отсюда и вперед, в бесконечность

— Покинь нас. Голос господина звучал нетерпеливо; ему требовалось переговорить с Еринобу наедине. Это было логично; но Горо не мог просто оставить его одного с этим… слов цензурных не хватало. Но даже так эта мысль никогда бы не ускользнула у него из уст, потому как он слишком хорошо понимал, что можно было озвучивать, а что — нет. Поэтому именно ему и свезло добраться до своего нынешнего места. Ведь главное — это уметь держать язык за зубами в нужный момент. Нужно было кивнуть. Поклониться и уйти. Тихо, как тень. Как и было нужно. Но что-то внутри Горо серьезно воспротивилось подобному. Он сам не понимал, с чего бы — никогда в жизни не ставил под сомнения приказы Арасаки-сама, а сейчас неожиданно мелькнула такая мысль. Да даже не мелькнуло, его почти всецело захватило чувство, что нужно было избежать уединения отца с сыном, иначе это закончится крайне плохо. Интуиция редко подводила Горо, а потому он предпочитал ей доверять — даже больше, чем указам господина, хотя, обычно, тот никогда не говорил ничего, что ей бы противоречило. Но сейчас сказал. А потому Горо неуверенно произнес: — Боюсь, это будет неуместно. — Ты разве не слышал приказа?! — ощерился Еринобу, подобно дикой собаке, и Арасака-сама сбил его гнев резким взглядом. — Такемура… — От информаторов поступила информация, что в Найт-Сити находятся противники корпорации. Сейчас появится идеальный шанс, чтобы атаковать Вас… Боюсь, я не смогу сделать все вовремя, если буду находиться в другом месте… — Ты что, думаешь, я стану сидеть сложа руки? Голос Еринобу так и звенел яростью, и Горо лишь молча поджал губы, смотря в глаза своему господину. То, что он сказал, было правдой лишь отчасти — подобные ячейки имелись по всему свету, и вряд ли местная хоть как-то от них отличалась. Уж кому, а господину, пережившему взрыв ядерной боеголовки в этом же поганом городе полвека назад, вряд ли было чего бояться. Но Горо соврал лишь потому, что опасался. Что-то тут было не так. Он не мог объяснить точно, но внутри все кричало, что нужно остаться. Больше всего его напрягала стеклянная колонна. Беглый анализ показал, что что-то там явно выбивалось из нормы. Может, конечно, сейчас там пряталась любовница Еринобу, не успевшая покинуть отель до приезда, или же в экране были неполадки… Горо надеялся, что это один из этих вариантов. Господин отчего-то молчал, словно обдумывая. Он легко давал ответы на самые сложные вопросы, и то, что сейчас он не давал своего ответа, даже отчасти пугало. Как и то, что один любитель поострить, Смешер, стоял позади немой стальной глыбой, будто бы тоже считая это логичным. — Немыслимо, — на выдохе простонал Еринобу, но жестом отец остановил его. — Нет. В этом действительно есть смысл. Неожиданные слова Арасаки-сама заставили Горо облегченно выдохнуть, но лишь про себя. Он еще раз скосил взгляд в сторону стеклянной колонны, отмечая про себя, что нужно ее проверить. Что-то там было определенно не так: он не мог сказать точно, но интуиция, не подводившая его никогда до этого, упорно кричала, что сканер застопорился там не просто так. Там действительно было что-то, выбивающееся из общей обстановки. Или кто-то. — Останься, — проговорил Арасака-сама, и Горо кивнул. Он встал у дверей лифта, давая пространство господину и его сыну. Опустил взгляд вниз, но краем глаза то и дело наблюдал за Еринобу. Что-то в его поведении — общая нервозность, торопливость действий и речи — выдавали, что за фальшивой маской скрывался страх. Он боялся. А загнанное в угол животное, как известно, могло натворить множество бед. Самому Горо плевать хотелось на то, что сделает с собой Еринобу, это было заботой Смешера, но если он хоть пальцем тронет Арасаку-сама, то тогда ничто не остановит его от того, чтобы пристрелить его. Да, возможно, господин будет недоволен. Но лишь первое время. Он был рассудительным, и, значит, как только эмоции спадут, то он осознает, что это был единственный выход из данной ситуации. Разговор пошел не по плану. Чужая ругань не удивляла, эти двое всегда были на ножах, но чем дольше продолжался спор, тем сильнее внутри у Горо возникало странное чувство, что буря эмоций, ярость, все, что демонстрировал Еринобу, было в тысячу раз искренней всего, что говорил в свое время Арасака-сама. Это было неправильное чувство, настолько, что Горо замешкался — и, задумавшись, чуть не пропустил момент, когда, взбесившись, сын решил покончить с жизнью собственного отца. Горо не медлил. Он действовал на инстинктах, и выстрелил ровно один раз. Еринобу захлебнулся кровью и рухнул на пол, отчего паркет под его головой мгновенно окрасился в красный. Стоя над ним, господин лишь скрипнул зубами, будто бы не был удовлетворен подобным исходом, а затем поднял взгляд на Горо. Такой он был страшнее всего — когда говорил что-то одобрительное, но было видно, что он был недоволен. Не злите тех, кто пишет судьбы мира. — Хорошая реакция. Правда убивать было необязательно. — Даже отрубленная голова волка кусается, — на автомате отчеканил Горо. Если бы он только ранил Еринобу, то тот бы не закончил на этом. Это уж точно. — Надо связаться с Савадой, пусть избавится от тела… — размеренно проговаривал Арасака-сама, словно бы говорил не о собственном убитом сыне, а о ком-то совершенно незнакомом. Такая отчужденность раньше впечатляла Горо, но сейчас новая глупая мысль принесла, что Еринобу был прав. В чем-то о своем отце. — Стоит обставить все как несчастный случай. Носы СМИ в семейных распрях нам не нужны… Может, стоило не останавливать его? Нет. Глупость. Он все сделал правильно. Так и должно было случиться. Затем, Горо развернулся. Не слушая то, что говорил Арасака-сама, он вновь включил сканер — и наконец увидел то, что так сильно смущало его все это время. Два человека за стеклом колонны, смотрящие на него в полном ужасе. Высокий рослый бугай и девица ему по плечо, оба напуганные, словно две мыши, угодившие на расправу лисице. Загнанные в угол звери были опасны, напомнил себе Горо, а потому он понял, что нужно было сделать, чтобы мыши вдруг не оказались крысами. И вскинул руку с пистолетом. На секунду ему показалось, что девица что-то прошептала одними губами. Имплант-переводчик, неожиданно, подхватил ее речь, и, не ожидав того сам, он услышал в голове голос: четкий, знакомый, которым, казалось, кто-то очень давно осудил его за безумный план по вторжению в одно хорошо охраняемое место… Голос что-то произнес, но он так и не разобрал слово. И, лишь когда палец нажал на спусковой крючок, вдруг дрогнул. Буквально на секунду: вспомнилось вдруг. Лицо, взгляд, эти движения губ. И, когда тихий шелест дождя за окном прервал гром выстрела, вдруг сам того не ожидая произнес: — Ви. — Психографы на пределе! — Нервные контуры не выдерживают! — Пульс слабеет! — Разорвать контакт! Первым, что сделал Горо, когда открыл глаза — сорвал с себя чертов обод и швырнул его на пол. Нехорошо, конечно — это дорогое оборудование, а он с ним так небрежно. Но каша в голове просто вынудила, прожди он там еще хотя бы секунду, то точно сделал бы что-то… что-то. Он не мог описать толком то странное леденящее чувство, когда вместе с собственными мыслями, взглядами и убеждениями ему в голову начали лезть другие. Наверное, в замешательстве подумалось Горо, именно так и ощущала себя Ви после «знакомства» с Сильверхендом. Он провел пальцами по глазам, остановившись у переносицы, и затем качнул головой, услышав голос, которого бы уж, честно говоря, не слышал бы вовсе: — Вы меня слышите? Ответьте, пожалуйста. — Да… Да. Не зуди. — Как грубо, — цыкнули в ответ. — В следующий раз попрошу не бросать экспериментальное оборудование. Оно от этого вряд ли сломается, но это неэтично. Как минимум. Хелльман. Распахнув глаза, Горо мгновенно скривился — настолько это место было ярким. Белым, стерильно чистым, так, что тошно становилось. Он уже и успел позабыть о том, насколько неприятным было это место, но отчего-то судьба в последние годы любила забрасывать его туда, где он вовсе не хотел оказываться. Найт-Сити, орбитальная станция… Голова болела просто жутко, и некоторое время Горо сидел неподвижно, стараясь не беспокоить ее без лишнего повода. Вновь открыл глаза он лишь в тот момент, когда Хелльман с услужливой улыбкой всунул ему прямо в руки бутылку воды, после чего неожиданно рассмеялся. Нервно, но что-то в этом смешке мгновенно выдало его настоящую натуру: ученую крысу. Неописуемое ощущение. — Да уж, Такемура, Вы нас жутко напугали, — шумно выдохнув, Хелльман выдавил из себя нервную ухмылку. Он наклонился ближе и кивком указал на обод на полу, словно сетуя. — Знаете, мы проводили много тестов, но еще никто не приближался к настолько высокой отметке синхронизации. Еще бы чуть-чуть, и у нас бы в «Микоши» оказался новый резидент, правда незарегистрированный. После встречи на окраине Найт-Сити он знатно осмелел, даже пытался шутить. Но затем улыбка с его лица пропала, и тоном, что не требовал шутливого или несерьезного ответа, он поинтересовался: — Как Вы себя чувствуете? Головная боль, тошнота, головокружение? — В пределах нормы. Сжав кулак несколько раз, Горо уставился на собственные руки. Голова постепенно проходила, других же неприятных… последствий, как в первый раз, он уже не чувствовал. Этот ответ достаточно удовлетворил Хелльмана, и тот, кивнув своим подчиненным, подобрал с пола обод и повертел его в руках, словно видя впервые настолько близко. Затем, тоном, будто они обсуждали что-то будничное, заметил: — Что ж, попробуем еще раз на следующий день. Это наконец случилось — «Арасака» в лице Сабуро дала добро на воссоздание тела для Ви. Бездушная пустая оболочка, которую они продемонстрировали собственным инвесторам, представив это новым проектом по воссозданию ДНК и генома из останков — проект «Кагуя», обозванный так для красоты. Родившаяся на орбите Луны, словно настоящая принцесса Кагуя, имитация должна была стать вместилищем для конструкта Ви; а, в случае его разрушения, ей создали бы новый. И так раз за разом. Сила, заключенная в бессмертии. Перед тем, как ее душу окончательно поглотил «Микоши», Ви — тогда уже бледная тень самой себя — произнесла монотонным мрачным голосом: — Они потеряли собственное бессмертное оружие, Смешера. Его убила я. Разве нет лучше варианта, чем сделать своего нового идеального солдата из того, кто убил старого? Горо посчитал это глупостью; он верил, что Сабуро не опустится до такого. Но времена менялись, и господин, поддавшись неясному желанию, тоже. В итоге, страшное опасение Ви, ее предсказание, оказалось правдой. Конечно, никто не говорил, что именно так все и было: инвесторам рассказывали сказки о том, что это просто прототип; что Ви добровольно дала согласие на использование собственного конструкта для подобных целей. У мертвецов не спрашивают мнения, а потому у Ви не было выбора. Горо помнил ее перед тем самым моментом, когда они распрощались в последний раз — серое лицо, впалые глаза. Словно она знала, что будет впереди. Хотя нет, не «словно». Она знала. Конструкт Сильверхенда в голове наверняка рассказал ей о том, что такое «Микоши». В тот день, всего на секунду, но Горо усомнился: верно ли он поступил, уговорив Ви встать на сторону Ханако? Может, в словах рокербоя была капля истины? Но он быстро отбросил эти сомнения. Проблема возникла неожиданно: «Микоши» не пожелал отдавать Ви обратно, так утверждал Хелльман — поглотил окончательно, но Горо знал, что сама Ви избегала обнаружения, а затем, затаившись где-то, уснула. И теперь было необходимо вытянуть ее оттуда, пробудить, заставив ящик Пандоры раскрыться, а саму Ви открыть глаза. Поэтому Горо был здесь. На следующий день он с Хелльманом стояли у аппарата, с помощью которого он рыскал в ее поисках по лабиринтам «Микоши», выстраивавшимся из чужих воспоминаний и ощущений, что постепенно сплетались с его — поэтому тогда он увидел сцену, которую желал исправить. В руках у них двоих был дешевый кофе из автомата, располагавшегося на этаже… Никогда Горо не думал, что будет так спокойно говорить с ним о чем-то настолько… неестественным для него самого. Но он уже не был телохранителем Сабуро, как и Хелльман — беглецом. Жизнь не стояла статично, менялась… В отличие от конструктов. Ви замерла, подобно кошке в коробке. Статичная. Мертвая. Лишь имитация. Настоящая Ви была давно мертва, и, думая об этом, Горо, продолжая буравить взглядом бумажный стаканчик, сухо бросил: — До сих пор не понимаю, почему это должен быть именно я. — Разве это не очевидно? — Хелльман со страдальческим видом закатил глаза, после чего пробубнил так, словно не было вещи в мире более очевидной: — Из всех людей, что знакомы с мисс Ви, в «Арасаке» находятся лишь четверо. Госпожа Ханако не тот человек, что будет тратить время на тесты и испытания, в которых есть риск ее потерять; я являюсь руководителем проекта, а Ваш ученик, господин Ода, высказал крайнюю степень нежелания сотрудничать в данном проекте. Неудивительно, — на лице Хелльмана промелькнула усмешка, — после поражения он вряд ли будет настроен на помощь ей, что ведет нас к отсутствию ответа от самой Ви. Остаетесь только Вы. Впрочем, даже при наличии большего числа людей, к которым мы могли бы обратиться, Вы были бы наилучшим выбором. Горо бросил на Хелльмана быстрый взгляд, и тот со вздохом поправил очки. Немой намек был понятен ему и без лишних пояснений: — Вас связывают товарищеские узы. Для отклика конструкта подобное ценится больше всего: вероятность того, что Ви выйдет с нами на контакт, вырастает в разы. Дружба, симпатия, назовите это как угодно… Любовь? Последнее он произнес неуверенно, словно гадая, после чего перевел искренне удивленный взгляд на Горо. И что ему было сказать в ответ на это? Можно было, конечно, плеснуть кофе из стаканчика прямо в лицо, было бы определенно забавно, но, находясь на этой станции в импровизированной командировке, Горо ощущал, как теряет не только терпение, но и желание шутить. Он не соврал Ви, когда сказал, что это место сводило с ума. Фыркнув, он сжал стаканчик в руке крепче, после чего аккуратно поставил его на стол. — Хватит глупостей. Все готово? — Впервые вижу человека, который настолько отчаянно бросается в бездну… — голос Хелльмана звучало отстраненно, тоскливо, но затем он вернул тону прежнюю формальность: — Разумеется. Ну что? Готовы окунуться в чертоги разума Вашей коллеги? Они сидели рядом с клиникой Вика; место на крыше, куда один раз привела его Ви. Притащила, сказав, что нужно сделать перерыв между кучей грандиозных планов, потом взяла с собой еды — домашней, по-настоящему вкусной, кажется, от матери мистера Уэллса — и затем они смотрели на город вниз. Большую часть времени Горо лишь поддакивал и односложно отвечал, потому как тогда была очередь Ви выступать рассказчиком: и вместо сказок о мифических кошках она трепалась о скрытых сторонах Найт-Сити. Все в ее голосе сквозило любовью к городу, и тогда Горо впервые задумался — а стоит ли? Тащить ее к Ханако, убеждать выступать свидетелем. Там Ви была чужой, ей не понравилось бы. Но Горо проигнорировал эту мысль. Потому Ви умерла на орбитальной станции в одиночестве. Сейчас они вновь сидели на крыше. Над городом нависла ночь, сиял неон — и Горо смотрел вперед, на то, как копошились люди внизу. Странное место, подумалось ему еще тогда, когда он поднимался сюда: по пути на лестничной площадке ему встретились две кошки. Или одна — просто симуляция поймала глюк, и изображение продублировалось. Кошки смотрели вслед Горо пугающим немигающим взглядом, а сам он думал о том, что такой же цвет глаз был у Ви. Ви сидела рядом, сложив руки на коленях. Лица ее было не рассмотреть из-за волос, и Горо наклонился вперед, пытаясь заглянуть в лицо — но ничего, кроме легкой задумчивости, так и не нашел. Значит, вот так легко? Надо было просто выйти на контакт… — Ви, — окликнул он ее. И, когда она не шелохнулась, позволил себе вольность: — Валери. Настоящее имя. Образ Ви пошел рябью, и затем она подобрала ноги. За дальнейшими ее действиями Горо наблюдал внимательней ястреба на охоте. Что из этого ее ответ? Они были в имитации, все тут могло кричать о чем-то, а он просто не понимал. Выпрямившись, Ви забралась с ногами на пластиковый стульчик, а затем расставила руки в стороны. Ветер обдувал ее лицо, она продолжала смотреть вперед на город уверенным странным взглядом с едва заметной улыбкой. Что-то в этом напоминало Горо искаженный конструкт Уэллса, который он видел в лаборатории Хелльмана — искалеченное отражение умершего человека, не способное на размышления, лишь повторения одного и того же. Ви смотрела так же… но, когда ситуация того требовала. В такой момент она бы так не смотрела. Горо это знал. Будущего не было. Нечему было улыбаться. И потому, когда ее фигура накренилась, он должен был сидеть смирно. Потому что подсознательно прекрасно понимал, что все это симуляция, ничего из этого тут не было. Даже эта Ви не была настоящей, не конструктом Той Самой Ви, которую он встречал на орбитальной станции несколько лет назад. Копия, не настоящая… Но, все же, когда она начала падать вперед, к пропасти вниз над городом, отчего-то он всего равно бросился вперед в неясной попытке достать, спасти… Ви ударилась о парапет, и ее образ распался грязной розовой жидкостью. — Психографы на пределе! — Разорвать контакт! — Это начинает утомлять, — признался Горо на следующий день. Он был солдатом, бойцом, а не подопытной крысой. В ответ Хелльман оторвал взгляд от экрана и уставился на него странным взглядом. Это было даже не осуждение — замешательство. Конечно. Все равно что резко сдать назад. Горо изначально мог отказаться, проект бы продолжили, но менее радикально; но Хелльман знал, что он согласится, захочет сделать все быстрее, а у самого Горо, казалось бы, при возможности отмахнуться, на деле выбора не было. Потому что он был обязан Ви, и бросать ее там, в цифровой клетке, было бесчеловечно. Как смотреть на труп собственного сына. Захватывать его тело. «Забудьте «Арасаку». Исчезните с их глаз долой… Кормите кошек, выполняйте задания… Живите». Предсмертные желания следовало выполнять, верно? Затем, тень рядом с ним двинулась; они встретились взглядами с Хелльманом, и тот, сухо улыбнувшись, явно из вежливости, неожиданно обронил: — Я предупрежу Вас честно, — бесстрастно пояснил он, и взгляд его был сокрыт за стеклами очков, побелевших в отблеске ламп. — Наши тесты выявили, что долгое «погружение» в «Микоши» может вызвать синдром… Мы коротко называем его «загрязнением разума». Чем дольше Вы проводите времени там, тем большая нагрузка выпадает на долю вашего разума. Это может выразиться в галлюцинациях, мигрени и прочих явлениях, отчасти схожих с тем, что испытывала мисс Ви в момент сбоя чипа. Не смертельно, конечно, но я был обязан Вас предупредить. Итак, спрошу Вас еще раз: готовы ли Вы продолжить эксперименты? Или же мы продолжим более безопасным путем? Ну в самом деле, разве тут был другой выход? За дверьми лежал Найт-Сити, залитый дождем, а впереди слышался дикий ритм танцпольной площадки, освещенный ярким неоном. Обитель «Шельм», их клуб. Горо не был тут, но знал, что Ви частенько встречалась там с мисс Альварес (о чем ни первая, ни вторая, естественно, даже не подозревали). Вокруг было цветасто, ярко, и, значит, отчего-то это место довольно ярко отпечаталось в ее воспоминаниях. Интересно, почему? Может, отношения с той женщиной были куда более близки, чем Горо подозревал… Он спешно отогнал неясные ощущения, навеянные этой мыслью. Найти Ви было легко; она сидела на диване в уголке клуба, вальяжно раскинувшись, а рядом с ней сидели безликие женщины с оголенным торсом. В отличие от лица Ви, расплывшегося в ленивой улыбке, их разобрать было невозможно — как бы сильно Горо не вглядывался, все, что он видел — изогнутые в пошлой улыбке яркие губы и не более. Дальше лишь помехи. Однако, как и они просто сидели рядом, просто перешептываясь, так и Ви обращала на них ровно ноль внимания. В ее руках лежал телефон, глаза при этом сияли ярким голубым: и, словно, не видя перед собой Горо, продолжала что-то говорить в трубку. Зрелище было странным, неестественным. Хотя бы потому, что Ви никогда не пользовалась трубкой, с родными имплантами необходимость в этом отпадала. Ви продолжала смотреть сквозь него, слегка покачивая головой. Ее разукрашенные ногти выстукивали по обивке некий ритм, совершенно несоответствующий местной музыке. — Да, я знаю, о чем ты, все отлично, — продолжала говорить она в трубку голосом, полного неестественного энтузиазма. — Другими словами, вся эта дрянь ничуть не лучше какого-нибудь замшелого монизма, просто твое восприятие играет с тобой глупые шутки. Чем дальше она говорила, тем меньше смысла несли ее слова. И, глядя на нее с искренним ужасом, Горо не знал, стоило ли ему прервать эту безумную речь, или же дослушать до конца — настолько неестественной она была. Словно сбой программы. — Например, если кто-то вырабатывает у себя инстинкты, схожие с животными, ну, знаешь, вроде собачьих или кошачьих, и вот все это встречается визави с оппортунистическими терминами, как, например, понятие исторического материализма или с чем-то подобного рода. Тогда все это идеально умещается в рамки нашего выделенного феномена. Гипотезы позволяют нам обнаружить субъективные несоответствия и схожие черты между всем тем, что сейчас происходит между нами, или же, например, между тобой или кем-то еще, с кем в данный момент ты занимаешься рассмотрением данного феномена. Или, давай рассмотрим все на теории: мы нанимаем юную девушку прямо в пик ее романтической интрижки, метафора, разумеется, мы можем описать все это теологически бездеятельными историями о счастливом будущем, обрамленным цветочными рамками точно так же, как и описать все это сравнительно стандартно, словно отношения между потенциальностью и актуальностью. Соответственно, даже если теоретически мы можем использовать понятие «синего цветка» романтизма оно легко может быть использовано в качестве основного ключа к эго, и, как следствие, мы получим ответ на аппорт, относящийся к этой комнате или к этому пространству, как понятию… Ох, теперь я вспомнила. Нам следует обратиться к логике и предвзятости, как основным ключам при взгляде на эти вещи, ведь именно они могут доказать, что они все еще пересекаются или являются косвенной причиной всего этого. Да ладно! Подумай об этом, это не так уж и сложно! Трубка в руках у Ви неприятно захрустела, а сама она выгнулась, сверкнув глазами, будто бы увидела впереди — там, где-то за Горо — нечто жутко волнительное. Ее язык змейкой пробежал по губам. — Если ты не испугаешься, то сможешь найти не только кураж, но даже волю, и все это — лишь для того, чтобы освободиться от смерти! Но это, несомненно, приведет к иному определению цикла мироздания, где, по итогу, мы найдем волю освободиться от плоти и прильнуть к истине, сокрытой за тремя ликами Будды, ты так не думаешь? — Сэр? — Отключайте. Следующее место было ему смутно знакомо. Темные пустые коридоры из стекла и металла; башня «Арасаки» в Найт-Сити. Но конкретно в этом месте он никогда не был; узнал лишь коридор, ведущий на место бойни со Смешером. Но дальше, там, куда вела дорога в настоящий «Микоши» — Горо понял это, вспомнив фотографии из кабинета Хелльмана — лично он сам никогда не ступал. Это было странно. Но он послушно последовал вперед, понимая, что следы Ви ведут его именно сюда — слишком уж хорошо он помнил, как в их последний разговор на станции она рассказала о предложении дикого искина проникнуть сюда и разделить их с Сильверхендом. Окружение, воссозданное из увиденного им и представляемого Ви, раскрылось внутри, где рядом с сияющим стальным шпилем в окружении ледяной воды он обнаружил ее; лежащую посреди льда со сложенными на груди руками, словно труп, растерзанный скавами. Волосы ее разметались в воде, лицо было бледным, без грамма косметики. Сама она словно выцвела, и в окружающем монохроме казалась нераздельной его частью. Глаза у Ви были закрыты, она была нагой; но это ничуть не смутило Горо. В конце концов, это и правда лишь имитация. Может, тем самым Ви хотела продемонстрировать ему, что не скрывает от него ничего — абсолютно. Но это ужасающе напоминало ее ту, что видел он в их последнюю встречу. Только сейчас сложно было сказать, была ли бледность обусловлена близкой смертью или же лампами. Гудели провода. Медленно, Ви раскрыла глаза — неестественно яркие, и затем она резко скосила взгляд на него. На секунду на ее лице промелькнуло замешательство, а затем, криво улыбнувшись, она со странным лихорадочным взглядом пробормотала: — Поверить не могу. Горо, Вы выглядите супер дерьмово. — Ви. Ее голос. Ее улыбка. Настоящая. То есть, имитация, конечно же. Но слепок личности — ее, настоящий. Невольно Горо улыбнулся в ответ и аккуратно присел рядом. Поначалу он замешкался, думая, что добровольно соваться в воду со льдом он ни за что бы не стал, но затем его настигло осознание: ну конечно. Все вокруг было иллюзией, воображением Ви, и, значит, если он захочет по-настоящему — то никакого холода не ощутит. Но на секунду он все же помедлил. Прежде, чем спрыгнуть вниз, в воду. По той разошлись ровные круги. Но Ви не пошевелилась даже. Она чуть сузила глаза, будто не веря, и затем, когда Горо подошел к ней ближе, едва касаясь голой кожи, вдруг произнесла тихим равнодушным тоном: — С чего ты взял, что я — это Ви? Она улыбнулась ему одной из своих широких улыбок, а затем, отвернувшись, спешно дополнила: — Может, все это время Ви была мертва. Погибла, когда ей всадил в голову пулю Декстер ДеШон. А там, на свалке, рядом с тобой проснулся Джонни Сильверхенд, считавший себя Ви. Что-то внутри него продолжало убеждать его в том, что надо полностью принять себя, но он продолжал наивно играть чужую роль. Называя себя Ви, спасая детей вместе с бывшим копом, топя дорогую яхту, ныряя глубоко-глубоко под воду, обворовывая «Милитех»… С каждым новым словом ее голос менялся, словно шел помехами; на секунду Горо почудилось, будто бы ее настоящий — женский — смешался с мужским, знакомым лишь по каким-то старым песням и записям, которые показывали на планерках в далекие года в армии, где, указывая тонкой указкой на экран со старым клипом, шептали: «враг». Но затем ее широкая улыбка, почти что оскал, постепенно ушла, оставив лишь пустое разочарование, словно весь этот диалог причинял Ви сплошную боль и не более. — Шутка. Конечно же… Она постепенно выпрямилась, и мокрые волосы облепили ее тело — Горо впервые отметил, насколько длинными они были. При нем Ви никогда не была такой… открытой. Естественной. При нем она всегда была со своим агрессивным ярким боевом раскрасом, с собранными волосами, потому как распущенные были подобны гибели. Ви была подобна яркому пятну в монотонном монохроме «Арасаки» — ворвалась в жизнь, а затем стала его сообщницей. Иногда Горо жалел, что уговорил ее связаться с Ханако. Он никому не признавался в подобном никому, даже себе, что уж там. Ви не была корпоратом, она была свободолюбивой, и в неволе быстро зачахла. Помоги ей дикий искин, у нее, наверное, точно так же осталось бы полгода — но зато Ви прожила бы их интересно, а не в бессмысленных тестах. Голова ее была опущена низко, и Горо уже было протянул руку — просто чтобы обозначить контакт, может, предложить ей куртку, но та неожиданно низким чужим голосом произнесла: — Что чувствует твое сердце? Он замешкался от подобного вопроса, не понимая. Что Ви пыталась этим сказать? Внезапно, в голове промелькнула мысль. Догадка. — Тебе одиноко? Ви стала программой. Частью «Микоши». «Микоши» был создан для хранения данных, анализа души. «Арасака» выдирала ее из тела с помощью «Соулкиллера», и затем запирала в тюрьме. И сейчас «Микоши» пытался проанализировать его… устами Ви. — Болит ли твое сердце? — Болит? — Горо сузил глаза. Он постепенно терял нить разговора, и, словно это подтвердило ее мысли, она кивнула. Уверенно. — Оно болит, — глаз ее видно не было, но на лице расплылась жесткая улыбка. С такой Ви встретила его в первый раз в закусочной Тома, когда попыталась дать отказ на приглашение сотрудничать. — Ты чувствуешь себя преданным. «Арасака» использовала тебя. Может, тебе и правда стоило остаться в том поганом городе. Кормить кошек… Он не шелохнулся, когда Ви сделала шаг по направлению к нему. Не дрогнул даже, когда ее руки провели по плечам, спустились ниже, а затем Ви прильнула к его груди, шепча томно: — Остаться со мной? И затем, словно потеряв опору, Ви рухнула вперед, вниз. Проваливаясь сквозь Горо, будто бы была голограммой, конструктом в реальности. Попытка ухватить ее провалилась, и, последовав за траекторией ее падения, он резко обернулся и увидел, как Ви стояла на платформе, над ним. Взгляд у нее лихорадочно блестел, и сама она, облизнув губы, произнесла: — Горо. — Ви… — Ты знаешь, — произнесла она, широко распахивая глаза, и, дрогнув, Горо даже пропустил момент, когда она перешла к столь неформальному обращению, — я могу быть импульсивной. Фраза, оброненная им Хелльману. И в это же мгновение по ее глотке пошла трещина. Медленно, ее голова завалилась на бок, окрашивая пол под ней и воду алым цветом, и, постепенно, накренилась слишком сильно. Не выдержав, позвонки лопнули, и голова повисла вниз, и рухнула окончательно, когда последнее, что удерживало ее — кусочек кожи — разорвалось. С плеском голова упала в воду, и та окончательно приобрела алый оттенок. Хелльман насильно всучил ему стаканчик с кофе и, взглянув затравленным взглядом, зашептал: — То, что Вы творите — настоящее безумие. Не уверен, что Женева одобрила бы нечто подобное, это не проходит ни по каким нормам, — но затем на его устах расплылась нервная улыбка. — Но данные, которые мы с этого получаем, неописуемы. Не знаю, что Вы делаете, но продолжайте. — О. Все довольно просто. Когда Хелльман взглянул на него с явным недоумением, Горо фыркнул. — Я просто плыву по течению. Все делает сама Ви. В месте, где он открыл глаза в следующий раз, не было ничего. Оно было пусто. Словно посреди океана, освещенного розовым неоном Найт-Сити. Ни земли, ни неба, лишь бескрайние просторы и они вдвоем. Вновь. Ви сидела прямо на нем, сверху. Ее руки свободно проходили сквозь его торс, проваливались вниз, вновь раскрывая ее истинную сущность конструкта. Его должна была насторожить их обоюдная нагота, но, напомнил он себе лишний раз, все это было лишь иллюзией, желанием Ви, воплотившимся в виде картинки. Может, сейчас ей хотелось настолько личного разговора, что она вновь предстала перед ним в таком облике и потянула за собой еще и его. К счастью, Хелльман снимал лишь показатели, а не саму картинку, а потому о том, что этот разговор станет достоянием кого-то еще, можно было не беспокоиться. Поначалу Горо замешкался, опасаясь, что она вновь начнет говорить загадками, но Ви молчала, смотря на него лукаво, с долей любопытства. Что скрывалось за этим взглядом? Что хотела сказать Ви? Она склонялась над ним, низко-низко, и, будь они в реальности, он вновь ощутил бы запах ее дыхания — химозно-клубничный, как у той жвачки, которую она постоянно брала с собой. — С распущенными волосами тебе куда лучше. Выглядишь намного моложе. — Ты… — Я, — улыбнулась Ви. Но тепло, приятно. Так она улыбалась, когда они вдвоем пытались погладить кошку, жившую рядом с Виком, и в итоге упустили. После этого Ви долго смеялась, и такого искреннего хохота, кажется, он не слышал никогда в жизни. — Самая настоящая. Горо хотел спросить «почему» — почему она не отвечала раньше, не появлялась, оставляя в воспоминаниях лишь собственные кривые отражения. Почему вообще согласилась с ним работать. Почему не пошла за Сильверхендом, хотя их взгляды совпадали. Почему она, дитя улиц, решила довериться корпорату. Хотел узнать «зачем» — зачем скрывалась тут. Зачем выбрала «Арасаку». Зачем бросилась спасать его в тот самый момент, когда он совершил самую идиотскую ошибку за свою жизнь и похитил Ханако. Зачем звонила ему, слала фотографии и рассказывала про свою кошку. Но вместо этого Горо выронил: — Где мы? — Мы — в глубоком слое «Микоши». Обведя рукой эфирное пространство, Ви многозначительно взглянула на Горо, и затем, видя его замешательство (и явно не тем, что у «Микоши» был такой слой), с легкой улыбкой пояснила: — Мир без бренных тел, где теряется твое «я». Здесь нет четких границ, и нельзя сказать, где заканчивается код твоей психограммы и начинается мой, и где потом — сама «Микоши». Мы в хрупком мире, где мы с тобой одновременно везде и нигде. Всегда — и никогда. Везде и всегда — как код. Нигде и никогда — как человек. Следующие слова прозвучали горько. Он знал, что именно так и будет. Понимал, но отчего-то все равно надеялся, что хотя бы себя сможет обмануть. Но разница была очевидна, и если от прежней Ви так и сквозило жизнью и теплом, то от новой — холодом программы, логикой и правильностью. Они, две Ви, были противоположны, словно солнце и луна. Но луна, как известно, была лишь отражением солнца. — Значит, ты мертва. — Нет. И да одновременно. Ви вновь улыбнулась ему, не шевелясь. Вода разметала ее волосы, отчего силуэтом она походила не на человека, а на что-то мифическое. Медузу Горгону, склонившуюся над Персеем. Только вот Персей уже допустил ошибку и взглянул ей в глаза, бежать было поздно. — Я кажусь тебе мертвой? — Недостаточно человечной, — отчеканил Горо. Моргнув, Ви странно на него взглянула, но затем прыснула в кулак. — Ну, если уж придираешься, то мог бы сделать скидку на то, где мы находимся. Я тут лишь в роли статичного куска кода, даже развиваться не могу, — склонив голову набок, она улыбнулась еще шире. — Тут, конечно, отвратительно. Но в то же время есть свои плюсы. — Плюсы?.. Честно говоря, Горо не мог найти и одного. — Мир, о котором можно только мечтать. Здесь никто не страдает. Никто не грустит. Тут нет войн. Нет ссор. Нет боли. Нет голода. Нет холода. Нет слабостей… — вдохнув полной грудью, Ви дополнила: — Нет времени. Счастливый иллюзорный мир… Счастье, которое ты желал мне в день, когда Ви умерла и воскресла в мире единиц и нулей. В ее взгляде не было уверенности, но произнесено это было весьма сухо: как факт. Вот так просто. В этом и было проклятье «Микоши» — заточенные тут конструкты не могли развиваться, ведь это увеличило бы место, занимаемое ими на сервере, а потому они были заперты в собственной статичности. И Ви, предположил он, скорее всего смогла сломать эту кошачью коробку, однако ограничения программы все еще удерживали ее от полной эволюции до кого-то чертовски пугающего, как, например, Альт Каннингем. Ее руки все еще проваливались сквозь его торс. В этом месте даже плоть была иллюзией. Все фальшивка. — Нет. Это не то… — пробормотал Горо, медленно садясь. Его рука постепенно обхватила тонкое запястье Ви, и, затем, он выпрямился, уставившись ей прямо в глаза. — … чего я тебе желал. Они оба замерли, и затем он добавил: — Тут у тебя нет ничего. И времени тоже. Чем это лучше, чем быть мертвым? — Но там — лишь страдания. Разве не так? Даже ты сейчас мучаешься, покинув привычное тебе лоно вновь. Определенно, побывав тут, Ви начала говорить весьма… витиевато. — Ты права, — слабо улыбнулся ей Горо, и затем они оба сели друг напротив друга. Резко картинка сменилась; теперь они сидели у нее в комнате, на полу. Никаких сюрреалистичных пейзажей, оголенных тел, лишь облики из прошлого. Единственное, что отличалось — лицо Ви, такое же чистое, как и в эфирном пространстве «Микоши». — Но вместе с бедами к нам приходят и хорошие моменты. Сабуро умер, но после этого я повстречал тебя. Найт-Сити казался ужасным городом, но ты показала мне много хороших мест. И еще много, много… Он попытался выдавить из себя улыбку — в этот раз вышло более натянуто, но он вложил в нее всю искренность, на какую был способен в этот самый момент — после чего осторожно обхватил ладонь Ви и провел по ней пальцем. Что он должен был выбрать? Вернуть Ви к жизни, дать «Арасаке» подправить ей воспоминания, или же намекнуть, что вылезать не нужно? Но ведь, даже когда она воскреснет по велению Сабуро, исходная энграмма останется. Править будут копии. Значит, все копии будут помнить этот разговор. Значит, еще была надежда — что получится. Что Ви не даст так просто переписать себя. Она-то умная девочка. И очень упрямая. Горо убедился в этом лучше других. — Главное помнить, кто ты есть на самом деле. — Какой странный вывод! — звонко рассмеялась Ви, и улыбка на ее губах показалась Горо сокровищем, которое он потерял, но сумел найти вновь. — Что бы не случилось, все останется так, как было. Ведь я — это все еще я.