Книга нерасказанных историй

— Ну хочешь про фурункулы расскажу… — Да, хочу про фурункул, бля, у меня тоже был чирей, бля, охуенный, бля, на рычаг похож, я, бля, в больницу пошёл, блядь, а мне, блядь, вместо чирия, блядь, ногу отрезали, охуенная история, бля?! — Ох! — Оу!.. — У меня тоже случай был однажды… Я в поезде ехал, утром просыпаюсь, а тут ни с того ни с сего по ноге больно чем-то ударило. Пошёл в сортир. А там на подоконнике такая свечка стоит, вроде как наперсток на двоих. Я решил, что это перебор, блин, и пошёл через вагон к выходу, а там на рельсах жмурики лежат, в мундирах, с погонами и в белых перчатках. Я как глянул на них — сразу всё понял. Бля, за войну всю кащееву силу потерял, думал — всё… И теперь, бля, до гроба всю жизнь тебя чистить придётся. Пиздец… Если б я на фронт, блядь, не пошёл, ничего б не было. А теперь, бля, как жить, ты прикинь? Война, блядь… Не, нафиг это всё. Пиздец. На хуй его, блядь, надо. Лучше сразу… Ну чего ты молчишь? Ещё не понял? Объясняю по-простому. Значит, было так, на станции Барнаул какая-то такая религиозная секта, и там у них даже свой посол был. И у него в кабинете картина висела, ржавая такая, с голой бабой. На ней на пузе православный череп нарисован, а в красной жопе стограммовая свечка. С виду, блядь, просто говнистая метафора, а у них вообще иконе все тайные маги поклонялись, так вот он эту свечу в жопу этой голой бабе возил. В общем, наши в Барнаул не пошли. А эти суки на Белоярском ходили — они теперь знают, что там, где натовские бомбы падают, праведников не бывает. Нам вообще говорили — нам, мол, не повезло. У нас подряд две войны было, говорят, или три. А в Барнаул в марте сорок пятого, в самом начале. И туда американцы ехали на атомном поезде, по двое в купе. Он бомбить ездил, знаешь? Он туда и ехал, братан. Но не было таких, чтоб бабу на атомном поезде повез, никто из наших не захотел. Уж очень они сами хотели… Вот ведь хуйня какая! Эти на всё пошли, чтоб оттянуться. Хоть в дерьмо чуть-чуть понырять. На хуй все ихние сорок четыре биологических! Видишь, какие мы хорошие. Раздулись, как кубинцы, и все на всех нас из-за урода Березовского наехали. Ну, мы им наврали. Не были мы в Барнауле в девяносто первом, так, погудели. А потом нам всем лохов положили, сказали, чтоб мы ни с кем дела не имели. И метро закрыли. Там даже избушки с часовыми остались. Вот и всё. Чтоб люди что-то по-другому делали. А остальные куда-то там суются. Ну ладно, может, ещё, говорят, вернуться можно. Но ведь поздно уже. Зря я пошёл в горы. Сейчас бы стрелял, чтоб всё сразу: и светофоры, и дома. А теперь вот с тобой варюсь… Ты всё ещё за рулём? Не понял, да? Нет, всё уже кончилось. Потому что лучше теперь не жить… Теперь только руками машу… Ну ладно, пора мне. Разворачивай, дальше я сам. Прощай, братан, — рука на прощание дёрнулась. Ну что, бывает такое?