Жених поневоле

      На следующий день Ричард, как того и хотел король, вновь пришёл в приёмную. Король был там, а Тобиас опаздывал. Ричард, в общем-то, не был этим удивлён — наверняка принц вновь предавался праздным развлечениям и потерял счёт времени. Конечно, Ричард не решился обсуждать это с королём — не знал, как это может быть воспринято. Вскоре Тобиас всё же явился, и он был куда менее сдержан, чем Ричард:       — Я надеялся, что здесь никого не будет, — усмехнулся он. — Отец, ну зачем всё это? Неужели обязательно идти и стрелять?! Это оружие — всего лишь сувенир, не более того! Если ты решил, что это — хороший способ провести досуг, то шёл бы сам и развлекался, зачем втягивать меня и Ричарда? Лично у меня есть куда более приятные дела. Да и Ричард, наверняка, согласился лишь потому, что боится тебя. Хотя я понятия не имею, чем он занимается — может, для него и стрельба по мишеням верх веселья.       Король грустно улыбнулся:       — Так зачем же ты пришёл, если так не хотел? Шёл бы и развлекался — тебе же никто не указ.       Тобиас недовольно поморщился и прошипел сквозь зубы:       — Нет уж, я исполню твоё желание.       — Вот и хорошо, — король вновь стал весел. — Идём.       Король повёл Тобиаса и Ричарда по узким коридорам. Точнее, вёл он только Ричарда — Тобиас явно знал эти коридоры так же хорошо, как и его отец. Ричард же понимал, что без сопровождения точно заблудился бы.       Шли не слишком долго. Совсем скоро была открыта очередная дверь, и за ней Ричард увидел огромный полигон — на таком, при желании, можно было тренировать целую армию. Вполне возможно, что изначально полигон для этого и строился и, скорее всего, даже использовался пару раз в год, а всё остальное время королевская семья использовала его в личных целях. Впрочем, Ричард не удивился бы, если бы узнал, что это — личный полигон короля, а армейские учения происходят в другом месте.       Король, Ричард и Тобиас подошли к мишеням. Ричард показал, как правильно стоять, держать револьвер, целиться и, наконец, стрелять. Король слушал Ричарда очень внимательно и даже восхищался — он был словно ребёнок, который наблюдает за тем, как важный для него взрослый делает что-то, что ему самому пока недоступно в силу возраста. Тобиасу же, очевидно, было совсем неинтересно — он был невнимателен, постоянно недовольно фыркал и закатывал глаза, а когда дошло до практики, то очень долго не мог даже правильно встать. Из-за этого, когда король уже стрелял по мишеням и как ребёнок радовался каждому попаданию, Тобиас всё ещё не был допущен к стрельбе — как бы плохо Ричард не относился к принцу, но подвергнуть его опасности не мог.       На месте Тобиаса Ричард уже давно развернулся бы и ушёл — зачем быть там, где тебе явно не нравится, если имеешь возможность уйти? Но Тобиас не ушёл, более того — как только он услышал, что Ричард не даст ему в руки оружие, пока тот не начнёт ответственно относиться к его наставлениям, то мгновенно переменился. Тобиас, хоть и продолжал строить недовольные гримасы, но тем не менее выслушал Ричарда и сделал всё так, как он сказал. Ричард был удивлён старанием принца, но почему-то они вызвали в нём не вполне ясные, но совершенно точно неприятные предчувствия. Однако, не выдать Тобиасу оружие он не мог — в конце концов, один из револьверов принадлежал ему, и никакие нехорошие предчувствия не могли являться основанием не выдавать принцу его же собственность. Поэтому Ричард, скрепя сердце, сделал это.       Сначала всё шло хорошо. Король и принц с переменным успехом стреляли по мишеням, Ричард иногда подходил к ним, помогал правильно поставить руку, давал советы и делал замечания, к которым король прислушивался, а Тобиас недовольно фыркал в ответ. Но всё закончилось в один миг. Ричард никак не мог ожидать чего-то подобного.       Всё произошло слишком быстро — Ричард даже не увидел толком, как именно это случилось. Вот король и Тобиас мирно стояли рядом, стреляя по мишеням, а спустя мгновение король уже лежал на земле, прижав ладонь к животу и окрашивая землю вокруг себя в красный. Тобиас стоял к нему лицом, револьвер опущен, из дула тонкой нитью вился дым. Тобиас напуган, он кричал:       — Отец! Отец! Прости меня отец, я не хотел! Я не знаю, как это случилось! Наверное, эта дрянь сломана!       Ричард оцепенел от шока. В чувства его привели лишь крики Тобиаса, обращённые уже к нему:       — Ну и чего ты стоишь столбом?! Позови лекаря!       Лицо у Тобиаса было искажено смесью горя и злобы, по щекам катились крупные слёзы. Выражение лица принца напугало Ричарда куда сильнее, чем его слова и даже сильнее, чем произошедшее. Наконец-то, Ричард нашёл в себе силы пошевелиться и побежал в замок.       Пробежка по ставшим неожиданно мрачными коридорам замка в поисках лекаря привело мысли Ричарда в порядок. Теперь он понял, что произошедшее не совсем обычно. И необычно оно в первую очередь тем, что две части мозаики никак не хотели собираться в целую картину.       Первой частью мозаики были обстоятельства выстрела. Да, от револьвера есть отдача, но до этого Тобиас прекрасно с ней справлялся. Даже если предположить, что он устал или отвлёкся, то отдача скорее свалила бы с ног самого принца, но никак не отвела бы руку в живот королю. Этот выстрел не похож на случайность, он похож на… попытку убить короля.       Но вторая часть мозаики никак не хотела соглашаться с первой. Ею были эмоции Тобиаса — испуг, крики, слёзы, требование позвать лекаря… Разве стал бы человек, только что покусившийся на чужую жизнь, так сильно по этой самой жизни убиваться? Ричард очень в этом сомневался.       Разум говорил Ричарду, что Тобиас — несостоявшийся убийца, поднявший руку на собственного отца в попытке захватить власть, но сердце не желало в это верить. Ричард не мог не верить своим глазам, но всё человеческое в нём восставало против мысли о том, что убийца может так искренне плакать по жертве.       Лекарь был найден и приведён к месту трагедии. Король лежал на руках Тобиаса и явно не держал на него зла. Когда лекарь поднял короля и попытался унести его в покои, Тобиас внимательно следил за тем, чтобы его отец испытывал как можно меньше неудобств — всякий раз, когда король тихонько стонал от боли, Тобиас сквозь зубы шипел вслед лекарю проклятия.       Когда все ушли с полигона, Ричард почти уверился в том, что произошедшее лишь случайность, что Тобиас действительно не хотел навредить своему отцу. Каким бы отвратительным человеком Тобиас не казался Ричарду, но всё же подозревать кого-то в попытке убийства родного человека лишь на основании личной неприязни нельзя. К тому же, король наверняка видел, что произошло на самом деле — он не мог не видеть. Наверное, если бы Тобиас намеренно навредил отцу, то тот не был бы к нему благосклонен. Разве что в королевской семье принято отбирать трон силой…       Ричарду в голову пришла и более правдоподобная версия. Что, если кажущаяся благосклонность короля — это лишь отсутствие сил на негодование? Что, если король и рад был бы открыть окружающим глаза на правду, но физически не мог или же боялся Тобиаса?       Ричард был полон сомнений. Он не знал, чему верить. Единственным человеком, который мог немного привести его мысли в порядок и объяснить, что происходит, была Урсула. Именно с ней Ричард и решил обсудить то, что случилось на полигоне.