Прости меня, моя любовь

—Блас, давай просто поговорим?—девушка испугано коснулась плеча парня, стараясь интонацией своего голоса разрядить накалившуюся до состояния жерла вулкана обстановку.—Я же могу тебе помочь, ты знаешь. —Не трогай,—Канто больно сжал руку Пьевич и резко оттолкнул её, спровоцировав, насколько это было возможно, сдержанный всхлип. Как бы Блас не старался, как бы не убивал в себе чувства, как бы не дерзил и не отталкивал Барбару своей агрессией—девушка не сдавалась. Относилась мягко и с пониманием, хотела его исправить, помочь, несмотря на то, что сама утопает в этом болоте «помощи», которое так наивно перепутала с океаном любви. Но испанец знает, что она не будет счастлива вместе с ним. Он не сможет подарить ей все свои настоящие, такие неземные и тёплые чувства, не сможет говорить красивыми сладкими речами, обнимать на ночь, не сможет подарить ей свою пламенную, избитую временем и истерзанную другими людьми любовь. Барбара любит его так, как никого не любила. Будто бы не существует других людей, которые смогут сделать каждый её день радостным. Он. Ей нужен он. Нужен, необходим, как лекарства в болезнь. Она готова заплатить любые деньги, сорвать, украсть, убить, умереть—только бы он был счастлив. Только бы он был с ней. И ей плевать, что она задыхается, пока просто стоит рядом с ним. Плевать, что умирает, пока говорит с ним. Плевать, что её тело не может терпеть его на физическом уровне. Не обернувшись, чтобы Барбара не увидела его измученного собственной слабостью лица, мужчина шагнул за порог и приостановился, услышав за спиной еле выдавленный сквозь слёзы шёпот. —Просто знай, ты необходим мне, как воздух,—последнее, что успела сказать Пьевич до того, как дверь в её сказку о любви захлопнулась. Но она смогла расслышать. Тихую, неразборчивую, но настоящую фразу, которую бросил мужчина, перед тем, как окончательно уйти. —Прости меня, моя любовь. Слова сказаны, дверь закрыта, а Барбара разбита, как ваза. Непослушный котёнок опрокинул её, переломав букет алых роз внутри. Теперь котёнка сильно отругают, а всё, что осталось от ранее прекрасной, волшебной, можно сказать, что сказочной вазы с узорами, в виде лягушек и роз, которые будто выращены на крови—выбросят, как ненужный мусор. Девушка вяло идёт в их… в свою спальню и бессильно подходит к кровати, планируя хорошо выспаться и забыться, хотя бы на несколько часов. Неважно, что это лишь безуспешная попытка сбежать от несостоявшейся личной жизни, ведь её снова будет преследовать он, как самый страшный кошмар и самое сладкое видение. Он выглядит таким реальным и чётким, что кажется, будто бы никуда и не уходил. Вот. Вот Блас, смотрит на Барбару холодными, но такими честными глазами, в которых она читает мольбу о помощи. Она падает в кровать, зная, что скоро проснётся в холодном поту и слезах, но слепо верит в то, что тогда, он будет рядом. Зарывается с головой в одеяло, ожидая снова увидеть его плачущее лицо, просящее о хоть какой-нибудь поддержке. Кругом жуткое, от своей неизвестности, и бушующее солёной водой море, захлёстывающее убийственными волнами, посреди которого одна единственная Барбара, беспомощно хватающаяся за жизнь. Вода накрывала Пьевич, неприятно забиваясь в ноздри и, будто ударяя со всех сторон. Немного успокоившись, в силу своей стрессоустойчивости, и найдя равновесие между постоянно «убивающими» её волнами, девушка раздумывает, что ей делать. Единственный вариант—она просто всё ещё спит, поэтому стоит сделать рискованный, если бы это, конечно, была реальность, шаг. Беспокойно закрыв глаза, она расслабляет мышцы и отдаётся в доверие к морю, чтобы проснуться в своём мире. Без страха она замирает, и даёт возможность неугомонным волнам, наконец «придушить» её. Но стоило пройти лишь паре секунд, как острое и жгучее отсутствие кислорода скользнуло по горлу Пьевич. Открыв глаза, она в истерическом порыве делает попытки выбраться из пучины, что сомкнулась над ней и, видимо, не собиралась выпускать бьющуюся за глоток воздуха Барбару. Выбрасывая руки в перёд, разрезая воду, француженка почти вырвалась к заветному воздуху. Девушка уже чувствует холод по пальцам и ловит за крылья надежду на спасение, как резко чувствует, что в области живота что-то начинает больно сжимать. Опустив голову, девушка видит, что попала в рыболовную сеть. Как минимум, ни на что другое это не похоже. Старания выбраться—безуспешны и бесполезны, Барбара лишь сильнее запутывается и вдруг понимает, что совершенно забыла про недостаток кислорода, который решил напомнить о себе иглой во рту. Но страшно не это, а то, что её тянут к предполагаемому берегу и, скорее всего, делают это рыбаки, от которых хорошего отношения ждать не стоит. Оказавшись на поверхности и наконец-то запустив в свои лёгкие воздух, француженка протёрла глаза и огляделась. Виднеется берег, но до него всё же приличное расстояние. С небольшой и уже отжившей своё лодки, над девушкой свесились двое моряков, с неприличным трепетом разглядывающие её. —Смотри, какую сегодня душу выловили!—грубый мужской голос мешался с криком чаек и тиканьем часов. Стоп, часов? Не успев подумать что-либо ещё, Барбару захлестнуло новой волной, с которой исчез весь шум и, будто бы резко наступила ночь, потухло солнце. Дальше всё плыло перед глазами. Чётко помнится только огромная грязная лужа и его улыбающееся, но тревожное лицо. Он шевелит губами, наверное, стоит вникнуть в текст, но Барбара успевает ухватить только отрывок длинной чувственной фразы. —Сильно мы, Барбара, влипли,—он говорил, будто бы читал стихи.—Давай, выключай сердце, а то хуже будет. Девушка протянула руку и терпеливо ждала, пока парень схватит её, но тот не решался. Уже начав злится, Пьевич привстала и не увидела рядом никого. Рядом было только смятое одеяло и упавшие часы. —О чём-то думать слишком поздно, да, Барб?—самой себе шепнула девушка, кинув взгляд в зеркало, перед тем, как снова упасть в нескончаемое море кошмаров о потерянном.