Гарри Поттер и принц датский

Частица сдвинулась в пространстве в поисках ресурса. Она не мыслила — в обыденном смысле этого слова. Ее вечный голод не был мучительным чувством и не доставлял ей никакого дискомфорта, а его утоление не приносило никакой радости. Частица подчинялась простой индивидуальной программе. Двигаться. Искать ресурсы. Трансфигурировать их, обращая в свои копии. Частицу нисколько не беспокоил тот факт, что единственным ресурсом были такие же частицы, как она сама. Натыкаясь на них в своем безостановочном блуждании, она снова и снова трансфигурировала их. Для нее не было никакой разницы: ресурс есть ресурс. Нередко трансфигурировали ее саму, но для нее ничего не менялось: программа продолжала исполняться. Столкновение! Сработал триггер, запускающий процедуру трансфигурации, но еще до того, как она завершилась, последовало второе столкновение. Частицу трансфигурировали. Ее недавний ресурс отскочил в сторону, но он уже не был идеальной копией. Его память о собственной структуре оказалась нарушена вследствие прерванной трансфигурации. Совсем незначительно — но достаточно для того, чтобы изменить алгоритм движения. Схема ее движения в силу случайности оказалась чуть эффективней прежней для поиска ресурсов. До того, как ее трансфигурировали в прежнее состояние, она успела создать три свои копии. Через минуту число этих копий превышало тысячу. Через час их было больше ста миллионов. Нет, не совсем так. Среди них оказалось некоторое количество частиц с измененной программой движения. Они двигались попарно и непрерывно трансфигурировали друг друга, чтобы не стать ресурсом для других частиц. Количество этих сдвоенных частиц росло быстрее всех прочих. Когда оно достигло миллиона… Квиринус Квиррелл со вздохом нажал клавишу. Внутренняя часть реактора озарилась резким фиолетовым светом. Движение заключенной в нем глины Эдема замедлилось и через полминуты прекратилось вовсе. — Вот и все, — проговорил Квиррелл. — Конец проекту. — Ты же можешь продолжать теоретические исследования, — возразила Марселин. — Ну да, могу. И не только теоретические: у меня уже накопленного экспериментального материала — на месяц как минимум. Но это лишь отсрочка неизбежного. Материал у меня рано или поздно закончится, а на ровном месте я мало чего добьюсь. Несколько лет голой теории, если помнишь, не продвинули меня ни на шаг… Пока эта наша парочка не вмешалась. Марси соскользнула со стула, подошла к реактору, сияние в котором медленно угасало, и вгляделась в причудливые формы, замершие на поверхности глины. — Немного похоже на человеческое лицо, — проговорила она. — Тебе не кажется? Квиррелл мельком взглянул и пожал плечами. — Некоторые и на поверхности Луны видят физиономию. Справедливости ради, причудливый глиняный узор и впрямь отдаленно напоминал перекошенное до полной асимметрии лицо с ввалившимися глазами. Однако искать глубокий смысл в плодах разыгравшегося воображения — скользкий путь. Они тут и без того все на взводе. — Иногда это полезно, — хмыкнула Марси. — Помнишь, как Гермиона расколола шифр Гёте, обратив внимание на сходство персонажей «Фауста» с реальными астрономами? — Конечно, полезно. Не будь в этом пользы, вряд ли естественный отбор поддержал бы нашу склонность в любом хаосе видеть признаки порядка. Да только в девяти случаях из десяти мы просто обманываем сами себя, и «лицо на Луне» — просто мешанина морей и кратеров. — Если бы Гермиона так рассуждала… — Черт возьми, Марси! Мы, конечно, оба в долгу перед этими ребятами, но признай: в их успехе обычное везение сыграло более важную роль, нежели точный расчет. А если ты так поддерживаешь подобные сумасбродства, отчего ты не отправилась с ними в Прагу? Их приятель, Эрше, видите ли, не пожелал эвакуироваться. Марселин удивленно обернулась. — Они покинули Сумрак? Я думала, никому не разрешено… — Я тоже так думал. Но ты ж знаешь мисс Грейнджер: она самого Цицерона заболтает. К тому же Вейсгаупт явно питает слабость к этим двоим после того, что случилось год назад. — Думаю, он просто стал воспринимать их всерьез. Ты сам говорил, что в Айзентурме ценят практические результаты, а результаты у них налицо. И если они считают правильным пойти на риск… — Считают правильным? Не смеши, Марси. Будь это не Эрше, а признанный специалист по фауне Сумрака, они бы и не почесались ради него, несмотря на то, что пользы от последнего не в пример больше. Как по мне, у них шило в... гм. Мда. Столько времени прошло, а они так и не научились простой вещи: спокойно ждать. Он выключил терминал, бросил последний взгляд на остановившийся реактор и направился к двери, пригласив жестом сестру за собой. Айзентурм в последние дни будто вымер: пока они шли к выходу из Башни, им не встретился ни один человек, и тому были причины. Члены ареопага неустанно работали, организуя эвакуацию. Большинство из них вообще не спали, держась только на силе воли и на стимуляторах, приготовленных Августой Кох: управляли строительными работами, занимались поставками материалов, координировали сотрудников за пределами Сумрака и пытались решать бесчисленное число задач, которые обрушились на Айзентурм с самого начала кризиса. Квиррелл извлек из кармана крохотный флакон, заполненный подвижной темно-красной жидкостью. Вытянув притертую пробку, он вдохнул запах зелья: странная смесь ароматов эвкалипта и мускуса. На вкус препарат был терпким, как незрелая хурма, и Квиррелл знал, каковы будут последствия, когда вся эта горячка подойдет к концу. Упадок сил, сонливость, апатия — на неделю или две как минимум. Квиррелл не возражал. Жизнь — всегда баланс компромиссов, и он с готовностью платил за возможность обмануть собственную природу. — Думаю, они просто еще не привыкли к Айзентурму, — вновь заговорила Марси. — Их выдернули из Хогвартса, который долгое время был их домом, даже не дав ни с кем попрощаться. Я сама — и то никак не освоюсь. Причем мне-то проще: в отличие от них, я в любое время могу вернуться. Она бросила мимолетный взгляд на живой потолок главного холла и, нахмурившись, посмотрела вверх еще раз, более пристально. — Что тебе делать в Хогвартсе? — хмыкнул Квиррелл, потянув ее за рукав мантии, чтобы оторвать от созерцания потолка. — Твоих бывших сокурсников там уже нет. Уже сказав это, он вдруг с удивлением обнаружил, что и сам немного скучает по навсегда оставленным позади стенам Хогвартса — много сильнее, чем по людям, которых знал. Его подземная лаборатория, где когда-то давно он пытался создать глину Эдема своими силами. Целый сад из экзотических растений, высаженных по периметру. Теперь он уже, должно быть, никогда все это не увидит: все время сейчас уходит на подготовку к эвакуации, а потом… Потом Земля погибнет. — Пусть нет сокурсников, но остался сам Хогвартс, — сказала она словно в ответ на его мысли. — И преподаватели. Профессор Снейп все еще ведет зельеварение? — Насколько я знаю, с этого года он оставил свой пост Слизнорту, а сам переключился на Защиту от темных искусств… А почему вдруг Снейп? — подозрительно сощурился Квиррелл, обернувшись к сестре. Она смущенно улыбнулась и пожала плечами. — Первый, кто пришел на ум. Он мне нравился когда-то. — Что-что? — опешил Квиррелл, остановившись. — Ну чего ты так реагируешь? Ничего серьезного, просто… мне он казался довольно харизматичным. — Этот угрюмый бирюк с немытой головой? Марси, ты меня доконаешь раньше, чем Рактавиджа. Она лишь весело рассмеялась и потащила его за локоть к выходу. Двойная звезда под потолком продолжала свое безмолвное движение, заливая холл потоками голубого и оранжевого огня. Если бы кто-то вошел в главный холл в эту минуту, постоял бы, ничего не делая, а только созерцая, он мог бы что-то увидеть. Беспорядочно скользящие цветные тени на стенах иногда складывались во что-то отдаленно напоминающее осмысленные образы. Порой в них можно было разглядеть человеческое лицо — если очень постараться его увидеть. Однако холл пустовал, а если изредка и входил кто-то из сотрудников или эвакуированных студентов Айзентурма, то он стремился по своим делам и не задерживался для такого маловажного занятия, как созерцание. Время от времени то один, то другой ловил на себе чей-то пристальный взгляд, но не видел смотрящего и потому просто отмахивался от бьющейся в тревоге интуиции. Какой-нибудь магл, выросший на голливудских фильмах ужасов, войдя в здание, наверняка сказал бы, что в Башне завелись призраки. Просвещенные обитатели Айзентурма много раз видели призраков, изучали их, и уж точно им не внушали никакого страха эти бесплотные отпечатки человеческой личности. Но даже они чувствовали: что-то не так. Призраки Айзентурма были совсем иными, нежели безобидные призраки Хогвартса, и уж конечно, много опасней.

***

— Просвещенный Квиррелл, познакомьтесь с нашими гостями из Китая, — церемонно проговорил Генрих Крюгер, подводя их к площадке из полированного металла на окраине пара-Ингольштадта. — Сюэ Вэйдун, шэньши школы Юнь-Бао, и его ассистент Чжун Ли. Они только сегодня доставили транспортный терминал. Квиррелл кивнул, пожал руки гостям и последовал за ними в центр площадки, где возвышалось устройство. Кабели уже подвели, из-за передней панели с единственным массивным переключателем раздавался тихий гул. Он украдкой покосился на китайцев. Странная парочка. Конечно, Юнь-Бао — вообще своеобразное место, по сути, восточная версия Айзентурма. Изолированная не только от мира маглов, но малоизвестная даже в среде волшебников. Они там себе на уме. Сюэ Вэйдун полностью соответствовал его представлениям о внешности шэньши. Аккуратная мантия традиционного покроя, глубокого карминового цвета с вышитым изображением барса на спине. Запястья охвачены золотыми браслетами в форме змеи, кусающей себя за хвост — должно быть, это символизировало цикличность времени. На обтянутом сухой кожей лбу — неприметная татуировка, изображающая Черное Солнце. И, конечно, нелепая конструкция на голове, походившая больше на магловскую люстру, нежели на головной убор. Квиррелл подавил усмешку: в конце концов, его собственный тюрбан тоже нередко притягивал удивленные взгляды окружающих. Молодой китаец составлял заметный контраст со старшим коллегой. На голове его не было ничего, кроме длинных, собранных в хвост волос. На лице — никакой растительности. В жизнерадостном взгляде — ни капли строгости. Некоторое сходство заключалось только в одеянии: короткая мантия Чжун Ли имела ту же яркую расцветку. Однако стилизованное изображение барса — символа Юнь-Бао, — красовалось на правом плече, а нижний край едва доходил до колена. Квиррелл припомнил, что такие мантии носили хофэны — чародеи, сочетавшие магию с боевыми искусствами, и с невольным уважением посмотрел на безмятежное гладкое лицо парня. Стать хофэном может далеко не каждый, и подразумевает это многие годы изнурительных, болезненных и по-настоящему опасных тренировок. Тут же последовала другая мысль, окрашенная тревогой. Зачем они притащили сюда элитного бойца Юнь-Бао? Это же просто доставка груза. — Где точка выхода? — спросил он, нарушив затянувшееся молчание. — К северу от Ингольштадта, — сказал Крюгер. — Там располагается железнодорожная ветка в направлении Хепберга, и вокруг только поля. Никаких строений в радиусе километра, так что к началу эвакуации несложно будет разместить там любую инфраструктуру. — А зачем это? — спросила Марселин, подойдя ближе. — Осторожней, — мягко отстранил ее Квиррелл. — Этот терминал — ключевой элемент всей операции. Видишь ли, наши порталы обладают ограниченной пропускной способностью и не могут работать в непрерывном режиме. А устройство, которое ты видишь перед собой, создает и поддерживает прямое соединение Сумрака и нормального пространства. С его помощью можно войти в Сумрак без каких-либо ухищрений. Мы пропустим отсюда железную дорогу и соединим ее с путями близ Ингольштадта, поэтому к началу эвакуации через эту область пространства можно будет гнать в Сумрак целые поезда с пассажирами. — Вы хотите создать… червоточину? — удивилась Марселин, припомнив термин из астрофизики. — Не совсем так, мисс, — возразил просвещенный Крюгер. — Природа этого межмирового туннеля несколько иная, но по сути — да, очень похоже. — Разве это не опасно? Даже небольшая разность атмосферного давления и температуры там и здесь, полагаю, приведет к постоянным ураганным ветрам… — Будь это настоящей червоточиной, так бы все и произошло, — кивнул Крюгер. — А если учесть, что гравитационное поле распространяется через червоточину ничуть не хуже вещества, мы получили бы страшнейшие приливные эффекты в обоих мирах, и как результат — тектоническую катастрофу. Терминал действует иначе. Он работает под управлением Гипертьюринга и перебрасывает только вещество, причем выборочно. — Представляю, какая вычислительная мощь здесь требуется… — округлила глаза Марси. — И она у нас есть. Но вы все же правы. Это по-прежнему опасно для тех, кто путешествует через терминал. Да только какой у нас выбор? — Ну, это преувеличение, — вмешался Сюэ Вэйдун. — Наши специалисты снабдили устройство рядом защитных механизмов. Даже потеряв соединение с сервером, терминал вряд ли вызовет катастрофу. В худшем случае портал просто перестанет работать. Квиррелл одарил его откровенно скептическим взглядом, но ничего не сказал. В словах старика был смысл. Школа Юнь-Бао не могла сравниться с Айзентурмом в области артефакторики, однако, как ни странно, китайские коллеги оставались лидерами везде, где речь шла об изготовлении артефактов, управляющих метрической магией. Тому были причины, если вдуматься. Юнь-Бао, некогда основанная самой Цао Шу, не могла не прийти к развитию этого направления давным давно. В то же время магическая материя вообще и глина Эдема в частности пребывали в Юнь-Бао под негласным табу, в чем тоже нетрудно проследить невидимую руку их основательницы. Последние безуспешные попытки китайских чародеев создать настоящих големов привели только к знаменитой терракотовой армии Цинь Ши Хуана. Стимулятор в его крови уже достиг пика активности, и мышление работало, как вычислительная машина, по первому запросу подсовывая ему целые страницы текста, который он прочел когда-то о восточных коллегах. Странные они. Сочетание глубоких познаний в отдельных областях с нелепейшими запретами. Полный отказ от технологий имплантации — что это, как не узость мышления? — Так чем же я могу помочь? — спросил он наконец. — Если все так хорошо, мое участие не требуется. — Мы уверены в своей работе, но не безрассудны, просвещенный Квиррелл, — спокойно ответил Сюэ Вэйдун. — Мне сказали, что вы здесь ведущий специалист по метрической магии после того, как тяньши Гуаньинь покинула нас. Поэтому я бы хотел видеть вас при тестовом запуске терминала. Если в силу каких-то причин последуют… неблагоприятные топологические аномалии, вы первым их обнаружите. — Что ж, хорошо. Если все готово, давайте не будем терять времени, — пожал плечами Квиррелл. Просвещенный Крюгер кивнул и проговорил в металлический браслет на своем левом запястье: — Гипертьюринг, сними защиту внешнего доступа. Возобновление защиты — через десять минут. — Зачем так? — полюбопытствовал Чжун Ли, который до сих пор хранил скромное молчание. — В норме Гипертьюринг не принимает никаких сигналов от периферийных устройств, расположенных за пределами Айзентурма, — пояснил Крюгер. — Позже мы добавим исключение для терминала, но сейчас сгодится и так. Мы готовы к тестированию, Сюэ-шифу. Сюэ Вэйдун кивнул, подошел к панели терминала и с видимым усилием повернул переключатель. Над ним вспыхнул индикатор красного цвета, гудение усилилось в разы, и напротив площадки выросла огромная зеркальная стена. — Ширина транспортной зоны — десять метров, — деловито сообщил Сюэ Вэйдун, — высота — чуть больше семи. Поэтому через нее можно пропустить две непрерывно работающие железнодорожные ветки. Как видите, мы заинтересованы в успешной эвакуации не меньше вас… Все в порядке, просвещенный Квиррелл? Квиррелл почти не слушал. Что-то в происходящем было не так, и вовсе не из-за каких-то там топологических аномалий. Он огляделся, пытаясь проанализировать неожиданный сигнал тревоги из недр психики и понять, что послужило тому причиной. Ничего. Големы, снующие вокруг по улицам растущего пара-Ингольштадта, привычно занимаются своим делом. Марси и просвещенный Крюгер выжидательно смотрят на него, ожидая вердикта. Этот молодой китаец с неизменно доброжелательным выражением лица тоже буравит его взглядом… По этим азиатам никогда не поймешь, насмехаются они над тобой или совершенно искренни. Сюэ Вэйдун, недовольно поджав губы, стоит неподвижно рядом с устройством. Что они вообще знают об этих китайцах? Да, руководство Юнь-Бао официально согласилось на сотрудничество и подтвердило отправку своих специалистов… Но что, если их перехватили по дороге и подменили самозванцами? Что, если устройство, которое они притащили, в один прекрасный день испепелит весь пара-Ингольштадт? Конечно, сложно представить себе организацию, желающую уничтожения Земли, но в истории бывало и не такое. Религиозные фанатики на что-нибудь в этом духе вполне способны. Или даже остатки Аненербе, которые могут не воспринимать всерьез саму угрозу, но желают поквитаться с иллюминатами за сокрушительное поражение. — Давайте проверим работу терминала, — ответил он, решив пока держать свои подозрения при себе. Сюэ Вэйдун кивнул. — Мы с моим ассистентом сейчас выйдем за пределы Сумрака и вернемся, чтобы продемонстрировать… — Хватит и одного из вас, — быстро возразил Квиррелл. Старик смерил его долгим пристальным взглядом, но возражать не стал. Медленно кивнув, он обернулся к ассистенту и негромко сказал: — Ли, цин дао на бьянь цу. Чжун Ли с готовностью кивнул и направился к зеркальной стене. Перед тем, как войти в нее, он обернулся и с радостной улыбкой помахал им рукой. Один шаг — и стена поглотила его. — Теперь он в нормальном пространстве, близ Ингольштадта, — пояснил Сюэ Вэйдун. — Сейчас он вернется обра… Зеркальная стена исчезла. Индикатор на контрольной панели транспортного терминала истерично замигал. — Поломка? — нахмурился Крюгер, подходя ближе. — Нет, — отозвался Сюэ, склонившись над панелью. — Не может этого быть, мы же все проверили… Просвещенный Крюгер вновь поднес браслет к губам и проговорил: — Гипертьюринг, проведи диагностику последнего подключенного периферийного устройства. Ответом была тишина. — Гипертьюринг! — повторил он, потом поднял встревоженный взгляд и сказал: — Сервер не отвечает. Земля под ногами дрогнула. Квиррелл, повинуясь еще неясной мысли, рывком обернулся назад — туда, где в темной дымке возвышалась громада Башни. Что-то творилось на ее вершине, там, где много лет назад был установлен генератор Сумрака, некогда также разработанный при участии сотрудников Юнь-Бао. Сфера, окруженная коконом свернутого пространства, неуязвимая и практически вечная… Сейчас она излучала ослепительный алый свет, а пространство вокруг шло рябью. — Что за… — успел проговорить Квиррелл. Генератор Сумрака взорвался. Вспышка была настолько яркой, что отозвалась болью в глазах. В пространстве прокатилась незримая волна, и Квиррелл ощутил, как его волосы под тюрбаном встали дыбом. Металлические предметы вокруг окутались мягким сиянием и заискрили. Несколько верхних этажей Башни разлетелись на мелкие фрагменты, словно от удара исполинского молота. На несколько мгновений обломки зависли в воздухе без движения, а потом обрушились на землю каменным дождем. Только когда по барабанным перепонкам ударила запоздавшая акустическая волна, Квиррелл бросил взгляд на терминал, поверхность которого с каждым мгновение светилась все ярче. Рефлексы сработали раньше, чем разум смог осознать это. Схватив в охапку сестру, Квиррелл рванулся сквозь пространство как можно дальше — туда, куда еще не дотянулась растущая граница пара-Ингольштадта. Едва обернувшись к оставшейся позади испытательной площадке, он увидел, как разлетается тысячами металлических осколков терминал — через мгновение после того, как они сорвались с места. Рядом в землю вонзилось два осколка, и он поспешно выставил щит. Над пара-Ингольштадтом протяжно и тоскливо завыла сирена: звук, который Квиррелл доселе слышал только раз — при нападении армии големов год назад. Тогда тоже были потери, но Башня, сердце Братства, осталась вне досягаемости врага. На этот раз враг оказался много коварней и, отказавшись от грубой лобовой атаки, смог нанести смертельный удар изнутри. Как они допустили это? Почему утратили бдительность, зная, какое количество врагов грезит о падении Айзентурма? — Что же это… — хрипло пробормотала Марси. — Квиринус? Что теперь будет? Он молчал, пытаясь осознать масштаб разрушений. Генератора Сумрака больше нет. Гипертьюринг, очевидно, также выведен из строя. Разрушена вершина Башни. К счастью, там нет жилых помещений, но черт его знает, насколько глубоко вниз проникла ударная волна. Пара-Ингольштадт уцелел, пострадали только здания рядом с испытательной площадкой. И жертвы… Наверняка много погибших и без счета раненых. Успел ли что-то сделать просвещенный Крюгер? Его нигде не видно и старого китайца — тоже… Проклятье! Подозрения оказались верны: эти двое притащили в Айзентурм троянского коня и тем самым почти покончили с Орденом. Вот почему Сюэ Вэйдун намеревался выйти через портал вместе с Чжун Ли — чтобы покинуть опасную зону! — Без генератора и Гипертьюринга все порталы в нормальное пространство больше не работают, — сказал он. — Мы изолированы от Земли. Это значит, что перестала работать и сеть порталов снаружи. Хуже того, барьеры вокруг обитаемых зон Сумрака теперь тоже рухнули, и теперь лишь вопрос времени, когда сюда заявится вся эта живность из-за их пределов. У нас чертовски серьезные проблемы, Марси. Она часто заморгала, и Квиррелл увидел, как в глазах сестры набухают слезы. Шок и смятение — обычная первая реакция, и ему ни в коем случае не следует потакать этому чувству. — Начнем их решать прямо сейчас, — твердо сказал он. — Этот паршивец, Чжун Ли, успел выскользнуть наружу. Его сообщники, кем бы они ни были, тоже там. Наши сотрудники из внешнего мира не знают о диверсии, но скоро догадаются. А вот мистер Поттер и мисс Грейнджер… Когда они доберутся до Ингольштадта, их могут уже ждать, поэтому надо бы в первую очередь… — Квиринус, — прервала его Марселин. — У тебя кровь. Он только отмахнулся и, превозмогая внезапную слабость, громко произнес: — Экспекто Патронум! Лисица, сделанная из одного света, прыгнула за пределы Сумрака, направляемая волей Квиррелла, и дальше… дальше. Прага. Старое еврейское кладбище — они не должны быть где-то поблизости, вряд ли у них было время, чтобы куда-то отправиться… Да, так и есть. Они совсем рядом. Квиррелл облокотился на дерево и, сражаясь с дурнотой, заговорил: — Катастрофа… Произошла катастрофа… Уже произнеся сообщение, он мысленно чертыхнулся. Не нужны им сейчас все эти детали, нужно сообщить самое важное, ради чего он и связался с ними. А теперь они, конечно, полны любопытства и что-то спрашивают. Он набрал в легкие воздуха и вновь заговорил, изо всех сил пытаясь сохранить концентрацию, необходимую для поддержания патронуса: — Слушайте! Вы там не одни. Будьте крайне осторожны… Голова отчаянно закружилась, и сосредоточенность схлынула, сменившись сумбуром мыслей. Уже падая на землю, он увидел, как к ним спешит, прихрамывая, просвещенный Крюгер с лицом, вымазанным красным. Марси в слезах опустилась на колени рядом с ним, что-то говоря, но шум в ушах не давал расслышать ни слова. Эта ужасная боль в спине… Похоже, один из обломков. Теряет он хватку с этой своей лабораторной работой. Когда-то успел бы выставить щит раньше, чем увидел взрыв. Опустилась тьма. Она клубилась перед его внутренним взором, словно торнадо из угольной пыли, и ветер свистел в голове, словно кто-то вскрыл ему череп и теперь обдувает оголенный мозг плотным потоком холодного воздуха. «Иногда это полезно», — отозвались в памяти слова сестры. Через бурлящий мрак постепенно проступали очертания человеческого лица.