This is sky only for them

Во мне просыпалось желание жить в первый день осени, Но завтра нас просто может не быть под этими звёздами... Мартин до боли, до посинения в руке сжимала телефон и перестала обращать внимание на холодный ливень, идущий стеной, который смыл её яркий макияж, но не спрятал слёзы. Хотя и обещал это в своих ванильных цитатах. Было теперь плевать на страх за свой испорченный внешний вид и дорогую замшу на сапогах. Хотелось бы послать к чёрту весь тот старый мир с его грёбанным пафосом, который когда-то был для неё смыслом вращения Вселенной. Она ведь теперь не может просто улыбнуться и прошептать в трубку такое любимое и до сумасшествия нужное имя: " Стайлз". Лишь монотонный и уже навсегда ненавистный ответ, утверждающий только одно: "Абонент недоступен". - Ты не можешь меня здесь оставить одну! - Я знаю. Но я должен уехать отсюда... Нет, ей не надоело до бесконечности прокручивать в голове слова своего Стилински. Лидия не устала вспоминать его голос, заглушённый шумом вокзала, на перроне которого жизнь ей поставила шах и мат. Правда, в этот раз она всего лишь пешка в игре. Ведь рядом нет её Стилински. Переступив порог своего дома, Лидия швырнула связку ключей на тумбочку, проигнорировав глупый вопрос матери: "Что случилось?" Мартин ведь знает, что не выдержит и опять разразится рыданиями, лишь только прошептав ей в ответ: "Стилински…" Она закроется в комнате, попытавшись наглотаться антидепрессантами, запив их бутылкой абсента. Но это успокоительное не поможет теперь, ведь стены её спальни пропитаны её Стилински. Куда каждый день он приходил, спокойно выжидая, когда Лидия сумеет выбрать, что надеть в школу. Где каждый пятничный вечер они подолгу искали фильм для просмотра, а потом звонко смеясь, просто падали на кровать, решая эту проблему более приятным способом. - Мне кажется, что мы уже никогда не посмотрим твой "Дневник памяти". - Зачем нам "Дневник памяти", когда у нас есть свои "50 первых поцелуев?" И откуда каждый рассвет воскресенья Стайлз уходил через окно, постоянно задевая своим рюкзаком цветочный горшок на подоконнике. Кажется, раны от этих воспоминаний никогда не заживут. Лишь в скором времени гнить начнут, когда Лидия опять решит пересмотреть любимые фотографии в альбоме, на которых она вместе со своим Стилински. Прислонившись спиной к холодной стене, девушка всё крепче сжимала в руках его клетчатую рубашку, которую Стайлз так давно забыл здесь в очередное воскресное утро. Ей нравилось вдыхать его запах, оставшийся на ней, истерично реветь и, не пытаясь перестать шептать это бесконечное: «Стайлз…» - Лидия, мне на самом деле щекотно! - Я обожаю твой одеколон, Стилински. Так что терпи! Не будет теперь ничего. Ведь он сейчас где-то в другом городе/в другом штате/в другой реальности пытается найти для себя новое прошлое. И забыть те свои аритмичные удары сердца при виде Мартин, её искренние улыбки, адресованные ему, их постоянные «случайные» встречи во время школьных перемен. Такой наивный Стилински. Пусть таким и остаётся для неё. Среди этих оборотней и смертей это слишком сложно. Но не для Стайлза. Слабый стук по стеклу. Лидия вздрагивает, словно очнувшись от долгого сна. Ей кажется, что это очередные галлюцинации. Поздно пытаться свести её с ума. Это и так сделало расстояние с ним. Во второй раз стук в окно стал более настойчивым, что абсолютно не испугало её. Мартин уже хочет сказать, чтобы этот некто убирался. Но голос срывается сразу же. Приходится вставать и ещё больше всё ненавидеть, кроме тех моментов. Медленно раздёрнув шторы, Лидия почувствовала, как кислорода в комнате стало катастрофически мало, а вся жизнь стала, сосредоточена на этом мгновении. Дрожащими руками, открыв окно, девушка отошла на шаг назад. Земля уходит из-под ног, небеса обрушаются. А в следующую секунду перед ней уже стоит её Стайлз. Перед этим едва не запутавшись в светлых занавесках и почти что уронив тот дурацкий цветок. Глупо, но ею любимо. Замирая на месте, Лидия смотрит, как дождевая вода ручьями стекает с него. Как он трясётся от холода, пытаясь сделать вид, что не мёрзнет. Как побледнели его губы, и намокла вся одежда. - Жутко сегодня на улице, правда? - Стайлз всё также хочет улыбнуться ей. - Ага. Сильный дождь, - промолвила Лидия, глотая слёзы и всё ещё не отходя от шока. Всё-таки боится, что это на самом деле галлюцинации. «Наши отношения стали сплошной драмой, так давай поговорим о погоде». Стайлз всё также стоит на месте. Его одолевает озноб и сильный кашель, наверняка схватил простуду. А завтра утром у него поднимется температура. И будет зашкаливать за предел нормы, также как её пульс сейчас. - Я не смог, - выдохнул Стилински, шмыгая носом. – Я в состоянии забыть этот город, но я не в силах бросить тебя. Если я должен был уехать, то я обязан был взять тебя с собой и… - Ты замёрз, - как под гипнозом говорила Лидия, медленно подходя к Стайлзу. – Ты весь дрожишь, - продолжала она констатировать и без того явные факты. – Тебе так холодно, - пролепетала Мартин, проведя тыльной стороной ладони по его щеке. – Будь осторожней. Ты можешь заболеть. - Всё нормально, правда, - шепчет он, закрывая глаза, когда ощущает горячее прикосновение. – Прости… - Нет, - опять прерывает она. – Не надо. Лидия глупо смеётся, улыбаясь сквозь слёзы. Обхватывая Стайлза за плечи, она вплотную прижимается к нему, с каждым разом обнимая всё сильнее. Понимает ведь, что теперь его уже никуда не отпустит. Ни в другой город, ни на край Света, ни к смерти. Чтобы не случилось, всё равно будет рядом с ним. Всегда будет ждать своего Стилински. Сам не замечая того, Стайлз начинает целовать губы Лидии, на которых в этот раз нет её привычной алой помады. Запуская руку в её роскошные рыжие волосы, ощущает едва уловимый аромат вишни. Он всегда любил такие вечера. Он всегда любил свою Лидию.