбить за душу. Скорее всего, она надеялась, что этим кем-то станет Ричард. Из-за того, что этого не случилось, она окончательно отчаялась.       Вдруг Ричард решил — а почему это он не станет таким человеком?! Всё-таки он испытывает к Урсуле определённые чувства — он не был уверен, что это любовь, но точно знал, что ничего подобного раньше не испытывал. Что, если это любовь? Ему нравится проводить с ней время, ему не важна её внешность, он на многое готов ради неё… Что это, если не любовь?       Ведь Ричард даже думал, что смог бы жить с Урсулой, смог бы создать с ней семью… но за пределами замка. Хотя, по большому счёту, при чём здесь замок? Почему эти каменные стены должны помешать их счастью?       Ричарду очень захотелось дать Урсуле то, что она хочет, захотелось поцеловать её. Ричард резко подошёл к Урсуле — настолько быстро, что она даже испугалась, — и поцеловал её.       Урсула была напряжена, язык её сначала был неподвижен, но потом начал неловко ласкать язык Ричарда в ответ. Но напряжение никуда не делось. Ричард чувствовал, что Урсуле нравилось происходящее, но в то же время она будто бы пыталась вырваться. И совсем скоро Ричард узнал, чем это было вызвано.       Как только Ричард разомкнул свои объятия, Урсула бросилась к зеркалу. Лишь мельком взглянув на своё отражение, она обиженно закричала:       — Ну и зачем, зачем ты меня обманул? Ты ведь меня не любишь! Зачем ты дал мне надежду?       — С чего ты это взяла? Стал бы я тебя целовать, если бы ничего не чувствовал? — робко попытался переубедить её Ричард.       — Это не то! — продолжала кричать Урсула. — Я не стала красивой, значит, ты меня не любишь! Ты же сам мне говорил, что поцелуй любви разрушит моё проклятье!       Ричард улыбнулся. Он решил, что непременно убедит Урсулу в своих чувствах. Для этого он подошёл к ней, бережно положил руки ей на плечи и развернул её к зеркалу:       — Правда? Посмотри внимательно. Посмотри, как прекрасно алеют твои щёки на белом, как снег лице. Посмотри, как счастливо блестят глаза. Как мило подрагивают губы… Разве это не красиво?       Урсула повернулась лицом к Ричарду и удивлённо посмотрела на него:       — Это правда красиво… Неужели магия работает именно так?       — На тебе не лежало никакого проклятия, Урсула. Ты просто ни от кого не чувствовала взаимной любви — ни от отца, ни от брата, ни от сестёр, ни от кого. А ведь ты всех их любишь, даже Тобиаса. Умом ты понимаешь, что он плохой человек, но где-то глубоко в твоём сердце живёт любовь к нему, как к брату. Я же только что дал тебе возможность почувствовать себя любимой, и из-за этого твоя болезнь, под названием недолюбленность, отступила.       Урсула была растрогана, по щекам её текли слёзы радости. Но всё же она продолжала сомневаться:       — Ты просто дал мне возможность почувствовать себя любимой, или…       Ричард улыбнулся — он ждал этого вопроса. Он положил ладонь на щёку Урсулы и большим пальцем вытер готовую вот-вот скатиться слезу:       — Ну конечно же нет, глупенькая. Разве мог бы я это сделать, если бы ничего не чувствовал по отношению к тебе? Нет, я не смог бы. Я люблю тебя, Урсула, пойми это уже наконец!       Урсула зарыдала пуще прежнего и бросилась в объятья к Ричарду. Подумать только — её любят! Любят взаимно, хотя она была уверена, что её невозможно полюбить! Урсула была абсолютно счастлива, как и Ричард, который наконец-то перестал лгать себе.