Время и чувства.

А началось всё с экзаменов в Хогвартсе. Первый семестр подходил к концу и впервые в жизни заучка Грейнджер призналась себе в том, что не успевает учить всё. Что-то внутри хотело воспользоваться Маховиком времени, чтобы получить хоть немного больше времени, но девушка мгновенно пресекала дьявольские мысли. В начале года дала профессору Макгонагалл клятву, в том, что будет осознанно использовать выданный ей аппарат.

Мысли мешались в голове, образуя непонятную кашу с привкусом паники. После бессонной ночи наступило новое утро и Гермиона намеревалась переместиться в кабинет истории магии, которая была одновременно с устным зачётом по нумерологии и практической работой по зельеварению. Куда направиться сначала? Она задумалась, а мимо проходил беловолосый кусок злокачественного... на этот раз обойдёмся без ругани.

— Неужто грязнокровка украла это у самого директора...? — из ступора вырвала извечно ядовитая реплика. Вот он, слизеринский белоголовый змей, противнейшая из пород. Резким движением Малфой попытался вырвать цепь с осью из её руки, а та вдруг начала вращение. Один оборот, второй, третий... Шёл двенадцатый оборот, едва она осознала, что не может совладать с движением Маховика. Блондин попятился назад, едва понял, ЧТО натворил.

***

1944 и 1945 года были полны попыток, сначала починить, затем воссоздать легендарный Маховик времени. Гермиона Грейнджер столкнулась с задачей, требующей больше знаний, чем имела она и было доступно обычным людям. Она устроилась в лондонской мэрии, в которой работала с ценными бумагами. Работа требовала сосредоточенности, но давала весомые преимущества в качестве квартиры и доступа к полезной информации, что помогла бы ей выбраться из этого времени.

***

— Герми-анна? — полный мужчина пожилых лет, похрамывая, шёл к двери. — перед закрытием должны принести мою мазь от седины. Положишь в шкаф, хорошо?

Пушистую рыжую шевелюру окружали горы документов, свитков и книг. Не поднимая головы от чтения, девушка кивнула. Послышался прощальный скрип двери.

***

Прошло ещё несколько часов, когда совсем рядом раздался хлопок. Внезапно закружилась голова, дыхание перехватило и руки забились мелкой дрожью. Обычный доставщик в чёрном пиджаке, но черты юного привлекательного лица вызывали необъяснимый ужас. Тонкий орлиный нос, тёмные волосы, обманчиво субтильное телосложение. И лишь чёрные щели прищуренных глаз так и манили... бежать без оглядки, ведь этот человек сюда явно не с добрыми намерениями явился. И, как и все посетители, не ожидал вместо почтенного мэра увидеть маленькую девчушку в окружении многочисленных прошений.

— Доброго вечера, мадмуазель. Я с мазью. — он наконец вспомнил о вежливости

Спокойный голос, почтительные интонации. Маг терпеливо ждал её ответа, чтобы передать посылку. А её одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, вряд-ли друг будет вызывать столько необъяснимой тревоги. С другой, что ей сделает обычный доставщик? В этом офисе даже и бумаг ценных не найдешь, всё или скрыто, или отправлено в тайные архивы. Так что ему нужно?

— Положите мазь в шкаф, пожалуйста. Доброй ночи. — и она принялась старательно переписывать прошение о подарках для сирот на предстоящую осеннюю ярмарку. Разумеется, добродушный мэр позволит уделить определенную сумму на знак внимания сиротам. Девушка принялась искать перо и чернила среди шелестящих стопок

— Они никогда не доходят до детей. — тихий, грустный голос послышался из-за спины.

— Что? — от растерянности девушка чуть не выронила чернильницу. Ведь дверь только что хлопнула за брюнетом. Иллюзионист? Но оставалась вероятность в том, что он ничего не сделает и головокружение вызвано лишь недосыпом из-за забитых графиков.

Видимо, переживания отразились на её лице, отчего оказавшийся донельзя внимательным парень негромко спросил:

— Мадмуазель, вы хорошо себя чувствуете? — а затем пояснил. — я имел ввиду подарки. Тщеславные женщины, называющие себя тётушками, продают всё, что предназначается сиротам или дарят это своим детям. Хотите порадовать сирот — передайте подарки им лично. — а затем, словно придаваясь воспоминаниям, парень замолчал. И вдруг: — хотя, лучше не пытаться создать иллюзию дома, которого у них никогда не было и не будет. Отклони прошение. — голос потерял даже намёк на чуткость, её сменила праведная злость. Она снова ощутила дежавю и догадка закрутилась в мыслях, но осталась непойманной

— Мы не переходили на «вы». — и на лице растянулась та самая улыбка, с которой хозяева всегда провожают непрошеных гостей. — но это во-первых. Во-вторых, ваша осведомленность, как и предложение об отклонении, достойны внимания. Офис мэрии сожалеет о том, что проверка няней не проводилась ранее. — и это уже было сказано с искренним сочувствием. — если мы как-то можем загладить вину...

***

Интонации женского голоса с самого начала говорили о том, что секретарша, впрочем, как и все на этой глупой должности, не расположена на разговоры. Но было и нечто другое. Напряжённая, чрезмерно ровная спина, пальцы, сжавшие найденное перо до такой степени, что чернила чуть не протекли и неотрывный, испуганный взгляд отслеживал каждое его движение. Наверное, стоило бы не обращать внимания, выполнить заказ, раз уж переговоры не состоятся. Но глаза сами нашли шесть ненавистных букв на пергаменте. Сироты. И дальше случилось то, что и должно было случиться — потеря контроля над эмоциями, гнев, уже ничем не скрытый страх секретарши. Создавалось противное ощущение, что своими карими глазами рыжая уже разглядывала все его грязные тайны. И в тот же миг, едва он подумал об этом, её лицо вновь обрело доброжелательность. Неужели легилимент?

Но ещё сильнее сбило с толку искреннее сочувствие, заставившее карие глаза наполниться слезами. Искреннее, словно девушка была там или даже совершала одно из этих преступлений. Впервые в жизни парень вошёл в ступор.

***

Гермиона уже хотела повторно попросить доставщика удалиться, когда холодные пальцы резко обхватили её шею. Девушка уже решила достать палочку, но маг даже не спешил сжимать хватку. Он развернул её к себе и тихо, с недоверием переспросил:

— Ты сожалеешь?

«Снова на 'ты'? И что творится у тебя в голове, загадочный доставщик?». Но вслух:

— В то время вместо меня был другой секретарь, но могу предположить, каково вам было до самого совершеннолетия жить среди лживых, тщеславных людей. Самое важное —извлечь из этого болезненный, но важный урок и сохранить в себе свет, чтобы не стать одним на тех, кто причинял вам боль.

С каждым её словом он ощущал, как что-то внутри терпит сильные, нет, даже не так — решающие его судьбу изменения. Но Том не был готов к ним

— Завтра в полночь я зайду за тобой. — и дверь хлопнула, оповестив уже о настоящем уходе странного парня

«Снова на ты. Никакого уважения к политическим кадрам» — вздохнула девушка. Нужно было подумать об этом юноше, но сейчас работа