Время для "нас"

— Ты же знаешь, что я говорил о себе? Про обиженного на своё детство ребенка? Конечно, знаешь. Как и я знаю, что ты говорила о себе. Ребёнок без детства. Я совсем не удивлен, знаешь? Из того, что знаю о тебе сейчас, совсем нe удивлён, — глубокий вдох. — Жаль, что наша первая встреча была такой… Что я решил, что имею права судить, — пальцы нервно провели по усталым глазам. — Синан виновен, да… Но это не отменяет моих слов. Мне жаль… — он сердито помотал головой. — И что? Ты бы так спросила, да? Что мне с твоих сожалений? Я даже представляю это выражение лица, как ты сдвигаешь брови, сердито поджимаешь губы. Хотел бы… — нет, он не прольёт слёз. Даже этого не заслужил. — Хотел бы снова увидеть пусть и такой взгляд. Хотя бы такой. Пожалуйста… Я редко когда о чём-то прошу, — глаза поднялись к потолку. — Если твоя душа ещё здесь, вернись… Вернись… Вернись к… , — резкое молчание казалось неправильным. — Хазан… Просто вернись ко мне. Смотри на меня со злостью. Ругай. Называй козлом. Что угодно. Всё стерплю. Просто вернись. Его просьбы остались висеть в фильтрованном воздухе стерильной палаты. Ответа он и не заслуживал. Громкого выдоха и распахнутых карих глаз было бы достаточно. Недоумённый взгляд и хриплый вопрос: «Где я?» удовлетворил бы его больше всего в этом жёстком мире. Ничего больше не осталось, чего бы он хотел больше. Мир сузился до этой палаты, выбивая воздух каждый раз, как входил в неё. Прочищая пересохшее горло, чтобы сказать первые слова. Сжимать кулаки, чтобы не взять за её хрупкую, бледную руку. Повторяя самому себе, что не заслужил ничего из этого. Ни её прощения, ни жертв. — Когда мне было двенадцать, родители отправили меня в Америку, — старая боль отозвалась эхом в душе и мурашками по телу. — Спросишь почему? Я и сам не знал и не знаю до сих пор. Но не в этом дело… — должно быть легко говорить правду человеку без сознания, но слова выходили медленно, словно учился говорить заново. — Каждый день лёжа ночью в кровати, я просил, чтобы поутру меня разбудили родители. Каждый раз, глядя в окно из своей комнаты, просил, чтобы они приехали за мной. Чтобы рассказали, где я провинился… Тогда я не знал… — рука тянулась к ней и приходилось перехватывать её другой ладонью, крепко сжимать. — Но теперь… Здесь с тобой, я знаю. Моя вина известна и понятна. Я прошу прощения. Каждый день буду просить. Каждый день буду приходить, пока снова не увижу твой боевой взгляд. — Влага сумела просочиться, минуя глаза, вниз по щекам. «Иди, Ягыз. Вставай и уходи из её пространства. Возвращайся в свой аквариум под названием «квартира», где снова продолжишь плавание в самовине». Не коснуться руки, не погладить по волосам, не провести ладонью по лишённой краски щеке. Нельзя. Сначала нужно заслужить это право.

***

Когда-то давно, он читал, что жизнь, как площадь с множеством дорог. Нет чёткой и определённой судьбы у человека. Есть только варианты и выбор. Иногда он не наш. Иногда выбор в руках у человека с пистолетом. Иногда у той, кто бросается под пулю даже не предназначенную для неё. И тогда выбор переходит к тебе. Быть с холодной головой или отдаться ярости. — Ягыз, стой! Ты убьешь его! — Голос Эдже был где-то далеко, как в другом конце тоннеля, в котором сейчас находилась его жизнь. Но потом что-то щёлкает, в разуме вспыхивает её суровый взгляд и окровавленные кулаки опускаются, оставляя «стрелка» кашлять кровью хлынувшей из носа. — Скорая будет с минуты на минуты, — он ничего не слышит, снова садится у Хазан, кладя её голову себе на колени. — Ох, Хазан, что ты наделала, дочка, — не слышал и Госпожу Фазилет, сидевшую с другой стороны. — Ясин! Что ты наделал, дурак! Эта змея накрутила тебя и ты так просто поверил в эту ложь! — Голос Эдже по прежнему еле слышался. — Если сестра умрёт, если… — слова еле разбирались из-за слёз. — Даже то, что ты отец моего ребёнка тебя не спасёт, — он бы сильно удивился, если бы мир не сузился до благополучия одного человека. — Эдже… — послышался шок в голосе парня. — Я… — Ты не имеешь права даже оправдываться. Не имеешь, — голос что-то заглушило, наверное ладонь или кулак прижатый ко рту. — Напал на невинного человека. Дурак… Приезд скорой немного отрезвил его мозг, но лишь для того, чтобы осуществить набор механических действий. Встать, идти следом. Неважно, что там делают с этим мерзавцем, по вине которого храбрая девушка боролась за жизнь. Дальше были сплошные пробелы, неосознанные действия, бессвязные ответы полиции. Вопросы Синана и отца в больнице в коридоре ожидания. И молчание. Его молчание, с которым никто не мог ничего поделать. Его не волновало ничего, кроме судьбы одной жизни. Что будет с ней? Что будет с ним? Потом потребовалось то, что было очевидно. Кровь. Она потеряла слишком много крови. Её мать опередила его потуги быть спасителем в ответ. Может так лучше. Что бы она сказала, узнав, что теперь в ней частица его? Нервный смешок обескуражил всех в коридоре. Он лишь продолжил гипнотизировать дверь из операционной, не давая объяснений. К утру, когда в коридоре остались только он, госпожа Фазилет с Эдже, им сообщили хорошую и плохую новость. Он старался зацепиться за хорошую, но другая не отпускала его мысли. «Хазан жива, это главное. Пусть спит, главное, что жива», — пытаться обмануть себя легче, чем обмануть душу. Она ныла и кровоточила, страх не давал даже улыбнуться и со стороны он наверное казался холодной, бездушной глыбой льда. Взгляд Госпожи Фазилет в его сторону, именно это и говорил. — Ягыз, — рука Эдже нерешительно тронула его за локоть, заставив повернуться на её голос. — Не вини себя, — голос тихий и этот испуганный взгляд в сторону матери. — Я не знаю почему она это сделала, но… Я была не права, сестра не ненавидит тебя, — испуг из глаз на миг исчез и появилась уверенность во взгляде. — В глубине души, она считала тебя достойным быть спасённым. Она такая… Всегда была. Человек… — С большим сердцем, — закончил за неё Ягыз, отводя взгляд. — Идите с матерью в особняк, передохните. Ты же… — он махнул на её живот, — Я буду здесь. — Но тебе тоже… — Эдже нервно залепетала, и раздражение распустило свои лепестки вновь. — Я буду здесь, — в зеркало мужчина не смотрелся наверное около суток, не желая смотреть самому себе в глаза, но судя по взглядам окружающих, зрелище было ещё то. Спустя почти два часа, отец лично приехал за ним и чуть ли не силой повёз домой.

***

— Сегодня уже тридцать третий день, как ты здесь. Сегодня тепло и солнце светит… И небо. Ты бы видела залив. — Глаза не отрывались от её лица, пытаясь уследить за любым изменением. По-прежнему умиротворённо спит, словно и не знает, как это разбивает сердца её близким. Он приходил каждый вечер, пользуясь привилегией частной клиники и тем, что за лечение платил сам. Эдже была очень благодарна, хоть и неловкость никуда не уходила. А Госпожа Фазилет считала это его обязанностью и впервые он был с ней солидарен. — Ясину дали пять лет, и я не знаю, как чувствую. Если бы не Эдже тогда… — Привычный жест рукой по волосам стал надоедать всё сильнее. — С другой стороны, он сам жалеет и съедает себя в тюрьме. Просил прощение передо мной. Сказал, что молится за тебя каждый день. В нашу встречу он даже плакал… Хотел бы его ненавидеть, но… Он немного напомнил мне Синана. Горячий, не умеющий слушать, но не злой. — Часы в палате оглушали своим тиком, а мысли о младшем брате немного подпортили настроение. Синан отдалился. Пропадал в клубах за выпивкой и Ягыз боялся, что брат доведёт себя до смерти. Мозг искал выход, параллельно решая сотни других неотложных дел. — Моя сестра наконец-то успокоилась. Отцу пришлось лишить её всех денег и приставить сопровождающего. И конечно поход к психологу пять раз в неделю, — он не хотел говорить ей о Синане. Кому понравится слышать, что их возлюбленный совсем их не навещает забившись в собственной скорлупе. — Она временно живёт у меня, чтобы не сталкиваться с Эдже. Надеюсь, её одержимость пройдёт. Главное верить, ведь так? — Он осмелился преодолеть выставленный им самим барьер, и впервые коснулся плеча темноволосой спящей девушки. Она была теплой и мягкой, — Моей веры хватит на всех, — пальцы коснулись её волос и резко отпрянули, будто вспоминания о своём табу. Он задержится ещё на полчаса, рассказывая о жизни, зная, что часть её слышит его и понимает. Перед уходом, как обычно получит полный отчёт о её прогрессе и общем состоянии. Настроение поникнет от отсутствия хороших новостей.

***

— Смотри, я сбрил бороду, не смог стерпеть твоего молчаливого осуждения, — улыбка удивила и вселила надежду — он ещё не разучился показывать эмоции. — Никому она не понравилась. Селин пилила меня каждый день. А я думаю мне шло, — Мужчина усмехнулся и потёр гладковыбритую щёку. — Чувствую себя младенцем, — он перестал запрещать себе касаться её, и то и дело брал за руку. Пальцы отвлеченно гладили по бледным костяшкам, думая, что будь она в сознании, такого он сделать не смог бы. У Хазан были очень красноречивые взгляды, и Ягыз в красках представил, как бы она брезгливо отдёрнула руку. Необъяснимое тепло вперемешку с грустью перемешались в странном коктейле эмоций. — Твоя мама неплохо обживается в новом доме, а живот твоей сестры кажется увеличивается каждый день, — чувство её тёплой кожи действовало, как успокоительное. — Помнишь, я говорил месяц назад, что твоя мама выращивает цветы? Она уже начала их продавать. Хватка у неё что надо. Взял бы её в бизнес, если бы не характер. Мы бы не ужились, — мысли вдруг пошли в русло, о котором он не хотел думать. В русло, где он с Хазан стал семьёй, делая её мать его тёщей. — Знала бы ты, о чём я думаю, — Ягыз тихо рассмеялся. — У них всё хорошо. И будет ещё лучше, когда ты проснёшься, — пальцы стали вырисовывать круги на её ладони. Три месяца назад, Ягыз осмелился купить семье Хазан дом, чувствуя свой долг позаботиться о них. Эдже настояла на простом и недорогом доме с деревьями и цветами. Они вместе нашли милый и уютный дом, который приглянулся даже Госпоже Фазилет. — Синан освоился в работе ди-джея. Я не говорил тебе раньше, чтобы не сглазить. Но прошёл уже месяц, как он не пьёт. — Ягыз не стал говорить об отсутствии визитов со стороны младшего брата. - Дела клуба стали ещё лучше, с тех пор, как там работает Синан Эгемен, — и снова его фирменная ухмылка. — Жизнь идёт своим чередом и я буду рад, когда ты присоединишься к её движению. — Он нагнулся, чтобы поцеловать в лоб, чувствуя, как тело бросило в жар от прикосновения губами к её коже. Было грустно возвращаться во вновь опустевшую квартиру. Селин стала жить с подругой по настоянию психолога. Ей даже удалось убедить сестру найти работу, чтобы понять, какого это обеспечивать себя самой и не смотреть на людей с меньшим достатком свысока. Она успела сменить три работы, но на четвёртой задержалась. Работа в СПА салоне пришлась ей по душе, хоть и казалось унизительным прислуживать другим. С этим приходилось работать психологу. Ягыз иногда думал о том, что перекладывать обязанности воспитания детей на других в корне неправильно, но отец бы не смог не жалеть своего ребёнка. И именно жалость и превратила Синана и Селин в незнающих цену деньгам людей. До недавнего времени. Неужели всё это случилось из-за самопожертвования одной сильной девушки? Неужели ей надо было попасть в больницу, чтобы жизнь многих изменилась до неузнаваемости.

***

- Уже минуло двести пятнадцать дней. Я посчитал сегодня, - он коснулся губами костяшек её пальцев. - Доктор сказал, что твоё состояние улучшается. Кажется, твой организм устал отдыхать. Или же процедуры помогают, - раскрыл ладонь и прижался губами к линии жизни. - Скоро ты сможешь вновь уничтожать меня взглядом, - Ягыз привык улыбаться каждый день, просто глядя на её красивое, даже в таком состоянии, лицо. - У тебя будет племянник. Я обещал не говорить, но думаю, она сама тебе уже рассказала, - он успел узнать характер Эдже и правду та скрывать долго не могла. - Твоя мама уже делает букеты для праздников на дому. Не говорил, чтобы не сглазить. Но наверное ты итак это слышала от неё и Эдже, - мужчина сплёл их пальцы и откинулся на стоящем вплотную с кроватью стуле. - Селин перестала посещать Ясина в тюрьме и даже нашла себе парня. Не знаю хорошо это или плохо. Тётя обеспокоена, как и я, а отец думает, что его дочь пошла на поправку. Хоть бы так, - он вздохнул. - Пусть всё останется в прошлом. "Пусть и ты поправишься и проснёшься" - эти мысли крутились, как в центрифуге, очищая от негативной грязи. - Я наверное никогда не смогу сказать тебе после пробуждения, но..., - он долго пытался подавить эти чувства, прораставшие в нём уже давно. Ещё до выстрела. - Я очень... "...тебя люблю", - даже так было трудно сказать вслух. Вдруг она запомнит? - Поправляйся, Хазан, - привычный поцелуй в лоб всегда шёл перед его уходом.

***

Ночной звонок нарушил его итак неспокойный сон. Но слова сказанные на той стороне трубки взбодрили лучше всякого кофе. Хазан проснулась. Чтобы снова уснуть перед его приходом, но на этот раз ненадолго. Её организм привыкал к бодрствованию, как и к твёрдой пище. Как и к многому другому, что изменилось за семь месяцев её сна. Он не стал сообщать её семье, дав им поспать до утра. Сам расположился на ставшем родным стуле, и не выпуская из рук её ладонь, позволил сну окутать сознание. Глаза распахнулись при резком выдохе. Дышал не он. Пара карих глаз с удивлением смотрела на него. К его облегчению в них не плескалась ярость или презрение. Она просто молча изучала лицо человека, за которого проспала семь месяцев своей жизни. Девушка пристально всматривалась, пытаясь найти ответ, почему он был здесь в такое раннее утро. И наверное нашла что-то, потому что её лицо разгладилось и на губах появилась знакомая улыбка с издёвкой. Но на этот раз она касалась и глаз. - У тебя глаза красные, Ягыз Эгемен, - тон у неё был не злым и как он только что отметил, руку не выдернула. Мужчина легонько сжал её пальцы. - Читал много, - ухмылка непроизвольно появилась, он не специально. - Дела требуют. Документы, отчёты и всякое такое. - Это было отчасти правдой, бизнес требовал чтения документов, но они оба понимали, что причина красноты глаз не в этом. - Ага, - она посмотрела на их сплетенные руки, будто впервые замечая, и неловко высвободила ладонь. - Знаешь, я видела тебя во сне, - карие глаза подозрительно всматривались в его светлые. - Да? И что я делал? - Он притворился удивлённым. - Очень много говорил. Без остановки. Вот же странный сон, - опять эта ехидная улыбка. - Он закончился, Хазан, - он удивил и себя и её, взяв руку девушки и поцеловав. - Настало время окунуться в реальность. Её удивленный выдох и странный взгляд снились ему несколько дней подряд.

***

Месяц пролетел быстро. Хазан узнала много нового за это время, и его сердце то радовалось, то сжималось от боли, отражая её. Их встреча с Синаном прошла на его глазах. Она сама настояла на этом, чувствуя уверенней в его присутствии. Младший брат решил быть честным, надеясь завоевать девушку вновь. Рассказал о своём создании встречи в номере отеля, долго извинялся за всё. Признался, что не навещал, так как чувствовал вину. Лицо Хазан оставалось ровным, только взгляд потух. Руки Ягыза чесались от желания сжать её ладонь, но не решился на глазах брата. Синан всё понял по её безрадостному взгляду и, опустив глаза встал с лавки на набережной. - Рад, что ты в порядке, - его рука зависла в сантиметре от её плеча и сжалась в кулак. - Если что... - он так и не договорил. Опустив голову, парень ушёл. Ягыз сел рядом с ней, сохраняя расстояние, чтобы не испытывать удачу. Они сидели в тишине, не зная, что мысли их совпадали. Каждый думал о сидящем рядом человеке, пытаясь договориться со своими чувствами. - Эдже говорит, что человеку трудно отпустить свои мечты, особенно, когда они становятся реальностью, - Хазан смотрела на сияющую в солнечном свете воду пролива. - Кажется, сегодня я это сделала. - Только сегодня? - Не надо было спрашивать и вызывать неловкие чувства, но захватившие эмоции заставляли говорить не подумав. Она посмотрела на него и неожиданно улыбнулась. Его душа наполнилась надеждой. - Хазан, - он сглотнул и попытался вернуть себе смелость. - Тогда ты... В тот день, - в её присутствии так сложно было собраться с мыслями. - Зачем ты это сделала? Она долго смотрела на него, убрав улыбку. Этот взгляд был новым и даже приятным. Будто она совсем его не ненавидела. Будто... - Просто рефлекс, Ягыз Эгемен, просто рефлекс, - голос был серьезным, но глаза смеялись. - Тогда, - он наконец-то взял её за руку, - благодарю за рефлекс. Жизнь похожа на площадь со множеством дорог и возможно вы бы не хотели, чтобы какая-то из них вела из тёмного места. Но если в итоге дорога приводит к свету и счастью, то может это того стоило? Чтобы увидеть её улыбку и сияние глаз. Стоило всех денег мира.