Чужак

Когда мне было семь, я чуть не умерла. Температура за 40, бледность, испарина и я не просыпалась. Врачи подозревали менингит, но так и не смогли точно сказать, что же это было. Через десять часов я проснулась, температура спала сама собой, а еще через сутки меня отпустили из больницы, потому что держать в ней здорового ребенка в высшей степени странно. Именно в те десять часов я впервые попала в Город. Мой Город. С тех пор он мне снится. Эти сны четкие, реалистичные и логичные. Я прекрасно понимаю, что сплю, но могу идти куда хочу и делать что хочу. Этот сон не управляет мной, С другой стороны, он тоже не поддается моему управлению. Это мой особый мирок. Личное пространство. Город приходит в мой сон иногда раз в неделю, а когда не появляется месяц. Я не могу это контролировать. За пятнадцать лет я пыталась выявить хоть какую-то закономерность. Вела дневник, повторяла действия накануне сна. Но все оказывалось бесполезным. Мой Город, как молодой любовник, своеволен. Что за Город, спросите вы и почему мой? Как объяснить? Я воспринимаю его как живое существо, хотя это город. Дома, улицы, скверы, фонтаны, магазины и кофейни с ресторанами. Но я чувствую в нем особую жизнь, как сердце бьющееся под землей. Не знаю как еще это объяснить. Мы связаны. Я чувствую его. Со всеми строениями, дорогами, деревьями, мостами. Каждый камень мостовой, каждый кирпич, каждой стены. Закрыв глаза, я могу увидеть каждый его уголок. И он, он тоже наблюдает за мной. Я чувствую его внимательный взгляд куда бы ни пошла. Ни злой, ни равнодушный, просто присутствие. Я очень быстро к нему привыкла. Это мой Город, но с таким же успехом можно сказать, что я его Человек. Мой Город не велик, в нем нет высотных зданий. Сонные, пыльные улочки, с дремлющими тополями вдоль них. Тумбы с афишами. Козырьки маркиз над входами. Заваленные осенней листвой дорожки парка. Сияющая гирляндами елка на главной площади. В Городе почти нет асфальта, в основном булыжные мостовые, он далеко не молод — мой Город. Но он и не стар. Он красив, но в нем нет игрушечного лоска, как на открытках. Это город, в котором я всегда хотела жить. Я бываю в нем в разные времена года. Лето, осень, зима, но никогда весной. Это одна из странностей города. Еще одна — жители в нем бывают только зимой. Летом и осенью я брожу по его улицам совершенно одна. Ну и последнее… Жители города меня не видят и не слышат. Я наблюдаю за суетой на улицах, детьми катающимися с горок, парочками за столиками в кафе. Я могу взять любую вещь, выпить чашку кофе за стойкой, полистать журнал в магазине. Но не заговорить ни с одним из обитателей. *** Чужак. Я сразу его почувствовала. Что-то чужеродное. Лишнее, как соринка в глазу. Он был на площади, у елки. Вокруг сновали жители, а он просто стоял и осматривался. — Слишком легкое пальто для зимы, — говорю я, подходя к нему. Я уверена — он не услышит. Услышал, повернулся, заинтересованно посмотрел и улыбнулся. — Привет Я обошла вокруг — разглядывая. Высокий, плечистый, уши покраснели от холода. Темные волосы, большие глаза, высокие скулы, прямой нос, тоже покрасневший, губы красивой формы. Явно не русский. Он вертит головой следя за мной. — Кто ты такой? — я останавливаюсь напротив него, — Как сюда попал? Что ты делаешь в моем Городе? — Сколько вопросов! — он удивленно поднимает брови, наклоняет голову к плечу и улыбается уголком губ, — На какой отвечать первым? Глаза у него внимательные. Вроде и улыбается, а во взгляде — льдинки. — Как ты здесь оказался? Он оглядывается с отсутствующим видом, как будто пытается понять, где это — здесь. Поджимает губы в скобочку. — Очевидно, я сплю, — наконец, говорит он пожимая плечами и покачивая головой. Губы снова в скобочку, в глазах насмешка. Спит? Он? Я вдруг успокаиваюсь. Это какой-то сбой, как в компьютерной игре. Как вирус в программе. В следующий раз его здесь не будет, значит и злиться незачем. — Это я сплю, а ты мне снишься — говорю я ему, — это мой сон, и мой город. Тебе здесь не место. Ты должен уйти. — М-м-м. Хорошо, — он кивает, — как только проснусь, уйду — Ты не спишь, ты не настоящий, настоящая — я, — я хмыкаю, — что ты о себе возомнил? Как может быть кто-то настолько раздражающим? Разворачиваюсь и ухожу. Я вижу, что он стоит и смотрит мне вслед, чуть прищурившись. На главной улице города много магазинов, тут можно купить все что угодно. Их витрины зазывно сияют праздничной иллюминацией. В Городе скоро рождество. Жители спешат за подарками, толпятся у прилавков. Вспоминаю покрасневшие уши и нос Чужака. Не важно — кто или что он… ему холодно. Я захожу в магазинчик с одеждой. Беру с полки первую попавшуюся шапку, варежки и большой вязаный шарф. Прикрываю глаза. Чужак уже в парке, играет в снежки с детьми. Мне немного обидно, что его видят, а меня нет. Странно, почему он меня видит и слышит? В парке целая баталия. Чужака забрасывает снежками ватага ребятишек, он хохочет и тоже кидает. Довольно метко. Я подхожу к нему вплотную. Он кидает последний снежок и поднимает руки — сдаюсь. Еще пара снежков прилетает в ответ, один пролетает мимо, другой попадает в грудь. Чужак отряхивает пальто от снега, руки у него красные, замерзшие. Он подносит их к губам и дует. — Хочешь поиграть? — говорит он Я молча протягиваю ему теплые вещи. Он берет, поднимает на меня удивленные глаза — Это мне? — рот у него приоткрыт, так сексуально, что мне становится не по себе — Надень, замерзнешь, — резче, чем собиралась, говорю я, злясь на себя — Спасибо, — он улыбается И эта искренняя улыбка мне нравится, отчего я злюсь еще больше. Смотрю на него исподлобья поджав губы и молча ухожу. Да кто он такой вообще, чтобы я на него запала? Качаю головой, прислушиваясь к Городу. Но он спокоен как всегда, только Чужак как красная метка на карте светится и мешает своим присутствием. *** В следующий раз Чужака уже не было. И в последующие… Я успокоилась и больше не вспоминала о нем, пока он не появился снова. В Городе было лето. Летом и осенью, без жителей, в Городе оглушающая тишина. Ветер колышет старые афиши на тумбах. Над небольшой речкой чахнут ивы. Иногда в Городе идет дождь, стучит по жестяным крышам, мочит полосатые маркизы, бежит ручейками по камням мостовых, но его струйки проходят сквозь меня. Даже дождь в этом Городе меня игнорирует. Чужак сидел на парапете фонтана в парке, на коленях лист бумаги, он что-то сосредоточено писал. Просто идиллическая картинка. Красивый парень, у фонтана пишет письмо возлюбленной. — Опять ты здесь, — говорю я подходя — М? — он поднимает на меня глаза, но как будто не видит — И как ты сюда попадаешь? Он по совиному хлопает глазами, возвращаясь из своих мыслей. Красивый. Такой красивый, какими могут быть парни только во сне. Я подхожу ближе. — Что пишешь? — я заглядываю в листок, но там какие-то непонятные закорючки, кружки и палочки, абракадабра — Песню, — он сворачивает листки и прячет в карман брюк — Песню… — я хмыкаю, — понятно — Что понятно? — он встает, мне приходится задирать голову, я и забыла какой он высокий — Что еще может писать такой парень, сидя у фонтана в парке? Разве что сонет Он улыбается уголками губ, просто растягивает их в стороны, а вот глазах улыбки нет. — Сонетов не пишу, только песни. Это моя работа, я музыкант и певец — М-м-м, — тяну я, — вот как? Поди еще и известный? Я вкладываю в эту фразу столько сарказма сколько могу. Но на Чужака это не действует — Ну… да, мы довольно известные, — он усмехается, как мне кажется, пренебрежительно — Вы? — мания величия у парня — Я не один выступаю, нас шестеро в группе. Ту пи эм — говорит он по слогам — Что это? — Название группы Я мысленно повторяю, перевожу на русский и качаю головой, только во сне такое возможно. — Два часа дня? Название группы? Серьезно? — мне смешно — А что не так? — глаза сузил, губы поджал — злится? — Да все так, — я качаю головой, — и что только не приснится. — Это настоящая группа! — Ага, ну да, ну да. И ты настоящий. Конечно — Настоящий — Ну и как тебя зовут, настоящий? — Хван Чансон Я сжимаю губы чтобы не заржать. — Круто, — говорю я, еле сдерживаясь, — ты извини, но я буду звать тебя Чужак — А чем тебе мое имя не нравится? — Эм… Боюсь не выговорю, — я снова кусаю губы, что за бред снится, ну правда А парень то злится. Брови нахмурил, глазки сузил. Взгляд такой, что прямо насквозь протыкает. — А тебя как зовут? — А меня… — я довольно улыбаюсь, мне доставляет удовольствие его злить, — много будешь знать — скоро состаришься. Чужак прикусывает губу, хмыкает. — Не больно то и хотелось, много чести звать сон по имени. Проснусь и не вспомню , — цедит он — Это я — сон? — М, — он кивает и криво улыбается Я качаю головой, вот ведь зараза, и рожа у него бандитская с такой ухмылкой. Музыкант… с большой дороги. — Кстати, — он оглядывается, — а где все люди? — Убила, — я и сама не знаю, зачем это говорю, — всех. И тебя могу. Потому что… — Это твой сон и твой город, — прерывает он меня, — я помню. — Вот и не забывай, кто здесь сон, а кто настоящий, — я смотрю на него из подлобья, — проваливай уже. Чужакам тут не место. Я ухожу по аллее парка, а он снова смотрит мне вслед. *** Просыпаясь, я пытаюсь вспомнить имя чужака или хотя бы название группы. Что-то такое нелепое. Но как назло это выпало из памяти. Зато почти с фотографической четкостью я помню его лицо, то как он сидел у фонтана. Карандаш в красивых пальцах. Да есть ли в этом парне хоть что-то некрасивое? Я пытаюсь понять — зачем Город подсовывает его мне. То что это его проделки, я не сомневаюсь. Причем делает так, чтобы я его заметила. Может Город мечтает, что когда-нибудь я стану его жителем? Усну здесь, проснусь там и больше не вернусь? Хотела бы я жить в Городе? С этим… как его там? Чужаком? Смогла бы бросить все здесь? Нет, определенно, нет. Мне нравится моя реальность. Семья, друзья, работа. У меня масса планов. Так что, я остаюсь. Даже не смотря на то, что там меня ждет почти идеальный парень. Впрочем, почему почти? Он идеален. Потому что, он всего лишь сон. И именно поэтому злит. Мне он нравится. Я ловлю себя на мыслях о нем. Нет-нет, да всплывает его лицо, взгляд. Иногда я оборачиваюсь на улице, потому что мне кажется, я увидела его. С того раза, у фонтана, я замечала его в городе еще несколько раз, но не подходила. Наблюдала издалека. Сидя на скамейке в каком-нибудь дворе, прикрыв глаза, я смотрела, что он делает. Следила как он исследует город, заглядывает в кафе и магазины. Пробует еду в ресторанах, довольно кивая — вкусно. Стоит на мосту через сонную речку, как сидит на ее берегу сняв туфли и загнув брюки болтает ногами в прохладной воде, улыбаясь как ребенок. Катается с горок, помогает нести сумки женщине. И время от времени — оглядывается. Его взгляд скользит по толпе, пустынным жарким улочкам, осенним аллеям парка. Кого он ищет? Неужели меня? Я разглядываю его, как разглядывают произведение искусства. Широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Длинная шея и родинка на ключице. Чуть вьющиеся волосы, темная челка время от времени падающая на глаза. Его глаза… Не честно мужчине иметь такие глаза. Большие, миндалевидные, с длинными ресницами, тяжелыми веками. Даже то, что левый глаз немного меньше правого, не портит его, а придает изюминку. Прямые брови, чуть длинноватый нос, капризная верхняя губа. Мне кажется, я знаю его лицо лучше чем свое. Какой он? Как человек. Хотя, он не человек. Но с каждым разом мне все сложнее об этом вспоминать. *** Теперь он в Городе каждый раз как я в него попадаю. Я привыкла к его присутствию. Привычно прикрываю глаза — ищу его и возмущенно ахаю. Это уже слишком! Чужак в библиотеке. Я бегу по улице разбрызгивая лужи, после недавнего дождя. Библиотека города — мое секретное место. Это не просто книги. Это мои мечты, фантазии, не высказанные мысли, сны. — Ты не имел права его туда пускать, — шепчу я Городу. Он стоит между стеллажей, в руках открытая книга. Светлая замшевая куртка, белая рубашка, джинсы. За спиной окно — аркой. Он стоит подсвеченный неярким осенним солнцем, и у меня на мгновение обмирает сердце от красоты картинки. — Положь, где взял, — говорю я, все внутри меня дрожит от мысли — что он мог там прочитать. Он поворачивает голову, смотрит на меня с высоты своего роста. Послушно закрывает книгу и убирает на место. — Давно тебя не было, — говорит он — Что ты успел прочитать? — я не настроена вести светские беседы — Немного, — он наклоняет голову и пожимает плечами, — я не понимаю языка на котором они написаны Не понимает языка? Это как? Я достаю с полки книгу, все по русски, все читабельно. Я озадаченно смотрю на Чужака и решительно поворачиваю книгу. — И здесь? Тоже не понимаешь? Он наклоняется, рассматривает, качает головой — Нет Меня вдруг осеняет. Я вспоминаю как не могла прочитать, что писал он. Ставлю книгу на место и маню его за собой. Со стойки библиотекаря я беру требование и ручку. — Напиши что нибудь, — говорю я Чужаку — Что? — он удивленно смотрит, но берет из моих рук и ручку и бумагу — Все равно, просто напиши Он наклоняется и пишет несколько строк. Я заглядываю через плечо. Все те же палочки и кружки. — Что это за язык? Он недоуменно поднимает глаза от бумаги. — Корейский — То есть ты — кореец? — Ну да. А книги на каком языке написаны? — он кивает на стеллажи — На русском, — говорю я — Ты русская? — Да Мы смотрим друг на друга и почти одновременно говорим — Почему мы понимаем друг друга? Глаза у него становятся почти в двое больше, в них удивление и любопытство, мне как никогда хочется прикоснуться к нему, понять, насколько реальны будут ощущения. И это мне напоминает о другом. Я вздыхаю, отворачиваясь. Иду огибая столы к окну. Окна в библиотеке необычные, полукруглые и большие почти до пола. Штапики расходятся веером из середины. На улице опять дождь. Не удивительно — в Городе осень. Чужак подходит и встает рядом. Мы смотрим на текущие по стеклу капли. — Ты промокаешь под дождем? — спрашиваю я его Он озадаченно смотрит на меня. — Конечно. Если нет зонта… — А я нет. И здешние жители меня не видят. Ты единственный с кем я могу говорить здесь. Как ни грустно, но ты мой сон. Поэтому мы понимаем друг друга. Я не знаю корейского. — Почему тебе грустно от того, что я сон? — он смотрит внимательно, насторожено Я сперва собираюсь отмолчаться, но тут же понимаю, Чужак порождение моего разума. Есть ли смысл скрывать что-то от самой себя? — Ты мне нравишься, — грустно улыбаясь говорю я, и поворачиваюсь чтобы уйти — Подожди, — он хватает меня за руку, — почему ты всегда убегаешь? Если я единственный кто тебя видит и слышит, если я тебе нравлюсь, почему уходишь? — Боюсь влюбиться, — я говорю это смотря ему в глаза и он смущается, отводит взгляд. — Да и о чем говорить с самой собой? Я тебя выдумала. Чужак отпускает мою руку, но теперь мне почему-то не хочется уходить. Странная вещь, пока он не сказал про то то что он единственный кто меня слышит, меня не тяготило одиночество. Мне нравилось гулять по улицам наслаждаясь покоем и тишиной, никому не видимой идти сквозь толпу. Но теперь, пустынные улицы кажутся мне тоскливыми. Я рассматриваю парня, он стоит засунув руки в карманы, опустив голову о чем-то думая, и судя по всему мысли у него тоже не веселые. Перевожу взгляд на мокрые окна. — Сейчас бы кофе, — вздыхаю я — Так в чем же дело, — поднимая голову говорит Чужак — Людей нет, баристы тоже…, а растворимый я не пью — Сама варить не умеешь? — Не-а, — я качаю головой, я и готовлю с трудом… — Пойдем, я тебе сварю Мы выходим из библиотеки и Чужак снимает куртку поднимая ее над собой. — Иди сюда Но я молча выхожу под дождь. Поднимаю руку пытаясь поймать капли. Он смотрит как капли дождя мерцая проходят сквозь меня и выходит под дождь. Мы идем к ближайшей кофейне. И по дороге, мне приходит в голову, что весь этот путь я могла проделать совсем рядом с ним. Чувствуя тепло тела, вдыхая запах парфюма. И надо же мне было красоваться. Вот дура. Кофейня уютная. Золотистое теплое дерево, медный декор, столики под голубыми скатертями. Кофе-машина на стойке блестит никелированным боком. Стулья с ажурными, коваными спинками, белыми сиденьями, оранжево-голубыми подушками под спину. На стенах фотографии в рамках оранжевые скалы над голубыми волнами, золотистые пески пустыни под синим небом, поля лаванды и зеленое буйство тропического леса. Пахнет кофе, ванилью и чем-то еще, неуловимым и домашним. Я снимаю плащ вешаю на вешалку у входа. Чужак бросает намокшую куртку на спинку стула и идет за стойку, светлая замша куртки потемнела от дождя. Я ее поднимаю, расправляю и вешаю на спинку стула как на плечики. Пока сидим — подсохнет. Чужак следит за моими действиями и загадочно улыбается глазами. Какие они у него выразительные. Его волосы намокли и вьются сильнее, одна прядка кольцом прилипла ко лбу. Я любуюсь им, мягкой улыбкой, четкими, грациозными движениями. Ему явно нравится готовить. Присаживаюсь на высокий стул у стойки. — Тебе какой? — спрашивает он — Что? — Кофе какой? Латте, мокко, американо? — А… — я соображаю, чего бы я хотела, — латте. — Будет сделано, — он улыбается и сердце у меня пропускает удар. Пора просыпаться, ничем хорошим это не кончится. Но сон длится. По кофейне плывет запах свежемолотого кофе, фырчит кофемашина и шипит горячий пар взбивая сливки в пенку. Вот все и готово. Чужак ставит две чашки на стойку, во второй тоже латте. Я беру ближнюю, вдыхаю запах прикрыв глаза. Аромат заставляет улыбнуться. Я аккуратно пробую — вкусно. Чужак вышел из-за стойки, но садиться на стул не стал, просто стоит рядом, тоже прихлебывает из кружки и жмурится. — Очень вкусно, — хвалю я его, — спасибо — Просто кофе хороший, но пожалуйста. Я старался, — он смотрит на меня и улыбается, — у тебя пенка на губах. — О… — я оглядываюсь, но салфеток на стойке нет и я просто облизываю губы, — все? Я поднимаю лицо чтобы он посмотрел. Он смотрит на меня прикусив губу, как будто думает о чем-то, принимая решение. А потом наклоняется и целует. Его дыхание пахнет кофе, губы сладкие, нежные и настойчивые. Он коротко касается моих губ, прихватывает и отпускает. Серия коротких поцелуев от которых сбивается дыхание и слабеют колени. Его рука на моем затылке, вторая на шее. Я чувствую как его пальцы поглаживают мочку уха. Я тону в ощущениях, таю как мороженое. Прикрыв глаза отвечаю на его поцелуи. — Почему? - спрашиваю я, когда он меня отпускает — Ты мне нравишься, - говорит он, пожимая плечами и смущенно улыбаясь — Как? Я ругалась на тебя. Гнала, угрожала. Как я могла тебе понравиться? — я правда не понимаю — Ты мне понравилась, когда принесла мне теплые вещи. В первую встречу. Помнишь? Я молча киваю. — И потом когда ты наблюдала за мной, я не чувствовал в тебе злости, — он водит пальцем по стойке и искоса смотрит на меня, — вот я и подумал, что у тебя есть причина, что бы так говорить — Ты чувствовал, что я за тобой наблюдаю? Я? А не Город? Он задумывается, как бы прислушиваясь к себе. — Нет, это была ты. Как может город наблюдать? — удивленные глаза, полуоткрытый рот… Ох... Я отвожу взгляд. — Не знаю, но он наблюдает за мной, — приходит мой черед пожимать плечами, — он живой и мы связаны каким-то образом Мы оба молчим. Он думает о чем-то своем, я о том, что когда он оглядывался, то действительно высматривал меня. — Как тебя зовут? — мне неловко снова спрашивать об этом, но его имя начисто выпало из памяти Он усмехается, но по доброму, и глаза у него ласковые, теплые. — Хван Чан Сон — Хван Чан Сон, — повторяю я за ним, — и что здесь имя, а что фамилия? — Хван — фамилия, Чан Сон — имя Чан Сон. Его имя похоже на звук медного колокольчика. Динь-дон. Чан Сон… Сон… как еще могут звать парня из сна? — А тебя как зовут? — София, — странно знакомиться после первого поцелуя — Мудрость… — Ну, да… — я хмыкаю, мудрости во мне — только имя — Красивое имя и ты — красивая От того как он смотрит на меня, у меня пересыхает во рту. Я допиваю кофе одним глотком. — Хочешь еще? — он кивает на пустую чашку — Нет, кофе не хочу, — я поднимаю глаза, — хочу еще один поцелуй Он качает головой как будто шокирован моей прямотой, но я вижу, он сам хочет того же, и я улыбаюсь — А может и не один, — шепчу я за секунду до поцелуя. *** Когда я вспоминаю вчерашний сон, у меня все сладко замирает внутри. И хочется прыгать и петь, и улыбаться без причины. Я не могу больше ни о чем думать и косячу по полной программе. Нет, до работы меня сегодня точно нельзя было допускать. Коллеги косятся на мою дебильную улыбку, но помалкивают. А я думаю только о том, когда же следующее свидание. Мне уже наплевать — что все не по настоящему. Я хочу продолжения. Наверно так чувствуют себя наркоманы. Мы встречаемся во сне почти каждую неделю, и все равно мне мало. Он так внимателен, обходителен и заботлив. Дарит цветы, поет мне песни, играет на пианино, варит кофе, а иногда готовит. Мы гуляем по городу держась за руки, валяемся на берегу речки, смотрим какие-то фильмы в кинотеатре. И целуемся до головокружения. Мы рассказываем о себе. О семье, работе, друзьях. Привычках, мечтах и страхах. Но все это во сне. В реальности я забыла обо всем. Друзья, семья. Только про работу пока и помню. Но каждый вечер я спешу домой, чтобы лечь спать. Я не замечаю как кончается лето, проходит осень, новый год и половина зимы. Друзья давно перестали звонить, я постоянно занята для них. Мама звонит часто, но ей я говорю, что все хорошо, просто я устаю. В конце концов мама не выдерживает и в один из дней, вернувшись с работы я обнаруживаю ее на кухне моей маленькой однушки, жарящую сырники. — Сонечка! — она охает прикрыв рукой рот, — Что с тобой? Ты болеешь? — Да все нормально мама, правда, чего ты так смотришь? — в глазах у мамы беспокойство и жалость — Все хорошо, я здорова, — я улыбаюсь, — пойду переоденусь Мама молча кивает, сырники горят… Когда я возвращаюсь на кухню слышу как мама разговаривает по телефону. — Похоже на анорексию… От нее кожа да кости остались… Не знаю… Сейчас вернется поговорю… Это обо мне? Я возвращаюсь в комнату к зеркалу. Да, я заметила, что одежда стала великовата, но разве это плохо? Смотрю на себя в зеркало и осознаю — плохо. Как я не замечала? Серая кожа, болезненная худоба, волосы как солома. Да, я порой забывала поужинать, торопилась лечь спать, и часто не завтракала — старалась поспать подольше… Но я не думала, что это было настолько часто. — Соня, иди ужинать! — кричит мама с кухни и я послушно иду. Я ем сырники с любимым крыжовенным вареньем, но почти не чувствую вкуса. Отвечаю односложно на мамины вопросы. Но думаю я о другом. Я пытаюсь вспомнить последние пол года и не могу. Я в деталях помню наши свидания с Чужаком, но абсолютно не помню, что происходило в реальности. Городу почти удалось. Он почти получил меня. Мне становится зябко. Дрожат руки и зубы отбивают чечетку. В самом начале я была полна решимости остаться в реальности. Как же просто оказалось меня заманить. Я осознаю, что мне нужно сделать, но принять это решение так не просто. Нам нельзя больше видеться. Я понимаю необходимость расставания, и слезы текут у меня из глаз. Как же мне это сделать? Я люблю его. Взлохмаченную ветром макушку, морщинки в углах глаз когда улыбается, как округляются глаза от удивления, как теплеет взгляд при виде меня. Я люблю его смех и голос, выражение его лица когда он готовит, то как он прикусывает губу когда задумывается. Его руки, его губы, глаза, плечи, запах — все это стало жизненно необходимо. Проросло во мне, стало частью меня. Как отказаться, как вырвать это? Мне заранее больно. Невыносимо больно. — Сонечка, что с тобой, почему ты плачешь? — мама встревожена не на шутку — Ох, мама, — нет сил сдерживаться, в груди дыра размером со вселенную — Да что такое, дочка, — мама садится рядом обнимает Я утыкаюсь ей в плечо и плачу. Она гладит меня по голове по плечам. — Ну что ты, детка… Что случилось? Ну-ну-ну… Ох… Ну, что ты… Как успокоиться? Где найти силы остановить слезы? Как унять боль в груди? — Мама… Я влюбилась — Но… это ведь хорошо? — Мы не сможем быть вместе. Никогда — Детка… Никогда -такое страшное слово. Но случаются чудеса, нужно только верить… — Ох, мама, я так люблю его… *** Я боюсь закрыть глаза, боюсь уснуть и попасть в Город. «Это нужно сделать» — говорю я себе. Но убедить себя не дышать гораздо проще. В ту ночь я не попадаю в Город. И через неделю. Проходит месяц прежде чем я снова иду по его улицам. Где же он? Чан Сон, мой сон, моя любовь. Я прикрываю глаза. Весь этот месяц я искала выход, пыталась придумать как остаться и тут и там. Но так и не нашла решения. В городе лето. Горячие, прокаленные солнцем булыжники мостовой, греют ступни сквозь тонкую подошву балеток. На мне легкий сарафанчик в легкомысленную ромашку, соломенная шляпка — канотье. Я впитываю солнце всем телом. А в реальности — сырой и хмурый март, без проблеска солнца. Он ждет меня у реки, на траве расстелено одеяло, рядом корзинка с чем-то вкусным. Чан Сон сидит на одеяле вытянув длинные ноги в шортах. Рубашка расстегнута на половину. Сандалии и носки валяются рядом с одеялом. Он тоже радуется солнцу, закрыв глаза подставляет ему лицо. Я любуюсь им и у меня ноет сердце. — Привет, — я останавливаюсь у края одеяла. — Софи! — он вскакивает как-то разом, почти одним движением, обнимает, прижимая к себе — Я так скучал, — шепчет он мне в макушку — Я тоже, — и плачу Он отодвигается, наклоняет по птичьи голову заглядывая мне в лицо. — Плачешь? Не надо, мы же встретились. Не плачь пожалуйста Но я не могу. Слезы текут из глаз. Мне нужно сказать. Нужно… Он вытирает мне слезы рукой. Потом касается мокрых щек губами. — Не плачь, ведь все хорошо, я здесь, с тобой, — говорит он между поцелуями Когда он целует меня в губы я теряю волю к сопротивлению, я вцепляюсь в него как в спасательный круг. Прижимаюсь всем телом. Шляпка улетела в траву. Его руки скользят по моим голым плечам и тонкая лямка сарафана сползает вслед за ними. — Ой, — говорит он, смущенно водворяя лямку на место и я понимаю, чего хочу. Я хочу пойти до конца, взять все и отдать. Чтобы не жалеть ни о чем. Я делаю шаг назад. Спускаю одну лямку сарафана, потом другую. Повожу плечами, позволяя ткани сползти, упасть к ногам. Он удивленно вздыхает. Глаза в два раза больше, губы приоткрыты. — Софи… Я дрожу. От возбуждения или волнения. Не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. — Софи… Обхожу его и сажусь на одеяло. Сижу разглядывая колени, кусая губы. Он опускается рядом. Осторожно берет меня за подбородок, поднимая лицо к себе. — Ты такая красивая, — говорит он и целует меня. Его руки скользят по мне, гладят, ласкают и я перестаю дрожать полностью отдаваясь новому не знакомому чувству. Я таю и горю. Мои руки будто прилипают к его телу, я хочу его касаться, чувствовать. Я хочу его всего, без остатка. — Подожди, — шепчу я, когда он зависает надо мной. Он замирает, тяжело дыша, громко выдыхает раздувая крылья носа. — Я… у меня… — мне неловко, но я справляюсь со смущением, — ты первый Брови его удивленно поднимаются, рот приоткрывается. Изумление в глазах превращается в восхищение и нежность. — Софи… — он наклоняется и целует меня, — я люблю тебя, Софи Сердце мое стучит в грудную клетку пытаясь вырваться, этот грохот, наверно, слышен даже на окраинах. — Я тоже тебя люблю, Чан Сон, — он улыбается, как же я люблю эту мягкую улыбку, эту нежность во взгляде. Он наклоняется чтобы поцеловать… *** Я просыпаюсь. Задыхаясь, в поту, с тяжело бьющимся сердцем. Голова тяжелая, будто налита свинцом. Во рту сухо. Оглядываюсь. Почему так светло? Я проспала? Пытаюсь встать, но в теле такая слабость. В глазах все плывет. Что со мной? Рядом с диваном, на столике стоит кружка с водой. Я беру ее за ручку и не удерживаю. Кружка падает на пол, вода разливается. В комнату заглядывает мама. — Сонечка! — она всплескивает руками и спешит ко мне — Отец, — кричит, она, — Соня очнулась! Из коридора появляется папа, тоже взволнованный. — Ну слава Богу! — говорит он — Как же ты нас напугала, — мама наклоняется и поднимает кружку. — Сережа принеси воды и тряпку, — командует она, отдавая кружку папе Папа уходит на кухню, а я ложусь обратно на подушку. — Мама, что происходит? — Я позвонила тебе утром. Ты не ответила. Позвонила на тебе работу. Сказали — не вышла. Я все бросила и поехала к тебе. Ты спала и не просыпалась, сколько бы я тебя ни будила, вся такая горячая. Папа приехал. Я хотела хотела скорую вызвать. — А я вспомнил как мы так же не могли тебя разбудить в детстве, — папа подает мне кружку, — и тоже температура была… — В общем мы решили подождать, — мама касается моего лба, — температура спала, как и тогда Я пью воду, вспоминая сон и щеки мои горят. Поступила бы я так в реальности? *** К июлю становится понятно — Город ушел из моей жизни, так же как и пришел в нее. Я постепенно возвращаюсь к своей прошлой жизни. Работа, посиделки в кафе, шопинг с подружками. Долгие, одинокие вечера, когда хочется выть от тоски. Я стараюсь не думать, не вспоминать, но это не возможно. Как забыть то, чем жила и дышала? *** Когда я вижу его лицо на афише, то первая мысль — мне опять показалось. Но это он. И название группы — то же самое, странное. Я хватаюсь за телефон, вбивая название группы. Хван Чан Сон. Макнэ — знать бы что это значит. Рэпер, вокалист, танцор, автор песен. Я смотрю на любимое лицо. Почему я не сделала это раньше? Не проверила, не поискала… Его глаза смотрят на меня с сотни фото… Но ведь это не он, это не может быть он. Мой Чужак — мой сон, порождение моего разума, он не имеет ничего общего с тем, кто на афише. Только бы понять, откуда я знала о нем… где видела? Я читаю информацию о нем и понимаю — я все это знаю, мой Чан Сон мне рассказывал. Откуда же я могла это знать? Мне кажется я схожу с ума. Разглядываю рекламу концерта. Два часа дня… Чан Сон рассказывал и о группе, и о парнях. В лицо я их не знаю, только по именам, даже представить не могу — кто из них кто, и откуда я это знаю. У них концерт в Москве, в конце августа. Должна ли я… что мне делать? Я прохожу по ссылке о продаже билетов. Покупаю билет. У меня есть полтора месяца чтобы понять или окончательно запутаться. *** О том, что это плохая идея, я понимаю только в аэропорту. Вокруг меня кипит человеческое море. Повизгивающее, держащее в ручках плакаты, фото, мерч — теперь я знаю что это. Я вообще многое узнала за эти полтора месяца, кроме одного — кто был в моем сне. Чем больше я читала, смотрела и слушала, тем больше понимала — я не могла этого знать. Так с кем же я встречалась во сне? Это сводит меня с ума. И вот теперь я приехала встречать его в аэропорт. Я не учла только одного — здесь будет сотня таких же как я. Я оглядываюсь, нет, в зале прилета, да в таком гомоне, обратить на себя внимание невозможно. Я выхожу из здания, их должны ведь на чем то увезти. И явно не просто в машине, а как минимум в микроавтобусе. Осталось его найти. Я оглядываюсь — вижу пару. Я остаюсь на улице — наблюдать за выходами и микроавтобусами. Вскоре волна криков из открывающихся дверей говорит мне о том, что они вышли. Я вижу как один из микроавтобусов начинает двигаться к выходу из аэропорта. Я спешу к нему. Впрочем, не я одна такая умная. Толпа собирается мгновенно, но я в первом ряду. Открываются двери, они выходят. Улыбаются, машут руками, кланяются. Теперь я могу назвать каждого по имени, но я высматриваю только одного. Он идет последним. Кепка, черная футболка, джинсы. В отличии от всех остальных, он не смотрит по сторонам. Что ж… момент истины настал. Я набираю в грудь воздух… — Насон сарам(чужак)! — кричу я когда он проходит мимо Но он не слышит… или это слово для него ничего не значит. На что я вообще надеялась? Это был всего лишь сон. Он проходит… Еще немного и сядет в автобус и больше так близко я его увидеть вряд ли смогу. — Эй! — кричу я изо всех сил, — Насон сарам! Он как будто запинается, замирает и оборачивается. Его взгляд скользит по беснующейся толпе, пробегает мимо меня и возвращается. Увидел. Узнал. Изумленные глаза, приоткрытый рот. Господи боже, это он? Как такое возможно? Кто-то из сопровождающих подходит к нему и что-то говорит, но он отмахивается не глядя. Он идет ко мне. Не отрывая взгляда, как будто боясь, что я исчезну. — Софи? Я могу лишь молча кивнуть. Он потрясенно оглядывается вокруг — я понимаю, мне тоже все происходящее кажется сном. Он что-то говорит, но я лишь пожимаю плечами. — I do not understand. I don't know Korean(Я не понимаю. Я не знаю корейского) И он замолкает, но его глаза говорят мне, что он не верит в происходящее. Я достаю заранее приготовленную записку. — Here is my address and my Instagram nickname. Write me.(Здесь мой адрес и никнейм в инстаграме. Напиши мне) Он берет бумажку и кивает. Его тянут к микроавтобусу, он идет не глядя — куда, потому что все еще смотрит на меня. Я улыбаюсь и машу ему рукой. Он запинается на ступеньке микроавтобуса и скрывается внутри. Но тут же появляется у окна. Он смотрит на меня пока машина не отъезжает. Я выбираюсь из толпы. Иду внутрь аэропорта, мне нужно присесть. У меня абсолютно не укладывается в голове, то что сейчас произошло. Я потрясена и ошарашена, все мысли в беспорядке, но все о чем я могу думать — это он. Он, мой идеальный парень из сна. И сердце мое ликует и поет. Но что если все его чувства так и остались во сне? Ведь любил он Софию из сна, а не реальную. Ответ приходит мгновенно. Телефон вибрирует в кармане. Сообщение в инстаграме, от него. — «Hello, my love(Здравствуй, моя любовь)» И я пишу в ответ, вытирая счастливые слезы. P.S. — Мне сегодня странный сон приснился. Такой реальный. Незнакомый город и девушка. — Красивая? — Да. Если бы приснился лес, подумал бы что эльф. Лицо маленькое, носик острый и вздернутый, глаза большие, цвета чая с золотистыми искрами. Сердитая такая. — А чего сердитая? — Это мой сон — говорит, уходи. *** — Чансон, хватит дебильно лыбиться, давай работай — У него любовь — Какая еще любовь? — Ко сну… (общий смех) *** — А я говорю вам, это злой дух — Уен, не неси ерунды — Это не ерунда. Почитай, почитай про демонов. Один в один. Приходят во сне и тянут силы. Посмотри на него, он же почти прозрачный. — Менеджер говорит, что со стороны здоровья с ним все в порядке — Да какое нормально! Он вчера ужинать отказался, сразу спать лег… — Не хорошо… — А я говорю вам — демон… *** — Слушай, Чансона, ну реально, хорошо, что все кончилось. Еще б немного и ты бы помер — Ты не понимаешь, я люблю ее — Это ты не понимаешь, она не реальная, ты ее выдумал — Мне уже все равно, кто она… *** — Эй, хен, кто это был? - Она. Софи. — Подожди, которая из сна? — Да — Уверен? (настороженное молчание) — Да, она назвала меня чужаком, как во сне — Ты ей пишешь? — Что пишешь? — Ответила? — Да — Что? «Hello, beloved(Здравствуй, любимый)»