Часть 4
27 августа 2021 г. в 00:31
В родных пенатах, именуемых то «офисом», то «конторой», то «домом нашим отчим» (так во всяком случае коллеги из параллельной группы выражались, вторые сутки без перерыва возвращаясь на работу, а не домой), Родимин встречает Литвинова рукопожатием, уставшим взглядом и не терпящим возражений «Вася, зайди на минутку».
А после эта минутка ожидаемо растягивается, превращаясь в неполные пятнадцать, в которые Литвинов без запинки рассказывает начальнику заранее обдуманную и скорректированную совместно с Кариной легенду о том, что орудие убийства в парке она искала не вчера по вечеру, а сегодня утром, о том, что он был поставлен предварительно в известность об этих изысканиях и позднее подъехал на место для изучения маршрута отступления злодея, о том, что мальчишка с выгуливаемой собачкой наперевес появился как из неоткуда, «вынырнув» из-за какого-то дерева… а после, уже без привираний, дополняет про поездку в травмпункт с дальнейшим заездом в аптеку.
— Ладно, хорошо, — внимательно выслушав всю речь майора, кивает Родимин, — понял я всё про обстоятельства Карининой травмы и причины опоздания. Но чего ты её сюда-то привёз?
— А куда я должен был её отвезти? — не сводя с начальника глаз, спрашивает Литвинов, однако не думая даже слушать его ответа, продолжает свою речь. — Домой? Дим, так ты иди и сам ей скажи, что отправляешь её домой.
— Подожди, а разве так это не понятно? — хмурится Дмитрий Владимирович, уже явно начиная догадываться, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. — Карина не может работать в таком состоянии. Нужно ехать домой, восстанавливаться… На сколько в травмпункте сказали нужен больничный?
Литвинов отводит взгляд в сторону, решает не спешить с ответом, не то формулируя его поточнее, не то полагая, что Родимин и сам как-нибудь поймёт, что должно прозвучать вслед за его вопросом, но Дмитрий лишь выжидательно прожигает его потяжелевшим взглядом, стоя в паре метрах от него. Вздохнув, майор всё же вновь встречается с начальником взглядом.
— Я обещал Карине, что восстановление не оторвёт её от работы. Насколько это возможно.
— Чего ты пообещал?! — буквально взрывается Родимин, делая несколько шагов ближе к Литвинову. Он останавливается буквально напротив, не отводя одновременно испепеляющего и полного недоумения взгляда, и чуть тише, но не менее грозно продолжает: — Вась, ты слышишь себя вообще? Какая работа?
— Карина прекрасно может провести экспертизу. Баллистической сейчас как раз занимается, — спокойно, словно не замечая эмоций начальника или намеренно желая вывести его из себя ещё больше, получая от этого какое-то скрытое удовольствие, отзывается майор. — И на место она сегодня уже выезжала. Ничего, совместно со всем справились. Как и всегда.
— Может, и на задержание Карина поедет?!
— Может и поедет, — пожимает плечами Василий, уже явно издеваясь над Родиминым. Для себя-то он уже в стенах медучреждения решил на все процентов двести, что в особо опасные и сложные операции не допустит её ни под пушечным дулом, ни под хитрыми искорками её пронзающих насквозь глаз.
И если Василий про себя веселится, щекотя нервы руководителя, Дмитрий Владимирович, слыша ответ подчинённого, закипает, словно чайник — разве что заметный глазом пар из ушей не валит и не «кричит» свисток.
— Вася, я тебя сейчас самого на больничный отправлю!
— Да ладно тебе, Дмитрий Владимирович, — пожимает плечами Литвинов, — чего я, границ не понимаю, что ли? Поработает в офисе — допросов и прочей вне полевой проработки версий ещё никто не отменял. А на выездах как-нибудь сами с Олей справимся. Дим, да пойми ты, не будет Карина всё равно дома сидеть.
Родимин вместо ответа бросает на Литвинова быстрый взгляд, в полной задумчивости разворачивается, преодолевая расстояние до своего рабочего стола… и, простояв так каких-то нескольких мгновений, для него пролетевших в одну секунду, а для Василия показавшихся едва ли не вечностью, вновь оказывается к майору лицом, поднимая глаза. В них Литвинов без труда читает ответ ещё до того, как Дмитрий решает заговорить.
— Под твою ответственность, Вась, — наконец решительно заявляет Родимин. — Чтобы ничего не случилось. Ты понял меня? — спрашивает он, и майор незамедлительно кивает, словно заранее зная, что нужно будет отвечать. — Татьяна Андреевна возвращается из Москвы завтра вечером… пожалуй, не будем отвлекать её от командировочных дел.
---
Когда все наконец собираются в общем кабинете, рабочее собрание объявляется открытым. Женя, дощёлкав клавишами на клавиатуре, воодушевлённо сообщает, что у неё всё же получилось проследить вечерне-ночные передвижения гражданина Калябина и установить фактический адрес его проживания. Литвинов, исполняя возложенное на него Львом Романовичем поручение, зачитывает из отчёта детали повреждений потерпевшего и ориентировочное — плюс-минус двадцать минут — время отхода в мир иной. А когда очередь доходит до орудия убийства, в кабинете повисает вдруг молчание. — Карина, — зовёт подругу Литвинов, оборачиваясь в сторону её неизменного круглого стола. Она поднимает на него растерянный взгляд, быстро «пробегается» им по всем собравшимся, так и не выпуская из рук едва ли не с головой поглотивший её мобильный, и вновь концентрирует внимание на Василии, задавая ему немой вопрос. — Ты в порядке? — первостепенно интересуется он, а получив утвердительный кивок — хоть и не поверив в полнейшую его искренность — возвращается всё же к делу: — что у тебя получилось «выжать» из пуль и гильз? — Особо ничего, — пожимает плечами Майорова. — Ничего, что помогло бы выйти на след убийцы Она рассказывает о калибре в девять миллиметров и соответствующих пулям гильзах, в полном комплекте собранным недалеко от тела, об отсутствии хотя бы частичных отпечатках папиллярных узоров и о том, что никакого упоминания в базе отсреленного оружия искомого ими пистолета нет. А когда неозвученной информации не остаётся — передаёт слово Метелице. Карина то и дело отвлекается на мобильный, вибрацией сообщающий о новом сообщении, спешно отвечает на послание и вскоре вновь читает ответ, не замечая частенько бросающего на неё взгляды Литвинова. А Василий в свою очередь замечает, как более хмурым становится её лицо, как она одними губами не то посылает кого-то по матушке, не то проклинает и как по новой выпадает из реальности, вопреки обычаю не иронизируя над Олиным «Я чувствую…». Едва только Родимин удаляется к себе, а Оля уезжает по вычисленному Женей адресу, Литвинов и рта не успевает открыть, чтобы уточнить всё же у Карины, всё ли у неё в порядке — она и вовсе из колеи его на время выбивает обращённым даже не к нему вопросом: — Жень, ты не знаешь, у Берсеевой в группе не планируется сегодня каких-нибудь ночных мероприятий? — Нет, — после недолгой паузы машет головой обескураженная Лисина, — не знаю. — А тебе зачем? — интересуется майор, но Карина лишь отмахивается спешным «Да это так, не бери в голову» и, насколько это возможно с тростью-костылём, стремительно удаляется из общего кабинета, оставляя начальника и программиста в полном неведении. — Что это сейчас было? — наперёд понимая, что Женя не сможет дать ему ответ, всё же вслух спрашивает Литвинов. Девушка пожимает плечами, к коленям прижимая закрытый ноутбук, а Василий тем временем уже выкрикивает куда-то вдаль: — Карина! Он с места срывается практически сразу за Кариной, и догнать её успевает уже в коридоре, ведущим к выходу и одновременно к следующему коридору, проложенному прямиком в общий кабинет второй рабочей группы. Майорова делает ещё несколько шагов, словно не замечая догоняющего её товарища и не услышав его недавнего оклика, прекрасно разнёсшегося в тишине офиса. — Карин, погоди. Литвинов мягко опускает ладонь подруге на плечо, словно удерживая её таким образом на месте, делает ещё один шаг, по дуге огибая Карину, и дожидается, потратив на это всего лишь какой-то миг, когда она взметнёт на него взгляд. — Чего такое, Вась? — Что случилось? — напрямую спрашивает Литвинов, оказавшись напротив подруги и заглядывая ей в глаза. — Не говори только, что всё в порядке, я ведь вижу, что что-то тебя беспокоит. И довольно сильно беспокоит. — С чего ты взял? Она чуть нервно подёргивает плечами, сердясь на саму себя, что не смогла скрыть от окружающих своих перипетий, и отводит взгляд, наивно полагая, что если ответа Вася не сумеет прочитать по глазам, то не сможет и вовсе узнать причины её отрешённости и задумчивости. — С того, что ты всё совещание просидела в телефоне, то и дело становясь хмурнее тучи, — принимается перечислять Василий, подготовившись заранее и не собираясь быть в своих предположениях голословным, — не стала ничего говорить Родимину, хотя ещё за десять минут до начала собиралась убеждать его, что не следует даже мысли допускать о твоём больничном. Ну, и в добавок ты ни разу не усмехнулась словам Метелицы, не съязвила ничего, не начала с ней спор о недоказуемости видений… — Ты преувеличиваешь, Вась. Ничего меня не беспокоит, просто задумалась, — пожимает плечами Майорова и уже намеревается шагнуть в сторону, отступая от перегородившего ей путь Литвинова, и двинуться наконец дальше по убегающему вдаль офисному коридору. — Карина, — делая параллельно Майоровой неполные полшага, Василий вновь не позволяет ей ускользнуть, сжимает ладонью её руку, не спеша на этот раз разрывать прикосновение и словно загипнотизировать желает, не отрывая от напарницы глаз, — ты меня этими заверениями не проведёшь. Выкладывай давай, что там за переписка такая будоражащая? Отвечать Майорова не спешит, продумывая, как же всё же можно ускользнуть от расспросов Литвинова, не посвящая его в очередные неприятности собственной жизни, и где-то глубоко-глубоко в душе надеясь, что вопрос окажется снят с повестки дня сам собой. Как спасение в коридоре появляется Женя с оживлённым «Дядя Вася!» и сообщением, что удалось отыскать зарегистрированную на погибшего машину. Вот только после того, как Женька удаляется, ничего не сказав про чрезвычайно небольшое расстояние между майором и капитаном, а лишь улыбнувшись собственным мыслям, оказывается, что спасением эта новость становится не для Майоровой, а для Василия. — Родимин мне по шее даст, — покачав головой, себе под нос произносит Литвинов, но на пришедшую на ум сделку всё же идёт. — Давай так: я беру тебя на выезд, закрывая глаза на договорённость, что ты будешь работать в офисе, а ты мне рассказываешь, что же такого тебе написали, что на тебе лица нет и ты интересуешься ночными планами второй группы. — Хорошо, — поразмыслив немного, соглашается капитан. Автомобиль Литвинова срывается прочь со служебной парковки, и когда оказывается уже на довольно свободной дороге, Василий бросает на свою пассажирку внимательный взгляд и сообщает, что сейчас как раз самое время, чтобы обо всём рассказать. — Я ещё утром на двери лифта прочитала, что он сломан, — начинает Майорова, уже точно зная, что раскрытия карт ей не избежать. — На объявлении было обозначено, что к вечеру всё исправят и лифт запустят. А сейчас старшая по дому в чате написала, что какие-то там проблемы с доставкой комплектующих и в ближайшие дни о лифте можно и не мечтать, — Карина обречённо вздыхает и, откинувшись на спинку кресла, переводит взгляд на происходящее за стеклом. — И ты собралась ночевать на диване в кабинете второй группы? — сложив в единое целое разрозненные отрывки, спрашивает Василий, на самом деле уже всё поняв. — Карина, это безумство. — Сэкономлю время на дороге, — усмехается Майорова, но звучит это совершенно безрадостно. — Со своей ногой я всё равно на шестой этаж не поднимусь. — Ты бы ещё у Родимина в кабинете попросилась переночевать, — замечает Литвинов. — Я не понимаю, почему ты считаешь чем-то недопустимым рассказать друзьям о своих сложностях? Что мы, не захотим слушать или не станем помогать? Ох, Карина, — качает он головой, — это твоё упрямство. — Ну всё, Вась, — развернувшись, бросает в ответ Майорова. — Ты просил — я рассказала. Договор соблюдён, а лечить меня не нужно. Вместо ответа Литвинов достаёт из кармана блокнот в потёртой обложке и вместе с зацепленной за странички ручкой протягивает его напарнице, через миг всё же объясняя: — Напиши, какие вещи тебе нужны, и где они у тебя в квартире. — Не буду, — машет головой Карина, без дополнительных подсказок догадавшись, что за идея пришла Литвинову в голову. Она для верности скрещивает на груди руки, и не желающему отступать Василию остаётся лишь положить блокнот ей на колени, концентрируясь на дороге. — Ты глупости какие-то придумываешь, а я потакать должна? Нет уж, увольте. — Ну, уволить — это не в моих полномочиях, — ухватившись за её слова, ввинчивает майор. — А вот договориться о твоём больничном… притом в каком-нибудь пансионате… — Вася, нет! — Тогда пиши, — коротко распоряжается Василий, кивая на лежащий у неё на коленях блокнот. — Места достаточно, поживёшь пока у меня. И предвидя твой вопрос: нет, Леся возражать не будет.
