Гарри Поттер и принц датский

Темную крышу ангара прорезала щель, куда хлынул утренний свет. Утро в Сумраке никогда не было по-настоящему ярким, но земные рефлексы Квиррелла не смогли смириться с этим и за годы, проведенные в Айзентурме. Он прищурился, глядя на то, как металлическая крыша раздвигается с неприятным рокотом, освобождая им путь. Лопасти над головой уже набирали обороты, сливаясь в окутанный мягким голубоватым мерцанием круг. Квиррелл припомнил объяснения просвещенного Крюгера, которые слушал вполуха: система чар обеспечивает эффективное подавление шума. Не позволяет воздушным потокам переходить в турбулентный режим или что-то вроде этого. Конечно, сейчас это не играло никакой роли: прятаться в Сумраке незачем и не от кого. Сидевшая рядом Зельда Штейн, похоже, была занята теми же мыслями. — Зачем вообще нужны все эти лопасти? — спросила она. — Левитация куда эффективней. Используем же мы ее для своих дронов. — Статут, — пожал плечами Квиррелл. — Секретный техномагический отдел Ильверморни… Помните этих ребят? В конце сороковых они здорово прокололись, когда их экспериментальный дисколет времен Второй мировой потерпел крушение в районе Розуэлла. Да еще и с экипажем из пакваджи. Американцы, по-моему, вообще не имеют представления о безопасности. — Розуэлл? Так значит, это не маглы небылицы сочиняют? Я-то думала… — Если бы. В итоге, пока специалисты из Ильверморни сообразили, что происходит, и рванули на другой конец страны, было уже поздно: история вылезла наружу, фотографии обломков дисколета и погибших пакваджи оказались в магловских газетах. Хорошо еще, что армия США успела взять район крушения под свой контроль. С армией иметь дело куда проще. Словом, на Земле теперь запрещено использовать крупные левитационные устройства, которые могут увидеть маглы. «Неясыть» создавали с оглядкой на всю эту историю. Просвещенный Крюгер может рассказать подробней, я, честно говоря, не вникал. Она кивнула и наклонилась в сторону, чтобы лучше видеть. Корпус «Неясыти» дрогнул, и вертолет рванулся вверх с таким ускорением, что их ощутимо вдавило в кресла. — Запрещено, говорите? — с подозрением покосилась просвещенная на Квиррелла. — Официально, — ухмыльнулся Квиррелл. — Случись что, по обломкам «Неясыти» маглы смогут установить только, что это вертолет незнакомой конструкции. Вертолет опустил нос, и земля под ним слилась в один сплошной туманный поток. Краем глаза Квиррелл заметил вторую машину — под командованием Конрада Леманна, — огибающую искалеченную башню Айзентурма с обратной стороны. Пилот — молодой смуглый магл по имени Виктор, прибывший в пара-Ингольштадт незадолго до Изоляции, — будничным тоном сказал: — Теперь около часа лету по прямой. За час доберемся до Лигурийского моря, и еще столько же — до юга Сардинии. Можете пока отдохнуть, просвещенные. Зельда подняла взгляд на Квиррелла. — Если так быстро, почему бы не отправить дроны? — Потому что мало найти остров, — ответил он. — Кто-то должен попасть на ту сторону, добраться до Юнь-Бао и привезти их специалистов для восстановления генератора. Лучше, если экспедиция будет готова к отправке. Мы ведь не знаем, с какой периодичностью остров мигрирует между мирами… Мы даже не знаем, происходит ли это до сих пор. За семь с половиной столетий все могло измениться. Зельда Штейн ничего не ответила — только вновь прильнула к стеклу кабины, созерцая проносящиеся под ними темные массивы пара-европейских лесов. Квиррелл знал, что на самом деле этот мир не темнее его родной Земли. Просто зрительные пигменты человека отчего-то слабее реагировали на свет здешнего солнца. Что-то неуловимое на субквантовом уровне заставляло их пропускать часть фотонов, отчего все вокруг казалось погруженным в сумрак. Не может ли так быть, что изолированная от нормального пространства Атлантида тоже испытала нечто подобное? Может быть, за тысячи лет обитания в мире с иной физикой глина Эдема утратила свои свойства. Может быть, уже нет никакой глины, а есть только мертвая каменная глыба в пузыре искривленного пространства. Тогда, даже если Врата падут, Земля выживет… Но нет. Какой бы привлекательной ни была эта возможность, исходить следует из самого худшего. Самообман и все эти мечты только парализуют, лишают сил и ведут к поражению. Весь его жизненный опыт говорил об этом. Всегда исходи из худшего. Хочешь мира — готовься к войне. Квиррелл сжал губы и покосился на сидящую рядом просвещенную. Безупречная пышная прическа, широко раскрытые, будто в удивлении, глаза, прямая осанка, облегающая мантия непроницаемо-черного цвета без единой пылинки, скрещенные ноги. Еще и этот неизменно кокетливый изгиб губ… Конечно, все это жеманство не направлено на него лично, да и, вероятно, вообще ни на кого не направлено. Просто свою натуру не перебороть. — Вы когда-нибудь сталкивались с червями Байерса, просвещенный? — прервала Зельда его размышления. — К счастью, нет. Надеюсь, и не встречусь. — Они действительно настолько опасны, как говорят? Вроде бы даже маглам однажды удалось справиться с одним из них. — Запереть его в Сумраке всего лишь, со страшными потерями. И, к слову, там были не только маглы. Червь Байерса — гигантская тварь, и, насколько мне известно, еще никому не удавалось прикончить ее. Не исключено, что это вообще не единый организм, а колония наподобие коралла. Ее споры… если это споры, а не симбиотические микроорганизмы. Они способны влиять на разум. Зельда кивнула. — Слышала об этом. Психотропные вещества как продукты метаболизма? Квиррелл только развел руками. — Их никто не исследовал по большому счету, так что мы не знаем. Известно только, что симбиотические отношения в той или иной степени связывают все существа из этого биоценоза. Те же головосеки… — Откуда они вообще взялись? На фоне совершенно нормальной биосферы Сумрака это что-то чужеродное. Он пожал плечами и вздохнул. — Хотел бы я знать. Квиррелл и сам неоднократно задавал себе этот вопрос. Биосфера пара-Земли развивалась так же, как земная, и Сумрак был населен привычными им земными организмами. Возможно, когда-то давно эти миры составляли одно целое. Однако, когда бы ни произошло их разделение, этого времени определенно не хватало на то, чтобы породить настолько аномальную эволюционную ветвь, совершенно не похожую ни на что виденное на Земле… Ну, почти ни на что. Дементоры и обскуры… Нет ли связи между этими порождениями магии и аномальной фауной Сумрака? Он прикрыл глаза и глубоко задумался. Смутная мысль откуда-то из-за пределов сознания не давала ему покоя, но он никак не мог уцепиться за нее. Что-то в этом безумном клубке из Атлантиды, Сумрака, глины Эдема, дементоров и червей Байерса просилось наружу из-под наслоений ничего не значащих фактов, теорий и каждодневного опыта. Где-то была эта заветная точка пересечения, в которой сходилось все то, что казалось им доселе причудливым или безумным, где самые зубодробительные вопросы получали простой и очевидный ответ, расставляя все точки над «i». Он по-прежнему не видел этой точки. Усталость последних дней накопилась и била по разуму средневековым таранным орудием. Мысли путались, и зачастую он не додумывал их, обрывая рассуждение на середине, чтобы никогда больше к нему не вернуться. Ему нужно отдохнуть, и тогда, быть может, окрепший разум сможет без помех пройтись по цепочкам причинно-следственных связей, которые рано или поздно сойдутся вместе, явив ему окончательный ответ. Но вначале… вначале… Мысль остановилась, и Квиррелл погрузился в состояние чистого самосозерцания, отстраненно наблюдая за тем, как перед его внутренним взором появляются неясные очертания человеческого лица.

***

Его родители никогда не были особенно набожными. Отец — спокойный низкорослый чародей, который никогда не повышал голоса, должно быть, и вовсе ни во что такое не верил. Однако, его неизменное миролюбие в полной мере распространялось и на семью, так что ни разу маленький Квиринус не слышал, чтобы тот спорил на темы религии с мамой. Мама вполголоса молилась перед едой, но не принуждала детей к тому же. И все же их общим негласным правилом оставались семейные визиты на воскресную службу в маленький храм, располагавшийся в двух шагах от их дома. Квиринус любил слушать проповеди. Их нравоучительное содержание проходило мимо его сознания, не задерживаясь, но он с замиранием сердца внимал историям о войнах и катаклизмах древности, героизме и малодушии, жестокости и милосердии, которые мастерски излагал совсем еще молодой в то время отец Флавий. И, конечно, о многочисленных чудесах — даже несмотря на то, что родители Квиринуса значительную часть этих чудес могли бы повторить без усилий. В этот раз, увы, проповедь оказалась скорей пугающей, нежели захватывающей. — Помните ли вы, что тогда сказал Иисус вернейшему из апостолов? — привычно обратился к пастве отец Флавий и сделал паузу, будто и впрямь рассчитывал на ответ. — «И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Голос преподобного, произносившего цитату из Матфея, понизил тембр и завибрировал, от чего Квиринус почувствовал, как по спине пронеслась целая кавалькада мурашек. Двухлетняя Марси на руках у матери испуганно захныкала. — До чего странно это звучит для современного слушателя, не правда ли? — продолжал отец Флавий развивать мысль. — Ведь врата — всего лишь проход, как они могут кого-то одолеть? Но вспомните, что ведет в ад в действительности. Наши грехи! Вспомните другие слова Господа. «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими…» Квиринус не любил аллегории. Откуда преподобный знает, как правильно толковать иносказание? Что, если Иисус имел в виду нечто совсем иное, а его неправильно поняли? Может быть, там и не было никаких иносказаний вовсе, а врата, ведущие в ад, в немыслимое место вечного ужаса и боли, — сами по себе таят угрозу. В его воображении немедленно появились огромные сводчатые ворота со створками, увенчанными частоколом гигантских — как у василиска — стальных зубов. Створки постоянно раскрывались и смыкались вновь с металлическим лязгом, словно пережевывая добычу, и от одной мысли о том, что с ним произойдет, окажись он между ними, Квиринусу стало нехорошо. — Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, — проскрежетали Врата. Опорный столб, покрытый толстым слоем ржавчины или запекшейся крови, с мокрым хрустом вырвался из земли и шагнул ему навстречу, заставив Квиринуса попятиться. — Бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне! Створки вновь широко распахнулись, и за ними, в туманном багровом мареве пульсировала тьма, протягивая к нему черные щупальца. Квиринус замер, завороженно глядя на разворачивающийся перед ним кошмар. Бежать уже не хотелось, воля словно угасла, сменившись отстраненным созерцанием. — …И сказал опять Господь Рафуилу: «Свяжи Азазела по рукам и ногам и положи его во мрак… И положи на него грубый и острый камень, и покрой его мраком, чтобы он оставался там навсегда, и закрой ему лицо, чтобы он не смотрел на свет…», — донеслось откуда-то бормотанье отца Флавия. — Ч’и йииу кхууч’у! Квиринус уже не слушал преподобного, его вниманием целиком завладела тьма. Врата сделали еще один шаг, и непомерная их громада выросла над головой, закрывая небо. Железные зубы пришли в движение, смыкаясь с обеих сторон.

***

— Подлетаем к побережью, — сказала Зельда Штейн ему прямо в ухо. — Просыпайтесь, просвещенный Квиррелл. Он поднял голову и сделал глубокий вдох. Сердце все еще колотилось, как после хорошего марафона, а перед глазами по-прежнему стояли кошмарные Врата с клубящимся за ними мраком. — К Лигурийскому побережью? — переспросил он, наклоняясь к стеклу кабины. — Лигурийское было час назад. Мы уже на самом юге Сардинии, а вы проспали всю Корсику. Там такие пейзажи! — На обратном пути полюбуюсь, — отмахнулся Квиррелл. С запозданием он сообразил, что обратного пути, вероятно, не будет. Они найдут остров, после чего, выбравшись из Сумрака, направятся к французскому Министерству магии, откуда их переправят в Китай… Конечно, если все пойдет по плану. О том, что с ними всеми будет, если план рухнет, не хотелось даже думать. — Выпускаю дроны, — подал голос пилот. Во внутренностях «Неясыти» послышался тихий стук, и Квиррелл увидел снаружи быстро удаляющийся серебристый шар. За ним — еще один. И еще. — И как долго они будут искать? — спросила Штейн, провожая взглядом очередной улетающий дрон. Квиррелл пожал плечами. — Невозможно сказать наверняка. Им требуется исследовать акваторию площадью около пятнадцати тысяч квадратных миль к югу отсюда. То есть всю ту область, к которой может относиться описание Игнотуса из его манускрипта. Изображения всех найденных островов, которых нет на наших картах, мы проверим… Проблема в том, что остров в момент проверки может находиться в пространстве Земли, а значит, понадобится повторная проверка всей этой области. И, возможно, третья тоже. — Если бы Вейсгаупт утвердил предложение Крюгера об орбитальной съемке, — скривилась Зельда Штейн, — мы бы еще десять лет назад знали положение этого острова. — Не поспоришь, — кивнул Квиррелл. Вертолет качнулся и пошел на снижение — навстречу скальной площадке из белого камня, поросшей редкими деревцами. Когда до земли оставалось не больше пятидесяти футов, по бортам что-то ухнуло, и по курсу понеслись две ракеты, оставляя за собой белые полосы выхлопа. Вспышка ударила по глазам, и там, на скалистом берегу Сардинии, на мгновение родилось рукотворное солнце, выжигая все живое в зоне предполагаемой посадки. Пилот сделал круг, выбирая место поровнее, и направил машину круто вниз. Шум лопастей стал тише, а затем умолк вовсе, и последние футы до земли «Неясыть» преодолела на одной левитационной тяге. «Статут о секретности», — усмехнулся про себя Квиррелл. Ничего удивительного в том, что эти вертолеты практически вышли из эксплуатации за пределами Сумрака: слишком уж странно на магловский взгляд они ведут себя даже при всех попытках выдать их за чисто технологические разработки. И сколько еще таких гибридных устройств используется сейчас спецслужбами, тайными обществами и самими магами: Квиррелл навскидку мог назвать не меньше трех десятков и о таком же количестве догадывался. Мир — не таков, каким кажется. Так было и так всегда будет, даже если ты возомнил, что добрался до его изнанки. Дверь с тихим вздохом отъехала в сторону, и Квиррелл, со все еще тяжелой после жуткого сна головой, спрыгнул на дымящийся песок. Земля пыхала жаром, пропитанный дымом воздух дрожал перед глазами, словно происходящее было каким-то мороком, галлюцинацией. Цели, однако, они достигли: если к моменту посадки здесь оставалась какая-то опасная дрянь вроде головосеков и прочих симбионтов червей Байерса, то теперь она испарилась без следа. Надо только позаботиться о том, чтобы в зону высадки не проник еще какой-нибудь образец смертоносной фауны Сумрака. Зельда Штейн, придерживая длинную мантию, вышла наружу с изяществом придворной леди, как будто вокруг расстилалась не выжженная земля с тлеющими стволами деревьев, а мраморные плиты дворца. Сделав шаг, она запрокинула голову: то ли чтобы поправить волосы, то ли желая лучше рассмотреть вторую «Неясыть», кружившую над ними в поисках подходящего места для приземления. Пилот наконец принял решение, и машина тихо приземлилась футах в двадцати от них. Выбравшийся из нее Конрад Леманн с виноватым видом направился навстречу Квирреллу, и того охватило нехорошее предчувствие. — Что случилось? — быстро спросил он. — Просвещенный Квиррелл, — замявшись, проговорилл Леманн, — у нас… непредвиденная ситуация. — Какая еще… — начал было Квиррелл, но умолк. Из второго вертолета на спекшийся грунт легко выпрыгнула Марселин, невинно улыбнувшись Квирреллу. Тот перевел тяжелый взгляд на Леманна. — Клянусь, я не заметил ее! — воскликнул профессор трансфигурации, подняв руки, словно пытаясь отгородиться от гневного взгляда Квиррелла. — Она использовала дезиллюминационные чары и забилась в заднюю часть кабины. Мне и в голову не пришло, что кто-то из наших может… — Черт, вы же опытный маг! — выплюнул Квиррелл. — Член ареопага. А теперь мы потеряем четыре часа на то, чтобы отвезти ее обратно. — Это не так уж много, — примирительно сказала Зельда Штейн. — Второй вертолет останется здесь, а дроны продолжат поиск. — Я не собираюсь возвращаться, — заявила Марселин. — Квиринус, если ты думаешь, что я буду торчать в Айзентурме, думая, что тебя, возможно, уже сожрали эти чертовы черви Байерса, то… Из кабины «Неясыти» выглянул Виктор и быстро проговорил: — Извините, перебью. Просвещенный Квиррелл, срочный вызов из Айзентурма. У них проблемы. Квиррелл окинул сестру испепеляющим взглядом и, чертыхаясь, забрался обратно в кабину. — Квиррелл на связи, — рявкнул он в микрофон, не скрывая раздражения. — Это Вейсгаупт, — послышался голос главы ордена, сильно искаженный помехами. Это было странным: обычно связь даже на куда больших дистанциях оставалась почти безупречной. Память услужливо подкинула ему описание Хоукинского инцидента, с которым он ознакомился еще в свой первый год в академии. Аномалии магнитного поля, помехи в электросети, проблемы с радиосвязью. Неужели?.. — Мы наблюдаем массовую… головосеков, — прошелестел Вейсгаупт. — Големы держат периметр… Мелких тварей наши поля… но если… доберутся черви… — Сильные помехи, — сказал Квиррелл. — Черви Байерса должны быть недалеко. — Согласен… не пытаются атаковать целенаправленно… Это миграция. Мы просто у них на пути. — В каком направлении? — На юг. Просвещенный Квир… сутки или немного больше… будут у вас. Подождите-ка… какая громадина! Надеюсь, что… Рация взорвалась оглушительным треском помех, и разобрать в этом шуме какой бы то ни было голос было уже невозможно. Подождав с полминуты, Квиррелл покачал головой и выпрыгнул из вертолета. — Срочно ставим барьеры, — бросил он. — А ваша сестра… — начал было Леманн, но Квиррелл только отмахнулся. — Марси, ты остаешься здесь. К периметру не приближайся, ясно? И вообще, от вертолетов не отходим. В случае чего, мы должны быть способны сорваться с места в течение полуминуты максимум. — Это в случае чего же? — полюбопытствовала Зельда Штейн, склонив голову. Квиррелл невесело хмыкнул. — Помните атаку големов позапрошлым летом? Так вот, бывает кое-что похуже.

***

— Почему бы нам просто не улететь дальше? — спросила Марси. Она, поджав ноги, сидела на большом белом валуне, где каким-то чудом выжила тонкая пленочка мха, и смотрела на волнующуюся поверхность моря. Стихший было промозглый западный ветер снова набирал силу, и все понимали, что он вскоре принесет вместе со всеми этими массами воздуха. Если только дроны не закончат свою работу раньше. — Нам особенно некуда, — сказал Квиррелл. — На территории Туниса эти твари уже есть, так что юг отпадает. В самом худшем случае можно рвануть на восток, но тогда об острове можно забыть. — Думаешь, они знают, что мы пытаемся сделать? — Кто? — Все эти… черви Байерса и остальные существа. Они ведь не пытались напасть до нашей экспедиции. Квиррелл пожал плечами, но не ответил. Эта мысль уже приходила ему в голову — еще когда Вейсгупт сообщил ему о массовой миграции фауны на юг. Десятилетиями жутких тварей считали просто скоплением опасных паразитов с ограниченной разумностью наподобие дементоров, и не без оснований. Но теперь… Фауна не пытается штурмовать Айзентурм, однако молниеносно среагировала на их попытку добраться до острова, словно подчиняясь чьей-то разумной воле. Если интуиция не подводила его, если так все и было, то иллюминатов не желают уничтожить. Их просто хотят изолировать от Земли. Нижний край багрового солнца коснулся горизонта и ветер, словно ждавший этого мгновения, протяжно завыл, осыпав их горстью комковатого серого пепла. На губах он отдавал горечью и дегтярным зловонием. Квиррелл скривился и сплюнул, чтобы избавиться от гадкого вкуса. Как вышло, что они, просвещенные, державшие руку на пульсе всего мира, проворонили угрозу, веками набиравшую силу у самого их порога? Совсем немного благодушия, уверенности в том, что мир уже прочно стоит на рельсах прогресса и не может соскользнуть в кровавую эпоху далекого прошлого, — и вот их прочно держат за глотку, а воздух отравлен пеплом и горечью. Совсем немного самодовольства и беспечности — и чужеродный разум препарирует их, оказавшуюся настолько хрупкой, цивилизацию, расчленяя, рассекая нервные узлы и подчиняя ее неведомой цели. Что они могут сделать в таких условиях? Несколько человек, представления не имеющие, с кем или чем они столкнулись, — что пушинка, несомая ураганом. И все же… Если подозрения верны, если их маленькую экспедицию неизвестный враг действительно попытался остановить, бросив в погоню чудовищных тварей Сумрака, значит, он не всесилен. Значит, он видит в них угрозу. Больше того: он не всеведущ, иначе не позволил бы им даже покинуть Айзентурм. А еще это значит, что остров Огигия до сих пор существует и до сих пор позволяет достичь Земли. Его нужно найти — любой ценой. — Здесь рано темнеет, — снова сказала Марси, нахмурившись. — Это нормально? Квиррелл подошел к самому краю обрыва, за которым пролегала невидимая граница выставленного их совместными усилиями топологического щита. Прищурившись, он вгляделся в чистое небо, которое быстро затягивала темная пелена — много быстрее, чем уходил за край раскаленный диск солнца. Пелена казалась неравномерной. Медленно менявшие форму гранулы, уплотнения, стяжки — едва заметные, но обретавшие материальное наполнение с каждой минутой. — Они добрались до нас, — сказал Квиррелл. Марселин соскочила с камня и обеспокоенно огляделась. — Черви Байерса? — спросила она. — Пока только споры. Они движутся быстрее всего, и сейчас их полно вокруг. А будет еще больше — очень скоро. Иди-ка за мной, сестренка. Быстрым шагом они добрались до импровизированной вертолетной площадки, где Штейн и Леманн, похоже, уже устроили посиделочки с пилотами обоих вертолетов, не замечая происходящего вокруг. — …И тут я снимаю чары, и это оказывается просто засохший рогалик! — завершил Конрад Леманн историю, начало которой они не слышали, и с победным видом осмотрел присутствующих. Виктор согнулся в приступе смеха. Второй пилот поперхнулся и громко рыгнул, но тут же покраснел, запоздало прикрыл рот рукой и бросил полный раскаяния взгляд на Зельду Штейн. Та, не обратив никакого внимания на пищеварительные проблемы подчиненного, мелодично рассмеялась — вполне искренне, впрочем. — Заканчиваем веселье, коллеги, — заявил Квиррелл. — Пора лететь на юг. — Еще не было сообщений от дронов, — возразил Леманн, нахмурившись. — Что-то случилось? — Твари уже близко. Думаю, щиты еще долго выдержат, но помехи будут расти. Скоро мы просто не сможем связаться с дронами. — В воздухе мы станем куда уязвимей, — подняла бровь Зельда Штейн. — Придется рискнуть, — коротко ответил Квиррелл и повернулся к обоим пилотам. — Самое главное: если увидите червей Байерса… да вообще, любую тварь, то не вступайте в бой без крайней нужды. Ясно? Любой ценой избегаем столкновений. Заросли за пределами выжженной площадки пришли в движение, и среди ветвей прошмыгнуло существо, чье узловатое тело было обтянуто влажной и лишенной растительности серой шкурой. Квиррелл пару секунд вглядывался в темноту за дрожащими листьями, потом круто развернулся и направился к «Неясыти». — Марси, ты летишь с просвещенным Леманном, как и раньше, — бросил он. — Но я… — Не спорь, пожалуйста. Еще одно существо на мгновение выскочило на удаленный от них край площадки и, с разбега ударившись о выставленный щит, отпрянуло, издав хриплый вопль, и юркнуло назад, под защиту ветвей. Проклятые головосеки уже здесь. Пока их немного, но несколько минут — и сотни этих тварей хлынут со всех сторон, пытаясь проникнуть за укрывающий вертолетную площадку невидимый купол. — Взлетаем следом за Леманном, — скомандовал Квиррелл, разместившись в кабине. — И еще, Виктор… Постарайтесь держать их вертолет в поле зрения. Виктор коротко кивнул и потянул на себя рукоять. «Неясыть» зависла над землей, лопасти пришли в движение. Конечно, Квирреллу было бы спокойней, если бы Марси летела с ним в одном вертолете. Но это обманчивое чувство. Если их машина будет атакована, они, вероятно, погибнут вместе, и он мало что успеет сделать. А так он хотя бы постарается защитить вторую «Неясыть», приняв удар на себя. Как и в прошлый раз, земля провалилась вниз, и там, на белых прибрежных скалах вокруг недавнего места стоянки были они. Сотни. Тысячи головосеков, ленивой серой волной напиравшие с севера и запада. Зельда Штейн с трудом оторвала взгляд от жуткого зрелища и посмотрела выше, на уже совершенно стемневший северный небосклон. Ее челюсть отвисла, напрочь разрушив бережно хранимый образ великосветской сердцеедки. — Какая громадина! — пробормотала она.