Часть 1
5 августа 2021 г. в 22:15
5.
По мнению Розмари, Везувия была похожа на огромный, увитый лентами и увешанный золочеными фонарями вулкан.
Жаркая, солнечная, шумная и непредсказуемая — совсем не то, что ее родная прохладная Вентерре, поросшие вереском равнины которой на целые мили разделяли поместья и фермы; для того, чтобы навестить соседей, нельзя было обойтись без лошади или повозки. В Везувии же люди живут плотно, как жуки, и как жуки же жужжат, приветствуя друг друга на этом резком северном диалекте; Розмари одергивает подол длинного зеленого муслинового платья и думает, что скоро сдастся и напялит, преодолевая смущение, местные легкие шифоновые тряпки.
Розмари чувствует себя чужой.
— Ты привыкнешь, — говорит тетушка Дженет, в волшебной лавке которой работает Розмари, и задумчиво подпирает пухлой рукой подбородок. — Это хороший город. Веселый город. А жить, — резко оканчивает она, — можно везде.
Можно, соглашается Розмари. Она молода, красива и очень-очень талантлива — и, скорее всего, именно поэтому из всех пятерых дочерей фермера Рейли единственная — незамужняя.
Кому нужна в жены своенравная рыжеволосая колдунья с оценивающими глазами, когда в качестве альтернативы есть четыре кротких голубки?
Пожалуй что, чужой она была и в Вентерре.
4.
Маскарад. Девица двадцати лет от роду впервые попадает на маскарад, с иронией думает про себя Розмари; ей в общем-то все равно, но стены лавки, пропахшие миррой и сушеными лепестками роз, успели слегка ей надоесть — поэтому Розмари надевает черно-алое домино с широкой юбкой и крутится у зеркала, примеряя серебряную полумаску.
Ей нравится.
И маскарад ей тоже нравится — расцветающие в черном небе фейерверки, танцующие под нервные, стремительно-яростные напевы скрипок полумаски, и музыка, и музыка, и музыка; Розмари хохочет, перелетая от одного партнера к другому, и земля кажется ей как никогда горячей, будто под Везувией и правда бурлит подземный вулкан. От этого еще сильнее хочется плясать — и к чему себе отказывать?
— Здесь... так... жарко! — звонко смеется она, кружась в объятиях очередного кавалера; в прорезях его маски — лисьей морды — сияют сине-фиалковые глаза.
— Мне тоже, — шепчет незнакомец, прежде чем неохотно передать ее новому танцору — высокому блондину в шитом золотом черном мундире.
А потом они встречаются в танце снова.
Совершенно случайно — ведь может же такое быть?
Третий танец уже не кажется ей случайным — но так и должно быть в такую ночь, наполненную ароматами цветов и пряных духов, в ночь, освещенную огнями и звездами.
— Меня зовут Розмари, — говорит Розмари, и это тоже правильно, она откуда-то знает, наверно — потому, что отчего-то не чувствует себя рядом с ним чужой?
— А меня — Азра, — он улыбается, и на его смуглых щеках образуются ямочки, до которых Розмари очень хочется дотронуться пальцами.
А потом он провожает ее до лавки.
А на следующий день они встречаются на рынке — конечно же, случайно, Розмари нужна новая партия свеч, ему — каравай тыквенного хлеба, ничего преднамеренного, просто совпадение.
Они встречаются.
И больше никогда не расстаются.
3.
Лето в Везувии пылает, горит огнем — горит яркое солнце в голубом безоблачном небе, горят алые и золотистые наряды горожан, горят необыкновенные, ни на что не похожие сине-фиалковые глаза Азры.
Это не первое везувианское лето Розмари — ей двадцать восемь, и девять лет из них она живет в Везувии. Теперь она не чувствует себя чужой. Розмари — уважаемая волшебница. Розмари — хозяйка богатой магической лавки. К Розмари прислушивается даже чета правителей — графиня Сатринава с намеком на уважение, граф Люцио — с неприятной игривостью; Розмари холодновато почтительна к обоим и сердечно приветлива ко всем остальным.
Это совершенно особенное везувианское лето Розмари — ее счастье кажется незыблемым, и впереди еще много-много лет и весен; вот бы так было всегда, думает она, лежа в прогретой солнцем траве и жмурясь на облака.
— Ты ищешь в них лица? Храмы? Животных? — сонно спрашивает разморенный зноем Азра, и Розмари тихо смеется в ответ. Она лишена воображения, и это знают все.
— Я смотрю, — объясняет она. — У облаков такая короткая жизнь — одно умерло, и тут же родилось другое. Для чего мне что-то в них искать? Какой в этом смысл? Облако появилось, напитало влагой землю, исполнило свою задачу и исчезло. А ты говоришь — лица...
Милый, милый мечтательный Азра, с нежностью думает она. Вечно у него какие-то странные мысли и абстракции — в противовес ее приземленному практичному уму.
— Ничто не должно исчезать бесследно, — возражает он, наматывая на палец золоченый шнурок ее пояса.
— Я тоже однажды исчезну, — беззаботно говорит Розмари, и его лицо на миг застывает.
— Тогда исчезну и я.
Он перекатывается со спины на бок и целует Розмари, и в ее разметавшихся огненных волосах путаются травинки и мелкие цветы; одной рукой она быстро стряхивает их.
И на тыльной стороне ладони видит большого, рогатого и крылатого, сверкающего хитином алого жука.
2.
Вначале Азра просит.
Потом умоляет.
Вначале закрываются все лавки, кроме мясных и молочных.
Потом пустеют улицы.
— Рози, мы должны уехать, — уговаривает он, и Розмари морщится — она не очень любит это сокращение.
Она не очень любит, когда решения принимают за нее.
В городе ее друзья и больная тетушка Дженет — неужели ей придется их бросить? Это общее горе, не их и не ее личное — и бороться с ним проще всем вместе. Как угодно — подбодрить веселым словом, понизить жар холодной водой и магией, да хоть подержать инструменты доктору Девораку; все какая-то помощь!
Красная чума падает на Везувию, словно лавина, так подло и неожиданно, что никто не успевает и опомниться. Говорят, болен даже граф — Розмари убеждается в этом лично, прибыв во дворец вместе с доктором Девораком; страшный, седой и исхудавший, он больше не раздает многообещающие улыбки и резкие приказы.
Красная чума катится по Везувии, как пожирающий все на своем пути огонь, и от нее нет спасения ни детям, ни взрослым, ни старикам.
Вначале Азра пытается сохранить спокойствие.
Потом срывается на крик.
Вначале улицы пустеют.
Потом — наполняются похоронными процессиями.
— Оставайся, — в сердцах говорит Азра и добела сжимает губы. — А я ухожу. Вернусь, когда ты поумнеешь.
— Я еду в Лазарет, — тихо отвечает Розмари.
В Лазарете лежит тетушка Дженет и другие, которым еще нужна ее помощь. И доктор Деворак, которому она тоже нужна.
Розмари остается.
1.
Вулкан, в бреду думает она.
Везувия стоит на вулкане.
Или нет?
Но отчего же тогда так жарко...
Жарко, топко, липко, нечем дышать — наверно, она опять слишком долго танцевала, надо снять шифоновую накидку и подобрать волосы; Розмари стонет, пытаясь скинуть с себя тонкое одеяло, и дрожащими руками случайно вытаскивает из своей головы клок волос. Где же ее масла и притирки? В лавке. А лавка?..
Огонь. Всюду огонь — рыжие кудри доктора Деворака, кровь на бинтах, пурпурное домино, красные розы в саду в Вентерре. И еще жуки — целый рой алых жуков, застилающий небо, жуки-жуки-жуки и вспыхивающие на их хитиновых панцирях огоньки.
Вот потому-то так и жарко, умудренно думает Розмари — ведь огонь разводят, когда холодно, а здесь его столько, что хватит согреть весь Юг.
Она подносит к лицу почерневшие пальцы и цокает языком; ну конечно, снова испачкалась в саже, конечно, когда подводила глаза...
Всюду огонь — ее куда-то несут, наверно, это Азра снова что-то задумал; она не видит ничего из-за тонкой, невесомой черной повязки на глазах, но это даже лучше, она обожает такие игры.
Всюду огонь — огонь лижет ее кожу, пожирает остатки волос, превращает в пепел одежду, и Розмари вдруг с пронзительной ясностью понимает, что проиграла. Из ее пустых слепых глаз текут горячие слезы.
— Простите меня... простите меня... простите... — шепчет она за секунду до того, как огонь добирается до ее головы.
Пусть ее простят все, кому она не смогла помочь. Пусть...
Подземный вулкан извергается, затопив мир огнем, и лавина погребает Розмари под собой.
0.
Солнце — золотое.
Трава в саду — гра-фи-ни-ном, восхищенно лепечет она — зеленая.
Глаза Азры — синие, как фиалки, которые он ей показывал в книжках.
— Фи-ал-ки, Фа-уст, фи-ми-ам, — по слогам читает она, и получается уже лучше, чем раньше.
У нее многое получается лучше, чем раньше.
— Умница, Рози, — ласково улыбается Азра, и она неосознанно хмурит брови.
— Не Рози! — отрезает она.
— Прости... Розмари.
Розмари кивает и снова вполголоса повторяет слова.
Розмари немного боится огня и оставаться одной в лавке.
Розмари рассматривает яркие арканы Азриной колоды и мечтает научиться на них гадать.
Розмари нигде не появляется одна.
Розмари хочет перестать быть чужой сама себе.