Ткачиха

      — Значит, ещё сказку хотите? — Баюн потянулся на вышитой подушке и лениво глянул на непрошеных гостей. — А не многовато ли вам надо? У меня вообще обед час назад был, а вы, суки такие, мой почтенный отдых прерываете.       Зверь отвернулся, делая вид, что никого кроме него в комнате нет. Но поняв, что эти люди так просто не уйдут, решил сдаться. На этот раз.       — Есть у меня одна сказочка, да только не для ваших слабых нервишек она, людишки. Всё равно слушать будете? Да что ж вы такие непробиваемые! Тогда начнём прясть. Далеко за реками была деревенька где-то на островах, и в той деревеньке жила ткачиха, девка видная и красотой не обделённая. Только не знал никто из местных, что ткачиха эта, та ещё сука, умом тронулась. Повадилась она заглядываться на соседа своего, да что-то в головушке её светлой щёлкнуло и стала она его за мужа-изменщика считать. Хоть и выполняла все дни свою работу исправно, но в сумерки выходила та девка и следила за соседскими окнами да за улицей, высматривала гадину, что её мужа увела. Следила, а сама за пазухой подарок матери держала — веретено деревянное. Тёмной ночью в свете луны наточила девка веретено и ждала, лисьим взглядом ловя каждое движение.       Баюн сделал паузу, но, похоже, гости и правда попались не из трусов, одна девчонка даже рискнула кота за ухом почесать. Но ласка быстро надоела, и кот выпустил уже немаленькие когти. Вскрикнув больше задорно, чем боязно, девчушка отскочила.       — Ночью девка ничего не увидела и решила просто ждать, обиду затаив в душе и держа около неё наточенное веретено. Первая змея-искусительница попалась ей, когда прогуливалась под рученьку с муженьком. Так они и прошли мимо, не заметив девки, а она присмотрелась и нахмурилась. «Значит, сарафаны любишь алые, словно заря? Этим тебя она, сука нечистая, сманила?» Подумала так, сжала оружие своё бестолковое у груди и подстерегла в сумерках бабу бесстыжую, всадив веретено ей в горло. Полилась кровь алая на сарафан, да ткачиха быстро сняла его с мёртвой змеи, не постыдилась. А поутру уже по деревне слухи о смерти пошли, только девка уже у себя в доме сидела и сарафан под себя перешивала, изредка косясь в окно.       Кто-то из публики охнул, но толпа не спешила терять сознание или реагировать как-то, как хотелось бы Баюну.       — Неинтересные вы какие-то. Так вот, на следующий день девка сарафан запрятала и пошла освежиться к речке за деревней, да увидела там на мостках муженька с какой-то девкой моложе себя. Сам муженёк казался чем-то сильно опечален. Только сильнее разозлило ткачиху, что девка та вокруг её мужика трётся и крутится, словно успокаивая. Придирчиво осмотрела девку и смекнула, что у той пояс зелёный повязан, всё внимание к себе притягивая. «Неужто вышила на нём приворот какой, чтобы от меня мужика увести?» Долго просидела в высокой траве ткачиха, но уловила момент, когда девка одна осталась. Снова полилась кровь, пропитывая дерево веретена, а ткачиха не будь дурой пояс с девки сняла, а саму её, суку такую, в воду мутную толкнула. Всю ночь перешивала что-то на поясе и к утру положила его к сарафану. Снова заговорили о странных смертях, будто дочь чью-то из реки вытащили уже мёртвую, но ткачиха слухи эти мимо ушей пропускала. В базарный день пошла она по рядам ткани и тесьму яркую смотреть, да так и обомлела, любимого увидев. Был он ещё мрачнее, словно туча перед грозой, и выбирал повязку, жемчугами и золотом вышитую. Отдал он её девчонке какой-то, ещё совсем дитю, и улыбался при этом так, что у ткачихи сердце защемило. Только то снова зависть чёрная проснулась. «Бесстыдник, ребёнком очаровался? Нет прощения тебе!» Девочка в жёлтом сарафане бегала за соседом, но уже через час нашли её за одной из повозок с закрытыми глазами. Платье, до того солнечное, было испачкано в земле и крови, а драгоценная повязка исчезла, словно и не было её.       — Неужто снова портниха запрятала? — не выдержав паузы, спросил кто-то.       — А кто ж ещё, как не эта сука? Дождалась она ночи, надела на себя сарафан алый, подвязала зелёный пояс и повязку драгоценную на волосы приладила. И вся такая ряженая в сумерках явилась в гости к суженому. Тот гостей не ждал, жену и дочерей оплакивая, но всё же сдержано поздоровался с девкой, не заметив, как осерчала она. Только на миг мелькнуло в свете свечи веретено — и упал мужик замертво от руки сумасшедшей бабы. Только кто-то из соседей под окнами ходил-подслушивал и созвал людей. Потолковали да казнили девку, голову её на людном месте оставив на поругание. Говорят, видел кто-то, как из тела ткачихи тьма в небо устремилась и исчезла, да слухи недолго гуляли по деревне.       Кот зевнул, всем своим видом показывая, как устал, но от него словно чего-то ещё ждали. Снова отвернувшись, Баюн завершил сказку:       — Веретено то заточенное никто от крови отмыть так и не смог. В пламени оно не горело, только смердело страшно, а куда потом исчезло — никто не знает.