Обрести дом

Величайший светлый маг, победитель одного из темнейших волшебников двадцатого столетия, обладатель ордена Мерлина первой степени и директор школы чародейства и волшебства Хогвартс был раздавлен. Он всегда полагал, что все делает правильно, что не может ошибиться, а теперь… Узнав о жизни Гарри Поттера, почитаемого всеми волшебниками героя, Альбус как будто сразу постарел на десять лет. Как? Как он мог допустить такую грубую ошибку, поверив в возможность Петуньи Дурсль изменить свои чувства к покойной сестре, забыть ненависть и вражду. Он верил, что сострадание к ребенку, потерявшему родителей и находящемуся в опасности, поможет ей. Если уж не полюбить своего племянника, то хотя бы дать ему все, что в ее силах для нормальной жизни и нормального детства. Как же он ошибался! Директор задавал себе вопрос: почему он не отдал маленького Гарри в любую волшебную семью? Многие были бы просто счастливы воспитать сына Лили и Джеймса Поттеров, как своего, он знал это, как знал и то, что нельзя было допускать этого категорически. После падения Волан-де-Морта многие его сторонники, которых еще не поймали, стали разыскивать младенца: одни, чтобы убить, другие — чтобы сделать из него нового темного лорда. Дамблдор не мог позволить, чтобы кто-то из пожирателей даже коснулся мальчика, не то, чтобы воспитывал его. Он также понимал, что если бы в то неспокойное время Гарри жил в какой-либо волшебной семье, его быстро можно было бы обнаружить, и никакие мощные защитные чары не уберегли бы его от мести слуг поверженного им Хозяина. Он и те, кто взял бы его к себе, жили бы в постоянном страхе. Альбус не хотел такого детства малышу и поэтому отдал его единственным родственникам, которые были маглами и никаким образом не соприкасались с волшебным миром. Была и еще одна веская причина того, почему именно родственникам Дамблдор оставил ребенка — защита крови. Из всего, что пришло в тот момент директору Хогвартса на ум, эта защита была самой надежной. Альбус знал, что никакие поисковые чары, ничто не может помочь найти того, кто под защитой крови. Главным условием этой защиты было то, что Петунья должна была добровольно принять мальчика к себе в дом. В ту ночь, когда убили Лили и Джеймса Поттеров, он написал женщине письмо, в котором подробно объяснял о грозивших ее племяннику опасностях и о том, что только в ее доме он будет защищен от зла. Он умолял ее не бросать сына своей сестры и просил позаботиться о нем, как о родном ребенке. Теперь, спустя долгих десять лет, Альбус увидел труды Петуньи Дурсль и ее семьи и впервые понял, что допустил ужасную ошибку. Из-за своей гордости, он испортил Гарри все детство. Он не посоветовался ни с кем и никого не слушал. Минерва предупреждала его, что эти маглы ненормальные и Гарри не будет там счастлив, но старик лишь отмахнулся и оставил свое решение неизменным. Еще больше утвердила Альбуса в правильности его поступка какая-то удивительная настойчивость лорда Люциуса Малфоя узнать что-то о жизни победителя его хозяина. Он писал директору, что желает только помочь и хочет попытаться искупить свои преступления, совершенные, как он утверждал, под заклятием Империус, и воспитать мальчика, дать ему прекрасное образование. Нет. Малфоям Альбус не доверил бы Гарри ни за что. «Не было у меня другого выхода, — прошептал старик в пустоту». Как он еще мог бы поступить? Наблюдать за Гарри, навещать его. Нет. Дурсли были бы совсем не рады визитам кого-то из ненавистного им мира магии. Да. Кажется, иного выхода не было. «Слава Мерлину, теперь Гарри в Хогвартсе и здесь у него будет детство», — подумал старик и прикрыл глаза. А с опекунами Гарри Дамблдор собирался побеседовать в ближайшее время и постараться достучаться до Петуньи. Может, есть еще надежда на то, что где-то глубоко в ее сердце осталась капля любви к Лили. Тогда она поймет, как ужасно относилась к собственному племяннику и изменит свое отношение к нему. Альбус тяжело поднялся со стула и подошел к окну. Невидящим взором он осматривал окрестности Хогвартса. Не было больше улыбки на его лице, старческие морщины проступили более явственно, в глазах не было больше того радостного блеска. Он грустно смотрел в никуда и думал, думал о том, что очень сложно будет исправить причиненный вред ребенку. Только если… Ведь можно, чтобы его взял под опеку, конечно, неофициальную, кто-то из профессоров Хогвартса? У Альбуса даже был наготове вариант. Он знал, что тот, о ком подумал директор, не откажет ему, хотя будет крайне сложно вынести все его упреки, гневные тирады и так далее. Альбус знал, что это решение будет первым правильным за все годы жизни Гарри, так как именно благодаря тому человеку, о ком Альбус думал, плохое отношение к ребенку было обнаружено в первый же день пребывания мальчика в школе. Да. Альбус уговорит его, только сначала надо добиться его прощения за свое недоверие. Альбус написал записку своему лучшему преподавателю, попросил Фоукса доставить ее и обязательно дождаться ответа, а потом занялся насущными делами.

***

Гермиона затащила Рона в первый же свободный класс и плотно закрыла за собой дверь. Мальчик недовольно посмотрел на неё. — Могла бы и дать мне пообедать, — сказал он, но девочка только отмахнулась. Она ждала уже целый день и терпения у неё больше не было. — Никуда не убежит твой обед. Лучше скажи мне, знаешь ли ты что-то про Гарри Поттера? Я читала о нем в книгах, но там написаны общие вещи и совсем ничего о том, где он живет, как и с кем. Рон изумленно посмотрел на однокурсницу. — О Гарри Поттере написано в книгах? — А ты не знал? — удивленно спросила гриффиндорка. Брови девочки взлетели вверх. Рон покачал головой. — Я и не интересовался этим. Мне о Гарри говорили мама и папа. Они очень хорошо были знакомы с его родителями. Гермиона понимающе улыбнулась. — Ну конечно, — проговорила она. — Я-то читала книги о волшебном мире, так как родилась в семье маглов и… Рон чуть ли не подпрыгнул от удивления. Он воскликнул: — Правда? И как? Как они живут, маглы? Девочка смутилась от такого всплеска эмоций рыжего мальчика. Она не считала, что жить в мире маглов это что-то удивительное, но понимала, что для Рона, не встречавшегося, наверное, с простыми людьми, не обладающими волшебными способностями, любопытно знать о их жизни. Но она вдруг что-то вспомнила. — Ты же познакомился с одним мальчиком вчера, с Дином, кажется. Он тоже жил в магловском мире. Он тебе что-то рассказывал? — Да. — Кивнул первокурсник. — Но мы не успели много поболтать. Он рассказывал про эти ваши автобусы, автомобили. Я видел их мельком, но никогда не ездил. Наверное, круто было бы прокатиться. Девочка улыбнулась восторгу однокурсника. — Вообще, многие волшебники не признают маглов, — продолжил рыжий мальчик, — но у меня отец работает в отделе по незаконному использованию изобретений маглов в министерстве магии. Он всегда любит узнавать что-то о жизни не волшебников. Гермиона не могла не спросить — ей стало очень любопытно. — А как это возможно? Как можно незаконно использовать магловские изобретения? Рон вздохнул. — Некоторые волшебники любят издеваться над простецами, как мы еще называем маглов. Они заколдовывают их вещи и те не понимают, что происходит. Например, как-то раз у одного волшебника была конфискована партия тающих ключей. Можешь себе представить: простец положил ключ в карман, и вдруг тот необъяснимым образом исчезает. Отец пытается не допустить того, чтобы эти фальшивые изобретения попали к маглам, или же занимается улаживанием случаев столкновения мира простецов и волшебников. Гермиона пораженно посмотрела на Рона и вздохнула. — Не думала, что за сегодняшний день я столько узнаю. Но разве те, кто так шутят над маглами, не понимают, что этим самым нарушают Статут Секретности? Ведь есть специальный закон, который запрещает колдовать в присутствии маглов во избежание новых преследований, таких, как в средние века. Рон уселся на одну из парт и сложил руки на коленях. — Понимают, наверное, но им кажется очень смешным наблюдать за бедными простецами, считающими, что они слишком рассеянны. Но это еще безобидные вещи. Один раз папа рассказывал случай похуже. — Мальчик улыбнулся, вспоминая, но в улыбке его смешалось веселье и сочувствие. — Один магл купил набор серебряных ложек, и они оказались заколдованы. В какой-то момент ложки стали гоняться по квартире за ее жителями и бить их по лбу. Папа говорит, что маглы чуть с ума не сошли. Пришлось даже вызывать стирателей памяти. Гермиона в ужасе прикрыла рот ладошкой. «Я сама, наверное, тронулась бы умом, если бы у меня на глазах вдруг ложки стали летать, да еще и гоняться за мной», — подумалось ей. — А как твой отец узнает о том, где случаются такие ужасные вещи? — спросила девочка. — Не сами же маглы вызывают его? Рон почесал затылок. — Не знаю. Я не спрашивал. Наверное, есть какие-то осведомители. Девочка села на парту рядом с ним и поболтала ногами, устраиваясь поудобнее. — Да… — протянула девочка и задумалась ненадолго, а потом решила вернуться к предыдущей теме. — Значит, твои родители были знакомы с погибшими Поттерами? — Да, — ответил Рон. — Они вместе состояли в организации, которая боролась против сама знаешь кого. — Против Волан-де-Морта? — уточнила девочка. Она читала, что против этого темного волшебника был создан какой-то орден, члены которого в первую магическую войну готовы были пожертвовать всем ради победы стороны света. Лицо Рона перекосилось. Он огляделся вокруг, будто от произнесенного однокурсницей имени темный волшебник предстанет перед ними в ту же секунду. — Не произноси его имени, — испуганно прошептал мальчик. Гермионе показалось даже, что он дрожит. Гриффиндорка усмехнулась, глядя на страх своего однокурсника. — Почему? Ведь это просто имя, — недоумевающе сказала она. — Мы, волшебники, не смеем называть сама-знаешь-кого по имени, — чуть громче, но также испуганно сказал рыжий мальчик. — Странно, — произнесла Гриффиндорка. — А знаешь, что я думаю? Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит. Ты попробуй сам сказать его имя и увидишь, что ничего страшного не случится. Рон только неистово стал качать головой, и девочка не стала его переубеждать, по крайней мере пока что. — Ладно. Так что ты знаешь о Гарри? Мальчик вздохнул, радуясь перемене темы. — Мама говорила, что Гарри живет в магловском мире, что у него там есть какие-то родственники, которые хорошо к нему относятся. Так ей говорил директор Дамблдор. Мама, конечно, была против того, чтобы мальчик, который выжил, все детство провел у маглов, не соприкасаясь с миром волшебников, но директор убедил ее, что это будет полезнее для самого Гарри. Он сказал, что там он защищен от преследования последователей сама-знаешь-кого лучше, чем в любой семье волшебников, а еще от неожиданно свалившейся на него славы. Девочка соскочила с парты и стала ходить по классу. Перед ее взором появился худой, запуганный мальчик в круглых, заклеенных в нескольких местах очках. — По виду мальчика не скажешь, что он вырос в любящей семье, — сказала она грустно, не переставая ходить. Рон кивнул. — Я тоже заметил странный вид Гарри Поттера, но я… — Рон опустил голову. — Я надеялся, что он будет учиться в Гриффиндоре. Тогда мы смогли бы подружиться, а теперь… — Что же тебе мешает общаться с ним? — Он на Слизерине, — скривился Рон. — Там учатся только темные маги. С ними нельзя иметь никаких дел. Даже тот, кого-нельзя-называть, был учащимся дома Слизерин. Девочка посмотрела на однокурсника осуждающе, но потом одернула сама себя, и взгляд ее стал сочувствующим. — Погоди, — сказала она. — Знаешь, мне кажется, лучше не мерить всех одинаково. Если Волан-де-Морт, — Рона передернуло, — если он стал темным магом, выучившись на факультете Слизерин, это еще не значит, что все, кто там находится, будут или уже стали темными магами. Могу подтвердить свои слова тем, что самый известный светлый волшебник, Мерлин, тоже закончил Слизерин. Об этом написано в истории Хогвартса. Рон округлил глаза от удивления. — Мерлин? В Слизерине? Я не знал. Мальчик задумался. Он привык думать, что дом Слизерин — это пристанище зла, но что, если Гермиона права? «Может, стоит попробовать подружиться с кем-то из слизеринцев? С Гарри», — Рон радостно улыбнулся. — Ну что, ты решился? Рон кивнул. Он посмотрел на девочку с благодарностью. — Я очень рад, что ты сказала мне про Мерлина. Первокурсница улыбнулась. — Мне кажется, Гарри сейчас очень нужны друзья, — произнесла она. — Надеюсь, он не оттолкнет нас. Рон с надеждой посмотрел на однокурсницу. Какое-то время стояла тишина, как вдруг мальчик встрепенулся. — Ты только о жизни Гарри хотела спросить? Девочка вновь примостилась рядом с однокурсником. — Нет, — сказала она. — Просто мы затронули столько тем, что я… В общем. Я сегодня не могла уснуть ночью и перед моими глазами стоял растерянный и напуганный Гарри. Мне подумалось, что, может, есть в волшебном мире что-то вроде наших, магловских, органов опеки? Ведь должен же кто-то определять куда-то детей волшебников, потерявших родителей, и следить за их благополучием? — Наверное, да, — задумчиво произнес Рон, — но я не слышал о таком. О том, где будет жить Гарри, позаботился сам Дамблдор, не привлекая Министерство магии. Если бы герой магического мира попал в руки министра, то мальчиком бы могли как-то воспользоваться. Так мой папа говорил. Гермиона вздохнула. — Позаботился. А мальчик выглядит, как сирота, которого почти не кормили, которым пренебрегали! Девочка повысила голос, и в глазах ее блеснули слезы. Рон сжал ее ладонь. — Я могу спросить у папы про отдел опеки в Министерстве магии. Он же каждый день там бывает и многих знает. — Спроси, пожалуйста, — попросила первокурсница и в ответ крепко сжала ладонь мальчика. — Я пыталась найти сегодня информацию в библиотеке, но отыскать ничего не удалось, по крайней мере пока. — Когда ты успела? — изумился юный гриффиндорец. — Утром, — смущенно улыбнулась Гермиона. — Мне не терпелось начать действовать. Так жалко Гарри и хочется сделать хоть что-то для того, чтобы он был счастлив. Только когда я пришла, дверь туда была заперта. — И как ты смогла зайти в неё? — заинтересовался гриффиндорец. — Ты уже умеешь открывать двери заклинанием Алохомора? Гермиона покачала головой. — Нет. Я еще не изучила это заклинание, — вздохнула девочка. — Не нашла времени. Но мне помогли. Она смущенно улыбнулась и погрузилась в воспоминание. Ретроспектива Юная первокурсница факультета Гриффиндор еще раз дернула запертую дверь, грустно вздохнула и вернулась на лестницу, чтобы подняться обратно в свою башню, но вдруг навстречу ей вышел седовласый старец в очках-половинках. Он улыбнулся ей своей ласковой улыбкой и посмотрел ей прямо в глаза. — Доброе утро, — мягко поздоровался он. — Мисс Грейнджер, если не ошибаюсь? Девочка покраснела и смущенно кивнула. — Здравствуйте, господин директор, — еле слышно пролепетала она. Старец не отводил от девочки ласковых глаз. — И как же вы оказались здесь в такой ранний час? Все первокурсники еще спят. Гермиона опустила взгляд в пол. — Я хотела… — начала она. — Не терпится получать знания, — понимающе произнес директор, видя ее смущение. — Вы же хотели попасть в библиотеку? Гермиона вторично кивнула головой, не поднимая глаз. — Похвально, похвально. — Еще ярче заулыбался старец и подошел к дверям в библиотеку. Он достал из кармана своей пестрой мантии палочку и взмахнул ею. Дверь хранилища знаний медленно распахнулась, и сразу же запах книг окутал обоих. Как же Гермиона любила этот запах. Глаза ее загорелись, и она невольно сделала шаг к распахнутым дверям. — Вижу ваше нетерпение и не буду вам мешать, но, прошу вас, не оставляйте дверь открытой, когда будете выходить. И не опоздайте на завтрак. Он повернулся и стал спускаться по лестнице, что-то напевая себе под нос, а девочка вошла в огромную волшебную библиотеку и в благоговении замерла на пороге. Еще не скоро она смогла сдвинуться с места. Конец ретроспективы — Я бы не пошел, — сказал Рон, — хотя… — Глаза рыжего мальчика загорелись. — Я ночью тоже не мог уснуть и думал о том, почему светлый герой, победивший того, кого-нельзя-называть, попал на его факультет. Я хотел пробраться туда, где хранится распределяющая шляпа. Вдруг она мне скажет что-то об этом. — Ты хотел пробраться в кабинет директора? — Удивилась девочка. — Шляпа хранится там. Рон немного растерялся, но быстро сумел взять себя в руки. — Если нужно будет, заберусь и к директору, — смело сказал он. Гермиона посмотрела на него как на ненормального. — А не проще спросить Гарри, о чем с ним говорила шляпа? Может, именно в этом разгадка его распределения на Слизерин? Рон подумал немного. — Можно попробовать, но если это не получится… — Он вдруг умоляюще посмотрел на однокурсницу. — Ты же поможешь мне придумать план, как достать шляпу? Гермиона сначала хотела отказаться — она никогда еще не нарушала правила. Но, чуть поразмыслив, она кивнула. А вдруг удастся удержать однокурсника от безрассудства? Рон радостно хлопнул в ладоши и спрыгнул с парты. — Пойдем обедать. Я просто ужасно голоден. Гермиона последовала его примеру. Дети, держась за руки, выбежали из класса и помчались в большой зал. Они не знали, что при их беседе присутствовал третий. «Значит, не все еще потеряно, — подумал он и мысленно потер ладони. — Осталось только дождаться удобного момента». Он подождет. Ждал долгие десять лет и еще подождет.

***

В министерстве магии было как всегда людно. Повсюду раздавались хлопки трансгрессии, шум работающих каминов и лифта. Множество волшебников и волшебниц куда-то спешили, что-то кому-то говорили, но вдруг все замерло. В атриуме появился высокий блондин с высокомерным выражением лица. Он был одет в серебристо-зеленую мантию и небрежно опирался на трость с серебряным набалдашником, которую держал в правой руке. Это был всем известный Лорд Люциус Малфой. Пройдя к лифту меж расступившимися магами, он вошел в него, нажал кнопку первого этажа, и двери лифта скрыли его от глаз всех присутствующих. Он ехал к министру магии. Ему было, что обсудить с ним. Утром, разбирая почту, Люциус Малфой увидел письмо от своего сына, но то, что он прочел в нем, так потрясло его, что вся оставшаяся корреспонденция была забыта. Гарри Поттер — герой, неизвестным образом уничтоживший его господина, приехал в Хогвартс, как бродяга. Как это могло произойти? Альбус уверял его, что мальчик живет, ни в чем не нуждаясь, и очень счастлив. Но все было не так. «Я бы мог дать Поттеру все, что ему нужно: кров, воспитание, учителей, — подумал он.— А заодно и попытался бы выяснить, как годовалый младенец победил сильнейшего мага последних лет. А может, даже смог бы…». Он не позволил себе развивать мысль о том, что его влияние могло бы настроить мальчика против всемогущего Дамблдора и тогда, если бы темный лорд каким-то образом вернулся или попытался сделать это, Люциус помог бы ему и доказал свою преданность, отдав в его руки Поттера. Но нет. Альбус запрятал мальчишку Мерлин знает куда, и весь волшебный мир увидел его только сейчас, когда герой вырос. Зашуганный, недокормленный, плохо одетый Поттер ничем не мог напомнить победителя темного лорда. Малфой мог бы оставить все как есть. Пусть добрый дедушка издевается над Поттером, как хочет, но чуть-чуть жалости и понимание своей собственной выгоды заставило его отправиться к министру магии, чтобы надавить на него, а если надо и заплатить. Пусть передает опеку над мальчишкой ему. «И почему я не сделал этого раньше? — усмехнулся Лорд Малфой. — Не было никакой зацепки для того, чтобы обвинить Дамблдора. Теперь, она есть: недосмотр за героем магического мира. Именно по вине всезнающего и никогда не ошибающегося старика мальчик в таком ужасном виде. Спасибо Драко. Написал мне». Люциус спрятал письмо сына в карман мантии и трансгрессировал в атриум Министерства магии.