Ступая в темноте...

      Обед, беседа, теплая атмосфера, проснувшийся и присоединившийся к трапезе Глеб. Мальчик, казалось, и не помнил уже, что плакал во сне, что ему, очевидно, снова приснилась какая-то пакость. Он, как ни в чем не бывало, болтал ножками под столом, разговаривал со всеми сразу. После еды паренёк за руку потащил Жарова к своей игровой зоне. Макс улыбнулся Лене и с искренним интересом последовал за мальчиком. Лена кивнула им вослед, затем откинулась на спинку стула, тряхнув косой. Сколько эмоций разом за сегодняшний день… Владимир Павлович ощутимо обнял дочь за плечи, стоя сзади. — Не бойся начинать новую жизнь, Ленок. Не бойся.       Лена кивнула отцу, подняла к нему взгляд и улыбнулась. Папа всё всегда понимает. — Я постараюсь, пап. Привыкнуть надо.       С глубоким выдохом молодая женщина поднялась со стула, ловко и быстро убрала посуду. Теплая вода, мыло, губка, затем полотенце. В мытье посуды она всегда находила для себя умиротворение. Особенно в такие моменты, как сейчас, когда жизнь снова делает зигзаг, меняя абсолютно всё. Методичные последовательные движения помогали ей привести мысли в порядок.       Когда сзади её за талию обвили сильные руки, а висок приятно обожгло теплыми губами, Лена отставила тарелку, слегка оперлась на Макса. Закинув одну руку, она ласково впуталась пальцами в его волосы, массируя и гладя. После повернулась в его руках, их глаза встретились. — Спасибо за Глеба. Он последнее время снова беспокойным стал, часто папу во сне зовёт. — Я сделаю всё, чтобы он почувствовал, что папа у него есть. — Ты уже это делаешь.       Лена провела рукой по его щеке, увела её на шею и слегка подтянула Макса к себе. Сначала осторожное, легкое касание губами затем перешло в глубокий поцелуй. Они словно изучали друг друга и не могли прерваться. Словно обоим нужен был этот новый мир ощущений и чувств, где не надо говорить и думать. Оторвавшись, женщина прячет лицо у него на плече, пока Макс перебирает её волосы. Так хорошо. — Мы с тобой как подростки, — хохотнул Максим, — целуемся на кухне, пока твой отец не видит. — А то он не понимает, — хмыкнула Лена, — скорее уж, пока Глеб не видит. Хотя…этот юный шпион всё понял раньше нас с тобой.       При воспоминании о нескольких разговорах с сыном, когда он спрашивал про Максима как потенциального будущего папу, женщина не смогла сдержать смеха, крепче обняв мужчину за плечи. — Это в смысле? — Ну как же!       Лена тихо поведала Жарову историю рассуждений Глеба относительно их отношений. Максим был в приятном удивлении, тоже отметив явную способность мальчика наблюдать и делать выводы.       Пара перешла в гостиную и устроилась на диване. Владимир Павлович занимался с внуком, понимая, что дочери и, очевидно, будущему зятю есть, о чем поговорить. Впрочем, мальчик, поглощенный конструктором, особо к ним и не рвался. — Макс, что будет дальше? — Семья, — уверенно произнёс мужчина, — будет семья, Лен. И ты больше не будешь со всем справляться одна. — Смотри, разбалуешь меня своей заботой, — хихикнула Лена, — к хорошему ведь быстро привыкаешь. — Так балуйся! Иначе ваш страшный женский диагноз «я сама» и не лечится.       Лена крепче прижалась к Максу, лежа на его плече. Было хорошо и спокойно. — Я ведь сначала не понимала, что со мной происходит… Потом испугалась… — Я злился на тебя долго, — признался Максим, — за всё сразу, — мужчина прижался губами к виску женщины, крепко целуя. — Ты…из-за того, что я 7 лет назад устроила?       Колосова подняла глаза. Когда-то они должны об этом поговорить, чтобы это не стояло между ними. Они должны всё сказать друг другу. Всё до конца. — Ой, куда тебя унесло… Тогда тоже, не скрою. Но появилась Вася, и всё перемешалось. — Прости за то, что я тогда устроила. Мне вспоминать не по себе, честное слово. — Ладно тебе, — полушепотом, крепче сжимая руки на её талии, — я тогда вспомнил, какой ты была в тот день, когда я нашел его раненого. И злиться на тебя больше не мог.       Рваное дыхание Максиму в грудь, отчаянная попытка взять себя в руки, напоминание самой себе о том, что Артём бы не хотел, чтобы она плакала или вспоминала его с болью. — Тот звонок Толика до сих пор в голове. Я даже курицу уронила, представляешь? — Что уронила? — Ну, я тогда нам на ужин с папой курицу запекла. Принесла похвастаться. А тут звонок… — Ты всё помнишь до сих пор, — Жаров перебирал её волосы, а Лену успокаивали эти ощущения от его пальцев. — Я, Максим, эти два дела наизусть до конца жизни помнить буду.       Женщина сказала это с какой-то такой интонацией, полной тихого отчаяния, что Максу не потребовалось переспрашивать, какое дело второе. Он лишь снова поцеловал Лену, прогоняя ненужные сейчас грустные мысли.       Та суббота стала новой контрольной точкой между ними. Впереди им предстояло многое, но в тот момент для обоих главным был лишь человек рядом. Они вместе, а значит, точно смогут просто быть счастливыми. Быть семьёй, которая так нужна каждому.

***

      После того, как отвела сына в садик, Лена полдня угрохала на рабочие вопросы вроде встреч с поставщиками и поездок по складам. Услышав в телефоне её раздраженный голос, Макс настоял, чтобы она приехала к нему. Будет время отдохнуть до того, как надо будет забирать Глеба.        У Жарова Колосову ждал очередной букет и накрытый обеденный стол. Хотя для поднятия настроения ей было достаточно оказаться в его руках, почувствовать, как он её обнимает. Но всё же вкусная еда тоже не помешала, тем более Максим заявил, что помирать с голоду не намерен и ей не позволит.       После они в обнимку расположились на диване. Какое-то время молчали, просто наслаждаясь друг другом, а затем пошли разговоры бытового характера. Вопросы о дальнейшей совместной жизни, которые тоже требовали обсуждения. Выяснилось, что и у Максима, и у Лены были квартиры в Москве, которые пустовали. Квартиры Артёма и Василисы.       Лена рассказала мужчине, что ещё до отъезда в Иркутск периодически туда ходила, прибиралась и приглядывала. А когда они поженились, то эту небольшую студию сдавали в аренду, что было очень удобно. Недавно съехали последние съёмщики, и студия, после гибели Тёмы перешедшая к Лене, снова пустовала.       Квартира же Василисы должна была по завещанию достаться либо крестнице, либо Максу. Но семья Маши переехала на постоянное место жительства в другую страну. Да и сама Маша тогда каким-то очень взрослым голосом произнесла, что всё равно никогда не сможет здесь жить: слишком больно. Поэтому квартира перешла в собственность Макса, который тоже сомневался, что сможет там жить, но тогда у него просто не было сил думать, что с ней делать. — У Василисы было завещание? — Ты же понимаешь, все мы в такой профессии немного параноики. Вася ещё в начале службы позаботилась об этом вопросе, потом просто меня вписала. На всякий случай. — А ты…у тебя…- чуть дрогнувшим голосом попыталась спросить Лена, но закончить вопрос так и не смогла. Впрочем, мужчина её и так понял. — Да, — просто ответил он, — из возможных уже только Юля осталась. — Юля? — Дочь тети Нины, помнишь? Собственно, она же ближайший родственник.       Женщина кивнула и порывисто крепко обняла Макса. Страха в этом простом жесте читалось слишком много. И оба очень надеялись, что со временем он перестанет так сильно царапать изнутри, напоминая о когда-то пережитом.        Вместе они пришли к решению, что обе квартиры можно выставить на продажу, чтобы впоследствии приобрести своё большее по площади жилье. Что Лена, что Максим до конца не верили, что обсуждают такие вопросы, что строят планы на дальнейшую совместную жизнь и это не вызывает внутри никакого сопротивления. Словно всё так и должно быть. Ведь именно так ведут себя взрослые люди, когда принимают решение быть вместе.       Переход от разговора к весёлой возне случился сам собой. Просто сначала Макс накрыл её ладонь своей, Лена накрыла в ответ, дело пошло по цепочке. Рассмеявшись, Лена толкнула мужчину в плечо и откинулась на подушки. Взгляд её вдруг сфокусировался на обтягивающей черной футболке Макса, подчеркивающей крепко сложенную фигуру, хорошо подкаченные мышцы. Мысль о том, что она не прочь увидеть это тело и без футболки, пронеслась в голове, разорвавшись искрами салюта и заставив женщину слегка покраснеть. «Вот когда порадуешься, что у него со зрением проблемы, и смех, и грех, честное слово!» — подумала Лена.       Максим притянул женщину к себе так, что она оказалась у него на коленях лицом к нему. Его руки скользили вниз-вверх по её спине, в то время как её пальцы массировали его плечи, периодически спускаясь к ключицам. Уже игривые, дразнящие поцелуи сопровождали процесс. — Такие игры чреваты, Елена Владимировна, — предупреждающе улыбнулся Макс. — Я осознаю последствия, Максим Андреевич, — парировала Лена, как бы невзначай скользнув рукой ему под футболку.       Максу второго приглашения было не нужно. Слегка приподняв её голову за подбородок, он захватил её губы в поцелуй, одновременно начав расстегивать пуговицы на её блузе. Женские ладони коснулись его торса, плавными движениями поднимая футболку. Что блузка, что футболка в сторону полетели одновременно.       Он подхватывает её за талию, опрокидывая на кровать. Она чувствует только его ласки: дорожка губами от мочки уха до ключиц приятно грела кожу. В какой-то момент Лена перехватывает инициативу, толкая его в сторону так, что он падает на спину, и нависает над ним. Говорить и думать не хочется. Хочется только чувствовать. Пока она спускается от его губ вдоль шеи по плечам к ключицам, ему очень удобно сорвать с неё верхний предмет нижнего белья.       Темно-красный след на груди, затягивающий поцелуй, скользящие вниз движения руками. Брюки улетели вслед за остальными предметами одежды. Впрочем, юбка очень скоро отправилась следом, а Макс в очередной раз перевернул их, оказавшись сверху. Лена чувствовала, как узел внизу живота затягивается все туже, а терпеть не остается сил.        Это освобождало и дарило свободу. Это заставляло летать.        Умелые движения губ и рук заставляли падать в пропасть, а потом подбрасывали выше облаков.       То впиваться в чужую спину, оставляя на ней яркие следы, то, расслабляясь, откидываться на подушки, чувствуя, что шеи снова касаются родные губы.        Это было за гранью. Это было вне всяких пределов. Вне пространства и времени.       Мучительная сладкая пытка сменялась волной невыносимого наслаждения здесь и сейчас, которая захлестывала раз за разом.       Переплетенные тела, острая необходимость чувствовать друг друга, сплетающиеся с поцелуями стоны.       Тихий срывающийся шепот. Периодически проскакивающие просьбы.       Желание. Нежность. Страсть.       Из страны грёз Лена выплыла, лёжа у Макса на груди. Или, вернее сказать, полностью на Максе. Последнего, впрочем, это совершенно не смущало. Его руки покоились на её спине, периодически рисуя пальцами узоры. Волосы женщины беспорядочно разметались в разные стороны, тело приятно ныло.       Она подняла голову, коснулась его лица, кончиками пальцев проведя от глаз к губам, слегка подтянулась и поцеловала. Затем скатилась с него на кровать, которую, к слову, Макс весьма удачно только накрыл покрывалом поверх постельного белья. Это самое покрывало, да и одеяло вместе с ним, сейчас было одной большой кучей. Поэтому Лена выпутала одеяло и прикрыла их обоих, устроившись у мужчины под боком. Она уже собиралась лечь ему на плечо, когда заметила на груди едва заметный шрам. Провела по нему кончиками пальцев. Такие шрамы она всегда узнает и отличит от миллиона других. Огнестрел. — Откуда? — только и спросила Лена. — Да поехали просто допросить, а стали свидетелями похищения девочки, — заговорил Макс, вспоминая дело Макрушина, — Мухтар в машину к ней прыгнул, я выскочил неудачно, ну и подставил себя, как живую мишень. Василиса чуть с ума не сошла. Впрочем, я в свое время тоже за неё перепугался.       Лена прижалась к шраму губами, а затем развернула лицо Макса к себе, заглядывая ему в глаза. — Пожалуйста, береги себя, — тихая просьба, — ты мне нужен.       Лишь в её интонациях и тембре голоса Макс прочел куда больше, чем она произнесла вслух. Он понимал её. Они оба боялись повторения. Только он верил, что этого не будет. Что впереди всё будет хорошо. Что со всеми страхами они справятся вместе. — Обещаю, — улыбнулся мужчина, а Лена всё же легла ему на плечо, впрочем положив одну руку на тот самый шрам.

***

      Ничего не предвещало беды, когда Максим с Леной переступили порог Щукино с уже привычной целью забрать Мухтара. Сегодня они решили начать с этого, а потом уже идти за Глебом. Пройдя дежурного, кивнувшего им, они направились к кабинету ребят. Из которого ровно в этот самый момент конвой вывел двух мужчин.       Дальнейшее напоминало замедленную съёмку. Слишком много всего наложилось друг на друга в несколько секунд.       Они видят задержанных. Из-за зрения Макс не может точно идентифицировать обоих. Но чувствует, как напрягается рядом Лена.       На лице Колосовой — тень узнавания, гримаса боли и плотно сжатые губы. В памяти опять тот вечер с телефонным звонком и убитым голосом Толика в трубке: Артём очень серьёзно ранен. Лена крепче хватается за руку Макса, ища опоры и поддержки. От ощущения, что её ладонь оказывается сжата, становится спокойнее. А после до них доносится: — О, а ты уже с новой бабой что ли?       И тень узнавания уже на лице Жарова. В голове — оседающая на холодный асфальт Василиса, кровавое пятно на её куртке, его безуспешная попытка подстрелить машину, скулёж Мухтара. Следом другие воспоминания — дом, взрыв, огонь, кровь и смерть. Воспоминания и ощущения слишком быстро мелькают в памяти.       Злость. Ненависть. Почти неконтролируемое желание заехать ублюдку по лицу.       Но сегодня его не начинает трясти. Он не проваливается снова в состояние паники и апатии. Сегодня он может себя контролировать. Справившись с первыми эмоциями, он лишь крепче сжимает Ленину ладонь в своей руке, а затем сквозь зубы приказывает замешкавшимся конвойным: — Уведите.       И когда ублюдков уводят, Макс выдыхает и опускается на стоящую рядом скамью. Лишь через несколько мгновений, вынырнув из собственных мыслей, мужчина замечает: кремовый лак на ногтях женщины, чья ладонь всё ещё в его руке, должностные инструкции, объявления и фотороботы находящихся в розыске на информационном стенде напротив. Медленный поворот головы — внимательно смотревшие на него глаза Лены, серьги под цвет одежды и четкий образ.       Жаров проморгался, протер рукой глаза, снова осмотрелся. То же самое. — Максим… Скажи мне, что ты видишь?       Лена не растеряла аналитических навыков и способности складывать друг с другом факты. — Твои глаза, — улыбается мужчина, — и кремовый лак на ногтях.       Вместо ответа — объятия. Вместо ответа — облегченный выдох ему в плечо. И лишь после тихий шепот на ушко: — Ты справился, родной. — Потому что ты была рядом.       Он справился. Когда не позволил кошмарам из прошлого иметь власть над настоящим. Когда осознал, что стоящей рядом Лене он нужен сильным, что ей нужна его поддержка. Когда появившееся с её возвращением настоящее стало важнее прошлого. С прошлым он ничего не сделает, не исправит. Зато здесь и сейчас рядом Лена. И только от них двоих, от него в частности, зависит, каким будет их «сегодня». А сегодня он хочет быть опорой.       Они соприкоснулись лбами, глядя друг на друга. Лена смотрит на него, смотрит в глаза, а мысль в голове лишь одна. Ясная. Четкая. Нужная. Впрочем, она есть уже давно, просто Лена ещё не говорила этого вслух. Не испытывала в том потребности. А сейчас… Она проводит рукой по его щеке и слова произносятся сами собой: — Я тебя люблю.       Почему-то после того, как сказала это вслух, становится как будто легче. Словно упало с души что-то тяжелое.       Макс же улыбается, зарываясь носом в её волосы. — Я это знаю, родная.       Лена хотела что-то ответить, когда хлопнула дверь. — О, ребят, вы чего не заходите? — поинтересовался Лёшка. — А мы тут встретили кое-кого, — многозначительно произнёс Максим, а Самойлов всё понял. — Ох, братцы-кролики, давайте в кабинете об этом поговорим, а.       Катя с Лёшей рассказали друзьям, что поймать давних знакомых оказалось той ещё задачей со звездочкой, потому как в один момент те залегли на дно и пришлось искать, куда они могли забраться. А Максиму и Лене ничего не рассказывали, чтобы лишний раз не нагнетать паники, да и за реакцию только-только начавшего приходить в себя Макса опасались. На словах про реакцию Макс усмехнулся, потрепал Мухтара, положившего морду ему на колени. — Спасибо за волнение, но я думаю, что в самое ближайшее время вернусь в строй. — Макс? — переспрашивает Катя с радостной улыбкой. — Это то, о чем я думаю?! — Встреча имела обратный эффект, — кивнул Жаров.       Радостные возгласы в кабинете в тот момент, кажется, слышало всё Щукино. Сам же виновник происходящего после объятий с Катей и рукопожатия с Лёшей подошел к Лене, заправил её непослушную прядь за ухо и легко коснулся губ своими. На что будущая чета Самойловых лишь с улыбкой переглянулась и сделала вид, что за окном происходило что-то шибко интересное. Катя же с хитрой улыбкой подумала о том, в кого будет кидать букет невесты.