Миражи успеха

      Сначала он думал, что всё не смертельно. Даже тогда, когда его нагло и жёстко цапнули за ноги и утянули вглубь темного переулка. Он не испугался, когда в лунном полуночном свете сверкнули большие острые, криво торчащие изо рта клыки. «Всего лишь зверь», — мелькнуло в мыслях, парень попытался высвободиться. Однако сильные руки с заострёнными когтями с неимоверной силой вцепились в него, не намереваясь отпускать. Сердце пропустило удар и, едва не уйдя в пятки, застучало с удвоенной силой. Шершавый холодный язык облизал пульсирующую жилку на шее, заставляя свою жертву содрогнуться всем телом. Амос Миллер скривился и с двойным усилием забился в руках некоего сумасшедшего. Становилось страшно до жути и коликов в животе. Его протащили ещё глубже. Когда Амос дёрнулся, его сверху ещё чем-то придавили. Чем-то холодным. А те же омерзительные руки сдавили горло, оставив глубокие царапины. Амос с чувством глубокого отвращения и страха пытался вырваться, с глупой надеждой уповая на чудо, в которое никогда не верил.       Внутри всё похолодело, когда он услышал обеспокоенный голос младшей сестры, звучащий всё ближе и ближе. Не сказать, что они были близки и имели отличные взаимоотношения, но непонятный страх за «эту мелкую»…       — Анна, беги!.. — хрипло, практически захлёбываясь собственной кровью, он закричал в отчаянии.       — Амос? Ты куда зашёл? Что случилось? — голос девушки зазвучал обеспокоенно и рассерженно. — Давай выбирайся оттуда, какого чёрта?..       Анна не успела договорить, Зверь, схвативший её брата, рванулся к ней. Он схватил девушку, едва она повернула в этот переулок, и утащил к брату. Маленькая Анна тонкими ручками и маленькими кулачками молотила его изо всех сил, матеря во весь голос. Но не могла справиться с ним. Зверь швырнул Анну на землю, к стене старого здания. Девушка сильно ударилась головой и приглушённо застонала. В темноте раздался хриплый и довольный смех. В окнах не горел свет, а фонарь, нависающий над жертвами, не работал. Приглушённый свет часто мигал вдали проулка, вызывая сильные ассоциации с неудачным фильмом ужасов. Решив положить этому конец, Амос приподнялся, нащупал рядом с собой монтировку и швырнул её в тень, метавшуюся рядом с его сестрой. К сожалению, это было последнее, что он видел. Почувствовав жар на шее и дикую боль, он заорал, в глазах помутнело. Из-за визга Анны у него заложило уши. В тусклом свете дальнего фонаря мелькнули гнилые огромные клыки, с которых капала кровь…       Амос с хриплым стоном разлепил глаза. Уставившись в потолок бледно-зелёного цвета, он неосознанно посчитал три большие трещины. Сопровождаемый противным скрипом кровати, молодой человек сел. Шею неприятно жгло, в глазах всё плыло. Он вспомнил события в переулке, внезапно выплывшие из темноты огромные зубы и содрогнулся всем телом.       — Аргх! — закашлялся он и оглянулся более осознанно. Вонючий номер в хостеле, спасибо, что не дормиторий. Две старые кровати с матрасами, кишащими клопами, кучи мусора на полу и по углам. На тумбочке в хаотичном состоянии валялось содержимое его рюкзака и сумочки Анны. Крема, порванные на бумажки блокноты, две пачки презервативов…       — «Куда это она собиралась?» — отстраненно подумал Амос, вспоминая о предметах из своего рюкзака. Заметив в этой куче мобильный, он резко дёрнулся и зашипел от боли. Но предпринял ещё одну попытку и выудил на свет родную «Nokia».       — Фак… — выругался он, глядя на тёмный, разбитый экран. — Хотя, она уже своё изжила…       Миллер отбросил испорченный мобильник и осторожно спустил ноги с кровати, вставая. С трудом держась на слабых нижних конечностях и пошатываясь, парень сделал пару шагов к двери. И ничком рухнул на пол, больно приложившись носом о доски. Ковром в этом задрипанном хостеле и не пахло. Ругаясь на доступных ему языках, Амос приподнялся, опираясь на руки. И с воплем едва не рухнул обратно. Вместо больших загорелых ладоней с кольцом на среднем пальце правой руки он узрел покрытые язвами лапы с кривыми чёрными и острыми когтями. Испытывая тошнотворные позывы, Миллер поднялся на ноги и поплёлся к зеркалу на противоположной стене. И схватился за изуродованное лицо той самой лапой, в ужасе открыв рот. Омерзительное отражение. И этим, похоже, он теперь являлся.       В свете старой лампы тускло блестел лысый череп. Сморщенная кожа трупно-зелёного цвета, покрытая язвами, гноящимися рубцами и шрамами. На шее — уродливая чёрная сыпь, как при ветрянке. Заостренные уши торчали в разные стороны, правое немного загнуто внутрь. Огромная опухоль на животе. Он напряг мышцы и обнаружил, что они «ничем» не тронуты. Отлично, значит, даже с таким телом он способен драться. Хотя противники разбегутся, едва он появится из-за угла. Страху наводил один его внешний вид. Из приоткрытой пасти торчат вкривь и вкось гнилые клыки. Нос словно обрубили точно посередине, глаза резко сужены. В одном ухе торчит серёжка: серебряное кольцо, обвитое тонкой лентой золота.       Такие носит Анна…       Всполошившись, Амос метнулся ко второй кровати, под старым одеялом которой кто-то лежал. Одёрнув порядком съеденную молью ткань, Миллер выругался ещё сильнее. На кровати, свернувшись, лежала его обнажённая сестра. Её тело ещё чем-то напоминало человеческое, но на нём постепенно проявлялись эти ужасы: язвы, трупные пятна, сыпь на ногах. Присмотревшись, Амос содрогнулся. Ужасный шрам, пересекавший щёку и нос девушки, уродуя её, теперь напоминал гноящуюся рытвину. На подушке остались выпавшие клоки некогда шикарных черных волос. На матрасе кровь и ещё какие-то следы.       — Анна, — он потряс сестру за плечо. — Анна, проснись! Анна!        Девушка зашевелилась и застонала. Отмахнувшись от чувства дежавю, Амос затряс девушку ещё сильнее и упорнее. Анна чуть повернула голову и, не открывая глаз, проворчала:       — Амос, дай поспать, всю ночь тебя, урода, по городу искала… Прогуляться он решил, мне ничего не сказал. Вот и иди нахрен!       Амос не сдавался.       — Просыпайся, дура! — не церемонясь, он отвесил девушке звонкую пощёчину. — Мы не дома, и тут творится такое!..       Девушка пробормотала сквозь зубы новую порцию ругательств и приподнялась. Поморщившись и зевнув, она открыла глаза. И заорала. Громко, во весь голос, вынося этим звуком стёкла к чертовой матери. Как только она умела. Амос вопросительно приподнял одну бровь, и лицо его совсем перекосило. Девушка с матами начала отползать в противоположную сторону, остервенело молотя ногами. Миллер согнулся, получив пяткой в живот, но всё же попробовал успокоить сестру. Он осторожно опустился на кровать, протягивая к Анне руки. И в тот же момент (опять же пяткой) получил по зубам. От души выматерившись, Амос стремительно приблизился к девушке с другой стороны, ухватил поперёк тела и швырнул на пол.       — Замри! — рявкнул он на истерящую и извивающуюся на полу девушку. — Послушай меня! Потом выть раненым изюбрем будешь!       Анна поперхнулась и дикими глазами уставилась на обнаженного и изуродованного брата, не понимая, что происходит. Амос же окинул брезгливым взглядом её тело. Оно гнило у него на глазах, кожа темнела, приобретая неприятный серый оттенок. Порезы затягивала гнойная корка. Его бы стошнило, если бы не армейская выдержка и увлечение фильмами ужасов с обязательным расчленением одного из героев. Миллер присел неподалеку от Анны на колени и осторожно протянул руку. Он вёл себя с ней как с опасным зверем, но по-другому до неё сейчас не достучишься. Анна, всхлипнув, протянула свою руку, также видоизменившуюся, к нему, едва касаясь пальцев. Недоверчиво и осторожно, как к огню. Она не верит в происходящее и боится. Другой рукой девушка проводит по голове и остаткам волос. И снова срывается на жуткий крик, видя огромный спутанный клок волос. Её гордость, её шикарные локоны черного цвета. Ощупав голову, ощутив вытянутые уши, как у летучей мыши, Анна бешено заметалась по полу. Амос, раздражённо оскалившись, рванулся вперед. Он схватил сестру, крепко обнимая и прижимая к себе. Острые зубы неприятно царапнули плечо, кулаки уперлись в накаченную грудь.       — Что за хрень здесь творится?! — приглушённо кричала Анна, проглатывая крепкие ругательства.       — Хотел бы я знать… — опустив голову, тихо проговорил Амос. — Извращенец хренов, раздел догола, изуродовал непонятным образом… Нас шатает, как закоренелых наркош…       Момент уютного единения брата и сестры прервал громкий стук в дверь и злой голос «портье»:       — Вы чего шумите?! Ночь на дворе, все спят! Будете нарушать тишину — выставлю нахрен! И деньги не верну!       Амос ещё в начале сей тирады зажал рот сестре. Она слабо дёрнулась в его руках, когда услышала последнюю фразу.       — Извините, мы будем вести себя тише! — ответил Амос, добавив в голос пару ноток печали. Когда на лестнице затихли шаги их «инспектора», Миллер отпустил нервно всхлипывающую сестру и поднялся на ноги. Ещё раз с омерзением оглядев окружающую обстановку, он посмотрел на сестру.       — Одевайся, — буквально приказал он. — У меня и так слишком много грязных мыслей в голове по поводу случившегося.       Анна помолчала с минуту, неосознанно теребя колечко пирсинга в соске. Татуировка на её животе в виде ворона странно расползлась и стала похожа на чёрное страшное пятно. Она оглядела окружающую обстановку в поисках одежды и, не найдя лучшего варианта, завернулась в простыню. Амос, подавив рвотный позыв, пинком распахнул дверь в ванную комнату. Плитка пожухлого жёлтого цвета с плесенью, старая сантехника — все это наводило тоску и заставляло в общем-то адекватного человека, матерясь, хвататься за голову. В дальнем тёмном углу обнаружилась сваленная в кучу грязная одежда. Подойдя к подобию тюка, Амос ногой расшвырял его содержимое. Бельё ещё выглядело более-менее сносно, всё остальное раньше базировалось на помойке видимо. И раз всё оставлено в таком состоянии — то хозяин притона-ночлежки здесь давно не появлялся. А одежду оставил их недо-маньяк. Раздражённо цокнув языком, Амос выцепил из кучки женское нижнее бельё.       — Оденься! — крикнул он, и из ванны вылетели трусы и лифчик, едва не приземлившись на голову Анне. Амос в то время искал одежду для себя.       — Мадди! Эй, Мадди! — раздался хриплый мужской голос из недр темной комнаты. — Посмотри, что в холодильнике!       Мадди или Мадлин, поднялась с кресла, в котором, закинув ноги на спинку, читала книгу. Неопределённо качнув головой и даже не ответив голосам внутри её черепной коробки, она двинулась на кухню, насвистывая прилипчивый мотивчик.       — Ну что там? — вымученно поинтересовался всё тот же голос.       — Хладный трупик грызуна, повесившийся на собственном же хвостике.       — Да быть того не может! — послышался топот и в дверном проёме показался высокий молодой человек с вихрастой, взъерошенной причёской, блондин. Он недавно стянул футболку, бросив её в коридоре, остался в одних джинсах, демонстрируя общественности в лице Мадлин прекрасное тело и натренированные мышцы. Он отстранил от главной кухонной техники симпатичную шатенку с несколькими выбеленными прядками и стрижкой «каре» и сам заглянул туда.       — Ни одного пакета, — разочарованно выдохнул Ральф Вернер, захлопывая белую дверцу. Мадлин Крафт только пожала плечами и вернулась в комнату к чтению. — Я голоден!       — Поищи внизу, — раздался равнодушный голос из комнаты.       — Эй, кто тут хозяин положения и помещения? — возмутился вампир Бруха. — Может, квартиру и предоставил один потрёпанный «плащик», условно она моя! Помнишь, на каких условиях я тебя взял под крыло?!       — Не кровью я подписывала сей договор, — туманная фраза, тысячи которых уже взрывали Ральфу мозг.       Помнится, он нашёл эту маленькую Малкавианку в заброшенной лечебнице, полуразвалившейся, грязной. Повсюду валялись погнутые металлические каркасы кроватей, грязные, запачканные кровью простыни. А ещё ему навстречу выскочил с бешено вращающимися глазами журналистик Миллиган. С ним Ральф заочно познакомился благодаря телевизору и хронической бессоннице. Потому что смотреть передачу «Призраки Лос-Анджелеса» он мог только в таком состоянии.       — Бу! — шутливо вскинул руки Бруха, и журналист, взвизгнув, схватился за сердце, собираясь картинно завалиться на пол. Ну, или обделаться. Неопределённо размахивая руками и бессвязно лепеча, Миллиган рассказал про то, что его съёмочную группу кто-то утаскивает в подземелья. И эта тварь теперь преследует его. Понаблюдав минуту за сбегающим и в спешке теряющим штаны журналистом, Ральф двинулся в указанном направлении. То есть вниз и вглубь больницы. Судя по обрывочному рассказу и некоторым уцелевшим записям в своеобразной монтажно-аппаратной комнате, какая-то тварь, в принципе знакомая вампиру, здесь действительно орудовала. Ещё раз сверившись с запиской от «Его Темнейшества», Ральф здраво предположил, что это и есть злостный нарушитель Маскарада — вампирша Пиша. Именно на неё две ночи назад пришел заказ от «августейшей особы». И вот, Бруха, наконец, отыскал в огромном городе среди неимоверного количества заброшенных и прогнивших мест нужное. Раньше это была самая востребованная больница, как поведали старые путеводители по Лос-Анджелесу. И что же случилось? Зевая и прокручивая в голове риторические вопросы, Вернер прошёл дальше. Пинками отшвыривая мусор, он открыл дверь в следующую комнату. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как в дыру в стене утаскивают истошно вопящую девушку. Ральф бросился на помощь, но его пальцы только скользнули по тыльной стороне ладони бедняжки. Бруха распластался на полу, матерясь в голос. Он поднялся на ноги, отряхнул куртку и огляделся по сторонам. В углу у двери, прижав колени к груди, со связанными руками сидела девушка. Спутанные короткие каштановые волосы закрывали лицо, она сжималась в маленький комочек и вздрагивала от мнимого холода. Или страха.       — Хоть этой помогу, — пробурчал под нос Ральф, приближаясь к девушке. Она не пошевелилась, когда он окликнул её. Только приподняла голову, услышав рядом посторонний шорох. Царапины и разводы грязи на сероватом лице, ужас в глазах. В разноцветных глазах. Чуть улыбнувшись, она подняла руки и попыталась что-то схватить в воздухе.       — Малк… Ну да, неплохое для него место, — рассудил Вернер. — Эй, чего ты тут сидишь одна? Давай руку, и пошли!       Ральф протянул раскрытую ладонь. Она медленно опустила голову и ткнула указательным пальцем правой руки в середину ладони, начала по линиям выводить странные узоры. Вернер обреченно вздохнул и вытащил из кармана нож; Малкавианка попыталась отшатнуться.       — Не психуй раньше времени, — хмыкнул спаситель поневоле, перерезая веревку. — Как хоть зовут тебя, чудо не пернатое?       Голоса в её голове мгновенно оживились, выдавая самые разные варианты.       — Её Величество, Королева Мария I Тюдор, Кровавая! — визгом надрывался один.       — Потеряшка-неваляшка! — взвился другой.       Третий выразился исключительно непечатно.       Четвертый только что-то промычал.       — Мадлин Крафт, — наклонив голову набок, представилась Малкавианка.       — Ральф Вернер, Бруха, — кивнул блондин перед ней. — Судя по одежде, ты здесь давно… — выразительный кивок на серую дырявую футболку и грязные джинсы.       — Да, много оборотов песочных часов.       Вернер только снова покачал головой и повел Малкавианку за собой.       Переступая через кровавые ошмётки и отрубленные части тела, два вампира пробирались в подвальные помещения клиники. В воздухе витал запах гнили и разложения, периодически попадалась мошкара, слетевшаяся на «аромат».       — Мадди! — обернувшись, обратился к спутнице Ральф. — Ты видела здесь других Сородичей?       Девушка задумалась, приложив палец к губам. Неопределённо пожала плечами.       — Здесь кто-то был, — всё, что она сказала.       Ральфу оставалось только картинно вздохнуть и попытаться открыть дверь, полностью заляпанную кровью с другой стороны. Рассерженно её пнув, он снова отвлекся на спутницу, тянувшую его за рукав куртки куда-то вправо, в пыльный коридор.       Когда они дошли до дыры в стене, Бруха застегнул кожаную куртку и переложил Кольт Анаконда в задний карман джинс.       — Оставайся здесь, — с этими словами он протянул Мадлин нож и Брокк. Крафт сначала с удивлённым видом провела по лезвию пальцами, а потом послушно взяла оружие в руки, хоть и неумело. Нож едва не упал на пол. А Бруха полез в пролом с торчащими во все стороны досками. Он успел как раз к концу трапезы.       — Что если помимо крови для собственного насыщения ты будешь питаться и плотью человека? Дважды проклят? — фраза едва не вогнала Вернера в ступор.       — Что ты такое? — вежливо поинтересовался он.       — Моё имя кануло в истории, ты можешь называть меня Пиша. Так звали…       — Пиша всё-таки, — оскалился Ральф. — Князь данной территории недоволен вашим поведением и очень настойчиво просит убраться куда подальше.       Пиша зло усмехнулась.       — И нет, я не шавка Князя, я, можно сказать, наёмник. За вашу голову или отсутствие мне заплатят.       — Вот как?       — За голову, конечно же, больше…       Позади вспыхнуло пламя, отрезав путь к отступлению. Вернер молча извлёк из заднего кармана заряженный Кольт и успел несколько раз выстрелить в противницу. По углам что-то зашевелилось, послышались стоны и хрипы. Ральфу пришлось отвлечься на них. Тем временем Пиша бросилась к стоявшей в соседней комнате Мадлин.       — Беги! — зарычал Вернер, подобранным окровавленным ломом снося голову подобравшемуся слишком близко зомби. Но огонь не пропустил даже свою хозяйку. Сунувшись в него, она вспыхнула, как спичка, и закричала. Раздались выстрелы, и Ральф удивился храбрости маленькой Малкавианки. Хотя, какая там храбрость, если противник решил спалить себя сам?       Когда от Нагараджи-исследовательницы осталась кучка пепла, а от зомби — кучка конечностей, Бруха решил на всякий случай проверить комнату. Не оставлять же после себя могильник. Пока он копался в неприметном сером сундуке, в комнату на карачках заползла Мадлин. Она нечаянно выстрелила в воздух ещё раз, заставив Ральфа подпрыгнуть от неожиданности.       — Ты чего творишь?!       — На тебя потолок давил…       Покачав головой, Вернер извлёк несколько артефактов, имеющих более-менее приличный вид, положил их в рюкзак, висевший за спиной Крафт. Затем подошёл к вентиляционному люку.       — Иди сюда, Мадди, — он поманил рукой озадаченную Малкавианку. Затем на глаз прикинул, как она будет дотягиваться до дыры в стенке. Обхватив девушку за колени, Бруха поднял её и протолкнул в люк, сам залез следом.       — Ну что, ко мне идем? — задал он риторический вопрос, когда два вампира выбрались на воздух.       Амос матерился в голос, разглядывая фанерные доски на окнах. Явно самодельные. Анна сидела на кровати, бездумно щёлкая кнопками неработающего мобильного телефона. Пока её брат, надевший джинсы и борцовку, методично обшаривал номер хостела, она пыталась свыкнуться с мыслью своего становления. Она потеряла роскошную шевелюру, клочья которой Амос молча смыл в унитаз. Её шрам теперь стал таким… таким… Хотелось выть, кричать и кататься по полу в приступе истерики. От красивой татуировки осталось только пятно. Ужас. Девушка провела по черному пятну пальцами и поправила слетевшую лямку чёрного лифчика. Амос читал какую-то коротенькую записку на засаленном клочке бумаги.       — Что там? — безучастно спросила Миллер.       — Ничего не трогайте, ничего не делайте, никому не показывайтесь, пупсики. Я скоро вернусь, — прочитал парень. В тот же момент в коридоре послышался скрип открываемого вентиляционного люка и шаги.       — Автор записки, — произнес Амос вместе с треском поворачивающегося в замочной скважине ключа. Он подошёл к кровати, и Анна, резко сев, схватилась за штанину джинс.       — Ну, приветик, пупсики! Уже очнулись! — произнёс слащавый и хриплый голос.