Сказки у камина

Тш-ш… Тш-ш-ш-ш… Огонь в камине почти ручной — Белочка протянула к нему замерзшие после прогулки руки. Пламя встрепенулось, обдало девочку теплом, и та прищурилась от удовольствия. Тепло. Так тепло может быть лишь дома. Жар камина опалял бледные ладони и раскрасневшиеся щеки. Белочка обернулась. Листвичка стояла у окна — зачем? — и заглядывала сквозь стекло в черный мир леса. Бесшумно падали белые хлопья, а из летящих снежинок складывались силуэты странных существ, будто бы танцующих во тьме. Тени между деревьев копошились, царапая древесину и заглатывая все, что не видно за кривыми стволами. В бездонных зрачках сестры Белочка видела отражение мерзлоты — смертельно яркого серебристого льда — и тьмы, притаившейся за деревянными стенами дома. Янтарные огоньки в этом беспросветном мраке — бледное отражение глаз сестры в оконном стекле — напоминали ей: «Ты дома! Тебе нечего бояться!». Треск огня рушил тишину, рассыпанную осколками льда по сияющей глади снега. У-у! Вой заставил Листвичку вздрогнуть. Она почувствовала не то смятение, не то страх, завидев между черными стволами елей желтые точки. Если в глазах ее жил теплый огонек, разгоняющий тьму, то в желтых, почти таких же желтых глазах волка трепетало суровое холодное пламя, тьмою питающееся. — Волки! Папа, там волки! — закричала Белочка, прижимаясь к холодному стеклу. Огнезвезд, похожий на Деда Мороза в своем тулупе, нахмурился, подходя к окну. — Их нынче много развелось, чертей эдаких… — проворчал мужчина, силясь разглядеть что-то через снегопад. Белочка, быстро отвлекшись от волков, выдохнула, прижавшись красным носом к стеклу — а затем нарисовала пальцем на запотевшем окне забавную рожицу. Песчаная Буря так делать не разрешала, но один раз-то можно, да? Листвичка грустно улыбнулась, глядя на художество Белочки, и нехотя отошла от окна. Она присела на деревянный пол, раскладывая деревянные фигурки. Их вырезали Огнезвезд вместе с Песчаной Бурей — вот они сами, в воинственных позах, а еще дядя Крутобок, и даже Бич, которого Огнезвезд называл Крошкой (Листвичка все никак не могла понять, почему), есть тут, пронзающий своим ледяным взглядом. — Белочка, хочешь поиграть? — вдруг спросила Листвичка, протягивая сестре фигурку Огнезвезда. — Ну давай, — легко согласилась Белочка, — можно я за Огнезвезда? — Эй, ты каждый раз играешь за папу! Дай и мне хоть разочек! — Не-а, я лучше смогу отыграть его победу над Звездоцапом! — С чего ты взяла?! — А с того! — Девочки, не ссорьтесь, — вдруг вмешался строгий голос отца. Огнезвезд сидел на кресле, закутанный в свой любимый халат оранжевого цвета, и держал в руке кружку с чаем. На кружке, которую Листвичка с Белочкой подарили ему на День Отца, большими буквами было написано «Папа №1». — А мы и не ссоримся! — весело заявила Белочка, поднимаясь с пола, будто зарождающегося спора и вовсе не бывало. — И не сидите на холодном полу! — Песчаная Буря выглянула с кухни и одарила Листвичку таким взглядом, что той тут же захотелось встать с этого злосчастного пола. Онезвезд степенно кивнул, будто бы это и хотел сказать с самого начала. — И не сидите на холодном полу, — повторил он, с опаской косясь на нахмуренное лицо Песчаной Бури. — Папа! — вдруг воскликнула Белочка, подбегая к отцу, — расскажи сказку! Огнезвезд поперхнулся чаем, когда дочь нечаянно толкнула его под локоть. — Ой, прости! — Кх… Сказку? Сказку… Э-э… А о чем? — глупо спросил Огнезвезд, глядя на дочь, — сказки обычно рассказывала Песчаная Буря, которая складывала слова в истории получше него. — Ну как «о чем»?! — с укоризной покачала головой Белочка, — конечно же про что-то прекрасное! И правдивое! Огнезвезд заметил, как при слове «правдивая» Листвичка слегка дрогнула. — Давай лучше про что-то выдуманное, — тихо предложила она, заправляя прядь волос за ухо, — правды и так хватает. Огнезвезд задумался. Белочка нетерпеливо притоптывала ногой в такт какой-то мелодии, которую тихонько напевала Листвичка. Вдруг глаза отца просияли. — Я расскажу Вам сказку про… — Нет, пап, — громко сказала Белочка, — лучше скажи название сказки, а то так неинтересно! Листвичка громко хлопнула себя рукой по лбу. Огнезвезд по-доброму усмехнулся и кивнул: — Ну так уж и быть. Сказка называется, гм… «Сказка о том, как»… — мужчина помолчал немного, наткнувшись на неодобрительный взгляд дочери, и продолжил, — не хмурься так, Белочка. Кхм… «Ледяной взгляд»! — Ого… — из тона было непонятно, Листвичка действительно удивляется или же притворяется. — Ну что ты молчишь, рассказывай уже! — Белочка вся будто бы искрилась, взгляд ее так и выражал томительное ожидание. — Терпение, мой друг, терпение, — наставительно произнес Огнезвезд, отпивая из кружки немного остывший чай. На минуту в комнате воцарилось молчание — лишь вой ветра напоминал присутствовавшим, что за окном бушует вьюга. — История эта, — вкрадчиво начал Огнезвезд в тишине, — началась давным-давно, когда и ваша мама, и я еще не появились на свет. Жил на свете один человек… Точнее, мальчик, маленький мальчик. Гм, мальчика этого звали Кр… — Огнезвезд запнулся, чуть не назвав знакомое дочерям имя, — Льдинка. Его звали Льдинка. Он был жизнерадостным ребенком, который любил рисовать, бегать, играть… Что вы еще там любите? Хулиганить тоже любил… Были у него брат и сестра… — И они его любили? — с недоверием спросила Листвичка. В грустных янтарных глазах ее плескалось странное чувство. Огнезвезд помолчал немного. — Нет. Они задирали и унижали его. А все из-за того, что он был непохож на них. С тех пор в сердце Льдинки поселилась тьма. Тьма и холод. А что у нас является отражением души? — Слова? — Мысли? — Не угадали, — улыбнулся отец, — глаза. А из-за того, что в душе Льдинки был холод, взгляд у него был тоже колючий и ледяной. Настолько пробирающий у него был взгляд, что коли смотрел он коту в глаза — у того внутри все холодело. В голубых глазах Льдинки не было ни искорки, ни малейшего намека на тепло. Лишь тьма. До ужаса холодная тьма. Но однажды… — Все стало лучше? — Все стало хуже. Не перебивай, Белочка. Однажды Льдинка сбежал от своей семьи — прямо в лес. А в лесу он встретил… — Звездоцапа? Огнезвезд невольно содрогнулся, услышав имя, случайно оброненное Листвичкой. Порою он поражался догадливости своей дочери. Он бросил взгляд на девочек — Белочка сидела поближе к камину. Блики огня золотили ее волосы, выделяли веснушки на румяных щеках, отчего она еще больше становилась похожа на свою маму. Листвичка же сидела больше в тени, и задумчивое выражение ее глаз, мерцающих в полумраке, делалось все явственнее. — Д-да. Звездоцапа. Точнее, тогда его звали… Когтем. Или Когтелапом… Гм, не помню толком. Он встретил Когтя тогда еще совсем юным — и тот чуть не убил его. Но Льдинка сбежал! Только вот это не прошло бесследно. Гм… Льдинка так возненавидел лес, воителей в нем, что сердце его превратилось в кусок льда. Взглядом своим он замораживал людей, делая из них красивые, но мертвые статуи. И тогда он решил заморозить лес, чтобы воители больше не увидели дичи, зеленых побегов и яркого солнца. Но… — Но?.. — Белочка! — Но он встретил на своем пути человека, что пламенем своих глаз может зажигать сердца верой в лучшее, — послышался мягкий голос Песчаной Бури. Она приобняла Огнезвезда за плечи, — и человек этот растопил сердце Льдинки, и вместо осколка льда в нем загорелось пламя надежды. Вот и вся история, зайки мои. — Да, точно так… — мурлыкающим голосом ответил мужчина, вставая с кресла, — вот и сказке конец, а кто слушал -… — Молодец! — воскликнула Белочка, вскакивая с ковра (на ковре им сидеть все-таки разрешили). Огнезвезд улыбнулся дочери и с сожалением посмотрел на чашку недопитого чая. Он так увлекся рассказом, что напиток давно остыл… — Эй, ну-ка, кто будет какао? — подмигнула Песчаная Буря, в шутку толкая мужа локтем, — горячий такой, вкусный — м-м… — Я буду! Я! Я! — восторженно закричала Белочка, стремглав несясь к кухне. Огнезвезд засмеялся, потрепав Листвичку по макушке: — Иди, догоняй свою сестру. Девочка вздрогнула, будто проснувшись ото сна. Поспешно поправив прядь, спадающую на волосы, она кивнула и пошла за Белочкой. — Я… Пойду тогда… Песчаная Буря молча кивнула — она знала, куда направляется Огнезвезд, потому не беспокоилась. Вдруг он остановился и обернулся к жене. — Спасибо, что помогла, — он глупо улыбнулся, целуя Песчаную Бурю в лоб. Та усмехнулась: — Обращайся, писатель ты наш… Напоследок подарив супруге нежную улыбку, Огнезвезд уже широкими шагами отправился в гостиную, но на полпути замер и зачем-то обернулся. В дверном проеме из кухни на него смотрели ярко-желтые глаза Листвички. Она молча стояла, наблюдая за отцом, затем отвела взгляд и ушла к Белочке, требовавшей в это время третью кружку ее любимого какао. От проницательного взгляда дочери Огнезвезду стало не по себе. «Пустяки!» — сказал мужчина сам себе, — «не могла же она догадаться…». О, а вот и его цель — обычный, ничем не примечательный телефон. Пальцы судорожно покрутили колесико — на сенсорный телефон еще копить и копить — набирая знакомый номер. Длинные гудки. Один. Второй. — Да, да, да, слышали мы это ваше… — раздраженный мужской голос вдруг замолк, — погодите, минуту… О, браток, это ты? — Привет, Бич. — Ну конечно, как не узнать, Огонек, дорогой ты наш!.. — Огнезвезд. — Ну да… Не суть. Как день прошел? Что там нового у… — Огнезвезд будто бы воочию увидел, как лицо собеседника скривилось то ли от отвращения, то ли от страха, — воителей? — Да особо и нет ничего… У нас метель, улов ужасный. — Считай, это я наслал за те 10 долларов! — засмеялся голос в трубке, — ты мне их так и не вернул, кстати! Ай-яй-яй, Огонек, долг платежом красен… Эй… Ты чего замолчал? Я же пошутил просто! Огнезвезд устало облокотился на стену. Сегодня, черт возьми, будто все звезды вселенной хотят вызвать у него паранойю! — М-м… Прости, связь плохая. Из-за метели. У тебя-то дела как? Бич щелкнул языком. — Одолжили пару тысяч у одного богача, ха! — Одол-жили?.. — Огонек, Бога ради, не притворяйся тупым! — Ты атеист, вроде… — «Бога ради» — просто восклицание, дурачок! — Ну ладно… Пока тогда, что ли? — неопределенно произнес Огнезвезд, сжимая в руках телефонную трубку. — Э-э, ну да… Хотя, постой! Я хочу тебе сказать, Огонек… Что мое прошлое, мои слабости — всё должно оставаться под замком. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о… — Ладно, я все понял, пока! — поспешно ответил Огнезвезд. — Ты что, разболтал кому-то, придурок ты эдакий?! — раздраженно воскликнул Бич. — Нет! То есть да… Ну, дочери… Сказку рассказал. Бич молчал. — Эм… Бич? — Огнезвезд, я порой поражаюсь… Твоей, ахах… Т-тупости, ха-ха-ха… — Огнезвезд замер, когда брат громко засмеялся в трубку, надрывая голос, — сказочку, хах… до-оченьке, пф-ф… За психику девочки, ха-ха, не испугался? Костяк удивленно глянул на босса, который вдруг начал чуть ли не по столу колотить от разбиравшего его смеха. — М-м… Вы в порядке? — услышал Огнезвезд басистый голос сквозь смех Бича. — Да, Костяк, отвали уже, пх… Ладно, если без шуток, — вдруг голос брата стал серьезным, и в нем проскользнули узнаваемые холодные нотки, — расскажешь кому-то кроме твоей пятилетней дочери — и тебе не жить, ясно? Ладно, Костяк, включай новости, там сейчас будут нас показывать. До встречи, Огоне-ек! — Пока. И вновь протяжные гудки. Огнезвезд горько усмехнулся, глядя на телефонный аппарат. «А все-таки я не умею хранить секреты…»