Невозможное дитя

У него было такое ощущение, что он оказался в недрах Муспельхейма, а не в небольшой деревушке Мидгарда. Жар явно магического пламени, который бушевал на улочках, был невыносимо горячим, даже для него. Дышать было нечем, обычно выносливые легкие Тора сжимались от едкого дыма, глаза резало, а чувство непривычной беспомощности, ибо его молот и прочие боевые навыки были бесполезны перед лицом этой угрозы, сковывало сознание. Вызванный им дождь так же едва ли помогал. Капли воды испарялись, даже толком не долетев до земли, а на этих огненных змеев и того, почти не действовали, лишь немного замедляли их беспорядочные движения. Но он упорно шел вперед, помогая своему новому другу Мстителю, чей щит мог выдержать даже удар Мьельнира. Они направляли выживших в этом аду к выходу из деревни, куда, как ни странно, змеи не стремились нападать. Более того, они будто что-то искали. Будто охотились на кого-то на окраине деревни, «пожирая» все на своем пути. И Тор инстинктивно даже знал на кого, отчего не знал плакать ему или смеяться. За последние дни… За последний год, столько всего произошло, что ему бы уже пора перестать удивляться тому, что Локи способен вызывать хаос везде, где находится. Да, ему уже не одно столетие как пора перестать это делать, но Тор все же был удивлен. «Убью. Найду и убью», — обреченно подумал он, точно зная, что в жизни этого не сделает. Тор всегда был слаб во всем, что касалось брата, и давно признал, где-то в глубине своей души, что сколько бы он ни желал порой придушить Локи, никогда не сможет этого сделать. Один взгляд этих змеиных глаз и все, он пропал. Так было еще с того первого взгляда, когда мать аккуратно вложила в его тогда еще детские руки сверток с маленьким Локи, который первым делом улыбнулся ему и он, не удержавшись, улыбнулся в ответ, и сейчас ничего не изменилось. Особенно сейчас, когда он узнал, что тем управляли, может даже пытали, и, конечно, не стоит забывать о… Сигрид. «Если о таком вообще можно забыть», — мимоходом подумал Тор призывая дополнительные дождевые тучи туда, где бушевали наиболее смертоносные пожары. Он целенаправленно направлялся вглубь деревни, оставляя позади смертных товарищей, которые стремились вывести как можно больше людей из этого ужаса, ведомый лишь желанием найти наконец Локи и дочь с которой до сих пор не был знаком и увести их домой. Тут раздался очередной громкой треск рушащегося здания, кто-то вскрикнул, ревело пламя, но даже сквозь все это он смог расслышать собственное имя. Тор резко повернул голову и, прищурившись, сквозь стоящий смог, увидел Локи в его женском обличии, яростно кашляющую и прижимающую к себе девушку. Та покачивалась, прижимая одной рукой к себе скулящую собаку, а другой касалась лба, из которого сочилась кровь. Невольно его собственная кровь закипела. Обе женщины выглядели измученными, и в этот раз Тор был уверен, что пожары были не делом рук брата. Внезапно голова Локи дернулась в сторону девушки, которая ее, вероятно, позвала, а потом та стала оседать. Тор торопливо направился к ним, чувствуя, как сердце забилось о ребра, а горло сжималось не от недостатка кислорода и дыма, а от какого-то первобытного беспокойства, которое пробудилось в нем при виде падающей девочки, в чьих жилах текла его кровь.

***

Адское пламя и два истощенных и без того существа с кровью ледяных гигантов в жилах — это вещи явно несовместимые. Локи и Сигрид петляли по раскаленным камням улочек деревушки — уворачиваясь от рушащихся зданий и огненных змей — которая стремительно превращалась в настоящее чистилище из-за магического пламени. Их дом быстро превратился в пепелище, как и все дома на пути творения Пожирателей, и только чудом им самим удалось унести оттуда ноги. Простые люди кричали и разбегались в стороны. Небо, затянутое тучами и сотрясаемое яростным громом, не было видно из-за дыма, который забивал легкие и резал глаза. Казалось, что они провалились прямиком в адское пекло, хотя дождь, по большей части испаряющийся еще до того, как мог долететь до раскаленной земли, все же падал с неба и показывал, что это не так. — Сигрид!.. — хрипло рявкнула Локи и дернула на себя дочь, когда фонарный столб на площади, где они сейчас были, стал падать прямо на них. Девочка тихо застонала, инстинктивно прижимая к себе скулящего Бургера и касаясь другой рукой лба. По ее пальцам стекала кровь, а от боли она почти ничего не видела. Если бы не мать, уверенно тянущая ее вперед, то давно бы уже упала. И Локи это видела. Она проклинала этого жалкого полукровку, который был способен причинять даже на расстоянии столько боли ее дочери, наравне с собственной слабостью. Все скудные запасы сейдра, что у нее были, все уходили на восстановление ее ослабшего тела и ментальных дыр, и ран, которые оставили узы контроля, поэтому о перемещении и речи быть не могло. Даже простые заклятия могли ее свалить сейчас, что было неприемлемо, пока они были в этом кошмаре, который слишком сильно напоминал одну из изощренных пыток, что к ней применяли в Святилище, когда узнали, что она йотун. Весь этот жар, который обжигал горло, заставлял кипеть кровь и лишал сил быстрее, чем забег на длинные дистанции или любая изнурительная битва… …но опускать руки было нельзя. Нет!.. «Норны! Я начинаю звучать, как…» — иронично начала думать Локи, кашляя и крепко сжимая запястье Сигрид. Вдруг ее взгляд зацепился за появившийся на горизонте знакомый высокий силуэт с молотом в руках, который даже на фоне пламени и творящегося ужаса вокруг умудрялся выглядеть сияющим и героическим. Не сдержавшись, Локи прохрипела: — …Тор! Это был тихий звук и даже больше инстинктивный, чем результат здравого желания позвать этого болвана на помощь. Но тем не менее, голубой взор Тора, который явно выискивал кого-то в потоке людей, бегущих к выезду из деревни, и не прошло и секунды, безошибочно нашел ее и Сигрид, будто он и впрямь ее услышал. Его глаза широко распахнулись, и он быстро направился к ним. Внезапно Локи отвлеклась от его приближающейся фигуры, чувствуя, как ее дернули за рукав. — Мам, я… — еле слышно выдохнула Сигрид, а потом ее глаза закатились, и она стала медленно оседать. Сердце Локи непривычно сжалось в груди в тугой комок при виде этого зрелища, а все мысли сократили до панического: Нет. Нет, нет! Только не моя девочка!.. Но прежде, чем они обе успели рухнуть, рядом появился Тор и поймал их. Норны! В жизни еще Локи не была так рада его видеть, как сейчас. К сожалению, на этом и ее силы предательски покинули, и сознание накрыла тьма.

***

Первое что услышала Локи, когда вязкая темнота, которая была уже до боли знакомой, рассеялась в ее разуме, так это противный писк, отдаленное эхо странного скрежета, такого же отдаленного шуршания и чьи-то голоса. Несколько секунд она настороженно прислушивалась к ним, пытаясь вспомнить, что случилось и где находится, а когда вспомнила, то хотела резко сесть, вот только оковы на руках помешали. Локи открыла глаза и с искреннем возмущением уставилась на позолоченные наручники на руках, которые явно были из Асгарда, и дернула одной из рук, хотя и знала, что это бесполезно. Эти оковы перекрывали ей доступ даже к тем крохам сейдра, что у нее был и лишали шанса на побег. Она огляделась и с недовольством поняла, что была в какой-то палате или лаборатории, а ее тело было облачено в какую-то нелепую рубашку. Локи терпеть не могла, когда ее трогают без ее ведома и уж тем более смотрят на ее тело, которое было испещрено следами ее слабости. Но, судя по тому, что она чувствовала новые бинты на своем теле, как и на стопах, обоженные о раскаленную землю, ей не удалось избежать осмотра. Все ее шрамы были на виду, да еще и для смертных, и теперь она чувствовала себя грязной. Ужас!.. Локи еще раз сердито дернула рукой, отчего наруч противно лязгнул о перила кровати, и рыкнула. Она чувствовала себя обессиленной и беспомощной. Отвратительное чувство. Но злость давала ей сил. Злость и беспокойство за дочь. И где только та сейчас была?.. Только оставалось надеяться, что с Тором. При условии, что он желает видеть дочь, конечно. — Прекрати, Локи, ты только себе вредишь, — вдруг произнес голос того, о ком она только успела подумать, и в открывшееся двери комнаты вошел Тор. Он был… уставшим. Вот что первое заметила Локи, едва оглядела бывшего братца. Обычно битвы вызывали в том прилив сил и перевозбуждение, даже если этот олух был ранен, но сейчас он выглядел просто уставшим и как-то старше, что ли. Не было широкой улыбки на губах, голубые глаза не сверкали от веселья и волнения, и даже знаменитая золотая грива потускнела. Она даже хотела уже вставить что-то язвительное насчет его потрепанного вида, но вместо этого из ее рта вырвалось лишь хриплое: — Где Сигрид? Локи испытывала странное чувство срочности и страха. Отчего она знала, что с девочкой не все в порядке, и то, как едва заметно опустили плечи Тора, она поняла, что права. Женщина приподнялась на своем месте настолько, насколько позволяли наручники, и зарычала: — Тор! Где моя дочь? Но тот лишь вздохнул и, подойдя ближе… расстегнул ее оковы. Локи пораженно моргнула, а потом возмущенно пискнула, когда этот болван без ее разрешения взял и поднял ее на руки. — Ты что делаешь? — рявкнула она и ткнула его в плечо. — А ну поставь. — У тебя ноги обожжены, — поразительно терпеливо произнес Тор и вынес ее из комнаты. Они оказались в монохромном коридоре, одна из стен которого была сделана из стекла, через которое внизу была видна какая-то лаборатория. Локи это совсем не нравилось, поскольку становится чьей-то подопытной ей не хотелось. И уж тем более кучки смертных, с которыми явно уже успел подружиться Тор. — И ты вызвался быть моей нянькой? — саркастично сказала она, незаметно оглядываясь и ища пути к побегу. Тор вдруг замер и серьезно посмотрел на нее. — Давай не будем сейчас ссориться, — несколько жалобно произнес он, смотря на нее своими голубыми щенячьими глазами. — Хоть на час давай объявим перемирие. Я понимаю, что между нами много обид, многие из которых я тебе по глупости нанес в былые годы, но давай сейчас, хоть на миг о них забудем? Богиня хотела было выплюнуть нечто желчное, злое и ядовитое, но что-то внутри дрогнуло при столь жалком виде Тора, и она просто промолчала, терпеливо ожидая пока он, наконец, принесет ее туда, куда нес. А принес он ее в комнату, что была чуть дальше по коридору, которая была как две капли воды похожа на ту, где очнулась она сама, вот только на кровати лежала ее девочка. С испариной на лице, бледная и бессознательная. В этот раз Локи даже не стала требовать, чтобы Тор ее отпустил. Он сам ее аккуратно поставил на ноги, после чего Локи решительно направилась к Сигрид. Она успешно игнорировала боль в стопах и людей вокруг, пока шла к дочери. Локи на миг замерла перед кроватью, а потом коснулась ее руки. Горячая. Ладонь той была горячая, как кипяток, хотя кончики пальцев были холодными, будто девочка только что вынула их из ведерка со льдом. А еще тот проклятый шрам… Он был красный, рубец был воспален, уродуя светлую кожу лба Сигрид. Локи нежно коснулась его и вновь ощутила следы темной магии. Темной и извращенной. Ей не нравилось, что подобная дрянь жила в ее дочери и явно становилась сильнее. Еще в их первую за много лет встречу в том парке она проверяла шрам и едва ли ощущала эту темноту, и даже подумала, что это просто след попавшего в Сигрид некогда Смертельного проклятия. То еще ни разу не было применено к бессмертному существу, так что точный эффект и последствия было трудно предсказать. Но сейчас ощущения были другие. Локи с ужасом начала понимать, что тьма была не просто сгустком энергии, а даже имела некую степень… разумности. И она накрепко связывала ее дочь с этой гадиной — Воландемортом. Даже сейчас, когда они явно были далеко от Англии связь была сильна и устойчива. — …у нее тепловой удар, — вдруг донесся до нее робкий голос и, резко повернув голову, Локи поняла, что тот мужчина в белом халате, который стоял рядом с ее дочерью, был Брюсом Беннером во всей его скромной человеческой славе. От ее пристального взгляда он поежился и нервно поправил очки на переносице прежде, чем откашляться и добавить: — Я пытался ее стабилизировать, но температура тела девочки опасно скачет от лихорадки до озноба, и я не могу понять почему. Локи отвернулась от Беннера и сжала ладонь дочери. — Ледяные великаны плохо переносят жар, — холодно сказала она, в который уже раз проклиная свою дурную кровь. — Особенно такой, как Адское пламя, которое горит почти так же жарко, как огни Муспельхейма Она вновь взглянула на мужчину и добавила: — Кстати, почему здесь вы, доктор Беннер? Я думала спектр ваших научных интересов далек от медицины. Или я права, предполагая, что мы в башне Энтони Старка и вне юрисдикции ЩИТа, который явно не стал бы заботиться о моем самочувствии? Как и о здоровье моего потомства? На сколько я могу судить, будь иначе, я уже была бы заперта в одной из тех «милых» камер, предназначенных для вас. Вообще-то, она не уверена, что права, но судя по тому, что успела увидеть и сопоставив это с картой башни Старка, предоставленной ей Соколом, то могло оказаться, что ее предположение верно. — У тебя и впрямь острый ум и язычок, Северный олень, когда ты в себе, — весело сказал Тони Старк, который как по команде появился в дверях. Он оглядел ее с ног до головы и хмуро добавил: — Хотя мне, думаю, нужно придумать тебе новое прозвище, а то старое уже как-то с тобой не вяжется. — Со мной или моим декольте? — иронично спросила Локи, напоминая смертному о том, как тот на нее пялился на той горе. Тор явно тоже это вспомнил и насупился. Она даже не успела моргнуть, как ей на плечи лег плед, прикрывающий ее тело, на котором была только тонкая белая то ли рубашка, то ли платье, с короткими рукавами и едва достававшее ей до середины бедра. Локи, выразительно подняв бровь и с искрой интереса глянула на него, но громовержец только скрестил руки на груди и нахмурился еще сильнее. Ее несколько изумляло новоявленное стремление Тора беречь ее «честь», но дразнить его у нее не было времени. Ее больше волновало то, что на ее дочь столь сильно подействовало тепло, хотя та была йотуном только наполовину. «Или все дело не только в этом», — хмуро подумала она и, вернув внимание к Сигрид, подняла руку, чтобы коснуться ее шрама. Локи сосредоточилась и пытаясь войти в глубины разума дочери, чтобы узреть что именно в нем укоренилось. Но тут ее запястье стиснули тонкие, неожиданно сильные, пальцы, и Локи изумленно уставилась в распахнутые глаза Сигрид. Красные, с длинным вытянутым зрачком и полные злобы. Именно такие, какие видела Лили Эванс-Поттер в свой последний смертный час. Темный лорд. — Хмм, — прошипел жуткий голос исходя из уст Сигрид. — Для бога, каким тебя счииитает эта девчонка, ты выглядишшшь слишшком жалко. Локи прищурилась, слыша, как за ее спиной выругался Старк и ойкнул Беннер, и наклонилась к лицу дочери, чей разум сейчас, как и некогда ее, был захвачен. Да еще и кем? Этим отвратительным куском грязи! Она не собиралась этого терпеть, ведь даже сама мысль, что ее столь юное дитя уже успело столько настрадаться, приводило ее в неистовую ярость. — Лучше сам себя убей, жалкий полукровка, — угрожающе прорычала она. — Пока я не нашла тебя и не подвергла тебя таким пыткам, о каких ты и твоя мерзкая кучка прихлебателей даже не ведают. Поверь, моей ярости ты узреть не желаешь. А теперь пошел вон из разума моей дочери, бесполезный голем. И, не теряя времени, она с легкостью вырвала руку и коснулась виска Сигрид. Локи прикрыла глаза и быстро нашла темное, кровоточащее и какое-то неполноценное присутствие, которое, воспользовавшись ослабленным состоянием ее девочки, вырвало контроль над телом подростка и буквально задавило его своим ментальным присутствием. Не прошло и минуты, как она краем уха услышала болезненный стон и, открыв глаза, увидела уже знакомые, но усталые разноцветные глаза, которые глядели на нее с уставшего личика дочери, из-за чего ее глупое сердце сделало в груди еще один из тех нелепых кульбитов. — Кто-нибудь запомнил номер грузовика, который меня переехал? — хрипло спросила Сигрид и облизнула сухие губы. Локи закатила глаза из-за дрянного чувства юмора дочери, которое той могло достаться только от Тора, и тихо фыркнула, стараясь не показывать то, насколько сильно ее на самом деле тревожило то, что произошло. Уже не в первый раз за последние дни ее накрыло чувство неудачи на поприще материнства. Но некогда было тонуть в жалости к себе. Несколько пар глаз — настойчиво и вопрошающе — сверлящие ей спину мешали. Особенно одна пара глаз, из-за которых Локи слышала, как в отдалении гремел гром. Хель.