Гарри Поттер и принц датский

Кладбище казалось бесконечным. Неровные ряды надгробий выплывали из тьмы одно за другим по мере того, как Гарри двигался к холмам, скользя взглядом по полустертым или сколотым надписям на камне. Дело продвигалось мучительно медленно — много медленней, чем ему бы хотелось. Большинство могил были совсем старыми, эпохи Певереллов или даже Основателей, и через некоторое время он наловчился сразу отличать их, не пытаясь разобрать то, что осталось от высеченных цифр очередной даты смерти. Куда хуже было то, что имена на гоббледуке далеко не всегда дублировались древними рунами, — в особенности это касалось самых старых из могил, — и тогда вся надежда оставалась лишь на даты, высеченные римскими или арабскими цифрами. Центр кладбища, где начались их поиски, давно растворился в темноте за спиной, и мир сузился до крохотного пятачка, освещенного Люмосом. Несколько ярдов в любую сторону — и свет сходил на нет, сменяясь непроглядной чернотой. В миг, когда стих извечный шум города, Гарри показалось, что на кладбище царит полная тишина. Лишь спустя несколько минут восприятие перестало отбрасывать десятки отчетливых звуков, разносившихся над могилами. Шуршание листвы. Треск веточек под лапами шнырявших здесь мелких животных. Хлопанье крыльев в кронах и ворчание стволов, раскачиваемых порывами ветра. Чьи-то осторожные шаги за спиной. Шаги? Гарри остановился, не решаясь обернуться, и прислушался. Шаги стихли и, по правде сказать, он вовсе не был уверен в том, что действительно их слышал. Сделав глубокий вдох, Гарри рывком развернулся и послал плывущий за ним сгусток света далеко назад, в направлении звука. На мгновение вспыхнули отраженным светом нагромождения могильных камней, испуганно вспорхнула небольшая серая сова, но больше ничего. Ни метнувшегося в тень зловещего силуэта, ни замершей на месте сгорбленной фигуры застигнутого врасплох соглядатая — только могилы, камни, поваленные фрагменты ограды и старые деревья. Он постоял еще с полминуты, вслушиваясь в тихое бормотание могильника, но так и не услышал ничего похожего на шаги. Зато чем дольше он всматривался в темноту за границами светового пятна, тем отчетливей проступали из нее очертания искаженных лиц с черными провалами на месте глаз. Гарри резко выдохнул и помотал головой, избавляясь от жуткого видения. Незачем подпитывать свое воображение. В самом деле, кому придет в голову выслеживать его ночью на давно заброшенном кладбище? Они тут одни, в этом нет сомнений. Повинуясь движению палочки, сгусток света вернулся к нему и поплыл дальше, по направлению к выраставшим все выше черным холмам. Беспокойство, однако, так и не покинуло его. Как там Гермиона? Она ведь тоже сейчас бредет среди гоблинских могил в полном одиночестве и, полностью погруженная в поиски, может не услышать приближения постороннего. Тревога болезненно завозилась в груди, мешая ему дышать, и Гарри ускорил шаг. Надо быстрей с этим заканчивать да убираться подальше с этого проклятого кладбища. Очередной ряд могил казался в менее плачевном состоянии. В холодном свете показалась отчетливая надпись: «Годрок, Ор 1561 — 1609». Не тот ли это Годрок, который прославился систематической охотой на чародеев-людей? Или его родственник? Вот еще одно знакомое имя: «Рагнук, Морд 1440 — 1498». Гарри определенно где-то его слышал, но совершенно не мог припомнить, где и когда. Еще несколько имен и дат смерти. Уже очень близко к нужной эпохе, но по-прежнему мимо. Вздохнув, Гарри перешел к следующему ряду, и лишь в последнее мгновение уловил боковым зрением сильно поврежденный и покрытый разросшимся плющом склеп, который поначалу принял за причудливой формы скалу. «Йор…», — виднелась выбитая рунами часть надписи под сплетением увядших побегов. — Инсендио! — сказал Гарри, направив палочку на плющ, и пламя охватило растительность, быстро обращая его в хлопья разлетающегося по ветру пепла. «Династия Йорик, — сообщала надпись на каменной плите, закрывавшей вход, и там же, чуть ниже: — Храни безмолвие, входящий». Это оно! Просто не может быть иначе: перед ним — то, за чем они пришли на это богом забытое кладбище. Даже не могила, а целый склеп. Должно быть, где-то внутри и находится нужный им гроб. Гарри воздел палочку и воскликнул: — Вермиллиус! Высоко над головой полыхнул сноп алых искр и завис светящимся облаком. Осталось лишь дождаться друзей. А тем временем… Гарри подошел к склепу и осторожно провел пальцами по некогда белой, а теперь грязно-серой выщербленной плите. Вход, без сомнения, здесь, но как его открыть? Даже будь у плиты рукоять, такую громадину непросто сдвинуть с места. Возможно, дверь открывается в ответ на некий пароль, но откуда его мог знать Тихо Браге? На всякий случай он обошел склеп кругом в поисках второго входа, однако не нашел ничего даже отдаленно похожего: только массивные каменные стены, местами покрытые трещинами, но по-прежнему непроницаемые. У самого подножия чернело что-то похожее на алхимический символ, и Гарри, загоревшийся было надеждой, направил туда свет. Увы, «символ» оказался лишь горстью налипших прелых листьев. За спиной послышался шум ветвей, и Гарри рывком обернулся. — Это я! — воскликнула Гермиона, сощурившись от света Люмоса, бившего ей в лицо. — А где Ли? Он еще не… — Я здесь, — сказал Чжун Ли, без единого шороха выходя из тени под широкой кроной древнего дуба. — Тебе удалось найти могилу? — Не могилу — целый склеп. Смотрите! Они обошли строение, и Гарри подвел их к закрытому входу. — Точно! — воскликнула Гермиона, прочтя надпись на камне. — Гарри, ты молодец. Я практически уверена, что мы добрались, куда нужно. Остается только войти… — С этим-то и проблема, — сказал Гарри, ткнув каменную плиту кулаком. — Не вижу, как это можно сделать. Может, ударить несколько раз Бомбардой… — Рискуем разрушить то, что находится внутри, — покачал головой Ли. — Можно аккуратней. Из его протянутой ладони вырос топологический клинок, и, ощутив моментальную резь в глазах, Гарри поспешно прикрыл их. — Стой, Ли! — сказала Гермиона, подняв руку. — Там могут быть охранные чары или механизмы. Давай вначале поищем менее разрушительный способ. Чжун Ли пожал плечами, и Тяньши-цзень растворился. Гермиона поморщилась, ощутив резкий запах озона, и подошла к двери. Внимательно исследовав ее, она принялась за изучение надписи. — Думаешь, это подсказка? — спросил Гарри, встав рядом. — Очень на то похоже, — кивнула она. — «Храни безмолвие, входящий». Хранить безмолвие, чтобы войти? Но ты ведь вряд ли разговаривал сам с собой, когда подошел к этой двери, верно, Гарри? Значит, тут что-то другое… — Возможно, пароль — какая-то фраза из «Гамлета» о тишине или молчании, — высказал догадку Ли. — Что-то ничего подобного не припоминаю, — пробормотала Гермиона. — Разве что последние слова Гамлета на пороге смерти… «Я умираю; могучий яд затмил мой дух; из Англии вестей мне не узнать. Но предрекаю: избрание падет на Фортинбраса; мой голос умирающий — ему; так ты ему скажи и всех событий открой причину. Дальше — тишина». Она замолчала, выжидательно глядя на каменную дверь. Секунды тянулись, но ничего не происходило. В конце концов Гермиона покачала головой и сказала: — Нет. Не думаю, что пароль, если он есть, основан на тексте пьесы. И я уже объясняла, почему так. Крайне глупо было бы рассчитывать на то, что Тихо Браге запомнит какую-то там фразу после первого же прослушивания. У меня хорошая память на тексты, но даже мне пришлось прочесть «Гамлета» несколько раз, чтобы вспомнить и процитировать. Тут что-то другое. — Может, имена? — предположил Гарри. — Ты ведь сама говорила, что уж их-то запомнить несложно. — Мы, конечно, можем просто назвать все имена «Гамлета», их немного, — с сомнением произнесла Гермиона, — однако я не вижу, что на это указывает. Тихо Браге был не только магом, но и ученым, он не стал бы тыкать наобум. Думаю, и нам следует рассуждать логически. «Храни безмолвие, входящий». Гм… — Молви «друг» и входи, — усмехнулся Гарри. — Что? А, «Властелин колец»… Да, здесь может быть что-то подобное. Только… Что значит «хранить безмолвие»? — Молчать, — пожал плечам Чжун Ли, — если я правильно понимаю этот фразеологизм. — А что, если это не фразеологизм? — задумчиво произнесла Гермиона и потянулась за палочкой. — Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри, подходя ближе. — Хранить безмолвие — значит заботиться о том, чтобы не было ни звука. Молчать самому для этого недостаточно, ведь другой человек тоже может нарушить молчание. И чтобы предотвратить это… Силенцио! — закончила она, протянув палочку к двери. Каменная плита бесшумно пришла в движение. Сдвинувшись на пару дюймов вглубь, она вдруг провалилась вниз, открыв за собой черный зев прохода. Гарри, одарив Гермиону восхищенным взглядом, направил внутрь свет Люмоса и осторожно вошел следом за световым сгустком. Друзья, не говоря ни слова, шагнули за ним. Узкое помещение склепа оказалось неожиданно чистым, свободным от вековых наслоений пыли — верный признак действия чар, причем незнакомых. — Здесь должно быть что-то важное, — проговорил Гарри. — Они попытались сохранить все, что находится внутри. Гермиона обвела взглядом помещение и кивнула — от ее внимания тоже не ускользнула необычная опрятность интерьера. Ничего общего с тем, как выглядел склеп снаружи. — Гоблинские чары, — сказала она. — Вероятно, что-то наподобие стазиса. Ты прав, Гарри. Думаю, в одном из них есть какие-то документы… Она указала на ряд из шести высоких каменных саркофагов, расположенных вдоль правой стены. Изготовленные из мрамора с инкрустацией серебристого металла, они выглядели совсем новыми, будто их установили здесь не больше года назад. В них не было простой эстетики этрусских саркофагов и безупречной художественности римских. Затейливый орнамент покрывал каждый квадратный дюйм и вызывал бы ассоциации скорей с древнеегипетскими некрополями, если бы не цветовая гамма и выбор материала. Камень без единой выщербины сиял белизной, поверхность металла не пятнала ни оксидная пленка, ни грязь, и оттого нетрудно было прочесть содержимое табличек у их подножия — совсем простых, в отличие от перегруженных символикой саркофагов. Гарри подошел ближе. «Йорик, Ром, искавший справедливости и павший от руки мага, 1413 — 1461», — прочел он под ближайшим саркофагом и шагнул к следующему. «Йорик, Тирр, слышавшая проклятия Древних в последний час, 1431 — 1509», — значилось там. Гермиона прошла к дальней стене склепа и сказала: — Здесь должны быть самые поздние… Да, вот он, смотрите! Чжун Ли и Гарри поспешили к Гермионе, стоявшей напротив последнего в ряду саркофага. Прямоугольная металлическая табличка буднично сообщала: «Йорик, Джест, знавший предков владыки Звездного замка, 1535 — 1577». Гермиона с загоревшимися глазами обернулась к Гарри и порывисто обняла его. — Мы нашли! — сказала она и рассмеялась, словно бы от схлынувшего напряжения. — Ты видишь? Даже имя… Джест. В пьесе Йорик был королевским шутом. Шут — «jester». Ответив на ее объятия, Гарри шепнул в ответ: — Это все ты сделала. Как тебе удалось? — Мы все сделали, — покачала она головой. — Осталось узнать, что внутри. Откроем? Сказать оказалось легче, чем сделать: крышка саркофага не поддавалась даже совместным усилиям всех троих. Вингардиум Левиоса и Перфузориус проблему также не решили. Переведя дух, Гермиона направила свет Люмоса на крышку саркофага и вгляделась в затейливый орнамент на его поверхности. Протянув руку, она провела по металлическим жилам, инкрустированным в камень. — Думаешь, снова какой-то ребус? — спросил Гарри. — Похоже, что так. Смотри, Гарри… Видишь, золотая звезда на поверхности? — Вижу, но тут множество таких украшений… Гермиона покачала головой. — Нет, не множество. Это единственный металлический элемент из золота. Все прочие, в том числе и на других саркофагах, — серебристые. Почему для этого сделали исключение? Она нажала на поверхность семилучевой золотистой звезды почти в центре крышки, но ничего не произошло. — Потому что это важный элемент? — спросил Ли, подходя ближе. — Уверена в этом, — кивнула Гермиона. — Золотая звезда… Что она означает? — Может быть, где-то есть подсказка? — предположил Гарри. — На табличке с именем… Гермиона резко обернулась к нему и застыла с ошарашенным выражением лица. — Гарри, ты прав, — сказала она наконец. — Тут не одна подсказка, а целых две. — На табличке? — Конечно! Одна из них. Смотри… «Йорик, Джест, знавший предков владыки Звездного замка». Понимаешь? Надо мыслить, как Тихо Браге: все эти ребусы были предназначены ему. «Звездный замок» на датском — это же Стьернборг, обсерватория на острове Вен, построенная рядом с Ураниборгом. Тихо Браге — его владыка, и он, конечно, понял бы, о каких его предках идет речь. О тех, чьи имена он должен был услышать среди персонажей Гамлета! — Розенкранц и… Гилденстерн, — прошептал Гарри. — Да! Гилденстерн — это же «Gyldne Stjerne», то есть «золотая звезда» на датском! Помнишь книгу в кабинете Джоан Кларк? Семилучевая звезда — герб фамилии Гилденстерн, она была изображена на обложке. Гарри, это потрясающе. Весь этот ребус предназначался исключительно для Тихо Браге, другой человек вряд ли смог бы о чем-то догадаться. Вот почему в сцене с Йориком говорится о том, как мертвое тело обращается в прах и глину — это один из самых ярких монологов Гамлета. Прах! Глина Эдема! Даже если бы Тихо Браге задремал к этому моменту, эти слова заставили бы его проснуться. Гарри, раскрыв рот, выслушал страстную речь Гермионы и неуверенно проговорил: — Но… Где же тогда символ второго имени? Розенкранц — это ведь «венец из роз», верно? Но я не вижу здесь ни одной розы… — Потому что есть и другое значение — «розарий». Католические четки, которым определенно не место на могиле гоблина, — она указала на крохотный барельеф, изображавший то ли гоблина, то ли человека в монашеском одеянии, в протянутой руке которого висели четки с распятием. — Значит, нужно одновременно… — Думаю, да, — кивнула Гермиона. — Гарри, Ли… Приготовьтесь. Я не думаю, что для Тихо Браге кто-то приготовил ловушку, но за прошедшие столетия могло произойти всякое. Она сделала глубокий вдох и с силой нажала на оба символа. С мягким клацаньем инкрустированная золотая звезда и монах с четками ушли в камень. Что-то с приглушенным скрежетом провернулось под толщей крышки, которая приподнялась на полдюйма и остановилась. Гарри уже собирался вновь приложить к ней силу, как вдруг из открывшейся щели повеяло затхлым воздухом, и крышка взлетела к потолку, где зависла, едва заметно покачиваясь. Тела в саркофаге не было. В самом его центре покоился череп — белый с желтоватыми пятнами череп гоблина. Боязливо покосившись на парящую под потолком мраморную крышку саркофага — а ну как чары внезапно перестанут ее поддерживать? — Гарри быстро наклонился и взял в руки череп. — О, бедный Йорик… — не удержался он, расплывшись в улыбке. Когда Гарри, сжимая в ладонях находку, сделал шаг назад, крышка медленно опустилась на прежнее место, где, издав тихий стук, застыла без движения. — Там что-то есть? — озадаченно спросила Гермиона, подойдя ближе. — По-моему… — Мы не одни, — быстро сказал Ли, развернувшись к выходу. — Ты что-то слышал? — спросила Гермиона. Чжун Ли кивнул бесшумно выскользнул из склепа. Гарри погасил Люмос и с черепом в руках последовал за ним, запоздало сообразив, что в случае нападения не успеет выхватить палочку. Впрочем, Гермиона уже была во всеоружии — она стояла рядом, подняв палочку на уровень груди и сосредоточенно вглядываясь в темноту. — Их двое… Нет, трое, — прошептал Ли. — Со всех сторон. Лучше зайдите в склеп, я справлюсь. — Мы тебя не оста… — успел сказать Гарри. Справа вспыхнула алая молния, врезавшись в щит, который мгновенно выставил Ли. Он, не глядя, взмахнул рукой, и во тьме послышался глухой удар, сопровождаемый сдавленным воплем. Две другие молнии полыхнули одновременно, но так и не смогли пробить поверхность тускло мерцавшего щита. — Ступефай! — крикнула Гермиона, ударив заклятием в силуэт, мелькнувший на границе видимости. Перехватив череп одной рукой, Гарри выхватил палочку и, направив ее туда, откуда била одна из молний, гаркнул: — Люмос Солем! Жгучий свет с яркостью зенитного прожектора высветил участок кладбища перед ним, и он болезненно сощурился. В луче света скрючился приземистый гоблин, облаченный во что-то наподобие легкого серебристого доспеха, состоящего из можества тонких пластин. На обеих руках у него было закреплено по заостренному металлическому стержню — Гарри никогда не видел ничего подобного, но догадывался об их назначении. Гоблин зажмурился и зарычал от боли — смотреть в упор на Люмос Солем было невыносимо — и поднял руки. С концов стержней сорвались те самые алые молнии, которыми их атаковали ранее, и на этот раз выставленный щит задрожал, впитав энергию удара. Чжун Ли не стал дожидаться разрушения щита и ударил в ответ. Щит, выставленный гоблином, не выдержал натиска магии Юнь-Бао и с хлопком рассеялся. Гоблин, вскрикнув, покатился по земле и неподвижно застыл, уткнувшись лицом в остатки древней могилы. Выскочивший было слева третий гоблин, избежавший атаки Гермионы, поднял оружие, но, окинув взглядом поле сражения, на мгновение замер и сделал шаг назад. — Стой! — крикнул Чжун Ли и телепортировался к противнику. Увы, было поздно: гоблин крутанулся на месте и трансгрессировал в миг, когда Ли ударил парализующим заклятием в место, где он только что стоял. — Я его сейчас верну, — сказал Ли и осторожно протянул руку в опустевшее пространство. — Я чувствую, куда он ушел. Это недалеко. Подождите минуту… — Ли, не надо! — воскликнул Гарри, но пространство уже свернулось вокруг того, унося Ли в неизвестном направлении. — Черт возьми… Мы же можем допросить этих двоих. — Если только они живы, — покачала головой Гермиона. — Первому, похоже, очень здорово досталось. Постереги пока этого, я проверю… Люмос Солем угас, и тьма вновь сомкнулась вокруг них черным кольцом, удерживаемым лишь по-прежнему действующими световыми чарами Люмос Максима. Гермиона осторожно прошла вправо от выхода из склепа, и спустя несколько секунд Гарри услышал ее дрогнувший голос: — Кажется, мертв. Сильно ударился головой о надгробие… Очень сильно. Второй гоблин сдавленно застонал и шевельнулся. Гарри подскочил к нему, нацелив палочку на противника. — Кто вы такие? — спросил, стараясь, чтобы в его голосе прозвучало как можно больше угрозы. — Зачем вы напали на нас? Все еще бледная Гермиона подошла и встала рядом. Ее палочка в мелко дрожащей руке тоже была нацелена в лицо гоблину. Тот прорычал что-то невнятное и сделал попытку встать. — Даже не думай, — твердо сказала Гермиона. — Отвечай на вопрос. Кто вы такие? — Вы умрете, — прорычал гоблин. — Мои братья скоро придут за мной. — Ты бы лучше о себе подумал, — огрызнулся Гарри. — Кто вы, черт побери, такие? Вы работаете на Ши… Гермиона сжала его руку, и он запнулся. — Вы на территории Школы Ночи! — рявкнул гоблин в ответ. — И мы не терпим чужаков. Тем более оскверняющих могилы наших предков! — Мы ничего не… — заговорил было Гарри. Гоблин внезапно перекатился в сторону и вскинул руку с закрепленным на ней оружием. Молния прорезала пространство рядом с правой щекой Гарри, опалив ему волосы. Ответный удар Гермионы впечатал врага в землю, и тот зашелся надсадным кашлем. — Петрификус Тоталус! — завершила она расправу, обратив того в неподвижное изваяние, — Дождемся Ли, потом и займемся допросом. Сейчас не до этого. — Кстати, где он? — спросил Гарри. — Обещал через минуту быть… — Может быть, тот гоблин еще раз трансгрессировал, — пожала плечами Гермиона, но в ее голосе Гарри уловил нотки тревоги. — Ты же не думаешь, что он… — Он сильнейший боевой маг, — покачала головой Гермиона и опустилась на поваленный могильный камень. — Его так просто не возьмешь. Давай просто подождем немного. — Никогда не слышал про эту… как там ее?.. Школу Ночи. Какой-то гоблинский культ? Он примостился рядом с Гермионой, которая с готовностью положила голову ему на плечо и сказала: — Я слышала про Школу Ночи. — Серьезно? Где? — Многие считали это почти легендой, но… Шекспир упоминает ее в «Бесплодных усилиях любви». Там есть строки, посвященные черному цвету: «Черный — знак ада, цвет подземелий и Школы Ночи». Говорили, что это тайное общество с дурной репутацией, куда входили ученые и поэты вольных взглядов. Им приписывали атеизм, занятия черной магией и все прочее, что вселяло страх в людей елизаветинской эпохи. — Ученые и поэты? Люди? — Люди. В разное время называли имена Кристофера Марлоу, Джорджа Чапмена, Томаса Хэрриота… И ни одного гоблина. Но после вступления в силу Статута это вполне ожидаемо. Как бы то ни было, — вздохнула Гермиона, — о них мало что известно. Яков I, который взошел на престол после смерти Елизаветы, начал настоящую охоту на тайные организации, включая и Школу Ночи… Считалось, что в тот же период она была ликвидирована, если вообще существовала. Но то же самое говорили и об Иллюминатах, верно? Гарри молча покосился на пылающий изгиб кометы Хейла-Боппа, которая в последнее время стала еще ярче и крупнее. Здесь, вдалеке от городского света, можно было отчетливо рассмотреть причудливый двойной хвост кометы. Может, и впрямь это знак последних времен? Гарри поднял перед собой череп Йорика и вгляделся в пустые глазницы. — Иллюминаты, — тихо сказал он. — Аненербе. Общество Туле. Если существует тайное общество, в любой эпохе, то можно быть уверенным: где-то есть его враги — точно так же скрывающиеся в тени. Темное братство. Орден Матерей. Орден Феникса. Бенджамин с его пятью стрелами. Сцена, наконец. И вот теперь еще одна — Школа Ночи. Мне уже начинает казаться, что вся история человечества — поле битвы тайных обществ, а все, что мы знаем, — это так… Лишь отголоски настоящей истории. — Возможно, так и есть, Гарри, — сказала Гермиона. — Думаю, мы с тобой — в самом центре этой битвы. Честно говоря… Я удивлена, что мы все еще живы. Гарри лишь горько усмехнулся и поднес череп ближе к глазам. Что-то странное было не в его облике, а в самой структуре. Чутье артефактора, частью натренированное на занятия в Айзентурме, частью — унаследованное от Игнотуса Певерелла, отозвалось предупредительным звоночком внутри. Он нахмурился и покрутил череп, разглядывая его со всех сторон. — Ты что-то видишь? — наклонилась к нему Гермиона. — На нем что-то написано? — Нет, ничего, — пробормотал Гарри. — Но чары… Гермиона, это никакой не череп. Это… Это что-то трансфигурированное! — Как это возможно? Трансфигурация не держится так долго! До сих пор только Эйлин Певерелл решила эту задачу… — удивилась Гермиона и запнулась на мгновение. — Ну конечно! — Что? — Стазис! Помнишь? Чары стазиса, наложенные на склеп — они рассеялись, только когда мы открыли его. Вот зачем они были нужны! Для этого черепа прошли, наверное, считаные минуты с того момента, как он был трансфигурирован, — объяснила она, поднимая палочку. — Проверим, чем он был вначале? Гарри поднялся, положил череп на камень и сделал шаг назад. Гермиона взмахнула палочкой и сказала: — Фините Инкантатем! Череп подскочил, утратил форму и стремительно сжался, блеснув тусклой металлической поверхностью. Предмет, в который он обратился, со звоном упал на камень. Наклонившись, Гермиона нерешительно протянула руку и подняла с каменного надгробия массивный бронзовый ключ. Гарри подошел ближе и замер, глядя на неожиданную находку. «I. B. 214», — было выгравировано на блестящей поверхности. Гермиона перевернула ключ. На обратной стороне красовался силуэт феникса. — Это очень похоже… — проговорил Гарри и запнулся. — Это ключ от сейфа в Гринготтсе, — кивнула Гермиона. — И, думаю, не ошибусь, предположив, что 214 — его номер. — Но что такое «I. B.»? Инициалы владельца? — Уверена в этом, — кивнула Гермиона. — Не помню никого с такими инициалами, — нахмурился Гарри. — Конечно, помнишь, — улыбнулась Гермиона. — Судя по изображению, это член Ордена Феникса… Что-то оставивший в одном из самых надежных хранилищ Магической Британии. С утра надо бы снова наведаться в Косую Аллею. Порыв ветра зашумел черных кронах деревьев и взметнул в воздух ворох опавшей листвы. Гадкое предчувствие снова завозилось у Гарри внутри. — Все это интересно, — проговорил он. — Но куда, черт побери, делся Ли?

***

— Богрод! — услышал он за спиной и, вздрогнув от неожиданности, обернулся. В дверях стоял Крюкохват. Лицо которого излучало недовольство — впрочем, как и всегда. Невозможно было догадаться о его истинном настроении и тем более намерениях: гримаса, заставлявшая предположить, что Крюкохват постоянно ощущает неприятный запах от всех окружающих, успешно скрывала все, что тот думал и чувствовал в действительности. — Да? — со вздохом произнес Богрод, вынужденный оторваться от записей. — У меня еще два десятка счетов… — Это подождет. Нужно проинспектировать шестой ярус. — Опять? Я ведь только что оттуда! — На этот раз внимательней. И установить охранные чары на всей прилегающей территории. Есть угроза проникновения. Богрод с раздражением захлопнул гроссбух и выбрался из-за стола. — Кто? — спросил он. — А ты как думаешь? Мне сообщили из Эксетера. Они снова завозились. Богрод едва сдержал ругательство и потянулся за связкой ключей. Он терпеть не мог неоконченных дел. Так же, как клиентов, умерших, не имея наследников. Темные волшебники способны доставить массу неприятностей: взять хотя бы того, в нелепом тюрбане, который выставил идиотами всю службу безопасности Гринготтса пять лет назад. Но эти неизвестные и давно почившие владельцы хранилищ, за чьими пожитками столетиями охотятся всевозможные безумцы… Он кивнул Крюкохвату и, спустившись по лестнице, отпер дверь в старый архив. Протиснулся между тесно стоявших стеллажей с документами и, пробежавшись глазами по рядам полок с документами по счетам шестого яруса, выволок пыльный и невероятно ветхий гроссбух. Осторожно, чтобы тот не развалился у него в руках, Богрод перелистнул несколько страниц, пока не увидел надпись «Хранилище 214» в самом верху. Ниже стояло имя клиента, и Богрод отлично знал его. Да, темные маги без наследников — отвратительная разновидность клиентов. Но порой монахи оказываются много хуже.