277-й год круга Скал

— Графиня! — дубовая дверь жалобно заскрипела от такого дурного обращения, но это меньше всего волновало Алонсо. — Я немедленно требую полный отчет! Пистолет со взведенным курком в руке Раймонды дрогнул, но, к счастью, уворачиваться от неожиданных пуль не пришлось. Смерив Алонсо взглядом, которому могли бы позавидовать и десять начальников школы унаров, она бросила пистолет на стол и выдохнула: — Дорогой герцог Алва, впредь я бы посоветовала вам не врываться в мой кабинет без стука. Стрелять без предупреждения меня научили вы. — Разве сегодня вы могли ждать кого-нибудь другого? — Алонсо лукаво улыбнулся и примирительно поднял ладони вверх. — Разумеется, нет! — Раймонда возмущенно тряхнула волосами. — Только вы способны врываться в мой особняк, как в богадельню. — Любезная Раймонда, но во время нашей встречи на приеме вы ведь сами пообещали мне ужин. — Почти полночь, герцог, — скрестив руки на груди, суровым тоном заметила она, — время ужина давно прошло. — Разве гусь в яблоках мог так сильно испортиться за каких-то четыре часа? Раймонда молчала, но неожиданно её скулы дрогнули, а заразительный смех и стопка бумаг, вытащенная из секретера, подтвердили, что графиня сменила гнев на милость. — Наслаждайтесь, герцог: возможно, он даже не сильно остыл. Алонсо выхватил бумаги, жадно вчитываясь в строчки. Этот давний шифр придумала Раймонда: гусь означал Дриксен, курица — Гайифу, и даже овощи и фрукты скрывали под собой секретные донесения и военные планы. Ну разве маршал Алва мог отказаться от писем, украденных графиней Савиньяк у самих дриксенских послов? Зашифрованная и написанная убористым почерком информация действительно оказалась необходимой. Дриксы планировали перебросить силы поближе к Кадане и ударить в тыл, пока Рене готовил наступление от Ноймаринен… Красиво, логично и опасно — но теперь Олларии об этом известно. Так, возможно, эта война скоро подойдет к концу. — Вы — настоящая ведьма, Раймонда. — Не каждая женщина сочла бы эти слова комплиментом, — усмехнулась она, наливая вино в два бокала. — Моей сестре подобное и вовсе бы разбило сердце, особенно из ваших уст. — Первое, за что накажет меня Создатель, — это отсутствие всякой учтивости, — прищурился Алонсо, припоминая истории о непростых отношениях в семействе Карлионов, которые скоропалительный брак Раймонды усложнил ещё больше. — Как поживает златокудрая Алиенора и ваш печальный брат? — Вильям окончательно оставил попытки нас помирить, а дорогая Алиенора кружит подобно коршуну, лелея надежды разрушить мою репутацию добродетельной вдовы, — Раймонда драматично прижала руку ко лбу и сделала глоток вина. — Хотя я уже сбилась, какую по счету возможность она упустила. — Как, например, сегодня? — усмехнулся Алонсо и придвинул одно из кресел ближе к камину. — Разве хрупкие и златокудрые дамы не в вашем вкусе? — насмешливо приподняла бровь Раймонда, присаживаясь в предложенное кресло. — Так говорит ваша сестра? — с любопытством спросил он, забирая из ее рук второй бокал. — И госпожа Манон Арли. — Ах, Манон, — Алонсо с задумчивым видом сделал глоток вина, — сколько забавных спектаклей разыграла эта женщина, пока в вашем особняке мы предавались... планам по захвату мира. Раймонда весело расхохоталась, всего лишь на мгновение превращаясь в ту смешливую девчонку, на которую десять лет назад он не обращал и малейшего внимания. Да и она в те рассветы у фонтана на главной площади ждала только Арно, который учил младшую баронессу Карлион ездить верхом и — как Алонсо узнал уже позже — пить касеру. Это было еще до начала войны, изменившей их жизни навсегда. — Принц Генрих вряд ли бы оценил глубину вашего остроумия. — Потому я и шучу только с вами, Раймонда, — должна же быть у меня в этом городе хоть одна родственная душа? Раймонда одарила его нечитаемым взглядом и молча сделала глоток вина, но между ними повисло легкое чувство неловкости. Алонсо не врал: тягучее раздражение, которое он испытывал к девушке, разбившей сердце Арно, став женой его отца, давно сменилось теплом, участием и привязанностью. А острый ум и дипломатичность сделали Раймонду по-настоящему полезным человеком в столице, пока он воевал. Отец говорил, что такие женщины рождаются раз в столетие, — и с каждым годом Алонсо все больше убеждался в его правоте. — Когда вы уезжаете, Алонсо? — нарушила тишину Раймонда. — После добытых вами бумаг… боюсь, уже на рассвете. — Арно будет разочарован, — с легким осуждением заметила она. — Он ждет вас, чтобы познакомить со своим пони и наконец придумать ему имя. Говорит, вы даже обещали отвезти его на охоту. — Вы сердитесь? — Немного, — не стала лукавить Раймонда. — Сын привязался к вам. Вы стали для него образцом для подражания, Алонсо, а такие фигуры в жизни мальчиков должны сдерживать данные обещания. — Вы заставляете меня покрыться краской стыда, графиня. Что ж, впредь клянусь сдержать любое обещание, данное вам или вашему сыну. — Осторожнее, герцог: кто знает, что я могу попросить за следующие донесения? — хмыкнула она. — Я уже начинаю бояться, ведь вы не успели ничего попросить за сегодняшние. — О, — Раймонда беззаботно махнула рукой, — сейчас все просто: один урок фехтования. — Уверены, что это хорошая идея после выпитой на двоих бутылки «Дурной крови»? — Великий маршал Алва боится проиграть? — Вы очень зря дразните меня, Раймонда, — усмехнулся Алонсо, ловко поднимаясь на ноги. — Несите шпаги. Подавив смешок, Раймонда выплыла из кабинета, оставив его в легком смятении. Много лет назад, накануне Каделы, он весь вечер подшучивал над Арно, который несколько раз перечитывал письмо отца, не в силах поверить, что тот женился на девушке, любовь к которой он только-только успел осознать. И что теперь? Его лучший друг в могиле, Морис — тоже, а Алонсо заботится об этой женщине, не в силах даже самому себе признаться, что неведомым образом она нашла путь и к его сердцу. — Я к вашим услугам, герцог, — Раймонда, на ходу застегивая колет, бросила удивленному Алонсо одну из тренировочных шпаг. — Алонсо, ради Создателя, ну неужели вы думали, что я буду фехтовать в платье? Это же нелепо. Эта решительность и простота в ней также ему нравились, и он легко поклонился прежде чем выпрямиться в изначальную стойку. В отличие от пистолета, здесь Раймонде не хватало ни ловкости, ни скорости реакции. Только один раз шпага пролетела рядом с Алонсо, но этого было недостаточно. Выпад за выпадом он вынуждал её отступать, пока Раймонда не оказалась прижатой к одному из бесконечно-высоких шкафов, забитых книгами и свитками. И, растрепанная и раскрасневшаяся, в мужской одежде, она казалась ему куда красивее, чем в алой парче. — А я ведь говорил, что фехтовать после бутылки вина — очень плохая идея, — Алонсо наклонился ближе, любуясь замешательством в зеленых глазах Раймонды. — Или сейчас вы думаете совсем о другом? Раймонда не успела ответить: настойчивый стук в дверь разрушил магию происходящего, и за долю секунду она вновь превратилась в собранную и серьезную графиню Савиньяк. Бросив шпагу, Раймонда открыла дверь и нахмурилась, разглядывая обеспокоенного слугу: — Что случилось, Леонард? — Внизу Жорж Сабве, госпожа. В одном из приютов, которым вы помогаете, начался пожар. Говорят, что это месть от дриксенцев — лично вам. Жорж забеспокоился, что они могут поджечь и особняк. — Что ж... — Раймонда задумалась и нервно постучала пальцами по проему. — Леонард, мы едем к приюту, так что помоги мне переодеться. — Я еду с вами, Раймонда, — Алонсо встал рядом и положил руку ей на плечо. — Я не могу оставить вас в такую минуту. «Вы не одна», — говорил его внутренний голос, и он надеялся, что Раймонда поймёт его правильно. — Герцог, гораздо опаснее будет, если нас увидят вместе. Не забывайте, — она улыбнулась и сжала его ладонь в ответ, — в моем доме достаточно вооруженных слуг. Лучше постарайтесь вернуться в столицу раньше, чем через полгода. — Непременно, — подмигнул Алонсо. — У нас осталось еще слишком много тем, которые предстоит обсудить.

***

Общение с герцогом Окделлом всегда доставляло Алонсо удовольствие, но само место встречи — нисколько. Он не любил ни центральную площадь, ни вычурный фонтан, расположенный на ней, ни царивший здесь шум. Хотя обсуждать секретные военные вопросы безопаснее было здесь, чем во дворце. Но было и другое место, куда Алонсо стремился головой и сердцем, но, как смущенный мальчишка, откладывал третий день по надуманным причинам. Прошло два месяца с последней встречи с Раймондой, когда из-за добытых ею донесений два приюта сгорели дотла. Дриксенцы не могли ничего доказать или сказать королю хоть слово против любимой фрейлины его супруги, поэтому мстили по-другому. А Алонсо был не в силах помочь: только Окделл и Эпинэ знали, что Раймонда была его агентом в столице. Остальные полагали, что, подобно хорошему другу, Алонсо навещает сына генерала Арно Савиньяка: злопыхатели постоянно распускали слухи, что семнадцатилетняя девушка не могла стать женой престарелого Мориса Савиньяка по доброй воле, а тот решил исправить ошибки сына и спасти юную баронессу от позора. И эта сплетня была им на руку, помогая скрывать уже почти семилетнюю дружбу. — Говорят, в столице неспокойно, Алонсо, — зачерпывая воду из фонтана, хмуро заметил Льюис. — Поведение принца Генриха многим кажется странным, а король совсем плох. — Карл никогда не назначит Генриха регентом: это понятно даже ребенку. — Поэтому и есть люди, уверенные, что он готов продать нас Дриксен и Гайифе, лишь бы надеть игрушечную корону на свою голову. Ты знаешь, Алонсо, моя интуиция редко ошибается. Генрих что-то задумал. — Тогда у нас сегодня одна дорога: в особняк к вашей дорогой кузине. В отличии от нас обоих, она бывает во дворце каждый день. — Пусть это и ради дела, но Раймонда будет рада, — улыбнулся Льюис. Но радость и предвкушение от встречи было недолгим: прямо на пороге они столкнулись с бледным и напуганным стариком Леонардом. За всю жизнь Алонсо видел его таким лишь однажды: когда сам и привез известие о гибели Арно… — Что случилось, Леонард? — резким тоном спросил Алонсо. — Ох, монсеньор Алонсо, госпожа… Она пришла раньше времени и пожаловалась на головную боль, заметив, что после обеда за одним столом с принцем Генрихом у неё всегда истощаются силы. А потом… — старик всхлипнул и закрыл лицо руками, — если мы потеряем и госпожу… — Льюис, быстрее. Перепрыгивая через ступеньки, Алонсо бросился к распахнутой двери спальни. Лекарь суетился над лежащей на кровати Раймондой, а в углу тихо хныкал Арно. Кто пустил сюда ребенка?! — Монсеньор, — Арно бросился в его объятия. — Вы же все знаете! Что с мамой? — Не волнуйся, малыш, завтра с мамой все будет в порядке, — твердо произнес Алонсо, глядя в чёрные глаза, так похожие на глаза Арно-старшего. — Герцог Окделл сейчас уложит тебя спать, а утром все будет в порядке. Я тебе обещаю. Хорошо? Арно всхлипнул, но покорно кивнул и вышел из спальни. Теперь можно было разговаривать в открытую. — Что с ней? Лекарь тяжело вздохнул и промокнул покрытый испариной лоб. — Это «Вороний коготь», герцог. В такой короткий срок противоядие сделать невозможно. Боюсь, к утру ее не станет. Алонсо прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Нет, он просто не может позволить ей умереть. Яд вороний, а Алва славились своими знаниями ядов. Где перо и бумага?.. — Леонард! — слуга вбежал в спальню и взглянул на него с такой же надеждой, как и Арно совсем недавно. — Срочно отправьте кого-то в мой особняк и передайте записку Сантьяго. Он принесет сюда четыре флакона. Мы попробуем что-то придумать.

***

Это была сложная ночь. Алонсо не отходил от Раймонды ни на секунду, вслушиваясь в неразборчивый шепот и сжимая горячие ладони. Настойки дали эффект, но последний час перед рассветом должен стать решающим. И пока он не наступил — можно прикрыть глаза хотя бы на пару мгновений. Но когда Алонсо открыл глаза, Раймонда, к его удивлению, уже сидела в кресле и смотрела в сторону стены. — Графиня, зачем вы встали? Но Раймонда не замечала его, смотря на кого-то в глубине комнаты. — Сударыня, я так давно ждал вас, — раздался знакомый голос, и из темноты выросла фигура Мориса. — Простите за ожидание, дорогой супруг, — монотонным голосом ответила Раймонда, протягивая графу ладонь. — Нет, — подскочил к ним Алонсо, притягивая Раймонду к себе, но она, словно кукла, замерла на одном месте. — Морис, она не должна уходить! — Это ее выбор. — Но она нужна здесь! Своему сыну, королеве, Окделлу! — Этого недостаточно, чтобы она передумала, — рядом с Морисом выросла фигура Арно, но его голос казался совсем далеким и чужим. — Леворукий и все кошки его! Арно, она нужна мне! Раймонда вздрогнула и, будто впервые услышав его, обернулась. В ее глазах горела надежда, и она удивленно переспросила: — Вам? — Ну что ж, — кивнул Морис, отпуская ладонь Раймонды. — Теперь она твоя. Прощай, Алонсо. — До встречи, — вторил ему голос Арно, и Алонсо будто выдернуло наружу. Он снова сидел у постели Раймонды, а за окном совсем рассвело. — Ну и сны же мне снятся, — усмехнулся он, поглаживая наконец ставший прохладным лоб Раймонды. Он победил. Снова. Теперь можно и отдохнуть…

***

Раймонда открыла глаза, чувствуя, что голова словно налита свинцом. События вчерашнего вечера вспомнились с трудом: приглашение на обед, насмешливое лицо Генриха Оллара, жуткая усталость, после которой она, кажется, заснула в кабинете, а потом тот странный сон с Алонсо… Но как она оказалась в спальне? Подойдя к распахнутому окну, Раймонда увидела во дворе Арно, который играл в догонялки с Льюисом… Когда кузен успел приехать? — Вы уже проснулись, Раймонда? Прекрасно! — Алонсо стоял на пороге ее спальни с охапкой сирени, которая, казалось, была сорвана с ближайшего дерева. — Герцог, — Раймонда с трудом сдерживала приступ хохота: так Алонсо был похож на какого-то влюбленного юнца, а не на сурового маршала. — Что это? — Как что? Сирень. Для вас. Алонсо мягко улыбнулся и подошел ближе. Это было настолько не в его характере, что Раймонде казалось, что происходящее — продолжение ночного бреда. — Раймонда, как вы себя чувствуете? — Голова немного раскалывается, но в остальном… — она задумчиво повела плечами. — Вам очень повезло, моя дорогая графиня. Вас пытались отравить. — Создатель… тогда мой сон перестает вызывать какие угодно вопросы. — Что вы видели? — прищурился Алонсо, и Раймонда вспомнила последние слова Мориса, и как ее алое платье резко превратилось в синее. — Лучше вам об этом не знать, — хмыкнула она, забирая из его рук одну из веток сирени. — Зато мне необходимо знать, кто вас отравил. — У меня есть предположение, — перебирая сирень в поисках пятилистника, задумчиво произнесла Раймонда. — Принц Генрих Оллар. — Ну что ж, кажется, Генриху осталось жить до нашего с вами возвращения в столицу. — Нашего? — Я предупредил короля, что вас не будет во дворце месяц. — Почему так долго? — Сначала я должен спросить ещё кое о чём: почему вы вышли замуж за Мориса? Раймонда приподняла бровь. Вокруг ее брака ходило много слухов, но никто никогда не интересовался ни настоящей причиной, ни ее чувствами. Друзья не лукавят, а за последние годы Алонсо стал ей настоящим другом. — Отец тогда тяжело болел, а Алиенора хотела выдать меня замуж за Колиньяра. Но герой, о котором я мечтала, был далеко, а рядом оказался человек, решившийся меня спасти. И я смогла стать ему достойной женой и опорой в его последние годы. — Судя по вашему тону, этим героем был не сын того человека, — склонив голову на бок, медленно произнес Алонсо. — И впервые по-настоящему он взглянул мне в лицо, когда переступил порог этого особняка после Каделы. А узнал — еще позже. — Он опоздал тогда, но, может быть, сейчас у него наконец появился шанс стать героем? Алонсо нежно поцеловал ее ладонь, а поверх сирени оказался обручальный браслет. — Раймонда… — Вы же знаете ответ, Алонсо. Да, всегда да.